Пути неисповедимые

Раньше Георг редко ходил на вечера старшеклассников, он считал это пустой тратой времени. Другое дело спорт, учёба, книги и множество других полезных занятий. Когда друзья отправлялись учиться танцам, Георг брал книгу и усаживался читать: из-за вечной занятости он не успевал прочитать то, что полагалось по школьной программе. И вот теперь, готовясь к предстоящему вечеру, он наступал на ноги товарищам, пытавшимся обучить его танцам.

Георг и друг сидели в первом ряду театрального балкона, откуда хорошо было видно всех находящихся в партере: большинство сидели девчонки с девчонками, мальчишки с мальчишками; сидели и посматривали друг на друга. Кати нигде не было. “ Будет выступать», – догадался. Медленно погасла красавица-люстра; затих гул в зале, пополз вверх занавес-корабль со всеми его персонажами.

Шёл концерт. Ученик девятого класса прочитал стихи, выражающие любовь к Высшим – друзья похлопали ему; дуэтом спели девятиклассницы, понравилось – похлопали посильней; на сцену вышел записной шутник-острослов и рассмешил всех – хлопали громко, что есть мочи. Наконец ведущая-десятиклассница, первая красавица школы, объявила:

– Выступает ансамбль пляски. Танец «Ручеёк».

Девочки в белых платьях с венками на головках под музыку плавно по одной выплывали из-за кулисы. В середине, мелко переступая ногами в белых туфельках, плыла Катя. Девочки кружились и их юбки раздувались колоколом, сходились, расходились, плавно поднимали руки с платочками. Георг, никого больше не замечая, не отрываясь, смотрел на Катю. Танец закончился, он бешено зааплодировал. Друг удивленно посмотрел на него и тоже захлопал.

Друзья стояли на первом этаже холла. Играла танцевальная музыка. По соединяющей два холла широкой мраморной лестнице спускались и поднимались нарядные старшеклассники, среди них Георг увидел Катю с подружками. Она переодела платье, но высокая причёска осталась той, какая была в танце. Девочки пересекли огромный холл и остановились возле закрытой двери в Зал Почёта. Отражаясь в зеркалах, закружились первые пары.

– Пойдём, пригласим, – предложил друг.

– Иди, танцуй, – ответил Георг, остро сожалея, что не умеет танцевать.

С независимым видом, сцепив руки за спиной, он наблюдал за парами. Красиво откинув назад головку с замысловатой причёской, Катя танцевала и казалась недосягаемой, почти неземной. Танец закончился, партнёр вежливо отвёл её к подружкам и остановился неподалеку. Снова заиграла музыка, юноша во второй раз подошел к Кате. Скользнув взглядом по залу и, поколебавшись, она приняла приглашение. Георг глядел, не отрываясь. Партнер что-то говорил, а она, улыбаясь, отвечала.

«Если ещё раз пригласит – намою шею», подумал Георг.

Георг, вдруг повернулся и ушёл. Сразу стало всё неинтересно, скучно. Юноша попросил разрешения проводить её до спального корпуса. Она надменно бросила:

– Нет.

Внезапное сильное чувство мешало учёбе. Решительный, уверенный в себе Георг робел и мучился. Он с малых лет был мальчиком независимым, смелым, добрым – таким уж родился. Учась ещё в пятом классе, он прочитал книгу об освоении Антарктиды и с тех пор мечтал о подвигах, о героическом. С возрастом мечты не угасли, он стал готовить себя к жизни полной риска, к жизни суровой и благородной. Выбрал себе соответствующую профессию – космическая энергетика. Такой институт был в Северном секторе. По просьбе Георга Доктор списался с институтом, подал заявку на абитуриента и ему прислали вызов с оплаченным проездом и брошюрку «Требования к абитуриенту». Из нее стало ясно, что по физическим данным он вполне соответствует. Теперь главное – учёба. «С глупостями надо кончать», – решил он и углубился в учёбу. Запретив себе думать о Кате, стал избегать встреч с ней.

Пришла зима. На стадионе залили большой каток. Катя медленно скользила по льду. Мимо неё, заложив левую руку за спину и мерно отмахивая правой, пронёсся Георг. Она помчалась вслед, обогнала, раскрошив коньком лёд, выбила длинную ямку и унеслась вперед. Георг споткнулся и бросился догонять. Перегнал, встал на пути, она на скорости врезалась в него и, чтобы не упасть, вцепилась в его свитер.

– Держись за меня! – крикнул.

Она ухватила его сзади за талию, тут же к ней прицепился еще кто-то, цепочка всё удлиняясь, неслась по стадиону – ветер свистел в ушах.

Старшеклассники залили льдом отходящую от стадиона аллею, осветили её и катались там, уединившись от малышни, шумно снующей на стадионе. Георг увлёк Катю в аллею, и они медленно катились, взявшись за руки. К ледяной дорожке близко подступали стоящие среди сугробов голые деревья, дорожку тускло освещали разноцветные лампочки. Разрумянившаяся на морозе, Катя была необычайно хороша; к лицу ей были связанные старшей мамочкой красивые свитер и шапочка.

Остановилась, наклонилась, чтобы завязать шнурок на ботинке.

– Дай, я, – Георг опустился на одно колено.

Она смотрела растерянно. Он выпрямился, посмотрел с нежностью и ласково прикоснулся губами к её губам. Это был их первый поцелуй, робкий и трогательный.

Ночью не спалось. Она лежала с открытыми глазами, улыбалась, вспоминала вечер, их поцелуй. На соседних койках крепко спали две её подруги.

На следующий день, выходя из школы после уроков, в окно вестибюля она увидела стоящего перед входом Георга. Остановилась, поспешно открыла сумочку и, чтобы пропустить подруг, стала копаться в ней. Вышла последней. Подошёл Георг; пошли в направлении стадиона.

– Что будешь делать?

– Пойду на репетицию, потом буду убирать в комнате – моя очередь. А ты?

– Буду учить. В девять часов приходи к мосту. Хорошо?

Согласно кивнула.

* * *

Снег в горах лежал круглый год, поэтому наибольшей популярностью среди жителей сектора пользовались зимние виды спорта. Это было традиционное увлечение жителей города. Ещё в эпоху Заблуждений в этом секторе было положено начало горнолыжному спорту. Сотни километров лыжных трасс обслуживали множество подъемников. Альпинизм, туризм, катание на беговых лыжах, катание под парусом на льду; полёты над горами на планере и воздушном шаре, облёт узких ущелий на аэролёте – всем этим грезили дети школы «Луч Абсолюта». В соревнованиях между школами касты Э по слалому, фристайлу и лыжным гонкам, старшеклассники этой школы неизменно завоёвывали призы.

В том году зима наступила рано, и была для этих мест на редкость суровой – морозы, обильные снегопады. Георг и Катя с нетерпением ждали наступления каникул, чтобы отправиться в горы. Георгу не терпелось познакомить её со своими друзьями – альпинистами, показать всё то, что любила и чём жила его душа. Наконец пришла эта пора и Катя впервые одна – без учителей и воспитателей – покидала стены школы. Доктор тревожился:

– Смотри, Георг, отпускаю под твою ответственность. Чтобы сразу после встречи Нового года вернулись.

Они радостно улыбались, выслушивая наставления Доктора.

Экипировка у них была собрана заранее: шерстяное бельё, тёплые носки, варежки, спортивные костюмы, защитные очки, толстокожая обувь. А лыжи, палки, лыжные ботинки, кошки и ледорубы можно было взять напрокат в альпинистском приюте.

Загрузились в двухместный аэролёт, и через час были в горнолыжном комплексе. Аэролет загнали в ангар, а сами, взяв напрокат лыжи, на кресельном подъёмнике поднялись выше в горы, а потом на лыжах направились к ярко освещённой солнцем горной вершине. Шли быстро и легко. Мороз пощипывал щёки; брови и ресницы закуржавились инеем. Уже другим подъёмником поднялись на открытое, ровное плато, где разместился еще один горнолыжный комплекс. Не задерживаясь здесь, опять встали на лыжи, и вскоре, вдалеке, возле выступающих из снежного покрова голых скал, увидели домики лагеря альпинистов.

Навстречу им трусил большой сенбернар. Пёс с разбегу бросился на грудь Георга, норовя лизнуть в лицо, а тот, со смехом, отбивался. Подбежал к Кате, обнюхал, побежал следом за ними.

– Он всех встречает…

В лагере собрались люди пожилые, молодые, совсем юные, как Георг с Катей, и дети, которых родители с малых лет посвящали в братство альпинистов. Обстановка, какая возможна только среди увлечённых общим делом: простая, дружественная, приветливая, весёлая. С первых минут Кате здесь стало просто и хорошо. Они ещё не успели устроиться – рюкзак унёс в мужской домик Георг, а Катя лишь успела найти комнату, где ей отвели койку – как гонг позвал на обед. Гурьбой повалили в столовый корпус; Георга окликали, здороваясь, хлопали по плечу и присматривались к держащей его за руку Кате.

Сразу после обеда, вместе с другими, на лыжах отправились к горному озеру. Катя никогда раньше не каталась на лодке по льду. Было странно, как это по тверди поедет лодка, но упругий ветер надул парус и, управляемая умелой рукой Георга лодка, быстро заскользила по блестящему льду. Лодки разбегались, сталкивались, обгоняли друг друга. В день встречи Нового года устроили соревнования. Во время соревнований шум стоял невообразимый. Как и все, Катя болела неистово: кричала, прыгала, хлопала в ладоши. А Георг был азартен, смел, неудержим, а главной ему наградой за победы был сияющий счастливый взгляд, когда он при всех передавал Кате завоёванный приз. Никогда ещё Кате не было так весело. Никогда еще она не была так счастлива.

– Хорошую невесту выбрал, – одобрил тренер.

Его слова много значили для Георга.

На выровненной площадке стояла огромная ёлка, украшенная лишь предметами альпинистского снаряжения: верёвками, топориками, носками, варежками, шапочками, шарфами, защитными очками и частоколом ледорубов вокруг неё. А чуть поодаль поставили столы и скамейки. Столы накрывали все сообща: открывали, резали, жарили, откупоривали, сервировали. Шутки и смех не умолкали. Каждая минута была полна впечатлений.

В момент наступления Нового года всё небо над снежным пространством расцветилось тысячами разноцветных огней, это на соседних горнолыжных комплексах Высших устроили фейерверки. А после того как напелись, натанцевались, они ночью под ярко сияющими в прозрачной выси звёздами, оглашая окрестности гиканьем, криками, смехом, в душе с холодком от страха, неслись на санях в пологое ущелье, а потом на подъёмнике вернулись в лагерь.

Попрощались со всеми и к вечеру следующего дня вернулись в школу. Собрались у Доктора, пригласили и старшую мамочку. Радостная и раскрасневшаяся Катя суетилась, накрывая на стол, а Доктор, старшая мамочка и Георг, тем временем, азартно играли в карты. Потом долго сидели за столом и Катя, то и дело, обращаясь к Георгу, чтобы тот подтвердил или дополнил, подробно рассказывала, как они провели время в горах, и показывала завоёванные им призы. В тот вечер им было так хорошо, они так любили друг друга…. Когда, спустя несколько лет, она спросила старшую мамочку, какой в её жизни был самый счастливый день, та назвала этот день.

Катя окончательно перешла жить к Доктору. Вечерами они с Георгом уходили в их любимую аллею, уже покрытую снегом поверх льда, или забирались в занесённую снегом беседку и целовались, забывая обо всём. Время летело незаметно и, обнаружив, что уже поздно, она бегом мчалась домой. Доктор долго гулять запрещал.

Впереди их ждало большое счастье, интересная жизнь. Они мечтали о том, как будут всегда, всю жизнь, неразлучны: сначала Георг поступит в институт, а через год, окончив школу, в тот же город приедет Катя и, если повезёт, поступит в консерваторию, не повезёт – в какой-нибудь гуманитарный институт.

Георг любил Катю сдержанно, трепетно, всем сердцем, стремясь оберегать, защищать её, ради неё ему хотелось совершить что-то героическое. А Катина любовь распространялась на всё вокруг, её хватало и на дорогую старшую мамочку со всеми её маленькими шалунами и проказниками, виснущими на ней, когда она приходила в корпус «Малышка», и на подруг, и на всю школу и, конечно же, на Доктора. О чем бы теперь они ни говорили с Доктором, она разговор сводила к Георгу, к их планам на будущее. И Доктор часто с грустью думал, что недалеко время, когда она уедет, и далеко уедет…. Он видел, что их чувство серьёзно и радовался за них. Иногда думал: «Когда-нибудь и внука увижу…»

Днем уже пригревало солнце и капало с крыш, снег в парке уплотнился, напитался влагой. На месте катка стояли лужи. Теперь они не гуляли так долго, как бывало зимой. Георгу предстояло пройти большой конкурс при поступлении в институт, и он занимался серьёзно. Упорно он старался объяснить Кате принцип и способ преобразования космической энергии в электричество, устройство накопителя энергии на Луне и приёмного – на земле, понятие о рассеянном и сфокусированном энергетическом луче. Поставив перед собой цель, он давно уже читал техническую литературу по космической энергетике. Ему было интересно рассуждать об этих предметах, а Кате было интересно всё, о чем бы ни говорил он. Однако её познания в науках были поверхностны, ведь она училась в гуманитарном классе.

Глава четвертая

Среди ночи раздался вызов на видеосвязь. Не до конца проснувшийся, недоумевающий, – кто бы это мог быть? – Доктор нажал кнопку. На экране появилось встревоженное лицо Главного Администратора города. Он сообщил, что, при восхождении, в ущелье сорвалась группа альпинистов. Ущелье узкое, опасное, требуются опытные аэролётчики, и он просит направить Георга в отряд спасателей.

Доктор сам отправился будить Георга, и через полчаса тот уже выводил аэролет из ангара. Когда прилетел в горный лагерь альпинистов, там, в полном составе, уже собрались его товарищи по аэролётному спорту. Одни по картам и видеофильмам разбирали маршруты полётов, другие готовили к полёту небольшие юркие спортивные аэролёты.

Положение осложнялось тем, что в ущелье проходили сходы снежных лавин, и отряд альпинистов мог оказаться погребённым под снегом. Нужно было зафиксировать сигналы датчиков-определителей местонахождения и закреплённых на теле каждого альпиниста датчиков, дающих знать, жив ли человек – «живчиков», как называли их сами альпинисты.

Решено было лететь в связке по двое. Ведущими назначили бывалых опытных аэролётчиков. У Георга ведущим стал его тренер, старый асс горного воздухоплавания. Дожидались рассвета. Ущелье, в которое назначили им лететь, было узким и извилистым. Нужно было на минимальной высоте, с минимальной скоростью, включив устройства приёма сигналов, облететь ущелье и определить, нет ли каких-либо признаков нахождения там альпинистов.

Георг летел, на небольшом расстоянии следуя за ведущим. В узком ущелье не было возможности развернуться и полететь назад, поэтому, облетев, они разворачивались и снова заходили в ущелье, с каждым разом опускаясь всё ниже. Ничего не обнаружили. Доложили об этом в штаб поисков, оттуда последовал приказ лететь на базу. Аэролёты возвращались один за другим. Поиски результатов не дали.

Просмотрели видеозапись своего полёта. Ведущий ушёл в штаб, а Георг остался ждать дальнейших распоряжений. Он вышел из домика и, расстегнув куртку, с непокрытой головой стоял, озирая бесконечное снежное пространство. По небу плыли тёмно-лиловые облака, усиливался ветер, погода портилась.

Приоткрылась дверь, его позвали:

– Иди, поговори. Только недолго занимай связь.

С экрана видеосвязи напряжённо смотрела Катя:

– Нашли? – спросила с тревогой.

– Нет ещё. Будем искать.

– Возвращайся скорее, я тебя жду!

Из комнаты, где заседал штаб, вышли ведущие. Его ведущий, подзывая, махнул рукой:

– Летим в Чёртово ущелье, давай посмотрим маршрут по карте и видеофильму.

Чёртово ущелье оказалось еще уже и опаснее того, которое они осмотрели: множество выступов, карнизов и поворотов делали пролёт через него невероятно сложным. Несколько раз просмотрели фильм, фиксируя внимание на самых трудных участках.

Аэролет снизился и влетел в Чертово ущелье, в его полумрак между отвесными стенами и близко подступающими скальными выступами.

– Впереди карниз, – предупредил ведущий, – опускаемся.

Один за другим аэролеты поднырнули под наклонный карниз. Стало темно, включились приборы ночного видения.

– Нависающий выступ! Обходи справа.

– Узкий поворот вправо. Держи дистанцию!

За поворотом ущелье расширилось. Приборы по-прежнему не фиксировали никаких сигналов.

За следующим поворотом открылся залитый светом широкий выход из ущелья.

– Есть сигнал! – раздался в наушниках крик ведущего.

Это было последнее, что слышал Георг. Мощным порывом встречного потока воздуха маленький аэролёт подхватило и, завертев, ударило о скалу.

– Снижайся! – кричал ведущий, с трудом удерживая управление.

Развернувшись, он увидел, что произошло…. Борясь с ветром, начал кружить над обломками аэролёта. Поступали сигналы от датчика-определителя местонахождения. От «живчика» сигналов не было. «Он умер мгновенно», – понял.

Порывом шквального ветра со скалы сорвало лавину снега, и она погребла обломки….

* * *

Известие о гибели Георга потрясло Доктора. Он стоял посреди кабинета бледный, оглушённый. А в дверь уже вбежала Катя, услышавшая сигналы вызова видеосвязи. Увидев лицо Доктора, закричала, подняла руки, как бы защищаясь:

– Георг?!

Доктор схватил её за плечи, она вырывалась и продолжала кричать.

Свет померк…. Часами сидела неподвижно, ссутулясь, опустив на колени руки, как не живая. Осталось одно чувство – боль в груди. Иногда возникала уверенность: «Это неправда», и, как бы очнувшись, она удивлённо озиралась. Доктор садился рядом, гладил её ледяные руки. Красивая женщина в чёрном платье плакала, обнимала её. Поняла, что это мать Георга. Ей сказали, что нужно одеваться – они полетят к Георгу. Глянула с безумной надеждой, но, увидев плачущую мать, снова поникла.

В ясном небе над заснеженными горами летела цепочка аэролётов с близкими Георга и погибших альпинистов. Первым летел аэролёт с матерью Георга, за ним аэролёт с Катей и Доктором. Большой венок из живых цветов занимал половину пространства маленького аэролёта; и она, не отрываясь, испуганно смотрела на него. Первый аэролёт развернулся и уже набирал высоту, когда послышались сигналы от ещё работающего указателя местонахождения.

– Бросай, – махнул рукой Доктор.

Державшая наготове венок, она бросила, и, как безумная, зашлась в рыдании.

Аэролёт сделал круг, покачал корпусом… Яркими пятнами венки долго лежали на снегу, пока их не замело….

Доктор и старшая мамочка не спускали с Кати глаз, не оставляли её одну. Если Доктору нужно было отлучиться, на ночь с ней оставалась старшая мамочка. Ночами Доктор просыпался, подходил к двери её комнаты, тревожно прислушивался: спит ли. Однажды проснулся, увидел, что дверь комнаты распахнута. Вошёл. Её там не было. В тревоге обошёл весь дом. Несмотря на холод, она в ночной сорочке сидела на ступеньках веранды, раскачивалась и тихо стонала. Сердце дрогнуло от жалости, сел рядом, взял её руку. Она уткнулась ему в плечо. Почувствовал, что намокает рукав рубашки.

– Надо жить… – гладил голову.

Зачем учиться, ходить на репетиции, зачем жить – зачем это, если его больше нет?… Катя пропускала занятия, целыми днями, как неприкаянная, бродила по домику. Доктор старался отвлечь её, говорил с ней спокойно, ласково, как с больной. Она отвечала невпопад. Не помог и психолог. «Что-то надо делать, – думал он, – каким-то образом нужно отвлечь. Здесь в школе всё напоминает ей о Георге».

* * *

В Мире Абсолюта места отдыха находились поблизости от мест проживания. Существовали и общемировые курорты для касты Э, но редко кто даже из высокопоставленных лиц мог похвалиться, что отдыхал там. Путёвки на эти курорты использовались как поощрение.

Доктор, никогда ничего не просивший для себя, отправился в департамент образования просить семейную путёвку.

– И с кем вы собираетесь ехать? – кокетливо спросила дама, заведовавшая распределением путёвок. Она давно симпатизировала Доктору.

– С дочерью.

– С дочерью? – недоуменно подняла бровь; – ах, да, я что-то слышала… – И, глядя многозначительно, улыбнулась: – Есть поощрительная путевка, есть и достойные претенденты на нее, но я отдаю её вам.

– Без Георга? – спросила, когда Доктор сообщил, что они едут на курорт, на море.

Он испугался, что она заупрямится, откажется ехать, но она покорно принялась укладывать чемоданы.

Большой серебристый лайнер летел над морем. На необозримом пространстве катились зеленовато-синие с белыми гребнями волны. Катя смотрела, не отрываясь. Она много читала о море, но разве можно было вообразить такое! Болью в сердце отдавалась мысль, что Георг этого уже не увидит…

Снижаясь, аэролёт сделал круг и почти бесшумно опустился на площадь, защищённую со всех сторон скалами. Пассажиры цепочкой спустились по трапу и, окружив толпой встретившего их администратора, направились к зданию курортной гостиницы. Солнце светило по-южному жарко, и прилетевшие расстегивали плащи.

Огромный вестибюль гостиницы ошеломил помпезной роскошью: мрамор, золото, дорогой паркет, скульптуры, красивые вазы. Проводили в предназначенный им номер из двух, соединённых просторным балконом комнат с дорогой бело-золотистой шёлковой обивкой мебелью, с зеркалами в обрамлении золотых пластин с цветочным узором, с большой ванной зеркальными стенами, с увитым виноградом балконом. Всё, осматривая и трогая руками, Катя прошлась по роскошным ворсистым коврам. Доктор начал было разбирать доставленные чемоданы, но она отняла и, аккуратно расправляя на плечиках, повесила одежду в шкаф. Потом вышла на балкон. Почти рядом плескалось море. Присела в плетёное кресло. Доктор с удовлетворением наблюдал за ней.

Когда возвращались с позднего лёгкого обеда, накрытого для новоприбывших, жаркое солнце уже склонялось к морю, стало прохладней. Катя разулась и босиком шла по кромке воды; её ноги по колено окатывали волны.

– Отдыхать, конечно, не будем. Берём купальники – и в море?

Слабо улыбнувшись, кивнула.

Наступили блаженные дни купаний, катаний на лодке, прогулок по побережью среди пальм и цветов. Всё поражало красотой и роскошью. Но главное, конечно же, было море: набегающее волнами, ласкающими белый песок, мерно хлюпающее о гранит набережной, раскачивающее лодки, пенящееся у волнолома. Море тёплоё и ласковое.

Доктор лежал на спине, глядя в голубое бездонное небо, слыша, но, не воспринимая сознанием, крики, смех, плеск вёсел, – эти звуки жили как бы сами по себе. Прибежала и упала на горячий песок Катя, почти не вылезающая из моря, купающаяся до мурашек по коже. Всматриваясь в её спокойное с закрытыми глазами лицо, подумал о справедливости слов, что «раны душевные только природе дано врачевать».

Накрыла чья-то тень.

– Ба, знакомые всё лица! – услышал весёлый голос.

Сел, потом вскочил. Они обнялись. Это был его Друг, тот, что когда-то помог ему, даже, можно сказать, спас, когда решался вопрос о маленькой Даше, нынешней Кате.

– Здесь есть пляжи и лучше, – через несколько минут говорил Друг, – вы собирайтесь. А я схожу за лодкой и сейчас поплывём.

Вскоре, они в небольшой легкой лодке плыли на один из островов.

– Ты что, здесь – не в первый раз? – спросил Доктор.

– И не в первый, и не во второй.

Доктор посмотрел недоверчиво, но ничего не сказал.

Обогнув два острова, быстро добрались до места – до небольшого не видного с берега островка, спрятавшегося за большими островами. Один берег островка была крутой – там чахлая растительность цеплялась корнями за камни, а на другом – несколько невысоких пальм и великолепный пустынный пляж, длинной белой косой, тянущийся в море. Солнце, песок, и никого кроме стрекоз и ящериц.

– Пойду, проверю, нет ли здесь акул, – слабо улыбнувшись, пошутила Катя.

– Это она? – спросил Друг, глядя, как Катя бежит на край косы. Доктор кивнул.

– Красивая девушка. Но невесёлая какая-то… Ты что, её в ежовых рукавицах держишь?

Доктор в двух словах рассказал о постигшем их горе.

– Постой, постой, так это и есть тот молодой аэролётчик? Слышал о нём… У нас на него имелись виды.

– У кого это – у вас?

– У нашей организации.

– Слушай, а ты ведь знал, что я здесь, – догадался Доктор.

– Знал. Даром что ли нашу организацию зовут всеведущей? Но здесь я, конечно, не из-за тебя. Я по службе.

– И много вас здесь таких – по службе? – спросил с ехидцей.

– Не задирайся. Много. Этот курорт, да и все другие, – место службы нашей организации. А такие как вы – лишь прикрытие.

Доктор смотрел, не понимая.

– Ты замечал аэролёты, летящие в ту сторону? – махнул Друг рукой, – так вот: там курорт Высших, а мы – их слуги, охранники, служба наблюдения, сторожевые псы.

– Неплохо живут слуги, – с сарказмом заметил Доктор.

– Тогда представь себе, как живут господа! Уверен – представить не сможешь. Не хватит воображения.

– А ты бывал там?

– Был пару раз, когда там никого из Высших не было… Они не любят, когда им напоминают, что есть и другие люди, не такие «высшие», – усмехнулся.