Слеза Немезиды

– Ну если бы они втроём вляпались во что-то по антисемитской теме, проще было бы устроить международный скандал, ноты протеста и всякое там такое, чем втихаря мочить. Ведь так никто ничего может и не узнать, за что их убили, тогда толку с таких убийств никакого. Нацисты или террористы на Олимпиаде 1972 года были же известны, а эти ничем таким вроде не «прославились». По возрасту не вязалось с 72-м годом. Овчинникову было тогда два года, Мурашко ещё не родился… Что-то не то, слишком маловероятно, что это убийства на антисемитской почве.

Кротов зашёл в редакцию, без труда нашёл кабинет журналиста Романа Преуспеваева и, не стуча, как учил начальник, зашёл. За столом сидел паренёк лет двадцати пяти, в очках, с патлатой шевелюрой, щуплого телосложения.

– Уголовный розыск, майор Кротов. Ну что, Рома, собирайся, – жёстко сказал Андрей, положив на стол журналиста наручники, – взяли банду «дельфинов», которая организовала тридцать четыре самоубийства через интернет, самые громкие из которых – Овчинников, Мурашко и Гусаков. Всех схватили, уже дают показания, говорят, ты был их идеологом.

Журналист сидел в полном недоумении, его словно паралич сковал, только немного тряслись губы. Через минуту гробовой тишины, глядя сквозь свои круглые очки, журналист выдавил:

– Я не был идеологом этой банды.

– А как же ты первым узнал про самые громкие дела банды «дельфинов»? – как на допросе продолжал Кротов. – Собирайся, поедем очные ставки делать, все на тебя показывают.

– Они лгут, – начал оттаивать журналист, – я не знаю про банду «дельфинов», про самоубийства мне сказал мой однокашник из Фрунзенского РУВД, а я уже всё сопоставил и написал статью о клубе самоубийц.

– Что ты врёшь? – наседал Кротов. – Фамилия однокашника!

– Терентьев, – выдавил из себя Рома.

– Проверим, – с подозрением сказал Андрей, – если не подтвердится, приду и арестую. Как надумаешь ещё хоть что-то написать про банду «дельфинов», только через меня, – и дал свою визитку. – А то наворотишь тут дел, что потом не разгребёшь. По любой информации о банде сразу звони мне, вместе будем думать, что с этим делать. Понятно?

– Конечно, понятно, – с облегчением выдохнул журналист.

Кротов взял со стола наручники и ушёл. А журналист ещё долго не мог прийти в себя, пытаясь анализировать, как он чуть не оказался в банде организаторов самоубийств.

Кротов тем временем набрал начальника Фрунзенского розыска Быкову:

– Здравствуй, Олег Владимирович, – как будто сто лет не видевшись, говорил Кротов. – Кто у тебя занимался делом прокурора вместе с Маевским?

– Привет, Андрей Андреевич, – тоже радостно ответил Быков, – Колосков и Полосович, а что такое?

– У тебя есть такой кадр – Терентьев?

– Да, есть, – подтверждал начальник розыска, – это молодой опер, конечно, он этим делом не занимался, он так, по мелочам.

– Понятно, пришли его ко мне в министерство, разговор будет.

– Хорошо, сейчас пришлю, сильно там его не нагружай, молодой он ещё, неопытный.

И Быков положил трубку.

«Молодой и неопытный, – про себя возмущался Кротов, – а расследование целой кучи опытных ставит под удар».

По пути в министерство Андрей набрал Куликовского, который в архиве переворачивал тома дел:

– Павлик, есть хоть что-нибудь? – с надеждой в голосе спрашивал Кротов.

– Ни-че-го! – растягивал Павел, – уже больше половины дел перепотрошили.

– Если будет хоть что-то, сразу звони.

Кротов шёл по коридору министерства к своему кабинету, как лоб в лоб столкнулся с Осиповичем.

– Ну что, Кротов? Что у тебя есть? – с «наездом» и одновременно с надеждой в голосе спросили шеф.

– Юревич думает, что это «Моссад», – быстро сообразив, что сказать надо хоть что-то значимое, среагировал Андрей, шокировав тем самым начальника.

– Только «Моссада» в центре Минска нам ещё не хватало, – схватился за голову Осипович, – а что у него на «Моссад» есть?

– Пока ничего, – объяснял Кротов, – просто почерк их.

– Где-то в мире были похожие самоубийства? – с надеждой в голосе спросил Осипович.

– Пока таких фактов нет, но мы работаем над этим, – бодро говорил Андрей.

– Думает, к делу не пришьёшь, – недовольно говорил начальник, – но версия хорошая, тогда мы это дело в КГБ передадим, и пусть они сами там с «Моссадом» разбираются. А сам ты что думаешь?

– А я думаю, что «Моссад» тут ни при чём, – задумчиво проговорил Кротов, – если бы тут была антисемитская тема, Израилю гораздо выгоднее международный скандал, чтобы наши дипломаты оправдывались и извинялись, чем мочить таинственным образом этих трёх человек. Хотя неизвестны обстоятельства того дела, за которое их могли убить.

– Вот именно, майор, – опять недовольно говорил полковник, – ничего не известно, копай, Кротов, копай быстрее. Ты с журналистом разобрался? Кто ему слил информацию, узнал? Уволим из органов к чёртовой матери.

– С журналистом разобрался, – уверенно ответил Андрей, – не колется, гад, говорит, журналистская тайна, источник информации не выдаст под угрозой расстрела. Но пообещал, что без нашего ведома больше ничего писать на эту тему не будет.

– Откуда они такие прыткие берутся? – продолжал возмущаться Осипович.

– Поначитаются западных СМИ о гласности и ведут себя потом нагло, – жаловался Кротов.

– Ладно, Андрей, накопай срочно хоть что-нибудь по этому делу, – уходя, дал наказ начальник.

Кротов пошёл в свой кабинет, напарника не было, он трудился не покладая рук в архиве. И можно было спокойно суммировать все факты по этому делу. Хотя как таковых фактов не было. Только догадки и предположения. «Почерк „Моссада“» – да это мог быть почерк кого угодно, – думал Андрей. Хотя проверить западные, да и русскоязычные СМИ на этот счёт не помешало бы, может где-то кто-то так уже «самоубивался». Вдруг, запросы Юревича что-то дадут, хотя вряд ли спецслужбы оставили какие-то следы.

Тут в кабинет постучали:

– Разрешите войти, – в кабинет зашёл молодой паренёк, – лейтенант Терентьев.

– Ой, заходи Терентьев, – вздыхая, сказал Кротов, – как зовут тебя, Терентьев?

– Саша, – уверенно ответил опер из Фрунзенского.

– Послушай, Саша, – недовольным тоном продолжал Кротов, – я расследую очень громкое дело, сам знаешь какое, над делом работает целая команда: полковник Осипович, полковник Юревич из следственного комитета и ещё куча наших оперов, включая фрунзенских, эксперты, участковые, отдел кибербезопасности и т. д… И все мы вынуждены терять время, доказывая руководству несостоятельность версии самоубийства только лишь по той причине, что опер Терентьев из Фрунзенского РУВД поведал однокашнику журналисту Роме свои домыслы по этому делу. Замечу, – очень недовольно продолжал Кротов, – который вообще не участвует в расследовании. И вот что мне со всем этим, опер Саша, делать?

Терентьев покраснел, как кленовый лист осенью, потупил глаза и невнятно начал отвечать:

– Я ему только про факт самоубийств сказал… по дружбе… я подробностей и сам не знал…

– Ясно всё с тобой, Тереньтев, – подытожил Кротов, – езжай уже в свой отдел и, прежде чем кому-то что-то говорить, подумай десять раз, а то не быть тебе опером.

– Я всё понял, – уже бодрее сказал Саша и вышел из кабинета.

«Уволил бы Осипович начинающего пинкертона за пять минут, не спросив даже, как его зовут, – думал Андрей. – Этот-то, понятно, без злого умысла, по неопытности поделился с другом информацией. Кому будет легче, если карьера Саши прервётся, толком не начавшись? Бог с ним, с Терентьевым, – продолжал думать Кротов. – Как же проверить иностранные СМИ на предмет похожих самоубийств? Языками я не владею, что в поисковике запрашивать, непонятно, да и „Яндекс переводчик“ статьи так переведёт, что не разобрать будет, в любом случае это отнимет кучу времени, а Осипович людей на проверку такой информации не даст».

Тут Кротова осенило, и на следующее утро он вызвал к себе журналиста Преуспеваева с решимостью повесить на его хрупкие плечи отработку этой не очень перспективной версии, на которую уйдёт не одна неделя.

Глава 4

Банда Зелёного

На следующий день, как и было назначено, к Кротову в 09:00 пришёл журналист Роман Преуспеваев.

– Присаживайся, Роман, – вздыхая, произнёс майор.

Выдержав дежурную паузу, Андрей продолжил:

– Банду «дельфинов» мы взяли, – чуть сдерживая смех, но с виду вполне серьёзно говорил Кротов, – тебя мы вроде отбили, они стали сомневаться в твоём участии как идеолога. Ты же честный журналист и к банде отношения не имеешь?

– Да я вообще эту банду не знаю, – оправдывался журналист, – а они действительно довели до самоубийства тридцать четыре человека?

– Думаю, даже больше, – еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться, ответил Андрей, – но вот в чём беда, не обо всём они, собаки, колются. Есть информация, что на Западе от их рук тоже много пострадало. Нужна будет твоя помощь следствию, ты готов?

– Конечно, готов, – как пионер, ответил Рома, – а что я-то могу?

– Ты же языками владеешь? – утвердительно спросил Кротов.

– Да, владею. Вы, наверное, про меня уже всё выведали, – «раскусил» Роман майора милиции. – Я знаю английский, французский и испанский.

– Конечно, мы всё разузнали, – придавая себе важный вид, сказал Андрей, – мы же опера. Так вот, надо пробить все западные, а заодно и русскоязычные СМИ на предмет похожих самоубийств. Сможешь?

– Смогу, – с готовностью помочь ответил журналист, – а что значит похожих, у банды «дельфинов» есть свой почерк?

– Вот здесь мы и подошли к самому главному, – продолжал Андрей.

А сам думал: «Как бы эта его инициатива не вышла боком. Если этот парень что-то напишет в своей газетке про особенности самоубийств, кипишь будет конкретный».

Но версию надо было обязательно проверить, а сам Кротов этого не потянул бы. И он продолжил:

– Раз ты и так замешан в этом деле, я сообщу тебе кое-какие подробности, но запомни и заруби себе на носу: эту информацию ты под угрозой пыток никому не сообщишь и тем более ни о чём таком до конца расследования не напишешь. Расписку о неразглашении следственной тайны подписывай сейчас.

И достал из стола готовый бланк.

– Вот заполни, – протягивая бумагу, сказал Кротов журналисту.

Тот взял ручку и начал заполнять. А Андрей в это время продолжал:

– В этих самоубийствах есть две особенности: первая – у погибших красные белки глаз, полопались сосуды, – и положил на стол фото глаз погибшего судьи, а вторая – превышение в крови адреналина в десять раз.

Роман дозаполнил бланк о неразглашении и смотрел на фото, а майор продолжал:

– Надо проштудировать прессу за последние лет пять по всем самоубийствам. Если будут похожие, отсортировать, а мы проверим их на причастность к банде «дельфинов». Но запомни ещё раз, если эти факты где-нибудь всплывут, сядешь как соучастник банды. И вообще, выражение «банда „дельфинов“» забудь навсегда, эта информация засекречена.

– Хорошо, я всё понял, – озадаченно ответил Преуспеваев.

– Когда расследование будет закончено, с разрешения нашего руководства мы дадим тебе полную информацию и у тебя будет возможность сделать эксклюзивный материал, – освещал перспективы Кротов, – а сейчас ты в следственной группе, и никто об этом знать не должен.

– Никто и не узнает, – решительно сказал журналист и вышел из кабинета Кротова.

Через три часа Андрею надо идти на доклад к Осиповичу, но докладывать нечего. Ищем, отрабатываем, копаем, в деле зацепок ноль. А ведь прошла уже ровно неделя с момента кровавого утра четверга. И тут зазвонил мобильник, это был Куликовский:

– Андрюха, нашёл, я нашёл общее дело, – радостно кричал в трубку Павел.

– Ну слава богу, – с огромным облегчением выдохнул Андрей, – что там?

– Помнишь дело Зеленко Игната и его банды? Лет пять назад суды закончились… – оживлённо протараторил Куликовский.

– Помню! – подтвердил Андрей, – грабежи, убийства, рейдерские захваты, там человек двадцать посадили.

– Так вот, три наши жертвы активно участвовали в этом деле.

– Отлично, – смаковал Кротов, – это то что надо, бери дело и приезжай в наш кабинет, будем смотреть. Через три часа надо быть у Осиповича с докладом, вот и доложим, – радостно продолжал Андрей. – А оперов с районов оставь в архиве на всякий случай, пусть все дела до конца просмотрят.

– Хорошо, скоро буду, – ответил Павел, а потом озадаченно спросил: – А где грузовичок-то взять? Тут более ста томов…

– Впихни как-нибудь в свой легковичок, – не замечая проблемы, радовался Кротов, – и быстрее сюда.

Положив трубку, Андрей тут же набрал Юревича и сообщил хорошую новость. Денис, конечно же, все дела отложил, перекинув допросы, вызванных в комитет родственников, на плечи стажёра. И через полчаса Кротов, Куликовский и Юревич сидели в кабинете МВД и вчитывались в дело банды Зелёного, как окрестила её пресса ещё 8 лет назад, когда брали первых фигурантов.

Состав преступлений был ужасный, особенно для спокойного Минска. Около десяти доказанных заказных убийств бизнесменов и чиновников, не захотевших делиться с бандой или отдавать им государственную собственность. Рейдерские захваты как частных компаний, так и государственных предприятий. Вымогательства и крышевание. За всю историю криминала в Минске это была, наверное, одна из самых больших ОПГ.

В материалах дела действительно самое непосредственное и активное участие принимали все три жертвы, каждая со своей стороны. Естественно, они тесно общались, особенно будучи хорошо знакомы. Практически бессменным гособвинителем в судах был Андрей Ефимович Мурашко. А все основные приговоры выносил Гусаков Семён Олегович. Овчинников же, в то время начальник Фрунзенского розыска, сам выезжал на все задержания, проводил допросы, очные ставки и т. д., всё дело пестрило его подписями. Из этого можно было сделать вывод, что в нейтрализации банды основная заслуга и главная роль принадлежит нашей троице: Гусакову, Мурашко и Овчинникову.

Через два часа все сидели в кабинете Осиповича и обобщали материалы дела. Первым начал Кротов:

– Банда очень серьёзная, по материалам дела проходят двадцать три человека, взяли двадцать одного, двое исчезли прямо перед задержаниями, их так до сих пор и не нашли. Это бывший самбист Егор Витальевич Пивоваров, крепкий спортсмен, его роль в банде была небольшая: дать в морду, запугать, реже проследить за кем-нибудь, да и то с этой функцией у него было не очень. Одним словом, не интеллектуал. Он ускользнул случайно в момент задержания, и до сих пор о нём никто ничего не слышал. На роль возможного заказчика он никак не тянет, да и изощрённого киллера тоже, этот бы встретил жертву в подъезде и свернул шею, а не изобретал фантастическую технику убийства, хотя, если он завладел чудо-прибором, теоретически мог быть нашим убийцей или помощником.

– Второй ушедший от правосудия, – взял слово Юревич, – на роль заказчика вполне тянет. Это Максим Андреевич Синявский, финраспорядитель банды, в планировании убийств или отъёме собственности он участия не принимал, его делом были финансы: перевод в офшоры награбленного, оформление собственности через подставных, легализация преступных доходов и т. д. Преступные деньги так спрятал, что нашли только половину.

– Значит, нанять группу высококлассных киллеров ему было на что, – сделал вывод Осипович.

– Конечно, – ответил Юревич и продолжил: – Он исчез за несколько дней до того, как начали брать первых фигурантов, причём так исчез, что ни Зелёный, ни остальная верхушка банды не знала, где он, это чётко видно из материалов дела. Тогда уже на всех висела и прослушка, и семёрка, бандиты сами искали Синявского. Но совершенно безрезультатно. Как в воду канул. Так что отомстить за подельников он мог легко. А больше, собственно говоря, и некому.

– Да, больше некому, – начал доклад своей части материалов дела Куликовский, – из оставшихся бандитов четверых убили при задержании, остальных осудили. Минимальные сроки – по двенадцать лет – получили трое, остальные больше. На сегодняшний день все сидят, ещё никто не вышел. Но это всё боевики, пушечное мясо. Что касается руководства банды, главарь Игнат Зеленко получил высшую меру наказания, и через год был расстрелян. Его правая рука —Юрий Сергеевич Лешкевич – тоже расстрелян по приговору суда примерно в это же время. Приведены к исполнению и приговоры о смертной казни в отношении Гуськова по кличке Гуся и Макарова по кличке Инквизитор, штатного киллера банды и его помощника соответственно, когда жертву надо было пытать.

– Кого же там не расстреляли? – перебил Осипович.

– А не расстреляли в этом деле, – вчитываясь в документы, продолжал Павел, – вторую правую руку Зелёного, или скорее, наверное, левую: Фёдора Степановича Громыхалина по кличке Громыко – он не участвовал непосредственно в убийствах и вообще был сторонником убеждения, а не принуждения, всегда пытался добиться от потерпевшего нужного действия путём переговоров, отсюда и такая кличка, как фамилия министра иностранных дел СССР. Так как он был противником жёстких методов, ему дали двадцать пять лет строгого режима вместо расстрела. Громыхалин, получается, единственный из верхушки банды, кто не расстрелян и не в бегах. Только Громыко и сможет рассказать о руководстве банды, так как ещё двое фигурантов, которые были вхожи в верхние её круги, убиты при задержании как оказавшие вооружённое сопротивление. С остальными оставшимися в живых там и беседовать не о чем, их вряд ли кто-то во что-то посвящал.

– Беседовать надо со всеми, – вставил Осипович, – надо отработать всех оставшихся в живых этой банды. А также родственников расстрелянной верхушки, они же тоже могли заказать прокурора, судью и нашего коллегу.

– Безусловно, – сказал Кротов, – но картина вырисовывается однозначная.

– Согласен, – ответил Осипович, – картина действительно прояснилась. В роли заказчика кого-то более подходящего, чем Синявский, трудно представить: мотив железный – месть. Денег уйма – половину награбленного так и не нашли, значит, мог нанять высокооплачиваемых профессионалов из какого-нибудь синдиката киллеров, как говорил Андрей, – и посмотрел на Кротова, – у этого есть и связи, и возможности, а самое главное, он-то на свободе и руки у него полностью развязаны. Надо, Андрей, разыскать этого Синявского, хоть из под земли достать. Даже если его целых восемь лет никто найти не может.

– Сделаем всё возможное, – уверенно ответил Кротов.

– Да, похоже, моя версия по участию «Моссада», да и вообще спецслужб, начинает захлёбываться, – не без энтузиазма заметил Юревич, – зато расследование сдвинулось с мёртвой точки. Только где и как мы будем искать Синявского, мне даже трудно вообразить.

– Кротов найдёт, – с надеждой в голосе сказал Осипович, поглядывая искоса на Андрея, – живого или мёртвого, но найдёт.

– Уж лучше живого, – советовал Куликовский, – а то дело мы не раскроем.

– Подытожим, – громко сказал начальник, – Андрей, на тебе Громыко, только от него из оставшихся членов банды ниточка может привести к Синявскому, крути-верти его как хочешь, но подельника он должен сдать. Павел, отработай всех остальных «сидельцев» банды, любая информация, любая мелочь – важно всё. Денис Александрович, на тебе родственники банды, вызывай, крути, любые подозрения – оперативникам на стол. Всё надо отработать, на всех подозрительных организуем прослушку и наружку. А я к руководству, докладывать есть что: и версия, и ниточка. Вот можете же работать, когда захотите. Все допуски к членам банды завтра с утра будут готовы.

Оперативники и следователь вышли из кабинета Осиповича. Юревич направился в следственный комитет, где его стажёр должен был опросить родственников на предмет антисемитизма, а Куликовский с Кротовым пошли в свой кабинет ещё раз просмотреть дело перед визитом к членам банды Зелёного.

В пятницу утром Денис позвонил Кротову:

– Привет, Андрей! По вчерашним допросам родственников ничего. Никто из них антисемитизмом не «страдал», и вместе они ни в какой стране мира не отдыхали. Они вообще вместе были только на рыбалке. Так что, похоже, моя версия по «Моссаду» окончательно не распалась.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.