Клементина

– Да Вы псих! – смягчила я свои мысли до максимума. И в ответ получила сначала короткий смешок, затем перекатившись на спину, стал смеяться уже громче. Ну, точно не все дома!

– Почему ты так думаешь? – спросил он. После того как прекратил смеяться надо мной. Ну, во-первых он должен был для начала спросить кто я блин нафиг такая, во-вторых, проснувшись, он если уж не спросил, то точно должен был выгнать меня или, по крайней мере, в полицию позвонить, а в-третьих, всё то содержание, во-первых и во-вторых. И почему я за него возмущаюсь?

– Я не стану отвечать, собственно, как и находиться здесь. Вы помогли мне вчера, на что я покорно благодарна, а я помогла Вам. Думаю, теперь мы квиты. До свидания!

После этих слов я на всех скоростях вылетела, словно пуля из квартиры и, не дожидаясь лифта, спускалась по лестнице, перепрыгивая по две, а то и три ступени. Практически летя, я в очередной раз удивляюсь тому, что слишком, много думаю.

Неожиданно я услышала, как он кричал «Эй, подожди!», «Стой!». Я буду полной дурой, если, в самом деле, остановлюсь. Поэтому я просто сосредоточилась на ступенях, стараясь не запнуться.

Не помню, как оказалась дома. Не помню, как приняла душ. Мозги стали объективно принимать настоящее уже в тот момент, когда я ела завтрак, что оставила мне моя подруга с запиской, «Что случилось?». Я боюсь об этом вспоминать не то, что рассказывать.

***

Я прибежала на работу, опоздав примерно на час. Во всем виновато необычное утро и мысли что на мгновение затуманили мою голову.

– Надеюсь у тебя веские причины опоздания? – почти, что с порога налетел мой начальник на меня.

Многие опаздывали, но он едва их замечал, а мне доставалось за каждый поворот не туда.

– Ты взяла интервью? – спросил он и его глаза горели гневом, словно говоря, «попробуй ответить отрицательно и ты пожалеешь».

Я не знала что ответить, поэтому выпалила то, что пришло мне моментально в голову, а если сказать точнее, то выдумала.

– Я как раз встречаюсь, сегодня с ним, мне удалось поговорить с ним лично и выкроить время для сегодняшней беседы.

Богом клянусь, на мгновение, я увидела удивление на его лице. Я было подумала что мне привиделось, но после того как я поняла, чуть было не расплакалась. Чудо, да и только.

– Не испорть всё. Выжми из этого человека все, что только можно. Сделай так, чтобы он рассказал тебе всё-то грязное, что существует в его мирке, я даже хочу знать, какие он носит трусы и какой шампунь использует. Ты поняла меня? Всё, должен, знать!

Ну, на вопрос о трусах и шампуне допустим, я и так знаю. Но шефу знать об этом не стоит, а то, боюсь, ещё чего похуже случится.

С обеда до четырех часов он должен быть на тренировке. Это все знают. Но здесь можно сказать находится такая же, охрана как в аэропорту. Сканер тела только не делают. На мгновение мне показалось, что они подобную технику по безопасности сделали как из фильма «Ультрафиолет».

Где у героини брали кровь, вставляли иглы в глаза… уф, даже передернуло!

Нужно вновь проявить смекалку. Пока слегка била себя по голове и пыталась что-то придумать, меня задели о локоть, от чего я чуть не упала.

– Извините, Вы не могли бы отойти. Мы вообще-то здесь работаем.

Я посмотрела по сторонам вокруг себя. Что по левой стороне, что по правой стороне, места было просто предостаточно. И тут меня прострелило, а что если это знак! У них и униформа имеется.

– Простите! – крикнула я, и обратила внимание двух пожилых мужчин на себя.

Черт бы побрал эту работу. Одни расходы, нежели доходы. Предложила им свои деньги, что оставила на обед, взамен на униформу. Теперь ещё и голодной ходить почти до самой ночи. А униформа на мне, словно я сдулась. Делать всё равно нечего, придется просто придерживаться (штанов) и плана,…которого нет!

Вспомнив о еде, в животе отозвалось мычанием, словно бы соглашаясь с моими мыслями.

– Ах! Твою же дивизионную! – проскулила я, хватаясь за живот. Богом клянусь, если всё пройдет как по маслу, я устрою себе пир горой.

Закатала штаны и рукава, так же затянула пояс посильнее, что бы, штаны не свалились. Натянула кепку, что пахла либо соляркой, либо бензином, не знаю. Будем только надеяться, что волосы не выпадут.

Я зашла в здание. Черт! Здесь пропускная система. И что мне делать? У меня нет пропуска.

Как раз в это время, из какой-то двери, стали выходить люди и в этот момент, в толпе я, заметила его. Сердце тут же больно отбило, отчего я тяжело вздохнула.

От этого человека одни сплошные нервы. Я смотрела на него и не могла оторвать взгляда. Я не из тех девушек, кто западает на симпатичное лицо и крепкую ж… мускулатуру. Я скорее из того теста, что заглядывают в душу и стараются найти спутника больше духовного, нежели для отрады глаз.

И, тем не менее, я смотрела! Смотрела так, словно это было самое красивое, что когда-либо, смогла увидеть в своей жизни. Какие же красивые у него глаза. Я помню тот момент, когда он смотрел нежным, страстным взглядом. Черт! Опять феи со своей флюидной пыльцой вновь пролетели над моей головой.

Но что-то мне говорит о том, что эти глаза я где-то уже видела, хотя может быть и показалось.

Я потрясла своей «коробкой передач», в надежде на ясность разума и моля боженьку не получить при этом сотрясение. Хотя боюсь с моей привычкой, работа моего мозга ещё быстрее помашет на прощанье голубым платочком.

– Приди же в себя! – промямлила я и тяжко вздохнула, затем сморщилась, вот так попыталась себя в состояние привести. Как-бы я от такого не слегла прямо здесь.

Когда я вроде бы закончила со своими внутренними «страданиями», я посмотрела вновь на толпу людей и чуть не повстречала всех своих прабабушек и прадедушек.

Все стали заходить в лифт, и лишь одна пара глаз смотрела на меня. Стукни крышкой унитаза, что за…? Я стала поправлять кепку на голове, тем самым пряча свое лицо и делая вид, что не протирала несколько минут назад на нем дырку.

Я смотрела на стенд, что висел на стене, возле пропускной системы, стараясь просто притвориться столбом, но в груди сдавило ещё сильнее, когда его глаза нашли мои.

Дыхание моё не может никак наладиться, словно я в беге участвовала. И почему так резко стало душно в помещении? Я чуть подняла голову вверх и увидела кондиционер. Сломанный наверно!

Я постучала легонько по груди, и резко выдохнула. Повернувшись в сторону лифта, вздрогнула, увидев до боли в коленках, глаза, которые мучают меня с самого утра.

Он стоял возле проходной, облокотившись, в глазах переливалось озорство, а на губах играла дьявольски довольная улыбка.

– БУ! – сказал он, и его улыбка стала шире.

Я же, громко сглотнув, просто таращилась на него, как несколькими минутами ранее.

Не поняла, я уже умерла или ещё только отхожу? Всё тело мгновенно похолодело. В груди сильно сдавило и что самое страшное могло со мной произойти, так это то, что я чувствую как моё лицо вновь покраснело и выдало меня с потрохами.

– У тебя что косплей? – спросил он и протянул руку, но я мгновенно отошла на несколько шагов назад, при этом, не разрывая зрительный контакт.

Какое-то время я всё так же смотрела на него, но, кажется, на этот раз тело отреагировало быстрее и теперь, я чувствую, как быстрый шаг превратился в бег. Я точно могу сказать, я спасалась бегством!

Что со мной? Почему так происходит, лишь взглянув на него? Почему я так трясусь, лишь осознавая то, что он прикоснется ко мне? И почему я такая трусиха?

Когда передо мною уже близился выход, я услышала какие-то голоса и, обернувшись лишь в пол оборота, заметила, как он, перепрыгнув через турникет, побежал за мной.

Я взвизгнула. Не знаю почему, просто испугалась. Испугалась ЕГО и то, что я так странно реагирую на его присутствие.

– Не убегай от меня! – крикнул он, и буквально через минуту я уже была прижата своей спиной к его груди. Это было уже, было!

Отче наш, не забирай меня прямо сейчас, я ещё так молода!

Я просто извивалась в его мертвой хватке и выворачивалась, как могла, при этом, зажмурив глаза, махала руками, куда только не попадая.

– Отпусти! Отпусти! Отпусти! – больше бормотала себе, нежели ему, потому что этому человеку хоть рупором в ухо, бесполезно!

– Ты уже прекратишь всё время от меня убегать? – бьюсь об заклад, когда он это говорил, улыбался. Я четко это слышала.

– Отпусти!

– В который раз говорит она! Знаешь, а ты странная. То преследуешь меня, то тут же сбегаешь. Мне становится всё любопытнее с каждым твоим появлением. Вчера ты была доставщиком писем, а сегодня рабочий в клубе, котором я состою. Да ты сталкер, лисенок!

И тут все попытки брыкаться были забыты начисто. Да, пока он говорил, я всё ещё брыкалась в когтях этого Годзиллы на анаболиках.

– Как ты меня назвал? – сама не ожидала, что мой голос будет таким офигевшим. Где-то я уже слышала это прозвище, но где?

Обычно даже мухи если и помирали, то со смеху из-за меня и моей слабой натуры. Но встретив этого человека, уже в который раз, я открываюсь всё с новой и новой стороны.

При сотой встрече я, что превращусь в Дона Корлеоне? Дарта Вейдера? Жириновского?

– Я назвал тебя лисенком! Ты очень на него похожа! – его игривый голос был для меня, как нечто обволакивающее и успокаивающее. Ну, это пока… как только он узнает кто я на самом деле, думаю, ему, и соли не потребуется, сожрет вместе с этой одеждой и бедной кепочкой пропахшей бензином.

Когда я попыталась повернуться к нему, он всё же отпустил меня на пол и, не выпуская из своих рук, помог повернуться к себе. Это первый показатель недоверия ко мне, думает, что сбегу. Правильно думает!

– Зачем ты здесь? – его глаза горели, как если бы я предложила ему что-то дорогое и бесплатное, например, стать владыкой мира.

Хм, и давно я стала такой нервной? Это всё он виноват. Он и его «феромон». Будь проклят тот день, когда Господь Бог решил даровать мне жизнь! Уж лучше бы я была ящерицей!

– Я, ну, я, в общем …! – я прочистила горло и моргнув несколько раз подряд, посмотрела на него. Чего ходить вокруг столба? Раз уж попалась, нужно теперь идти напролом, – Я … мне … я журналист! И мне сказали взять у Вас интервью.

Его озорство в глазах потухло, как если бы костер залили водой. Он опустил свои руки с моих плеч и посмотрел в сторону. Я всё так же стояла и ждала, когда он начнет звать охрану, чтобы меня выгнали, но он лишь смотрел в сторону и его челюсть всё сильнее, сжималась и разжималась.

Мне бы бежать и не оглядываться. Стыд встал по обе стороны и не отпускал, но я стояла рядом с ним и просто выжидала вердикта или иного решения человека, который занимает мысли в моей голове уже второй день.

Наконец он посмотрел на меня и его глаза говорили о том, что ничего хорошего в его голове не сложилось.

– Иди за мной! – фыркнул он и, взяв меня за локоть, потащил за собой. И вот тут я запаниковала. Мне уже начать молиться или до казни не дойдет?

Он сказал охране пропустить меня, на что они впопыхах стали открывать турникеты. Он, так и не отпустив моего локтя (на нем явно останется вмятина), потащил к лифту. Нажав на цифру «8», дверь закрылась.

Как только двери соприкоснулись между собой он почти что, толкнул меня к стене и, облокотившись рукой об стену, к которой я почти что вросла, он склонился надо мной словно великан. Я на добрую голову его ниже, от чего я пожалела, что надела бензино-пахнущее произведение головного убора на голову.

Я не понимала, о чем мог думать этот человек, единственное, о чем думала я, так это как бы, не задохнуться. Он перекрыл все мои дыхательные пути, что воздух со свистом проходит в мои легкие.

– Дышать! – прохрипела я, на что он нахмурился, – Мне нечем дышать! – вновь прохрипела я и стала кашлять, как только он немного отошел. И что он этим добивался? Я ничего не поняла. Хотя ему наверно тоже было тяжко дышать, хорошая всё же шапочка, пожалуй, оставлю себе.

Как только лифт издал сигнал о прибытии, он также взял меня за локоть и потащил в какую-то комнату, (от локтя там явно мало что уже осталось). Сердце издало слишком сильно несколько ударов, что даже в ушах отдало довольно тяжело.

Он отпер её и, закинул меня вовнутрь, я чуть было об собственные ноги не запнулась.

– Даже не вздумай сбежать. Я всё равно тебя найду или догоню, и будет всё гораздо хуже для тебя. Поверь мне.

Я сглотнула и, даже сказать ничего не успела, как дверь закрылась и, причем на ключ.

Я стояла ещё какое-то время у двери и просто смотрела на неё, странное ощущение тут же всплыло где-то в области желудка и пятой точки, но я решила довериться инстинктам и просто разведать те квадратные метры, что были только что, мне не особо любезно предоставлены.

Она была небольшой, но очень уютной, словно как те, что красуются в журналах приглашая посетить тот или иной курорт и гостиничные услуги. Я выглянула в окно и просто ахнула от такой красоты.

За окном был виден весь наш город. Я поднесла ладонь к глазу и, закрыв один, удивилась, что город словно был на моей ладони. Я ещё раз улыбнулась этой мысли, а затем со всей силы захлопнула ладошку. Вот так вот вам! Какие же … какие же злые живут здесь люди! Я зашторила занавеску и прошла чуть дальше.

Теперь перед моим взором была большая кровать. Я зачем то, оглянулась по сторонам, но никого не обнаружив, со всего размаху брякнулась на неё и треснулась лбом о спинку кровати. Больно. Но, так и не потеряв энтузиазм, стала прыгать на ней.

Со стороны, наверное, было, похоже, что я какой-то ребенок, что приехал с родителями на отдых, но мне правда нравилась эта комната.

Обычно такое случается только в тех местах, где я уже привыкла находиться долгое время. К местам, где я действительно могла расслабиться и быть собой.

Но это место было незнакомо мне и я здесь вообще впервые, так отчего же, так спокойно в душе? Ну, прямо сказка какая-то! Про меня случайно книгу не пишут?!

Мне становилось скучно, поэтому я решила воспользоваться моментом и так сказать порыться в «грязном белье» этого мужчинки.

Заглянув первым делом в самую интимную часть комнаты, наткнулась на большую сумку. Приподняв на туалетный столик эту громадину, думала, что пупочек захочет вывалиться и так сказать показаться всему честному народу.

И ещё мужчины что-то говорят про женские сумки, а у самих как будто шифоньер упаковали. Гигиена, конечно хорошо, но не в таком количестве. Он, что по ночам всех зубной пастой разрисовывает? Да кто его знает?!

Мама Мия! Столько бритвенных станков, я даже в магазине не видела. Он что вепрь, обрастает за секунды? Этот человек куда загадочней, чем я думала. Мыло, шампунь и много всего другого, чего я даже не знаю, для чего оно надо.

Помывки, замывки, это для того, это для этого. Ооо, и даже для ЭТОГО?! А он за собой и впрямь следит, даже как-то неловко за себя стало. Не то чтобы, я не следила, я очень чистоплотна в таком вопросе, но право дела не настолько.

Ладно, оставим и пойдем в комнату. И вот я стою и любуюсь уже минуты три на БОЛЬШОЙ ассортимент нижнего белья. У меня ощущение, что я стою на распродаже. Даже у меня столько нет. Он их что солит, коллекционирует? Может быть, собрал для бездомных как благотворительность? НЕ-ЕТ, НЕ ДУМАЮ!

Достав одни и посмотрев повнимательнее, в прямом смысле этого слова, офигела. Стразы?!

– И мужчины это носят? – сказала я самой себе, выпучив глаза, – Это что-то вроде «сегодня я точно кого-нибудь уложу», а эти называются «пофиг, для дома сойдет», а эти слишком затертые, видимо его любимые…

– УГАДАЛА!

Ответили позади меня, от чего я бросила трусы обратно и пока впопыхах закрывала дверцу, прищемила палец!

– Твою мать! Зачем пугать то? – спросила я, но затем замялась и от стыда отвернула голову, засунув ушибленный палец в рот.

– В следующий раз, чтобы, не напугать тебя, пока ты разглядываешь моё нижнее белье, я отправлю тебе оповещение с голубем, пойдет?!

Очень остроумно!

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, скрещивая руки на груди. Он это что, серьезно?

– Ты сам меня здесь запер!

– Нет, я имел в виду, что тебе понадобилось в ящике с моим бельем? Или ты одна из тех, кто любит фетишизм?!

– НЕТ! ФУ! Как ты вообще можешь так обо мне думать? – быстро ответила я, сморщив лицо так, словно объелась лаймом, причем не созревшим. Гадость!

– А о чем я ещё могу подумать, увидев всё это?

Я потерялась, не зная, что ответить. Просто разводила руками и бегала глазами по помещению, при этом пыхтя. Так и не отыскав нужных слов, с сожалением выдохнула. Вот так СТЫДОБА! Я теперь даже в глаза ему взглянуть не смогу.

– Ладно! Пошли! – сказал он, хватая меня за руку.

– Куда? – спросила я, так и не поднимая на него глаз.

– Увидишь! – он остановился возле туалета, – Я сейчас, подожди.

Я стояла и просто ковыряла свою уже давнюю мозоль, но услышав какое-то недовольство со стороны ванной, подошла поближе.

– … черт, куда я положил запасную зубную щетку? Я помню, что точно её брал! – он рылся в той самой огромной сумке, в которой до недавнего времени рылась я.

– Она в боковом кармане справа! – ответила, я, не подумав.

– Ты уже и здесь побывала?! – ответил он, оборачиваясь ко мне. Я же закусив губу, смотрела в стену, да вообще куда угодно лишь бы не на него. Всё, мне точно живой отсюда не выйти. В лёд замурует, чую своей селезенкой, что так оно и будет!

Он, тихо выругавшись, достал щетку и так же далеко не нежно взял меня за локоть (скоро эта часть руки будет разборной или на протезе). Мы спустились на лифте, и я даже моргнуть не успела, как перед глазами уже был каток с трибунами. Ну, всё, точно замуровывать будет. Интересно это, правда, что человек во льду сможет прожить несколько лет, даже не постарев?

Ох, не об этом думать мне надо! Надеюсь, он позволит последнее желание?!

– Надевай! – сказал он, бросив мне что-то из их униформы. Что это? Шлем с сеткой, какие-то тарелочки. Кто эти штаны носил? Я вся влезу в одну штанину, а второй так обернуться можно. Плечики на этой майке сплывают. Может это на голову всё-таки? Хотя нет, пришиты.

Надев всё это на себя, (правда, не зная зачем) вышла на лёд. Алексей уже катался по льду, только, такого же бронежилетного обмундирования, что было выдано мне, на нем не было. Я, осторожно ступая по льду, шла по направлению к нему. Шлем всё время сползал набок или поворачивался передней стороной назад, из-за чего мне вообще ничего не видно.

– Почему ты не надела коньки? – спросил он и я, посмотрела вниз.

Ну, как посмотрела. Пластмассовая штука в этой майке мне не позволяла нагнуться, а из-за того, что она всё время сплывала на одну сторону, одно плечико всё время перевешивало, поэтому я опоясалась ремнем, что висел на крючке, в раздевалке.

– Я не могу! – ответила я, посмотрев со всем страхом, что уже успела накопить за время пребывание здесь.

– Не умеешь надевать? Так я помогу…

– НЕТ! – чуть выкрикнула я, перебивая, затем мне стало не по себе, – Я не умею…кататься! Да и вообще, зачем это нужно?

Я старалась не плакать. Какая-то горечь, возникшая где-то внутри меня, стала пробираться, но я старалась держать себя в руках.

– Ты же ведь хочешь интервью?! – спросил он, шепнув мне на ушко, которое находилось под особой защитой шлема-убийцы.

Я посмотрела на него за все это время с таким выражением лица, словно, если бы мне предложили целый континент за просто так.

– ДА! ХОЧУ! – выкрикнула я, сжав ладони в кулачки, но затем, сбавив голос, посмотрела на лед, – Очень хочу!

– Отлично! – сказал он и голос его звучал довольно, – Но ты его получишь только в том случае, если шайба окажется в моих воротах!

– Ч-ч-что? – заикаясь, спросила я и, выпучив на него глаза, стала искать хоть что-то человеческое в этом…человеке!

– Что слышала! Забьешь и я дам тебе эксклюзивное интервью с фотосессией. Я могу даже расписаться на твоей груди, если захочешь.

– Ну, уж НЕТ! – ответила я, прикрывая свою грудь, словно кто-то её отбирает. Хотя мне кажется, её и за деньги не возьмут. Даже мне, прежде чем надеть лифчик искать её приходится.

Да, у меня маленькая грудь и что? Зато, мне нетяжело бегать, я могу это делать спокойно, перед глазами ничего не дребезжит.

– Ну, так что, по рукам? – его довольной роже нет ни конца, ни края. Если бы я его не знала, подумала бы, что в лотерею выиграл. Он протянул мне руку и ждал моего решения, всё также блистая улыбкой и озорными глазами как у разыгравшегося кота.

– Идет! – дала ответ я и пожала его руку. Он улыбнулся ещё шире (не думала, что он может улыбнуться настолько сильно, что я все 32 смогла насчитать) и довольный отъехал от меня. Я же посеменила обратно надевать штуки, которые думаю, будут последней моей обувью.

С горя-пополам, поняв как их необходимо зашнуровать, я, наконец, появилась. И когда мне остался лишь шаг, и я почувствую лед, встала в ступор.

– Ну же, чего ты там встала?! – крикнул он, спрашивая меня.

– Боюсь! – чуть слышно ответила я, держась обеими руками за бортики.

– ЧТО?! – переспросил он, подъезжая ближе.

– Боюсь я, говорю! – огрызнулась я и вновь запаниковала. А когда он стал стаскивать меня силком на лёд, так вообще чуть сердца не лишилась.

Он оттащил меня на середину и, оставив одну, стал смеяться и кататься по кругу. Я же не ёлка новогодняя! Я стала оглядываться по сторонам, хотя могла повернуться только на 90о.

Кто-нибудь, откатите меня к бортикам! Хоть какие-то люди и стали появляться, глядя на нас, но помогать так никто и не ринулся. «Боже, как же много у нас на Земле добрых людей, аж глаза разбегаются, даже пальцев не хватает на руках, что уж там и на ногах тоже. Мир, и, правда, не БЕЗ добрых людей»!

– Ну, так что играть будем? – спросил он, издеваясь надо мной.

– Может в шахматы или шашки? – спросила я, и моя поза желала оставлять лучшего. Как бы это можно было бы назвать, одним словом? А, в «растопырку»! Это что-то вроде, если бы кота хотели искупать в ванной, а он всеми силами и уловками пытается спасти себе жизнь.

– Нет, мы будем играть в хоккей. Я же хоккеист!

Что правда что ли? А я думала ты садист, поэтому ты этим и занимаешься?! Хотя нет, даже думать не надо, я и так больше склоняюсь к своему варианту ответа.

Глубоко вздохнув, решила сделать шаг, но попытка моя не увенчалась успехом и я упала прямо на спину. БОЛЬНО! Я, кряхтя, пыталась перевернуться, но всё та же, пластмассовая штука мне этому мешала. Поэтому со стороны я больше была похожа на черепаху, которая катается на собственном панцире и не может перевернуться.

Я его не видела, но очень отчетливо слышала, как он смеялся и эхом, отдавало так сильно, что думаю, его услышали даже на улице. Люди у бортиков, я так понимаю его команда, так же потешались надо мной и никто не собирался мне помочь.

Я привыкла к унижению и к тому, что все надо мной издеваются, но привычка не означает, что я могу это вытерпеть. Я несильный человек, пусть даже и стараюсь так выглядеть, и мне стало обидно. Слезы стали пробираться, но я всё же, смогла их сдержать. Нет, я ещё не сдалась. По крайней мере, я попытаюсь, пусть и знаю, что проиграю.

Я, всё-таки встав, вновь упала. Коленки отозвались болью, но я встала вновь и теперь стоя на ногах, попыталась прокатиться.

Шаг, ещё один. Кажется, я стала понимать, как это нужно делать. Я всегда хорошо училась, не скажу, что всё давалось мне легко, но если я приложу больше усилий, чем необходимо, то могла освоить что-то куда быстрее.

И как только я стала радоваться своей небольшой победе, вновь упала. Я просто лежала и смотрела, на яркое освещение, тяжело дыша. Каждый раз падая, тело отзывалось болью из-за этих пластмасс в одежде, которые мне мешали.

И пока в моих ушах сердце отбивало ритм, словно в моём теле дискотека, я услышала, как ко мне подъехали. Из-за яркого света лицо было темным, но голос я узнала.

– Как только наиграешься сама с собой, дай знать!

– Не смешно ни разу! Я же сказала, что не умею!

Я слышала, как он вздохнул, а затем почувствовала, как он стал меня поднимать. Пока проходил процесс подъема, с моей головы упал шлем.

Мои рыжие волосы разлохматились и просто выбились из хвоста. Кажется, резинку для волос уже потеряла. Они упали мне на плечи и просто загородили весь обзор. Поэтому поправив их, ну, или попытавшись, увидела, что Алексей смотрит на меня и его взгляд мне был непонятен. Этот человек слишком загадочен и даже мне как журналисту, не прочесть их смысл.

Он убрал несколько прядей волос назад, затем поправив мои очки, надел вновь шлем, (можете представить какой на мне был шлем, если даже я влезаю туда с очками на носу?).

Он взял меня за руки и стал катить за собой. Поначалу я спотыкалась, но его сильные руки больше не позволяли мне падать, поэтому я чувствовала себя в полной безопасности. Романтично.