Меня убьют четвертым выстрелом

– И откуда у вас такая уверенность? – язвительно спросил Фолкнер.

– Офицер, вы, видимо, давно не рассматривали себя в зеркале, – заметил один из ребят. – А это большое упущение. Я, как художник слова, могу отметить, например, скрытую печаль, затаившуюся в уголках ваших глаз. Не является ли она свидетельством глубоких чувств и переживаний, жизненного опыта и тщательно скрываемой доброты? Да! В силу профессии вам приходится иногда быть жестким, но, один лишь Бог видит, какие страдания причиняет вам эта необходимость.

– Ну, согласитесь, офицер, ведь причиняет? – спросила Дженнифер.

– Очень редко, – сказал Фолкнер, – и сейчас явно не тот случай.

Как раз в этот момент из машины показался офицер Мартинес. Встретившись глазами с напарником, он едва заметно покачал головой. Фолкнер подошел к нему.

– Ну, что, Рауль?

– Чисто, как у новорожденных. Не привлекались даже за парковку в неположенном месте. Одна действительно учится в Гарварде. Еще двое здесь – в Эмори. Один журналист, один адвокат… Вон та шатенка – дочь сенатора, работает в адвокатской конторе своего родственника. Кстати, у нее сегодня день рождения. Видимо, ребята запраздновались… Что делать-то с ними собираешься?

– А ты как думаешь?

Мартинесу не понадобилось много времени для раздумий.

– Я бы отпустил. Отогнал машину на штрафстоянку, а они пусть добираются, как хотят.

– Они мне это уже предлагали. Только машину хотят оставить здесь.

– Не принципиально. Давай, дружище. Хорошие ребята, нечего им биографии портить.

Фолкнер еще раз посмотрел на подвыпившую компанию. Потом отошел ко второй полицейской машине. Несколько минут о чем-то разговаривал. Вернулся. Ребята выжидающе на него смотрели.

– Ну, хорошо, – сказал он, – сделаем девушке подарок ко дню рождения, – он кивнул на Дженнифер. – Ограничимся знакомством на этот раз. Валяйте по домам.

Ребята радостно зашумели.

– Спасибо, офицер, – сказала Дженнифер. – Это самый ценный подарок, который я только могла получить.

Кэтрин повернулась в Мартинесу:

– Не хотите поехать с нами продолжать веселье? Убедитесь, что все происходит абсолютно в рамках закона и приличия.

– Не могу, – ответил Рауль, – должен еще несколько часов оберегать ваш покой…

– Но хотелось бы?

Рауль с сомнением покачал головой:

– Боюсь, что для вашей компании я слишком законопослушен.

– Ты не против, если мы на несколько часов оставим здесь машину? – спросил адвокат у Валида. Тот согласно кивнул. Юрист протянул ему купюру. – Тогда еще одна просьба: не мог бы ты отогнать ее отсюда? А то, если это сделает кто-нибудь из нас, боюсь, офицер может отменить свое решение. Ключи в зажигании.

Валид сел в машину. С задней стороны заправки было достаточно места, чтобы припарковать даже внушительных размеров «Хаммер». Туда Валид и направился.

Адвокат начал возиться со своим телефоном, вызывая такси. Девушки безостановочно благодарили офицеров. После решения Фолкнера обстановка сразу разрядилась, и все, включая полицейских, испытали чувство облегчения.

Из-за угла показался Абдуллахи. Он что-то кричал. Понять его было трудно. Он был явно взволнован, из-за этого его акцент усилился. Но слова «мертвый человек» отчетливо расслышали все

Офицерам не понадобилось и доли секунды, чтобы отреагировать на крики заправщика. Компания ребят бросилась следом.

Посередине площадки, на спине лежал человек в окровавленной рубашке.

Место было хорошо освещено. Поэтому отчетливо были видны и его лицо, и пулевое ранение в груди.

Мартинес отошел в сторону и что-то произнес в висевшую на плече рацию.

Дженнифер повернулась к Фолкнеру:

– Офицер, мне кажется, я знаю этого человека. Даже уверена. Встречалась с ним на нескольких правительственных мероприятиях.

2.

Ник Портер озадаченно смотрел на девочку.

– Забавное начало, – наконец, произнес он, – и на какую разведку ты работаешь?

– Как вы оригинальны… Наверное, любите помечтать? Впрочем, не самый большой недостаток. Говорят, развивает воображение.

– Какое воображение? Ты бродишь за мной уже два месяца.

– Во-первых -только полтора. А во-вторых, согласитесь, вас это заводило. Вы ведь находили это романтичным?

– Никакой романтики, – возразил Ник. – Только дешевые сцены из малобюджетных шпионских фильмов.

– Да какой из вас шпион?

– Теперь уж тебе виднее. Откуда мне знать, что ты накопала? Короче, давай, колись, что тебе от меня нужно?

Девочка скорчила недовольную гримаску.

– Не грубите, пожалуйста, а то мне покажется, что мы с мамой ошиблись.

– Ах, так здесь еще и мама! Тоже засекреченный агент? Прямо скажем, работает она лучше тебя. Не так топорно. Где ты ее прячешь?

– Мамы здесь нет. И видела она вас всего один раз в жизни. – Девочка внимательно посмотрела на Ника. Потом пожала плечиками. – Почему-то решила, что вы симпатичный.

– А ты хочешь меня в этом разубедить?

Девочка огляделась по сторонам.

– Между прочим, меня зовут Миа, – представилась она.

– Меня – Ник.

– Я знаю.

– Откуда? Ах, да… Визуальное наблюдение, прослушка, подкупленная горничная.

– У вас нет горничной.

– Потрясающая осведомленность! – восхитился Ник. – А еще у меня нет садовника, референта и пилота личного самолета.

– Зато, у вас есть однокомнатная квартирка, рыжий кот и семилетняя «Хонда».

– А еще пособие по безработице, фуд стемпы и сто сорок семь долларов на счету.

– Маму это мало волнует.

– Да при чем здесь твоя мама?

Миа неожиданно взяла Ника за руку:

– Может быть, мы уйдем с дороги?

– Будем разговаривать на лыжных тренажерах? Или на беговых дорожках?

– Вы могли бы пригласить меня в кафетерий. Угостить каким-нибудь безвкусным энергетическим напитком.

– Я не беру в зал бумажник.

– Знаю. Но вы платите ему вперед и получаете две лишних порции. Почему вы все время пытаетесь меня обмануть? Мне это не нравится.

Ник Портер почувствовал, что теряется.

– Извини, дорогая, – только и смог сказать он, – все время забываю о твоих глубоких познаниях во всем, что касается моей персоны.

Они прошли в кафетерий. Заняли столик. Ник попросил два напитка.

– Так при чем здесь твоя мама? – спросил он.

Девочка буквально на долю секунды задержалась с ответом. От Ника это не ускользнуло.

– Я хочу, чтобы вы с ней познакомились.

– Зачем? – удивился Портер.

– Послушайте, вам сорок четыре года…

– Тебе и это известно?

– …и я должна вам рассказывать зачем знакомятся мужчина и женщина? Вам раньше никогда не приходилось этого делать?

– Приходилось, – признался Ник, – но еще никогда таким… экзотическим способом.

– Не вижу ничего экзотического. Зачем вы, взрослые, все усложняете. Мама человек… занятой… немного застенчивый… Отца своего я никогда не видела. У нее, конечно, были какие-то невразумительные романы, но вот уже довольно давно она одна… Понимаете?

– Не все.

– Да вижу, – досадливо отмахнулась Миа. – Могла бы и раньше догадаться… Что тут может быть непонятного?

– Например, почему именно я?

– Я же сказала: один раз мама напросилась со мной сюда, в бассейн. Там случайно увидела вас. Обронила, что вы показались ей привлекательным. Вот я и подумала…

– Ты думаешь, этого достаточно?

– Нет. Но у меня есть и дополнительные соображения.

– Например?

– Вы не курите. Мама этого категорически не переносит. Судя по тому, что приходите сюда каждый день, не являетесь скрытым алкоголиком. Кроме того, неплохо выглядите для своих преклонных лет. Бодрый такой старикашка.

– А зачем же твоей маме старикашка? – уязвленно спросил Ник.

– Мне шестнадцать лет, – сказала девочка.

– Я не спрашивал тебя о твоем возрасте.

Миа обреченно покачала головой:

– Как все запущено… Вот правду ученые говорят, после тридцати лет мозговые клетки начинают отмирать. А у некоторых, – девочка со значением посмотрела на своего собеседника, – этот процесс идет с заметным ускорением. Если я говорю, что мне шестнадцать, то подразумеваю, что маме тоже не двадцать один.

– А-а, вот оно как. Извини, не подумал.

– Иногда не мешает… К тому же вы не гей.

– А это тебе откуда известно?

– А то я не видела, как вы крутили роман с той высокой девкой в постоянных леопардовых штанах. Она бегала на зумбу, а вы к концу ее занятий ненароком оказывались около танцевального зала. А потом, как привязанный, шлепали за ней и якобы незаметно плюхались в ее машину. Совершенно не понимаю, от кого вы прятались.

– Здесь ее бывший муж занимается, – неожиданно признался Ник. – До сих пор ревнует.

– И напрасно. Впрочем – это неважно. Вы уже почти месяц, как расстались.

– Ты и это знаешь?

– И многое другое. Вплоть до ваших любимых спагетти, которые вы потребляете в неприличном количестве. Кстати, пищу нужно разнообразить. А то располнеете, никакой фитнес не поможет.

– Тебе-то какое дело?

– Вы что, забыли зачем я с вами время теряю? Хочется, чтобы у мамы был здоровый спортивный парень. Так будете знакомиться?

– И как ты себе это представляешь? – спросил Ник.

– А я уже все продумала…

– Все продумала? Какая ты молодец!

– Не перебивайте. Я этого не люблю. – Миа немного помолчала. – Здесь неподалеку есть кафешка. Мы с мамой там иногда обедаем. Так вот, я вам позвоню перед тем, как мы туда пойдем следующий раз. И мы как бы случайно встретимся. Что вы об этом думаете?

Портер сделал глоток из бокала. Немного помолчал. Затем взглянул на собеседницу.

– Прежде всего, я думаю, что ты нафантазировала себе черт знает что и пытаешься эти свои бредовые фантазии реализовать.

– Почему бредовые?..

Ник пожал плечами:

– Откуда мне знать? Скорее всего, потому что ты еще маленькая и не очень умная девчонка.

– Сами вы не очень умный…

– Помолчи немного. Как ты себе все это представляешь? «Мама – это Ник. Мы занимаемся в одном спортзале и поэтому я хочу, чтобы он стал твоим бойфрендом»? А ты хотя бы подумала о том, что твоя мама может мне не понравиться?

– Как это?

– Да очень просто. Вот не понравится и все тут. Ты бы мне для начала хоть фотокарточку ее принесла что ли.

– Моя мама не может не понравиться.

– Еще как может. Почему это она, как ты говоришь, уже долгое время прозябает в гордом одиночестве?

Миа вдруг неожиданно сникла. За несколько мгновений из насмешливой, даже высокомерной девушки она превратилась в грустную маленькую девочку. Портер обратил внимание на эту внезапную перемену.

– Что молчишь? – продолжал он. – Нечего сказать? Знаешь, что нагло пытаешься вторгнуться в жизнь взрослых людей. Совершенно не понимая ни их состояния, ни мотивации их поступков. Может быть, твоей маме никто не нужен. Может быть, я преднамеренно и осознанно расстался с танцовщицей в леопардовых штанах. Что ты все вынюхиваешь? Какого черта лезешь в дела, в которых ничего не смыслишь? Что? Нечего ответить?

– Я хотела помочь своей маме.

– Хотела? А она тебя просила об этом?

На глаза девочки вдруг навернулись слезы.

– Это вы ничего не понимаете… Я просто хочу, чтобы моя мама не была одинокой… хоть какое-то время…

– И поэтому ты считаешь возможным бесцеремонно лезть к незнакомым людям?

– Извините… – Миа кончиками пальцев протерла глаза. Потом попыталась улыбнуться. – А все-таки, согласитесь, я здорово придумала со случайной встречей в кафе.

– Отвратительно.

– Почему это?

– Ты же говорила, что она меня видела и даже нашла очаровательным…

– Не льстите себе – только симпатичным. Да и это – весьма спорное утверждение. Неужели вы не согласны?

Ник сделал вид, что не заметил этого укола.

– Так вот, я думаю, после такого заявления, наша якобы случайная встреча выглядела бы весьма подозрительной.

– Да вы с ума сошли. Мама давно забыла о вашем существовании. У нее, слава Богу, и без вас дел хватает. Может быть, все-таки придете?

Портер задумался. В его жизни было много разочарований. Ему шел пятый десяток, он немного подустал, и авантюра, в которую он бы с удовольствием втянулся лет двадцать назад, сейчас особого энтузиазма не вызывала. Но все-таки озорной мальчишка еще дремал где-то внутри него, а после сегодняшней удачи на баскетбольной площадке, он вроде бы даже и зашевелился. Кроме того, Ник видел, что Миа чего-то не договаривает, и ему было любопытно, что же на самом деле скрывается за странным поведением девочки.

– Приду, – после долгой паузы сказал он. – Почему бы и нет?

– Ну, и прекрасно, – обрадовалась Миа. – Я рада, что не ошиблась в вас. Давайте попробуем. Может быть, что-то и получится. Я позвоню дня через три. Только…

– Что еще?

– Эта ваша давняя история… Из-за которой вас не взяли в профессиональную лигу. Я, конечно, понимаю, что обвинения вроде бы не подтвердились, и все такое. Но не надо об этом рассказывать маме. Она может и не понять.

– Вижу, что ты прилежно выполнила домашнее задание. И тебя совершенно не смутило это происшествие?

– Поначалу – да. А вы бы как хотели? Но потом я подумала, что, может быть, вы говорили правду. К тому же прошло больше двадцати лет. Люди меняются.

– Потрясающее наблюдение.

– Послушайте, что вы все время разговариваете со мной, как с шестилетним ребенком? Я понимаю гораздо больше, чем вы думаете.

– Еще бы! Все время забываю, что ты поколение – миллениум.

– Какие вы умные слова знаете! Не иначе, прочитали еще какую-нибудь книжку, кроме баскетбольных правил. – Миа вдруг довольно сильно хлопнула себя ладошкой по голове. – Ах, да! Как же я могла забыть? Вы же у нас математик по образованию. Уж не знаю, чему вас там на тренировках учили, но до десяти, надеюсь, считать умеете.

– С калькулятором…

– По нынешним временам сойдет. Не выпускайте телефон из рук. Я скоро позвоню.

– Позвони, – согласился Портер. – Кстати, как зовут твою маму?

– Ее зовут Аманда Чапмен.

– Надо же, – усмехнулся Ник, – полная тезка знаменитой писательницы…

– Почему – тезка? – сказала Миа. – Это она и есть. Только она уже несколько лет ничего не пишет.

3.

Энтони Дюваль еще не до конца проснулся. Повернув от дома на основную дорогу, он посмотрел на приборную доску. Часы показывали четверть шестого. Дежурный офицер разбудил его двадцать минут назад и передал приказ Директора срочно выехать на какую-то заправочную станцию в Мидтауне. Там обнаружили труп человека с огнестрельным ранением. Следом пришло сообщение с адресом.

Признаться, от таких срочных вызовов Энтони уже несколько отвык. Проработав два десятка лет оперативником Федерального Бюро Расследований, он с радостью перешел на аналитическую работу, обустроился в уютном кабинете и привык к нормированному рабочему дню. Так приятно было заходить в свой офис около девяти и закрывать за собой дверь ровно в шесть. Дюваль не без оснований полагал, что в свои пятьдесят с хвостиком он такую привилегию заслужил. Правда, изредка его все же выдергивали на какие-то особые происшествия. Но последний раз это было около года назад, когда он с блеском расследовал дело Полины Томпсон.

И вот теперь этот неожиданный звонок.

Согласно навигатору, ехать нужно было около получаса. Энтони понимал, что раз дело было передано в Бюро, значит речь идет о серьезном преступлении, далеко выходящим за рамки обыкновенной уголовщины. Да и сам факт, что его посреди ночи вытащили из постели, говорил о многом. Скорее всего, погибший был достаточно важной персоной. Правда, по опыту он знал, что такие убийства очень редко совершаются на автозаправках, но чего в этой жизни не случается.

Он переключил радио на новостную волну. Наверняка вездесущие репортеры уже узнали о преступлении. И бойко делятся полученной информацией со своей аудиторией. Но на этот раз Дювалю не повезло. Ведущие утренних разворотов безмятежно рассказывали о погоде, вчерашнем бейсбольном матче и вмешательстве русских в прошедшие президентские выборы. Даже в сводке происшествий не было сказано ни слова об убийстве на заправочной станции. Это наводило на определенные размышления. И объяснение могло быть только одно: если уж ни один из полицейских начальников не решился покрасоваться перед камерами и микрофонами, значит был отдан четкий приказ о неразглашении обстоятельств убийства.

Впрочем, гадать не имело никакого смысла. Тем более, что впереди безошибочным ориентиром замигали сигнальные огни полицейских автомобилей.

Энтони припарковал машину, показал патрульному свой жетон и прошел за оцепление. Первое, что он увидел, была группа молодых людей, стоящих у одной из колонок. С ними беседовала Нэнси Купер – его партнер по Бюро, с которой они уже раскрыли несколько преступлений. Он помахал ей рукой. Она кивнула в ответ. Чуть в стороне от этой группы присел на корточки молодой парень в форменной курточке заправщика.

Два полицейских фургона стояли чуть в стороне. Там же находилась и группа офицеров. Дюваль подошел к ним. Ему частенько приходилось сталкиваться с ситуациями, когда между его ведомством и полицией происходила ревнивая борьба за право проведения того или иного расследования. И сейчас он по многолетней привычке ожидал, что его появление вызовет открытое неудовольствие полицейских.

– Меня зовут Энтони Дюваль, – представился он. – Я специальный агент Федерального Бюро Расследований. Полагаю, что это дело поручено нашему департаменту и очень рассчитываю на ваше, офицеры, содействие, или, по крайней мере, невмешательство.

Однако, никакого протеста со стороны полицейских не последовало. Один из них взмахом руки указал ему на дорожку, ведущую за угол. Туда Дюваль и направился.

Убитый все еще лежал на спине. Почти в той самой позе, в какой его обнаружил Валид. Только рубашка его была уже расстегнута, и над ним в очень неудобной позе сидел ведущий криминалист Бюро Терри Вудс. Появление Дюваля не произвело на него абсолютно никакого впечатления. Скорее всего, он его просто не заметил.

Энтони молча стоял, наблюдая за работой эксперта.

– Терри, – наконец произнес он, – может быть ты, наконец, отвлечешься и представишь мне своего приятеля…

– Рад бы, – проворчал Вудс, не поднимая головы, – но в этом городе полно воришек. Кто-то из них лихо стащил все его бумаги. Ты не знаешь, – продолжил он без всякого перехода, – чего это нас пригнали сюда в такую рань?

– Сам теряюсь в догадках, – Дюваль с сомнением посмотрел на убитого. – Вроде бы твой клиент не тянет на президента дружественной нам страны.

– И смежники ведут себя подозрительно спокойно, – Терри кивнул на группу полицейских. – Видимо, получили какие-то внятные указания. Да и твоих друзей-репортеров не видно. Неужели ни одна дрянь не проболталась?

– Вот за этих не переживай – скоро появятся. Оцепленная заправка, сверкающие огни автомобилей… – Дюваль оценивающе посмотрел на криминалиста. – А тебе, как я погляжу, опять хочется на первые полосы?

– Да подрос я уже…

– Не забудь добавить, что ты на пять лет моложе меня.

– Ну, от этого никуда не денешься, – Терри начал с разных ракурсов делать фотографии лежащего на земле парня.

– Знаешь, есть такой анекдот, – неожиданно сказал Дюваль. – Жена упрекает мужа, что на его снимках всегда выглядит уродливой. «Вот Стенли, когда снимает свою жену, так она у него красотка фестивальная. А я у тебя страшнее зомби.» «Это потому, что Стенли – оператор в Голливуде, а я эксперт-криминалист в ФБР.»

Терри сделал неуклюжую попытку улыбнуться.

– Я уже лет десять, как не женат… Недавно встретился с бывшей, выяснили, что к нашему общему удовольствию.

– Ты всегда умел находить верные решения, – подтвердил Энтони. – Поэтому и выглядишь гораздо привлекательнее этого парня, – он кивнул на убитого. – Ладно… Что-нибудь очень умное сегодня можешь сказать?

Вудс покачал головой.

– Пока немного… Вычеркнули его часа четыре назад. Стреляли в упор. Надеюсь, не забыл, что это значит?

– Что убийца с жертвой были близки…

– Ну, это уж каждый сам себе формулировки находит. Во всяком случае, подобраться он к нему смог. Еще одна маленькая деталь… Но, думаю, твое внимание привлечет: пытались стрелять, видимо, в сердце, но чуток промахнулись. Посмотри на рубашку. Сплошное кровавое пятно. В то же время, цемент вокруг абсолютно чист. Никаких кровяных луж.

– Может, затерли?

– Обижаешь. Проверил, конечно. Крови здесь не было со времен Гражданской войны. Так что, привезли его сюда, по всей вероятности, уже остывшим.

– Или принесли…

– Или принесли, – легко согласился криминалист. – Я еще прошвырнусь по окрестностям. Даже внутрь не побрезгую зайти. Но что-то мне подсказывает, затея это абсолютно безнадежная.

– Что-нибудь еще?

– Один выстрел. Приблизительное время я тебе уже указал. Подробности, как обычно, ближе к полудню.

Дюваль огляделся по сторонам. Обратил внимание, что агент Купер все еще беседует с группой молодых людей.

– Не знаешь, кто это там Нэнси развлекает? – спросил он.

– Краем уха слышал, что ребята как раз заправлялись, когда нашли этого парня. Вроде бы и полицейские тоже здесь были.

– И с ними она успела переговорить?

– Не думаю. Она подъехала минут за пятнадцать до тебя. И сразу взяла в оборот молодежь. Да ты не стесняйся. Подойди – познакомься. Как мы уже отметили, они сегодня на удивление смирные. – Он снова склонился над трупом.

Дюваль отошел к группе полицейских.

– Господа, – сказал он, – мой напарник предположил, что кто-то из вас находился здесь в момент обнаружения трупа. Мне бы хотелось с этими офицерами поговорить.

Полицейские переглянулись. Не привыкли они подчиняться агентам конкурирующего ведомства. Но полученный приказ был однозначен: оказывать содействие Федеральному Бюро Расследований, которое и будет заниматься этим делом.

Один из офицеров сделал шаг вперед.

– Моя фамилия Фолкнер…

Он вкратце описал, как по жалобе жителей одного из близлежащих домов, две полицейские машины прибыли на заправочную станцию и, опустив некоторые сомнительные и второстепенные детали, рассказал каким образом был обнаружен труп.

– Не заметили ничего подозрительного в поведении этих ребят? – спросил Энтони.

– Да вроде нет… Ведут себя абсолютно естественно. Пьяные, конечно, все, но с убийством как-то не вяжутся. Слишком шумные.

– А заправщик?

– Вот о нем сказать ничего не могу. Когда обнаружил тело, выглядел достаточно испуганным. Но в работе со всяким приходилось сталкиваться… Вы понимаете? – Фолкнер со значением посмотрел на собеседника.

– Понимаю, – согласился Дюваль. – Вы рассказывали, что ваш напарник проверял документы этих ребят.

– Проверял.

– И, наверное, сделал с них копии?

Фолкнер повернулся к одному из стоявших чуть в стороне офицеров:

– Рауль, ты снял копии с их документов?

– Как и положено по протоколу, – отозвался Мартинес.

– Прекрасно, – похвалил Дюваль. – Надеюсь – поделитесь, чтобы нам не пришлось начинать процедуру с нуля.

Мартинес вопросительно посмотрел на своего товарища.

– Поделится, – вздохнул Фолкнер, – куда он теперь денется?

– Не знаете, сколько времени они пробыли здесь до вашего прибытия?

– Думаю – недолго. Мы приехали буквально через пару минут после вызова. Находились неподалеку. Да и они успели только заправиться.

– И пошуметь, – добавил Рауль. – Если немного пофантазировать, можно предположить, что вся эта шумиха была устроена для того, чтобы не было слышно выстрела.

– Не вяжется, – сказал Дюваль, – убийство произошло часа за два до того, как заправщик обнаружил тело.

– Здесь?

Энтони на секунду задумался, прикидывая, стоит ли делиться с полицейскими своими соображениями.

– А вот этого мы пока точно не знаем. Не заметили, кто-нибудь из ребят отходил в сторону во время вашей беседы?

– Уверен, что – нет, – Фолкнеру не понадобилось и секунды для ответа. – Все находились около бензоколонки. Вели себя достаточно вызывающе… Но никто никуда не отходил. Постоянно были в поле нашего зрения.

– А работник?

– Тоже все время стоял рядом, – сказал Рауль. – Мы, конечно, не обращали на него особого внимания, не могли предположить, чем все обернется, но я бы заметил.

– Ну, и не будем гадать, – подытожил Энтони. – Уверен, что здесь понатыканы камеры, так что, у нас еще будет возможность все детально рассмотреть. Вы ничего не упустили? Не хотите, что-нибудь добавить.

– Когда мы обнаружили труп, – сказал Фолкнер, – одна из девушек сразу его узнала. Она – дочь сенатора, и встречалась с ним на каких-то тусовках.

– Как… узнала? – изумился Дюваль. – И вы можете мне его назвать?

– Только с ее слов, конечно. Но… я думал, вы знаете, кто это. Иначе, с какой стати вы бы здесь находились?

– Да говорите же!

Фолкнер неуверенно посмотрел на своих товарищей. Те молчали, давая ему возможность самому принимать решение.