Вьетнамские каникулы, или Записки дауншифтера

Подошли знакомые итальянцы и жена Леши выскочила им на встречу, оставив меня наедине с подругой.

– А вы знаете, что коктейль, который вы сейчас пьете, придумал я? Точнее сказать смастерил «Пина коладу» из местных продуктов.

Девушка посмотрела на меня с некоторым интересом, но ничего не ответила.

– Там кокосовая сгущенка взбита с сахаром, а еще есть рисовая водка и лед.

– Я люблю лед, – вдруг как-то невпопад произнесла скупая на фразы собеседница.

– Наташ, вы не думайте, пожалуйста, обо мне плохо. Ваша подруга все утрирует, – произнес я, пытаясь реабилитироваться за то, что еще не совершал.

– А где находится Большая Медведица? В той стороне? – сказала моя визави, поменяв вектор разговора и показав рукой в сторону юга.

Стоит отметить, что меня приятно ошарашил тембр ее голоса. По моему твердому убеждению, голос это один из тех факторов, который либо располагает одного человека к другому, либо вызывает мгновенную антипатию. Несмотря на достаточно серьезный внешний вид, «звучала» Наташа как ребенок. Ее голос был похож на что-то среднее между тембром Мамонтенка, ищущего маму и Вовки из «тридевятого королевства», чуть простывшего и говорящего «в нос». С таким тембром она могла бы озвучить любого мультяшного персонажа.

– Медведица находится в другой стороне! – возразил я.

– Нет! Давай выйдем на берег, и я тебе покажу, – предложила Наташа, сразу перейдя на «ты».

– Окай!

В этот вечер был отлив, и вода, освободив большую часть песчаного пляжа, отползла от берега на приличное расстояние. Огромная, красно-желтая луна выглянула из-за горизонта, осветив обнажившееся дно океана. Возникло ощущение, что наш путь лежит из оазиса в пустыню.

Пройдя метров сто, мы остановились и принялись разглядывать звездное небо.

Надо сказать, что на экваторе совсем другое расположение созвездий. Там все перевернуто с ног на голову, в прямом, а не переносном смысле. Те кто были в этих местах, наверное, обращали внимание на своеобразное положение месяца. «Большая медведица» не была исключением.

– Я видела ее там, просто сейчас не видно, – не унималась любительница льда и созвездий. – Спорим?

Из школьного курса астрономии я твердо помнил, что «Большая медведица» созвездие северного полушария, а Наташа указывала на юг. Возможно, она перепутала яркий пояс Ориона с двумя яркими звездами «медведицы», а может вообще забыла, как выглядит это созвездие.

Моих знаний хватало, чтоб без опасений заключить пари. Где здесь находился север, я знал точно.

– На что будем спорить? – начал я уверенно.

– Не знаю. Предлагай.

– Предлагаю. На желание. Желание любое, без всякой конкретики.

– Договорились!

В этот вечер на небе была легкая дымка, и не все созвездия просматривались хорошо. Вдобавок, пылающий огнями город делал свою «засветку» общей картины, поэтому пришлось прибегнуть к современным технологиям. Достав из кармана смартфон, я включил программу, которая с помощью камеры обозначала на экране точную карту созвездий, включая перевернутую вверх ногами «Большую медведицу». Наташу такое доказательство не устроило.

– Когда я сама увижу на небе «медведицу», тогда вопрос будет закрытым, – отрезала она.

– Но тогда нам придется, еще раз встретится?

– А почему нет? Тебе еще желание выполнять.

Мы вернулись в бар, где Наташу уже ждала подруга с горячими итальянскими парнями. Я отошел в сторону, чтобы не мешать, и направился на веранду, с надеждой посидеть в одиночестве, но меня поймал за руку новый друг и товарищ Сережа Басецкий. Басецкий был один из тех представителей местной русской тусовки, с кем всегда хотелось общаться. Это был образованный питерский парень, из профессорской семьи. В России его, возможно, ждала карьера, но он, закончив «макаровку», уехал из дома в поисках приключений. Работал в Бирме, Сингапуре, Малайзии, а теперь остановился во Вьетнаме.

У каждого из людей, комфортно чувствующих себя в Азии, есть свой «пунктик», то есть какая-то причина, по которой хотелось здесь жить. Серферам нравился ветер и волна, алкоголикам дешевый алкоголь, жителям дальнего востока палящее солнце, ну и конечно дешевый алкоголь. У Басецкого «пунктик» заключался в привязанности к азиаткам. В любой стране этого региона, где он работал, он заводил роман, который всегда чуть не заканчивался женитьбой. В его списке были все, от бирманок до китаянок, включая даже одну девушку из Монголии, которую он случайно встретил в Сингапуре. Но его кипучая и ненасытная натура не могла ни на ком остановиться. Одним словом, он был в перманентном поиске идеальной спутницы жизни азиатской наружности.

– Привет Гера! Я смотрю, ты времени не теряешь! – начал Басецкий.

– Ты о чем? – ответил я, искренне не понимая предмет разговора.

– С Майской зажигаешь?

– Какой Майской?

– Наташей Майской!

– А, Наташей? Подружкой Светки? Не знал, что она Майская. Мы просто звездами ходили любоваться.

В русском баре считалось, что если парочка отошла от стойки в темноту, в сторону воды, то там происходят обязательно какие-то непристойности. В большинстве случаев так оно и было, но не в этот раз и не с нами.

– Звездами? Гера, не смеши меня. Ты кстати знаешь кто у нее папа?

– Нет.

– Ты серьезно не знаешь кто у нее папа?

– Нет.

– Про «Сашу Мурманского» слышал? В «девяностые» был известный «авторитет», он еще с «солнцевскими» воевал, когда те в Мурманске что-то отжимали.

– Кажется, что-то слышал. А что?

– Это ее папа! Говорят, когда в «нулевые» началась «чистка», компетентные органы намекнули ему, что Россию нужно покинуть, иначе «кирдык». Он вначале свалил в Тай, но пожив там немного, переехал сюда. Хорошо устроился, женился на вьетнамке. Через пару лет в среднем Вьетнаме построил завод по переработке местного перца, а на севере занялся отправкой консервированных огурчиков во «Владик». Долларовый миллионер! Причем все легально, правда, официально бизнесом владеет вьетнамская жена. А Наташа его любимая доча. Так что, в правильном направлении работаешь.

– Серый, она тебе чего, не дала?

– У нас с ней несовместимость, уж больно она «реактивная».

– Это как?

– Узнаешь потом. А ты давай, дерзай! Подружишься с «дядей Сашей», получишь блага!

– Какие блага? В фильмах мафиози ненавидят любовников своих дочерей и обычно их убивают, ну или хотят убить!

– Так это в фильмах! – сказал Басецкий и ринулся к стойке, за очередным азиатским приключением.

«Вот этот поворот! Ну я же ничего не сделал предосудительного? Чего мне бояться?» – подумал я и отправился домой.

На следующий день, сделав все свои дела в баре, я отправился поужинать в любимый ресторан русского сообщества, где хозяин и по совместительству шеф, был итальянец Марко. Попытавшись заговорить с ним при первой встрече, на родном для него языке, я снискал в его глазах уважение и почет. «Задружили» мы после того, как я помог ему перевести на русский меню и отказался от предложенных денег.

– Buonasera singore! Parli italiano? – традиционно произнес я, видя у входа, хозяина ресторана.

– Sì! Io parlo un po 'di italiano, – ответил Марко, громко засмеявшись, добавил уже по-английски. – Nice to see you George! How are you?

– Tutto va bene! Grazie! – продолжил я на итальянском, однако, на этом мой «разговорный» заканчивался. В запасе оставались отдельные слова и фразы, не подходящие к этому диалогу.

– Ciao, Giorgio, Ciao! – сказал Марко и дружески похлопал меня по плечу.

Ресторан, как обычно был полон посетителей. На втором этаже оказалось несколько свободных мест. За одним из столиков, я обнаружил подругу жены Леши в обществе сына.

– Присаживайтесь к нам, мы только пришли, – сказала Наташа вдруг перейдя на «вы».

– Спасибо! А я вам не помешаю?

– Да нет. Я кстати «прогуглила» наш вчерашний спор, действительно «медведица» созвездие северного полушария, теперь осталось выяснить, где здесь север. Может там, где я показывала?

В этот раз я решил не спорить. Но, не потому, что на подсознательном уровне боялся разозлить дочку русского «мафиози», а потому, что начинал понимать, что это девушка упертая и достаточно категоричная. Такую, нужно просто слушать и совсем соглашаться, до того момента пока она не поймет, что сама не права.

– Можно я нам чего-нибудь закажу? – предложил я.

– А мы на «ты» или на «вы»? Я чего-то запуталась.

– Вчера были на «ты», сегодня на «вы».

– Давай на «ты», только без пития на брудершафт.

– Хорошо.

Я заказал три ананасовых «фреша» и два бокала домашнего итальянского вина. К радости ее сына, вместо обещанной ему мамой поленты, в заказ внесли большую пиццу пепперони.

Пытаясь произвести впечатление, я общался с официанткой на английском, сдабривая речь вьетнамскими фразами и словами, которые успел выучить.

Ожидая еду, у меня появилось время и возможность спокойно разглядеть девушку, которая при первой встрече изобразила отвращение, а спустя двое суток пригласила меня к себе за столик. Причем, я не прилагал никаких усилий к такой диаметрально противоположной реакции на мою личность, ни в первом случае, ни во втором.

Ничего необычного во внешности моей новой знакомой не было. Она не сражала наповал своими формами или размерами, но что-то в ней было определенно притягательное. В звуках голоса, запахе, манере поведения. Пока я не мог четко классифицировать ее магнетизм. Ко мне пришло то ощущение, которое иногда возникает в начале хорошей книги, когда прочитав десять страниц, ты еще не понял задумку автора, но почему-то уже убежден, что произведение хорошее. Вопрос читать дальше или не читать уже не стоит, и ты идешь до конца, какой бы финал не приготовил тебе писатель.

Это была девушка, или точнее сказать молодая женщина до тридцати. Ростом чуть ниже среднего. Присутствовали несколько лишних килограмм, но они не делали ее толстой, а лишь придавали некоторую мясистость ее формам. Честно говоря, мне никогда не нравились худые. По моему убеждению, пусть женщину «украшает» пара-тройка лишних килограмм, чем болезненная худоба. Короткие волосы имели опрятный вид и пепельный цвет. Видимо ее парикмахер имел хорошую квалификацию. Прическа подчеркивала достоинства и скрывала недостатки. Черты лица имели правильно-строгий, но чуть грубоватый вид. Несмотря на экваториальную жару, ресницы и губы приукрашивала косметика, что выделяло ее из общей массы окружающих женщин, не желающих красится в таком жарком и влажном климате. В одежде чувствовался стиль и дороговизна. Даже простое, на первый взгляд, льняное платье было сшито одним из ведущих мировых брендов. На милой ухоженной ручке, красовались не слишком приметные, но явно недешевые швейцарские часы (наверняка подарок папы). Одним словом, внешне она выглядела неброско, но «дорого». Во всем чувствовался лоск и «порода».

Принесли напитки. Мы выпили по глотку белого холодного вина.

– Я люблю «Мартини», – начала Наташа, – просто со льдом, чтоб было много льда! А ты был в Италии?

– Да, три раза. Ты знаешь, в Италии мало пьют «Мартини». В основном народ потребляет «сушняк». Ну а если уж где-то выпивают этот сладкий вермут, то с тоником или «содовой». Один знакомый итальянец предложил мне как-то положить в бокал с «Мартини» дольку репчатого лука. Ты знаешь достаточно прикольно.

– Какое извращение!

– А ты пробовала «мартини» с соком?

– Пробовала. Не люблю. Мне нужно льда, много льда.

– Стесняюсь спросить, а почему твой сын и сын Леши так похожи?

– У Светы родилась двойня и одного из близнецов я взяла на воспитание, – не задумываясь ответила Наташа.

Ребенок, сидевший за столом замер, выронив из рук телефон, в ужасе глядя на свою, а может быть теперь уже и не свою мать.

– Серьезно? – спросил я.

– Чё серьезно? – переспросил, может быть уже и не сын.

Честно говоря, после того, как я узнал, что Наташа дочь известного «авторитета», ничему удивляться не приходилось. Я готов был поверить и в эту невероятную историю.

– Конечно нет! Я пошутила, а вы «повелись»! – весело произнесла Наташа, и рассмеялась своим мультяшным смехом, обнажив ряд безупречно ровных белых зубов.

Ребенок облегченно выдохнул.

– Ну мама? Чё за дела? – молвил теперь опять сын, вернувшись к игре на своем телефоне.

– Георгий, а ты что индийское кино любишь?

– В детстве любил! В моем детстве другого и не было. Либо про монтажников и трактористов, либо про индийские страсти.

– Мальчики одного возраста, одного роста, оба блондинчики. Издали похожи, но если присмотреться, то ничего общего в них нет.

– Понятно.

Принесли пиццу. Запивать качественную итальянскую еду хорошим сухим вином было приятно. Но, как только первый кусок пеперрони, увлажненный добротными дарами виноградной лозы, опустился в мой пустой желудок, зазвонил телефон. Приехали новые туристы. Нужно было срочно ехать в отель, чтобы помочь им с заселением. Я извинился и спешно удалился, поблагодарив Наташу с сыном за компанию, не забыв оплатить счет.

Следующая встреча произошла на прибрежной части отеля, находящегося рядом с нашей серф-станцией. Показывая туристам территорию, я наткнулся на свою новую знакомую.

Во Вьетнаме не обязательно быть клиентом отеля, чтобы пользоваться бассейном. Оплатив три, а кое-где пять долларов, можно целый день плескаться в теплой хлорированной воде, игнорируя полезную океанскую пучину!

– Привет Наташ! – поприветствовал я купающуюся в солнечных лучах девушку.

– Привет!

– Сегодня обещают чистое небо. «Медведицу» искать будем?

– Хорошо, только давай встретимся на берегу, а не в баре. Хорошо?

Её предусмотрительность мне понравилась, особенно, в связи с «вновь открывшимися обстоятельствами».

– Давай в девять вечера напротив «Sammy Hotel». Погуляем, подышим. Заодно, ты выполнишь мое желание.

– Договорились. Купальник брать? Или будем купаться голышом? У тебя ж наверно, какое-нибудь такое желание?

Я оторопел.

– Шучу, – сказала она, и набросив полотенце на голову, опять погрузилась в релакс и солнечные ванные.

Ровно в девять, в районе назначенного места появилась Наташа. Первый раз за долгие годы общения с женским полом я не знал, как себя вести. С одной стороны радовало, что она легко идет на контакт, но с другой стороны, без бинокля было видно, что предо мной девушка не простая, со странным, порой противоречивым характером. Как тинэйджер на первом свидании, я боялся ошибиться в выборе тактики.

– Ну и где «Медведица»? – начала Наташа.

– Вон там – сказал я, указывая на север.

Облаков в этот раз не было, и на экваториальном ночном небосклоне, усыпанным яркими звездами, четко просматривалась перевернутая вверх ногами «Большая медведица».

Наташа наклонила голову, пытаясь найти знакомый ракурс созвездия. Для пущей убедительности я достал телефон и включил программу, имитирующую компас с помощью GPRS, которую предусмотрительно скачал.

– Смотри, север там!

– Ладно, проиграла, – как-то уж очень быстро в этот раз сдалась любительница споров, – я ж блондинка!

– Давай прогуляемся вдоль берега? – предложил я.

– Это желание?

– Нет, предложение.

– Давай. А ты чего здесь во Вьетнаме делаешь?

– Не знаю. Как это не банально звучит, наверно бегу от самого себя. В России не стало ничего, ни работы, ни любимой женщины.

– Ни жены, – добавила Наташа.

Видимо, Светка уже осведомила ее о моих любовных неудачах и семейных коллизиях.

– А что, жена не может быть любимой женщиной? – сказал я, пытаясь увести русло разговора в другую сторону.

– Для вас, кобелирующих созданий, это разные вещи.

– Как говорил мой профессор в институте: «Современный человек должен отличать Гоголя от Гегеля, Бабеля от Бебеля, и кобеля от кабеля!».

Наташа рассмеялась.

– Георг! Можно, я так буду тебя называть?

– Конечно, только пожалуйста добавляй «Третий, король Британии и Ирландии».

– Хорошо, «Третий», ты кто по образованию?

– Инженер-технолог по композиционно-полимерным материалам, но по профессии ни одного дня не работал. Вечно шарахаюсь по местам, где больше платят. Вот только здесь нашел работу для души. Туристы, пальмы, кокосы. А ты чем занимаешься?

– Я доктор. Закончила «мед», работаю в роддоме. Ничего особенного. Один раз в год приезжаю сюда к папе на месяц и радуюсь жизни. В остальное время работа-дом-сын-работа. Ничего примечательного.

Дочь долларового миллионера, бывшего «авторитета», работает в роддоме? Я не удержался и спросил:

– А папа чего не помогает?

– Помогает, купил квартиру и машину, но на жизнь зарабатываю сама!

Удивительная девушка. При таком папе работает, да еще в таком беспокойном месте.

– Так что там, с желанием? Вопрос исчерпан? Можно переходить к исполнению? – произнес я.

– А что ты хотел?

Я задумался. Желаний то у меня было много, но вот какое озвучить?

– Давай перед этим выпьем. Мартини со льдом.

– Ура! Давай! – искренне зарадовалась Наташа, как ребенок, которому пообещали мороженое.

– Подожди меня тут минут пять, я все устрою, только никуда не уходи.

По остывшему от дневного зноя пляжному песку, я бодренько побежал в сторону нашего бара, который находился неподалеку. Взяв там «Мартини», бокалы и кулер со льдом, я вернулся к Наташе, застав её по колено в воде, на фоне множества светящихся огоньков.

Дело в том, что с наступлением темноты, местные рыбаки вышли на ночной промысел кальмара и сотня маленьких суденышек, стоявших возле берега, светилась тысячью огней, создавая иллюзию огромного морского города.

Подтащив поближе к воде два шезлонга, мы расположились у самой кромки моря, организовав незапланированный пикник.

Разлив «Мартини» в бокалы, полные льда, мы чокнулись и синхронно, как по команде, отхлебнули. Надо сказать, мартини с большим количеством льда имеет совершенно другой, особый вкус. Холодный и чуть разбавленный, он становиться не таким сладким, давая возможность раскрыться травяным ноткам.

Через пять минут полной тишины, которую прерывал только шум волн, мне захотелось блеснуть и заодно, добавить драматизма.

– А давай послушаем Вивальди, «Лето», – предложил я.

Наташа кивнула. Я достал из кармана плеер и поделился одним наушником.

Конечно, шум прибоя на фоне звездного неба это очень романтично, но если присовокупить к этому шедевр мировой классики, то получается сногсшибательная визуально-звуковая картина.

Под последний аккорд третьей части «Лета» бокалы опустели. Наливая очередную порцию, я взглянул на Наташу. Уж не знаю, что именно на меня так повлияло, Вивальди или повышенная градусность вермута, но я ощутил прилив сил и чудесного настроения. Мне захотелось петь, плясать, декламировать стихи. Захотелось совершать глупости! Пока я раздумывал, как и с чего начать безумствовать, не заметил, что лью мимо фужеров, напитывая прибрежный песок пятнадцати процентным алкоголем.

– С тобой все в порядке? – спросила ночная фемина, придавая горлышку бутылки нужное направление.

– До встречи с тобой было не очень, но сейчас всё в порядке.

После очередных глотков ледяного «Мартини», Наташа вдруг произнесла:

– А ты стихи любишь?

Я оторопел. Обычно эту фразу произношу я.

– Люблю. Лермонтова, Рубцова, Есенина.

– А я Асадова.

– Асадова знаю, у меня его родители любят, но я никогда не читал.

– Мне нравится вот это: «Как много тех с кем, можно лечь в постель, как мало тех с кем хочется проснуться!».

Наташа продолжала сражать меня на повал.

– Красиво. А что там дальше?

– Стихотворение длинное, все не помню: «Как мало тех, с кем можно помолчать, кто понимает с полуслова с полувзгляда, кому не жалко год за годом отдавать, и за кого ты сможешь как награду, любую боль, любую казнь принять!».

Возникла пауза. Каждый думал о своем, под шум океанского прибоя. Желание безумствовать почему-то пропало.

Как это всегда бывает, совсем некстати, у Наташи зазвонил телефон. Она взглянула на экран, встала и отошла в сторону. Сквозь шум волн я услышал: «Да милый!». Настроение моментально испортилось. Может быть звонил сын, а может любимый мужчина. Да и потом, с чего я взял, что она свободная женщина? Самодостаточная, умная, красивая, она не могла быть свободной. Наташа вернулась без настроения. Стало понятно, что вечер закончился.

– Тебе уже пора? – начал я.

– Да мне пора, спасибо за вечер, – ответила Наташа, надевая шлепки.

– Тебя отвести?

– Нет спасибо, я возьму такси. Провожать не надо.

– Как скажешь, – почти обидевшись ответил я, и усевшись в шезлонг, продолжил в одиночестве слушать Вивальди.

Наташа, постояв минуту, тихо произнесла:

– Мне было сегодня хорошо. Я тебе потом все объясню.

Но, я уже этого не слышал, в моих ушах звучала «Зима» и стихи Асадова: «Как много тех, с кем можно лечь в постель, как мало тех, с кем хочется проснуться!».

Леночка в очередной раз «перебрала» в ночную смену, и мне опять пришлось работать вместо бармена. Обычно в пять часов вечера бар пустел. Вьетнамцы, подчиняясь зову желудка направлялись к местам продажи еды, а русские туристы разъезжались по своим отелям, чтобы принять душ и переодеться перед еще одним вечерним приключением.

За стойкой, кое-как стояла пара пузатых австралов и несколько соотечественников, которые никак не могли отлипнуть от бесплатного «wi-fi».

Проверяя кассу, я не заметил, как появился местный коммерсант Альберт Александрович. Он приходил к нам всего несколько раз, но мне запомнился по редкому имени и потому, что в отличие от остальных наших посетителей, пил он исключительно зеленый чай, оставляя хорошие «чаевые».

– Привет Георгий! Хорошее у тебя имя, – начал он, – родится сын, обязательно назову Георгий. Георгий Альбертович! Звучит?

– Добрый вечер! Звучит! А вы что сына хотите? А я вот дочь!

– Каждый настоящий мужчина должен вырастить наследника. Кстати, а ты дочь мою не видел?

– А у вас что, есть дочь? Не знал, не видел.

В этот момент, в баре появилась Наташа с мокрым, только что выловленным из морской пучины, сыном.

– Привет пап! – произнесла она, и поцеловала Альберта Александровича в щечку.

– Привет дед! – крикнул сыно-внук, проделав тоже самое.

Я замер, или точнее сказать, обмер.

Так что, Альберт Александрович – это «Саша Мурманский»? А почему он Альберт? Он ее папа? И мы уже знакомы? В голове возникло множество глупых, ненужных вопросов.

– Сделайте нам, пожалуйста, два кокоса из холодильничка, – сказала Наташа, делая вид, что мы не знакомы.

– Окей, сейчас сделаю, – ответил я, с излишней волнительностью в голосе.

– Георгий, сейчас придут мои гости, чем тише будет музыка, тем больше мы выпьем. Это понятно? – молвил папа Наташи.

– Чего выпьете? Чаю? – почти истерично пошутил я.

Глаза бывшего авторитета сверкнули так, что я увидел этот блеск через затонированные стекла его очков.

– Я пью чай, а мои друзья хороший виски, – явно сдерживая свое раздражение, произнес Альберт Александрович.

– Все понял. Вам зеленый чай, гостям хороший виски, а музыки вообще не будет! – выпалил я, и марионеточно выключил усилитель, оставив всю территорию бара без музыкального сопровождения.

В полной тишине я стоял почти по стойке «смирно» в ожидании гостей, возможно таких же бандюганов, как папа моей новой знакомой.

– Э, Гера! А кокосы будут? – закричал сын Наташи.

– Милый мальчик, откуда он знает, как меня зовут? Непонятно, – зачем-то отчитался я перед «Сашей Мурманским».

– Тебя же здесь все знают. Георгий, ты чего такой дерганый? – произнес Альберт Александрович.

Наташа, глядя на мои несуразные действия, еле сдерживала себя, чтобы не разрыдаться от смеха.

– Да, да. Все знают. Город маленький! Конечно, меня все знают и никуда от этого не деться. И не сбежать! – ответил я себе под нос, метнувшись к холодильнику с кокосами.

Через несколько минут в баре появились двое. Седовласый пожилой мужчина и молодой здоровенный парень. Гости были одеты в строгие костюмы, несмотря на тридцатиградусную жару. Уединившись в отдельном домике, стоящем недалеко от бара, они выпили по бокальчику двадцатилетнего виски и через десять минут собрались уходить.

– Сколько с меня? – поинтересовался Альберт Александрович.

– Уже уходите? Не понравилось? Музыки не было! Ничего вы не должны. Все за счет заведения! – сбивчиво и не логично затараторил я.

– Не понял. А с чего это вдруг, тебе меня угощать? Ты не заболел? Ты мне ничего не должен. А то получится, я тебе буду должен. А мне с моим образом жизни нельзя быть должным кому-то. Ты понял?

– Понял! С Вас двести сорок тысяч донгов.

– Вот так-то лучше, – сказал папа Наташи, дав мне полмиллиона, – сдачи не надо. И еще….

– Слушаю Вас.

– За Наташкой присмотри. А то говорят, она с каким-то мудаком крутится. Вчера их на берегу видели.