Ночь богонгов и двадцать три пули

Чилийские переселенцы были, конечно, чилийскими. Только не совсем.

Круппендорф – в качестве южноамериканского населённого пункта – был образован в 1949-ом году на территории Аргентины, в двухстах пятидесяти километрах от Буэнос-Айреса. После завершения Второй мировой войны в Южную Америку хлынул нескончаемый поток немецких иммигрантов – и фашистских недобитков с семьями, и представителей торгово-промышленной элиты, опасавшихся преследований и репрессий со стороны победивших союзников. Диктатор Хуан Перрон, правящий тогда в Аргентине, относился к идеям национал-социализма вполне лояльно и никому из немецких беженцев в убежище не отказывал. Как грибы после дождя – в западных и центральных провинциях Аргентины – начали возникать немецкие поселения. Возникать, обустраиваться, обзаводиться крепкими хозяйствами и жить по классическим немецким законам-понятиям. Не вступая, как правило, в тесные взаимоотношения с местными жителями.

Но в 1955-ом году лояльный Хуан Перрон был свергнут.

«Что же будет дальше?», – заволновались немецкие колонисты. – «Чего ждать от новых властей?».

Наиболее хладнокровные остались на месте. Мол: – «Аргентинцам – по большому счёту – до нас нет никакого дела. Им, беспокойным и непостоянным, между собой разобраться бы…».

Но многие – чисто на всякий случай – перебрались в соседний Парагвай. Вот, и Круппендорф, неохотно подчиняясь общей тенденции, стал парагвайским посёлком.

Вскоре, как назло, отстранили от власти и милейшего парагвайского диктатора Стресснера. Опять начался период мутной и сволочной неопределённости…

Ганс Мюллер (в прошлом – штандартенфюрер СС), бывший тогда бургомистром Круппендорфа, принял очередное судьбоносное решение – срочно переезжать в Чили.

Продали всё, что можно было продать, собрали нехитрые манатки и перебазировались в голубые чилийские долины – льяносы. По дороге к ним прибилось много других немецко-парагвайских колонистов, так сказать, неорганизованных.

Народу набралось много, порядка двух тысяч человек. Выбрали подходящее местечко на высоком берегу полноводной горной реки, отстроились, наладили бизнес, начали активно рожать детишек. В 1970-ом году Круппендорфу даже был официально присвоен статус «города». Чилийского города, понятное дело…

За время долгих вынужденных странствий переселенцы (ради пущей безопасности), обзавелись дополнительными южноамериканскими паспортами. «Мюллеры» – официально – стали «Родригесами». «Вагнеры» – «Сервантесами». «Моргенштерны» – «Гонсалесами». Ну, и так далее.

Жили себе. Работали. Не ленились. Неуклонно повышали благосостояние. Размножались. Верили в свою арийскую исключительность. Истово соблюдали «чистоту крови». Ждали, что когда-нибудь – непременно – вернётся время «Великого Рейха»…

Для Хосе Родригеса (Томаса Мюллера), те спокойны Времена были лишь красивой легендой. Когда ему исполнилось четыре с половиной года, в Андах произошло сильнейшее землетрясение. Круппендорф (тот, чилийский), был буквально-таки стёрт с лица земли. Стёрт до самого основания. Погибла целая куча народа. В живых осталось чуть более двухсот человек.

Прибыли чилийские спасатели. Потом подтянулись и представители различных международных благотворительных организаций, стали делать всякие заманчивые предложения, связанные с переездом в другие, более спокойные и безопасные страны. О немецких корнях пострадавших никто, естественно, и не вспоминал. По крайне мере, официально.

– Пора заканчивать с «южно-американским периодом», – решил Рауль Родригес (Отто Мюллер), отец Хосе. – Беспокойно здесь. Никакой определённости и стабильности. То революции гремят, то землетрясения…. Предлагают перебраться в тишайшую Австралию? Почему бы и нет? Круппендорф разрушен, но «общинные» деньги, лежащие на банковских счетах, уцелели. Ладно, попробуем – ещё раз – начать новую жизнь…

И они попробовали. Перебрались в Австралию и купили ферму – «Форт Томпсон». Естественно, вместе с энным количеством тысяч гектаров плодородной австралийской земли.

Купили, построили крепкий жилой посёлок, который – чуть позже – огородили высоченным забором с колючей проволокой. Ею же обнесли и всё землевладение в целом.

Впрочем, в проволочном заграждении имелась узкая прореха, возле которой Аль и оставила лошадку. Лошадку оставила, а сама отправилась на свиданье с Хосе. То есть, с Томасом…

Кто такая – Аль? Откуда она взялась?

Это отдельная история.

Когда Хосе вошёл в беспокойный юношеский возраст, то, как и полагается, начал засматриваться на поселковых девчонок.

Рауль Родригес это заметил и, залучив отпрыска на приватный серьёзный разговор, объяснил:

– Эти девицы, сынок, являются твоими дальними родственницами. Так что, извини, но ничего не получится. Нельзя. Природные ограничения…

– Что же мне теперь делать? – не на шутку огорчился Хосе. – Как быть? Ухаживать за посторонними особами женского пола? Где же их взять? Я за пределы Круппендорфа редко выхожу. «Чистота крови», опять же…. Значит, я никогда не женюсь?

– Женишься, не переживай, – успокоил отец. – Мы же сохранили прочные связи со многими немецкими фашистскими поселениями. И с чилийскими, и с парагвайскими, и с аргентинскими. Потом слетаешь в Южную Америку. Я тебе дам адреса, напишу сопроводительные письма. Подберёшь себе подходящую и достойную невесту. Привезёшь её сюда. Сыграем, как и полагается, весёлую баварскую свадебку…

– Слетаю в Южную Америку, когда мне исполнится восемнадцать лет?

– Нет, конечно же. По классическим немецким канонам, принятым в нашем Круппендорфе, девица может выходить замуж, начиная с шестнадцати лет. А мужчина – жениться, только по достижению двадцати одного года. Старинная и мудрая традиция. Не нами заведена, не нам и отменять.

– Получается, что мне надо ждать аж до середины 2013-го года?

– Это точно, математик. Считать умеешь. Ничего, подождёшь. Не ты первый, не ты последний…

В 2010-ом году Хосе-Томасу исполнилось восемнадцать лет, и эта данность в корне изменила его размеренную и спокойную жизнь.

Теперь Хосе мог подписывать финансовые и складские документы. Поэтому его частенько отправляли в Бёрнс – сдавать оптовикам собранный урожай, составлять накладные, выписывать счета, производить сверки по бухгалтерским взаиморасчётам.

В Бёрнсе Хосе однажды и встретился с Аль. Встретился, познакомился и влюбился – без памяти. А она, как водится, влюбилась в него. Бывает…

На самом деле девушку звали – «Алина Сергеевна Наумова». Она ещё в юном возрасте переехала (вместе со всей семьёй), в жаркую Австралию из далёкой и снежной России. Из города Санкт-Петербурга. «Аль» – это австралийский аналог её первоначального имени.

Молодые люди были абсолютно разные. Хосе – высокий, широкоплечий, белокурый, спокойный, рассудительный, педантичный, медлительный, любящий – во всём – чёткий порядок. Алина – низенькая, худенькая, рыжеволосая, веснушчатая, стремительная, мечтательная, безалаберная, взбалмошная, непостоянная…

Говорят, что противоположности всегда притягиваются. Ну, не знаю. Не стал бы утверждать так однозначно…. Нет, конечно, они притягиваются. Отрицать не буду. Но, только, надолго ли? Вот, в чём вопрос.

Тем не менее, случилась-приключилась любовь-морковь.

Вскоре непосредственная и нетерпеливая Аль поставила вопрос ребром, мол: – «А когда, Родригес, состоится наша свадьба?».

Хосе помялся-помялся, да и рассказал любимой девушке всё. Мол, никакой он и не «Хосе», а, наоборот, «Томас». Ну, и всё остальное.

Откровенное повествование было завершено следующей фразой:

– Ничего у нас, милая, со свадьбой не получится. В Круппендорф не принимают посторонних. Ты, тем более, русская по рождению. Скандал разгорится – до самых небес…. А зачем твоим уважаемым родителям нужен я? То бишь, неотёсанный фермер из закрытого католического поселения? Да ещё и с могучими немецкими корнями?

– Подумаешь, привереды, – тут же обидчиво надулась гордая Алина, а подумав секунд десять-пятнадцать, объявила: – Ничего страшного. Мы, просто-напросто, сбежим. Сбежим, а потом поженимся. Делов-то.

– Как сбежим-то? Куда? И на что потом будем жить?

– На моё наследство, оставленное покойным дедулей. Старикан был щедрым человеком. Я, видишь ли, являюсь богатой невестой…. Только придётся немного подождать. Вот, исполнится мне восемнадцать лет, тогда. И наследством смогу распоряжаться по собственному усмотрению, никого не спрашивая. И замуж выходить…. Дождёмся декабря. Полюбуемся – в последний раз – на Ночь богонгов. А потом рванём в Мельбурн, где и зарегистрируем супружество.

– Отец мне этого никогда не простит, – загрустил Хосе. – Обязательно, рано или поздно, найдёт. То бишь, найдёт и, не ведая жалости, пристрелит. Из серии: – «Подлые предатели интересов нации подлежат смертной казни. Собаке – собачья смерть…».

– Тогда мы перестрахуемся. Сперва выправим новые документы, естественно, на другие имена-фамилии, и только после этого поженимся.

– Как это – выправим новые документы?

– Так это, – дурашливо хмыкнула смешливая Аль. – Ты, часом, не забыл, что я родом из России? Так вот, в Мельбурне проживает много дедушкиных друзей-соотечественников. Русские же, как всем известно, ребята…э-э-э, ушлые, наглые и шустрые. Любые документы сварганят. За приличное денежное вознагражденье, понятное дело.

– Значит, заключим брак по подложным документам? Понятно. Я про такое читал в книжках…. А что дальше?

– Уедем куда-нибудь.

– Куда конкретно? – проявил природную дотошность Хосе.

– Например, в Новую Зеландию. Отличное, на мой вкус, местечко. Среднемесячная дневная температура – в течение всего года – держится на уровне плюс двадцати двух градусов. Отсутствуют всякие кровососущие насекомые, включая москитов и клещей, а также ядовитые змеи и хищные животные. Шик, блеск и неземной комфорт, короче говоря.

– Чем же мы займёмся в Новой Зеландии? Купим крепкую ферму и будем заниматься разведением овец? Мол, высокодоходное дело?

– Овцы? Фи! От них дурно пахнет. Не люблю…. Можно организовать какой-нибудь другой, более спокойный и эстетичный бизнес.

– Например?

– Ну, право, не знаю, – легкомысленно передёрнула худенькими плечами Алина. – Я, вот, обожаю чёрный шоколад…. Точно! Мы построим небольшую шоколадную фабрику. У меня даже созрела гениальная идея по новому креативному бренду. Шоколадка – «Француженка». Предлагается следующий рекламный текст-слоган: – «Самый чёрный и самый горький шоколад в Мире! Коньяк без «Француженки»? Деньги на ветер…». Как тебе, милый?

– Красиво и элегантно. Как сама ты.

– Спасибо за комплимент. Подставь губы, поцелую…. Значит, дожидаемся Ночи богонгов и сдёргиваем?

– Сдёргиваем, – тяжело вздохнул Хосе. – Пусть будет так.

С момента этого знакового разговора прошло почти восемь месяцев. Наступил декабрь. Приближалось время побега.

* * *

Объятия и поцелуи, чередуясь с нежным любовным воркованием, длились и длились….

Впрочем, всё в этом Мире – даже самое хорошее и светлое – когда-нибудь заканчивается. Да и в других Мирах – аналогично.

– Ой, мне уже пора домой! – неохотно отстраняясь от юноши, объявила Аль. – Приближается вечер. Солнышко уверенно клонится к горизонту…. Когда мы увидимся?

– В следующее воскресенье, на этом же месте, – скупо улыбнулся Хосе. – Кстати, похоже, что дату предстоящего побега придётся сместить на две-три недели.

– Почему?

– Ты же хотела – в последний раз – полюбоваться на Ночь богонгов?

– Хотела.

– Отец говорит, что в природе – из-за холодной и аномально-влажной весны – всё слегка сдвинулось. То есть, гусеницы-совки до сих пор так и не выползли из-под земли. Значит, и бабочки-богонги вылетят со значительным опозданием.

– На две-три недели?

– Ага.

– Ладно, подождём, – понимающе вздохнула девушка. – Ещё один крохотный вопрос. Что это за странный водоём? – указала рукой на идеально-круглый пруд.

– Не знаю, – признался Хосе. – И никто из наших толком не знает. По крайней мере, так принято считать…. Когда пятнадцать лет назад община покупала Форт Томпсон и прилегающие к нему земельные наделы, то в Купчей было чётко оговорено, мол: – «Покупатель обязуется не подвергать круглый водоём, обозначенный в Приложении как – «К-145/15», никакому, даже малейшему механическому воздействию. А так же сообщать – кому бы то ни было – о самом существовании упомянутого объекта…». Отец, конечно, о чём-то догадывается. Но предпочитает молчать. Видимо, бывший хозяин Форта был непростым человеком…. Иногда этот круглый прудик пропадает. То есть, исчезает…

– Как это – исчезает?

– На время, конечно. Два года назад, в двадцатых числах декабря, я случайно забрёл сюда. Прихожу, а ничего нет. Ни самой поляны, ни круглого водоёма, ни этого эвкалиптового леса. Только нудный холодный дождик капает с неба. Часа три с половиной ходил туда-сюда. Ничего не нашёл, промок до костей, вернулся домой…. А в марте месяце я ещё раз наведался в это местечко. Жгучее любопытство одолело. Прихожу, а всё вернулось на прежние места. Странность странная, как принято выражаться в современных мистических романах.

– Коварно обманываем наивную девушку? – подозрительно прищурилась Алина. – Голову морочим?

– Ничуть не бывало. Так всё и было. Готов чем угодно поклясться…. Подожди. Слышишь? Что это такое?

Над овальной поляной поплыл странный, очень низкий и приятный для слуха звук.

– Ой, посмотри-ка! – указала рукой на пруд Аль. – Очень необычно и красиво.

По тёмно-кофейной гладкой поверхности воды стали расходиться-разбегаться причудливые узоры самых разнообразных расцветок – изумрудные, сиреневые, светло-жёлтые, цвета утренней морской волны, ультрамариновые…. Узоры беспорядочно расходились, сходились, переплетались, исчезали, появлялись снова. А странный звук всё летел и летел, преобразуясь – время от времени – в изысканный и настырный перезвон крохотных серебряных колокольчиков.

Наконец, всё закончилось. Звук затих, пруд вновь стал однотонно-коричневым и скучным.

– Что это было? – удивлённо моргая редкими белёсыми ресницами, спросил Хосе. – Ничего не понимаю…

– Не знаю. Но что-то, определённо, не так, – недоверчиво нахмурилась девушка. – Сейчас проверим.

Она подобрала с земли увесистый гранитный булыжник и, коротко размахнувшись, бросила его в воду.

Раздался глухой перестук, и камень, коротко подпрыгнув несколько раз, неподвижно застыл на гладкой поверхности.

– Пруд замёрз? – несказанно удивился Хосе. – Вода превратилась в лёд? Или же в стекло? В гладкий камень? Мы присутствовали при пробном запуске некоего механизма?

– Похоже на то, – согласилась Аль. – Цветные узоры? Может, это были сигнальные огни? Мол: – «Площадка к приёму готова»?

– К приёму – чего? Кого?

– Не знаю. Странно всё это…. Стоп. Чуть хлыст не позабыла. Впрочем, он мне и не нужен. Так, деталь костюма для верховой езды. Не более того…

* * *

Аль ловко проскользнула в узкую прореху в проволочном заграждении. Проскользнула и позвала вполголоса:

– Ласточка. Эй. Ты где?

– Р-гы! – радостно отозвалась светло-гнедая лошадь, мол: – «Я здесь, любимая хозяйка. Жду. Далеко не отходила. Как и было велено…».

– Иди сюда, родная…. Вот, молодец. Ничего себе – брюхо наела. Надо же и меру знать. Ладно, не буду больше ругать. Стой спокойно…. Оп! Ну, чего стоим? Кого ждём? Поехали к дому…

Минут через десять Ласточка выбралась на заброшенную просёлочную дорогу. Лошадиные подковы бодро зацокали о старинную базальтовую брусчатку.

Подковы цокали, а Алина, мечтательно вглядываясь вдаль, меланхолично напевала:

Слепой котёнок, брошенный в бурную реку.Мол, выплывет? Не выплывет? Пусть – покажет себя…Над речной долиной – громко мяукает эхо.Дальняя дорога – наша стезя.Бабочки-богонги неудержимо стремятся в небо.Может, пройти их путём?Родниковая вода, жаркие поцелуи, корочка хлеба.Почему бы и нет? Пройдём…

Закончив петь, девушка озабоченно пробормотала:

– Песенки, поцелуи, бабочки. Всё это, конечно, хорошо и мило…. Но насколько Хосе Родригес искренен со мной? Доверяет ли мне полностью?

Глава третья

Предсвадебное путешествие

Созвездие Кита, планета Мирра.

Беседа, естественно, велась на мирранском языке.

– Значит, вы с Арисой решили-таки отправиться в предсвадебное путешествие? – мягко улыбнувшись, спросила матушка.

– Решили, – подтвердил Свенн. – Пора.

– Ты, сынок, стал совсем взрослым.

– Это точно. Даже успел окончить столичный Университет. Причём, с отличием. И Ари недавно успешно защитила кандидатскую диссертацию. По теме – «Глобальные экономические процессы, происходящие в периферийных и приграничных Мирах»…. А, правда, что на некоторых планетах, входящих в Систему, принято отправляться в путешествие не до свадьбы, а после?

– Правда, – важно кивнул головой отец.

– Но это же не логично?

– Абсолютно. В первом совместном путешествии молодые люди, оказавшись в непривычной обстановке, должны хорошенько проверить свои чувства. Новые Миры, новые ощущения, новые мысли. Можно многое понять, многое переосмыслить. Первая Дорога – из ста будущих Дорог…. Если первая Дорога оказалась неудачной, неуспешной, некомфортной, то зачем же дальше продолжать совместный Путь? Нонсенс, иначе не скажешь…. Отправляться в путешествие после свадьбы? Когда уже ничего изменить нельзя? Какой в этом глубинный смысл? Никакого.

– Зачем же тогда многие жители периферийных планет Системы делают всё наоборот? – подключилась к разговору Ариса.

– Ты, будущая родственница, сама и ответила на собственный вопрос, – мудро усмехнулся лорд Брюс, отец Свенна. – Ключевая фраза – «периферийные планеты». Их обитатели недостаточно цивилизованы и рассудочны. То есть, зачастую, не дружат с элементарной логикой и совершают самые невероятные поступки, полностью лишённые здравого смысла…. Кстати, а какую планету вы намерены посетить?

– К-145, носящую кодовое наименование – «Земля».

– Номер маршрута?

– Пятнадцатый.

– Австралия, – понимающе переглянувшись с мужем, мечтательно протянула леди Брюс. – Знаменитая – «Ночь богонгов»…

– Вы тоже побывали там? – заинтересовался Свенн. – Во время предсвадебного путешествия?

– Побывали. Это была наша вторая совместная Дорога. Твоему отцу тогда в голову пришла гениальная идея, мол: – «Не пора ли нам обзавестись потомством?». Вот, для этого важного дела, дождавшись разрешения Совета, мы и отправились в путешествие. Потом, в положенное время, вернулись домой. Вернулись, прошли стандартный карантин, вскоре, сынок, ты и родился.

– Какая она, Земля? Похожа на нашу Мирру?

– Похожа? Если только планетарными размерами, атмосферой и общими условиями, делающими Землю пригодной для проживания. А, так…. На Мирре безраздельно царят плановость и рациональность. Абсолютно всё находится под жёстким контролем: климат, погода, численность населения, видовой и численный состав флоры и фауны, распорядок бытовой жизни, нормы нравственности и морали, ну, и так далее…. К-145, по сути, является анархичным и бестолковым образованием. Отсутствие Единой централизованной власти, Единого законодательства, Единой структуры управления. Как результат – регулярные жестокие войны за сырьевые ресурсы, государственные перевороты, революции, локальные кровавые бунты и прочие гадкие катаклизмы. Ещё на Земле переоценена – применительно к динамике развития тамошней цивилизации – роль частной собственности…

– Конфликт между достижениями научно-технического прогресса и узкими интересами олигархических групп? – предположила Ариса.

– Ты, девочка, очень прозорлива, – скупо похвалил лорд Брюс. – Всё так и есть. Технические и технологические достижения цивилизации К-145 позволяют всем жителям этой планеты жить безбедно. То есть, полноценной и комфортной жизнью. Однако на Земле присутствует и массовая нищета. Более того, ежегодно многие десятки тысяч людей (вернее, разумных гуманоидов), умирают от банального голода. Кто в этом виноват? Естественно, транснациональные корпорации, холдинги, компании и банковские структуры, принадлежащие – по факту – группе конкретных жадных индивидуумов.

– Рыночная экономика не может функционировать и развиваться в условиях товарного изобилия? Поэтому достижения научно-технического прогресса используются вяло и сугубо выборочно? Процентов на десять-двадцать?

– И здесь ты права. Слабо-регулируемый глобальный рынок – штука капризная и коварная. Он обожает жировать и спекулировать в условиях хронического локального дефицита. Причём, постоянно стремясь к установлению разнообразных (по форме), монопольных отношений. Планомерный переток капиталов, сырья и прочих ценностей. Тем более, монопольно организованный. К чему он приводит?

– К обнищанию одних регионов и обогащению других. Потом капиталы начинают перемещаться в обратном направлении. Происходит так называемый «эффект зеркального отображения». Глобальный рынок, опираясь на «кризисные периоды», идёт на новый круг. Естественно, что термины «обнищание» и «обогащение» носят условно-образный характер, так как – на любой стадии процесса – все дивиденды и преференции достаются только олигархическим группировкам…

– Перестаньте, пожалуйста, – взмолился Свенн, который во время обучения в Университете специализировался на социологии и прочих гуманитарных науках, а в экономике (тем более, в глобальной), совершенно ничего не понимал. – Давайте, поговорим о сегодняшнем населении Земли? Кто они? Какие? Чего ожидать от общения с ними? Это, извините, вопросы далеко непраздные. Я внимательно изучил предложенную экскурсионную программу. Там предусмотрен и такой необычный сервис (достаточно дорогой, надо признать), как – «театрализованное посещение поселений местных аборигенов».

– Земляне…, – неодобрительно покачала головой леди Брюс. – Странные они. Непредсказуемые. Нелогичные. Не умеющие жить рассудочно. Не желающие ставить целесообразность превыше всего. Не имеющие чётких и всеобщих критериев нравственности и морали. Дикие и нецивилизованные, короче говоря. Но, надо признать, очень занятные…

– Откуда они, вообще, взялись? А сам объект К-145? Какова его история? В компьютерной Базе практически ничего нет. Так, только общие физические сведенья – диаметр планеты, краткое перечисление географических объектов, скупое описание климатических особенностей и животного мира.

– Действительно, объект неординарный. Многие миллионы лет тому назад Земля являлась обыкновенным, очень горячим каменным шаром. Естественно, необитаемым. Высоколобые учёные из мирранского Исследовательского Центра решили использовать данную планету в качестве многопрофильного научного полигона. Какие исследования и эксперименты проводились? Не знаю, честное слово. Эта информация до сих пор является закрытой. Тем не менее…. Наши далёкие предки снабдили околопланетное пространство К-145 нужной атмосферой, включающей защитный озоновый слой. Заполнили водой горные трещины, расщелины и впадины. Доставили различные бактерии, микроорганизмы, растения и первых живых существ. Затем – в строго определённый период развития – осуществили ряд плановых мероприятий, направленных на появление разумной жизни…. Корни землян? Они, естественно, являются прямыми потомками «изъятых». Причём, «изъятых» с самых разных объектов. И с К-15, и с К-49, и даже со знаменитого К-125. Естественно, что скрещивание таких разных по природным и иным особенностям видов привело к нестандартным результатам. Впрочем, это только слухи…. Итак, многие миллионы лет мирране старательно и целенаправленно отрабатывали на Земле некие секретные научные программы. Отрабатывали-отрабатывали, отрабатывали-отрабатывали. А потом, несколько земных веков назад, прекратили. То есть, Система, «подарив» на прощанье жителям К-145 секрет пороха, перестала вмешиваться в дела землян. По крайней мере, такова полуофициальная версия…. Почему – перестала вмешиваться? Трудно сказать. Возможно, что в этом и заключается главный эксперимент. Мол, понаблюдаем, как эти дикие твари будут, не ведая жалости, изничтожать друг друга. Ведь, зонды-разведчики Системы до сих пор продолжают изредка посещать данный объект. Впрочем, как и мирные звездолёты с любопытными путешественниками. А ещё ходят упорные слухи, что и секретные агенты наших спецслужб постоянно присутствуют на Земле. Мол, выполняют там некую жутко-тайную миссию…

– Извините, но нам уже пора, – объявила памятливая и дисциплинированная Ариса. – Надо пройти собеседование, медкомиссию, подписать целую кучу разных бумаг.

– Когда состоится старт?

– Уже завтра. В полдень.

– Что же, ребятки, счастливо вам попутешествовать. Первая Дорога, она самая-самая важная. Только, вот…, – лорд Брюс на секунду запнулся. – Будьте поосторожней. И постарайтесь как можно меньше общаться с землянами. Ни к чему это. Совершенно бесполезное и бесперспективное занятие. Причём, отнюдь, небезопасное…