Полная версия
Беглая княжна Мышецкая
Лукавство воевод объяснимо желанием очернить атамана предательством, чтобы впредь ему на слово веры не было среди простого люда. В своем показании очевидец и участник этих боев Г. Трофимов, сообщивший сведения о перебежчике рейтаре в канун решающего сражения, на спросе сказал: «И вор де Стенька пометался в струги с лехкими людьми. А остальные шли к стругам отводом…»
Другой свидетель показал, что на Самаре Степан Разин оставил «пристальных людей», стало быть, не одни донские казаки ушли из-под Синбирска, но и те, кто к нему «пристал», т. е. те же самарские, саратовские, царицынские и других городов стрельцы и посадские. А иные ушли со Степаном Тимофеевичем и дальше, до Царицына и до Астрахани.
3
– На атамановом струге вздыбили парус! – крикнул с кички синбирянин Федька Тюменев, который, сам того не ведая, вместе с Тимошкой Лосевым и Герасимом Константиновым ночью вскочили в один струг с самарянами и немало тому порадовались – все же знакомцы, не совсем чужие.
– Сотворить тако же! – тотчас повелел Михаил Хомутов, и стрельцы, свободные от весел, сноровисто подняли парус, который поймал не сильный, но все же попутный ветер, и струг пошел быстрее.
Пока была ночь и мрак густо укрывал землю и Волгу, струги плыли, как придется, иной раз обгоняя друг друга, даже не окликая: боялись воеводской погони – на берегу у Синбирска, около монастыря, было в спешке оставлено не менее ста стругов, в том числе и струг якобы бывшего с ними патриарха Никона. Но к рассвету уразумели, что погони за казаками нет. Должно быть, воевода и князь был настолько увязшим в продолжавшемся сражении, что ему было не до бежавшего вниз по Волге атамана Разина и его немногочисленного теперь воинства. Так оно вскоре и оказалось – из-под Синбирска ушли немалые сила повстанцев, и воевода уже 9 октября кинулся усмирять их по Синбирско-Корсунской линии крепостей. И князь воевода Милославский не отважился оставить кремля, пока вся округа еще полыхала огнем восстания…
С восходом солнца казаки огляделись и без какой-либо команды выстроились за атамановым стругом, выказывая этим, что они готовы следовать за ним по его воле. Рядом со стругом атамана Разина плыл струг царевича Алексея. Только песен и смеха не слышно, всяк думал о недавнем ночном сражении, тревожились за жизнь атамана. И у всех была одна и та же печаль – неужто крах всему? Неужто это конец великого дела и не найдут они больше силы собраться на новый поход против злоехидного боярства?
Плыли за атаманом, не зная, каков он, кто из верных сподвижников с ним. А может быть, и вовсе в живых уже нет верных атамановых есаулов? Как расправляется воевода Борятинский с попавшими в его руки казаками, воочию видели после боя на реке Свияге под Синбирском!
Ближе к полудню с атаманского струга передали по цепочке команду – сообщить, кто в струге за начального и сколько людей, да сколько оружных и раненых? Впереди идущие струги прокричали о себе, а потом и Михаил Хомутов подал весть:
– Струг самарского сотника Хомутова! А людей самарян тридцать восемь, да саратовских пятеро, да синбирян трое! Все оружны, а раненых несильно четверо!
Потом кричали с идущих позади стругов и узнавали понемногу, что не совсем пустые струги плывут за ними, а с силой – не с такой, конечно, как вверх по Волге шли, но и не совсем порожние.
– Ништо-о! – стараясь приободрить друзей, проговорил веселым голосом Никита и подмигнул хмурому Еремею Потапову. Чудом выбравшийся из темницы синбирского кремля и теперь уверовавший во всесильные заговоры княжны Лукерьи, Никита осторожно потрогал под кафтаном вскользь задетое пулей рейтара левое плечо. – Ежели перекликает атаман свое войско, знать, о новых сражениях думает! – И криво усмехнулся, вспомнил от стариков прежде слышанное: – Пообедав да перекрестившись, теперь не сунемся вторично к столу – научены крепко![22]
– Только бы Степан Тимофеевич побыстрее оклемался! – сокрушенно выговорил Еремей Потапов, словно и в этом, как и в побеге воеводы Борятинского, была и его существенная доля вины. – Надо же такому случиться – совсем наш верх выходил, а не уберегли казаки атамана…
– Далеко вперед вымчал на коне, неуемный! – буркнул за спиной сотника Хомутова старый Перемыслов, осуждая атамана. И тоже вздохнул сокрушенно, с тоской в голосе. – Сколь добрых людей посечено да в лапы воеводы ухвачено! Возликует теперь жадная к крови человеческой душа воеводская!
– Правда твоя, Федор. И наши вот не все здесь. Может, на другие струги, которые впереди плывут, вскочили, – согласился Еремей Потапов, не видя рядом дружка Гришку Суханова.
Федор Перемыслов держал подле себя одного сына, Ивашку, а второй, Васька, невесть где, потому и хмурился старый стрелец, поглядывая вперед. Да со струга на струг не перескочишь, чтобы отыскать сына. Зато оба брата Пастуховы, сыновья в Самаре убитого майором Циттелем стрелецкого сотника Михаила Пастухова, рядом, гребут веслами вместе с иными самарянами, помогая парусу. Истинное положение прояснилось, когда через двое суток беспрестанного хода приблизились к устью реки Ахтушки, свернули в протоку, которая на расстоянии двух верст проходила от реки Усы около Усолья. Атаманов струг, убрав парус, повернул к берегу. Иные струги ткнулись рядом, по правому берегу протоки. С головного струга приметили конный дозор из пяти всадников, дали знак приблизиться.
И какова была радость самарян, когда в начальнике дозора они признали сотника Ивашку Балаку! Уверовав, что в Усолье пришли струги атамана Разина, а не воеводы Борятинского, Балака тут же подъехал к атаманову стругу и по сходням взбежал на палубу. Степан Тимофеевич лежал на переносном топчане, обложенный подушками, и по тугим желвакам на скулах видно было, что терзают его сердце не только муки от сознания поражения под Синбирском, но и боли телесные – на белой повязке с виска и до щеки просачивалась кровь, правда, уже не таким широким пятном, как днем раньше, и это вселило веру, что снадобья матушки Говорухи скоро вовсе поправят атаманово здоровье.
– Ты, сотник, дюже не кричи, – предупредил Ивана Балаку походный атаман Лазарка Тимофеев. – Говори ровным голосом. У батьки голова и без того звенит внутри, видишь, рублен он саблей. Сказывай, как у вас тут, в Усолье? Крепко стоите? И нет ли поблизости воеводских рейтар альбо солдат, в угон за атаманом посланных? Что слышно о конфузе под Синбирском?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сноски
1
Каспийское море.
2
Аспид – ядовитая змея, здесь: злой человек.
3
Мизгирь – ядовитый земляной паук, тарантул.
4
Глаголь – виселица в виде буквы «Г».
5
Охлябь – без седла.
6
Камышинский воевода Ефим Панов со стрельцами был схвачен в Корсуни, которая уже к 14 сентября была взята повстанцами. Во время боя все беглецы были убиты.
7
В следственных делах в части показаний Степана Разина есть такая запись: «В распросе и с пытки вор изменник Стенька Разин сказал: Приходил де к нему под Синбирск татарин пожиточный человек Асаном зовут Карачурин, и говорил ему, чтоб им идти под Казань, и в Казани де сидеть не будут. А которого города тот татарин, того он не ведает, а ростом де он не мал, борода черна, щека перерублена».
8
Абыз – ученый муж, мулла.
9
После поражения С. Разина под Синбирском боярские сыщики кинулись искать Асана Карачурина, но он, узнав об этом, скрылся. Есть запись от 1693 года, через двадцать с лишним лет, что Асан сбежал «и поныне пропал безвестно».
10
Починки – распаханные, прежде не использованные земли, чаще всего в лесу.
11
Надолба – невысокий столб, врытый в землю.
12
Просвира – белый круглый хлебец, употребляемый в обрядах православного богослужения.
13
Среди следственных дел разинского восстания есть и такие строки: «А поп, который писал от вора Стеньки Разина на соблазн воровские прелестные письма, пойман и казнен смертью…» О ком это писано? Быть может, о бывшем коломенском епископе Павле? Но он так и не огласил своего подлинного имени своим палачам.
14
11670 год.
15
После 20 часов.
16
В 7 часов 05 минут по современному счету.
17
Прясла – звено в изгороди, в частоколе, между башнями.
18
Черносошенные – крестьяне, казенные, жившие на свободных землях, не крепостные, а платившие подушные подати от сохи.
19
Колонтарь – доспехи из блях и колец, среднее между латами и кольчугой.
20
Из отписки полкового воеводы П. Урусова: «А ево, вора Стеньку, самово было жива взяли, и рублен саблею, и застрелен из пищали в ногу, и едва ушел. А изымал де было ево алатарец Семен Силин сын Степанов, и тот де Семен над ним, вором Стенькою, убит…»
21
«Соляной бунт» был в 1648-м, «Медный» – в 1662 году.
22
Кто пообедав и перекрестясь, вторично сядет есть, у того крестники умирают (народная примета).
