Насмешки богов, или Три недели разлуки. Сценарий любви

Таня, конечно же, в такую воду даже не окунулась. Только лишь она намочила ноги, как заявила, что купаться категорически отказывается. Зато ванны солнечные принимала с большой охотой.

Намазав себя кремом для загара, Татьяна лежала на спине, слегка раскинув ноги и руки и надев солнцезащитные очки.

Слегка подрагивая, Сергей прилег на покрывало.

– Ну, как вода на глубине? – спросила она, повернув голову и приподняв очки.

– Холоднее, чем на берегу, – ответил парень, протягивая мокрую руку к животику возлюбленной.

– Ко мне не прикасаться, – запретила девушка, возвращая очки на место, но продолжала смотреть на Сергея, так как знала, что запрет на него вряд ли подействует.

– Не могу не прикасаться, – ответил Титов, глядя на животик, которого едва касалась мокрая и холодная ладонь. – Я долго плавал. Я соскучился.

– Нет! – вскрикнула Татьяна, смеясь, когда несколько холодных капель упали на горячее тело. – Ты мокрый! Ты холодный, Сережа, пожалуйста, не трогай меня!

Сергей убрал руку, наклонился и поцеловал все тот же животик. После улегся и, повернув голову к девушке, взял ее хрупкую кисть.

Таня не возражала. Это был ее мужчина, и всякий раз, когда он брал ее за руку, она чувствовала и заботу, и защиту, и нечто большее. Гораздо большее.

Она смотрела на его крепкую спину, покатые плечи и сильные руки. Все его тело было покрыто каплями морской воды, которые отблескивали цветами радуги, словно это были чистейшие бриллианты, сверкавшие в любом луче света.

Да. Сергей был ее мужчина. Ведь недаром он часто повторял ей: « Ты жизнь моя». И от этих слов на душе всегда становилось спокойно. Но, как всякую женщину, Татьяну порой посещала мысль, что все это может закончиться. И тогда внутри нее «просыпался вулкан», а снаружи, без видимых на то причин, появлялись «тучи». И если их не «развести руками», то обычно «шел дождь».

Пробежавшая по телу дрожь, родила на коже мурашки. Девушка подвинулась ближе к Сергею в самое ушко прошептала несколько слов.

Парень улыбнулся и ответил также, шепотом. За что был награжден поцелуем.

Расхаживая взад-вперед перед экраном, при этом не сводя с него глаз, Канн то и дело потирал руки и разминал пальцы. Его глаза то щурились, то выражали удивление, иногда он усмехался. Все это говорило о том, что просвет в деле, о котором он говорил раньше, проявлялся еще больше. Пересмотрев сотни влюбленных пар, Канн отобрал два десятка и теперь, дабы снова не войти в заблуждение, пересматривал их тщательнейшим образом. Усевшись в кресло, он так наклонился, что почти касался носом жидкого экрана, в котором снова и снова менялись мужские и женские лица. Канн настолько был занят поисками, что не расслышал, как его позвал Рим.

– Канн! Канн! Бросай ты все! Игра начинается! – кричал тот, глядя на экран, в несколько раз превышающий размерами экран брата. – Играют лучшие команды Земли! Этот матч нельзя пропустить! Присоединяйся! Поболеем!

Рим сидел в своем кресле и поедал из ведерка, зажатого меж колен, подсоленный попкорн. Выглядел он настоящим футболистом и болельщиком одновременно. Вместо туники и сандалий на нем была красного цвета футболка с первым номером, синие шорты и кроссовки. Остался лишь золотой лавровый венок. Но теперь он не прикрывал глаз.

Слева от толстяка находился бочонок пива под большим зонтом, справа – круглый стол на резной ножке, на котором стоял бокал с пенным напитком и лежала дудка.

С экрана доносились спокойная речь диктора и нередкое гудение таких же дудок.

– Рим, не отвлекай меня, пожалуйста, – ответил Канн. – Поболей в этот раз без меня. Я, если так можно выразиться, почти у цели.

– Вот трудоголик. Две лучшие команды! Жалеть же будешь! – ерзал в кресле бог-толстяк, выбирая удобную позу.

Канн не ответил. Собственно, если бы ответ и последовал – услышал бы его Рим? В экране, на зеленом поле, окруженном еще более-менее спокойными болельщиками, начиналась борьба за мяч. Рим подхватил бокал, вытянул руку вперед и вверх и произнес:

– За интересную игру! И пусть победу одержат лучшие!

Выпив в одно дыхание прохладный напиток, Рим с наслаждением выдохнул и поставил бокал на стол.

Шла третья минута матча, но каких-либо интересных атак ни с одной из сторон не наблюдалось. На поле вышли две лучшие команды мира. Игра обещала быть захватывающей, но, на самом деле, казалась скучноватой. Не вставая с кресла, Рим наполнил бокал и также, в одно дыхание, осушил его. Но только он сделал выдох, как болельщики на стадионе подали активные признаки жизни.

– Молодец! Давай! Беги к воротам! – кричал Рим футболисту в синей майке с номером тринадцать. – Чемпион! Чемпион!

Да, в игре появилась резкая активность. Тому свидетельствовал и голос диктора.

– Удачно остановив мяч, игрок под загадочным номером пробивается к воротам противника, – комментировал диктор. – Обходит одного, второго, третьего. Нет! Не стал рисковать и отдал мяч пятнадцатому номеру. Красивая игра. Бьет! Нет, возвращает мяч тринадцатому! Отличная игра! Но что же предпримет тринадцатый? Обводит защитника, второго. Бьет! Гол! Нет, мимо! Не может быть! Мяч летел в ворота, но лишь черкнул перекладину! Печально, конечно. Но радует то, что игроки обеих команд стали активнее, и есть надежда, что они покажут нам красивую игру.

Волна разочарования прокатилась как среди болельщиков на стадионе, так и на белом облаке.

– Ты куда бьешь? Ты что, слепой? Ворот не видишь? – кричал Рим, размахивая дудкой. – Так отлично вел! Пробрался к воротам – и, что? Мимо! Зачем тебе ноги даны? Канн, ты видел? Канн, что ты на это скажешь?

Трудоголик если и собирался ответить, то не успел. В глазах его выразилось неподдельное удивление; почему-то снесло экран, а следом пронесся режущий уши рев. Взглянув на брата, который приготовился дунуть в дудку, темноволосый бог покрутил у виска пальцем и отвернулся. Взмахом руки он вернул экран на место и собрался было продолжить заниматься своими поисками, как почувствовал на себе мощный воздушный толчок, а затем все тот же оглушающий рев.

В этот раз экран остался на месте. Да, но не оказалось кресла и сидевшего в нем бога.

– Что происходит? Это что, игра? Собрались две лучшие команды Мира! – кричал Рим, стоя на кресле. Золотой венок снова сполз на лоб и теперь скрывал левый глаз. – Столько времени потерял, чтобы посмотреть на мух спящих! Судью на мыло! Игроков на мыло! Всех на мыло! – возмущался бог, поднеся дудку к губам.

Канн стоял позади болельщика, сложив руки на груди, и, закрыв глаза, согласно кивал головой.

Набрав полную грудь воздуха, Рим выпустил его без остатка в дудку. Еле заметный глазу воздушный поток выбрался наружу и мощным напором метнулся в направлении пустовавшего кресла. Но на полпути вмялся в невидимую стену и ринулся обратно. Рим кубарем покатился по облаку вместе с зонтом, бочонком и попкорном. На удивление, кресло и мраморный круглый стол остались на месте. А на экране вместо матча появилась другая картина. Канн уселся в подплывшее кресло и, откинувшись на спинку, улыбнулся подбежавшему толстяку.

– Брат, ты видел? Меня снесло каким-то мощным циклоном. Что-то неладное творится у нас на небесах, – затараторил он, занимая свое место и поправляя венок на голове. – Канн! Что это? – вскрикнул Рим, повернувшись к экрану.

– Смотри, – просто ответил тот.

Глава 4

Таки да! Неожиданно жарким выдалось начало лета.

Войдя в тень высоких деревьев, Сергей и Таня облегченно вздохнули. Дышать стало гораздо легче, и молодые люди решили ненадолго задержаться и направились к кафе.

Земля на территории парка еще не просохла от частых дождей, благодаря чему воздух был прохладен. И этой прохладой упивались не только бабульки, разминавшие шеи, встречая и провожая молодых людей взглядами, сидя на лавочке. В парке было как всегда людно и местами шумно, начиная с возраста младенца и заканчивая пожилыми людьми.

Сергей и Татьяна на летней площадке кафе ели мороженое.

Парень заказал себе традиционно – пломбир в шоколаде. Девушка пожелала фруктовое. Поэтому, отведав каждый свое, влюбленные принялись угощать друг друга из своей мороженицы. При этом они смеялись, что привлекло внимание девочки и мальчика лет по пяти, сидевших напротив со своими мамами. Женщины вели между собой оживленную беседу, а дети, перед которыми тоже стояло мороженое и по стакану сока, с интересом наблюдали, как парень то передвинет к себе мороженицу Татьяны, то покормит ее своей ложкой. Но как только та раскрывала губы, он отправлял содержимое ложечки в свой рот. Таня и сердилась, и смеялась. За ней смеялись и дети. Но вот у Сергея выпала ложечка на асфальт. Снова засмеялась Таня и следом дети. Парень наклонился и, подняв прибор, положил на стол. В это время Серова зачерпнула пломбир и протянула возлюбленному, но Сергей, не видя этого, повернулся и измазался щекой. Взяв салфетку, девушка, смеясь, вытерла испачканное лицо. Конечно же, не держа никакой обиды, молодой человек макнул палец в пломбир и измазал ей кончик носа, но, видя, как округляются глаза напротив, схватил салфетку, вытер и поцеловал.

– Плямо как дети, – сказала девочка.

– Ага, – согласился мальчик и, улыбнувшись, макнул указательный палец в мороженое и измазал девочке носик.

Будучи в веселом настроении, молодые люди покидали кафе. Держась за руки, они шли, не спеша, по центральной аллее. Парень что-то рассказывал, порой кривил мимику, отчего девушка смеялась; иногда они приостанавливались, заключали друг друга в объятия и, поцеловавшись, продолжали путь.

Прохожие, глядя на них, улыбались и искренне радовались. Чему? Возможно, тому, что тоже ценят добрые взаимные отношения.

В этот миг между богами появился мраморный столик, на котором стояли разнос с фруктами, серебряный кувшин с нектаром и два серебряных бокала. Налив в них тягучего напитка, Канн поднял один и, улыбаясь, произнес:

– За любовь?

– Ты их разыскал! Канн! Вот за что я тобой восхищаюсь, так это за усердие, – глядя то в экран, то на брата, радовался толстяк. – За любовь! За настоящие чувства! – добавил он и поспешил поднять бокал.

– Приятная пара, – сказал темноволосый бог, отпив напитка. – Чувствуется в их словах искренность. Поэтому теперь усердие за тобой.

– За мной, как говорят люди, не заржавеет. Ты же меня знаешь, – сказал Рим.

– Знаю, но интерес всегда остается интересом, и меня уже терзает вопрос – с чего начнешь в этот раз?

Внимательно изучая взглядом Сергея и Татьяну, толстяк, призадумался.

– Да мало ли с чего. Людям, например, случается иногда расстаться на неделю. Даже на месяц. А за это время мало ли что случится. Не терзай себя, брат. Все увидишь, и, поверь, будет интересно.

– Как всегда?

– Как всегда.

Было два часа дня. Солнце продолжало греть и радовать, но несмотря на отличную погоду Сергей и Татьяна возвращались в квартиру. Выйдя из троллейбуса, парочка прошла один квартал, свернула в переулок и отоварилась в небольшом магазине, стоявшем на пути.

Подходя к девятиэтажному зданию, парень напомнил девушке о договоре:

– Танюша, надеюсь, ты не забыла, что готовишь обед, а я работаю над проектом?

– Нет, забыла, – хитро улыбаясь, ответила она.

– И, конечно, помнишь, что я не буду тебе помогать.

– Помню.

– И не рассчитывай меня уговорить. Я буду тверд и холоден, как лед, – заключил Титов и изобразил суровое лицо.

Таня чмокнула его в губы, мило улыбнулась и сказала:

– Я все равно тебя люблю.

Нет. Что все-таки делается с человеком, когда он слышит слово – ЛЮБЛЮ от любимого человека! Это поистине волшебное слово когда-нибудь растопит даже камень. От сурового вида Сергея не осталось и следа. Но, тут же взяв себя в руки, он произнес:

– Не поможет.

Включив компьютер, молодой человек обождал, пока тот загрузится, запустил музыкальный проигрыватель и, подведя на мониторе белую стрелку, нажал два раза на папку под номером пять.

После окончания строительного института Титов работал в компании по специальности «архитектор-дизайнер». В которой, кстати, подавал большие надежды. Но работал он в выходные дни совсем не в угоду вышестоящему руководству. На это у него были личные причины.

С минуту он глядел перед собой, поджав подбородок кулаком, потом, потирая руки, произнес:

– Что смотреть, нужно браться за работу. Скорей начну – быстрей окончу.

Усевшись на табурет, парень взял нож, несколько секунд подумал, глядя на миску с картошкой, двумя луковицами и морковью, и, выбрав картофель, принялся очищать от кожуры, сбрасывая отходы в целлофановый пакет.

Татьяна перемыла овощи и теперь нарезала салат, когда в квартире раздался звонок. Обтерев руки полотенцем, Серова направилась открывать дверь.

На пороге стояла стройная девушка, жившая в соседней двухкомнатной квартире, Аня Котова. В облегающем халате тигрового окраса, прятавшем фигуру модели, и в красного цвета тапочках, при легком макияже и собранных в хвост рыжих волосах, она выглядела очень привлекательно. В руках она держала буханку хлеба.

За Аней ходила интересная слава. Соседи говорили, будто она может затянуть в свою кровать любого парня. Котова, не обиженная внешней красотой от природы, косметикой практически не пользовалась. Но если решала кого закадрить, тогда могла уделить минут десять внимания зеркалу, вспоминая о косметичке в форме сердца. Все девушки этого двора, знавшие Котову, при ее появлении в приукрашенном виде теряли покой. Они также знали, что Аню вовсе не интересовало, встречается парень или женат. Если рыжеволосая красавица положила на кого глаз, значит, своего добьется.

В свое время Таня также теряла покой, если соседка заходила в гости. И заходила довольно часто.

За Аней водилась привычка забывать в квартире ключи, выходя за порог, а дверь всегда захлопывалась. Вот она и просилась переждать, пока придет подруга-квартирантка с ключами. Татьяна была, конечно же, против таких визитов, но не показывала виду. А вскоре убедившись, что Сергей не спешит глядеть соседке вслед, забыла о своей ревности и даже успела подружиться с Котовой.

– Танюша, – начала соседка виноватым голосом.

– Заходи, – перебила Серова, зная, о чем попросит Аня.

Войдя, рыжеволосая девушка, заглянула в комнату и поздоровалась с Сергеем:

– Привет, сосед!

– О! Привет, Аня! Снова ключи забыла? – ответил парень и продолжил чистить картофель.

– Точнее сказать – как всегда. И, как всегда, я ненадолго. Ирка уже подходит.

– Кстати, – сказал Сергей, посмотрев на девушку.

Аня стояла, уперевшись плечом в дверной проем. Одна нога была согнута в колене и отведена в сторону, отчего халат не мог полностью ее спрятать. И девушку это нисколько не смущало. Напротив, казалось, она с большим интересом наблюдает за реакцией соседа.

Титов смотрел в глаза рыжеволосой красавице, удерживая их в таком положении силой воли. Так как его глаза, совершенно иной волей, стремились сменить обзор.

– У меня возникла идея.

– Какая? – игриво поинтересовалась Котова.

– Ты бы сделала запасной ключ и нам его оставила. Дверь захлопнулась – взяла у нас ключ, открыла и обратно отдала. Ждать не нужно никого.

– Я поняла, я вам уже надоела, – произнесла соседка обиженным голосом.

– Нет. Ну что ты, – спохватился архитектор, прекратив чистить картофель. – Я совсем не это имел в виду. У тебя Ира часто уезжает. Я к этому.

– А-а! Если так, я подумаю, – протянула Аня игриво. – Хорошо, Сергей, мне нужно переговорить с Таней. Не скучай.

– Не буду, – ответил парень и продолжил чистить овощи.

«Вот же нахал» – подумала девушка.

«Вот же искусительница» – усмехнулся парень.

Таня слышала весь этот разговор. Предложение насчет ключа почему-то возбудило чувство ревности, а следом произошло само собой разумеющееся. Девушке вдруг показалось, что Аня уж слишком долго общается с ее мужчиной. И непростительно игриво… Стоп!

Но с другой стороны, если будет запасной ключ, это и правильно, рыжеволосая красавица не будет здесь находиться. Собственно, и Сергей чаще на работе, чем дома, а вне работы они всегда вместе… конечно, бывает, и не вместе… вдобавок ко всему теперь и ключ у него будет… а почему у него?… ну да, после работы не заходя домой… Стоп!

«Стоп!» – крикнула в сердцах девушка. Только теперь она услышала, как колотится сердце. Прочувствовала, как лицо налилось краской, а дыхание стало тяжелым.

Ревность. Не так часто это чувство возбуждалось в ней, к тому же с таким размахом. Сегодня как-то особенно, резко, и фактически из ничего. Что же произошло? Какую тревогу прочувствовало женское сердце, разнося теперь по всему телу частые и тяжелые удары?

Нет, Сергей «не такой». Татьяна не единожды убеждалась в этом. Не единожды она находила его в окружении представительниц прекрасной половины человечества. И ей нравилось наблюдать со стороны, как с ним флиртуют и как после он обеспокоенно ищет ее, а найдя, берет за руку и больше не отпускает. В такие моменты она очередной раз чувствовала себя защищенной, любимой и той единственной, какой она желала быть всегда.

Да. Сергей «не такой», и она верит ему.

Прошел день и заканчивался вечер. Через приоткрытую форточку в комнату хаживал прохладный, свежий воздух, отчего, порой, приходила в движение тюль. Настенные часы, медленно, но уверенно отстукивая каждую секунду, превращали настоящее в прошлое. Безразличные ко всему происходящему вокруг стрелки давали понять, что и этим суткам осталось жить ровно два часа.

Сидя за столом, Сергей продолжал работать. Из кухни донесся щелчок выключателя электрического чайника, а через минуту одетая в ночную рубашку Татьяна поставила перед Титовым чашку кофе.

– Спасибо, любовь моя, – поблагодарил парень и усадил девушку себе на колени. – Может, ты спать хочешь?

– Нет, не хочу – ответила та, прикрывая ладонью зевающий рот.

– Совсем не хочешь?

– Не хочу, – снова зевнула Таня. – Я почитаю пока.

– Хорошо, – сказал архитектор, дотрагиваясь к ее распущенным каштановым волосам.

Татьяна крепко обняла Сергея, чмокнула в губы и, взяв со стола книжку, направилась к кровати, а парень глотнул кофе и продолжил работать.

Спустя два часа чашка опустела. Зевота уже не наступала так активно, и парень начал прикидывать, сколько еще сможет высидеть. Но вдруг на секунду задумался – пауза между перелистыванием Таниных страниц затянулась.

Да. Так и есть. Танюша спала. Ее ноги скрывало одеяло, а в руках все еще находилась раскрытая наполовину книга. Стараясь не шуметь, Сергей выключил свет, оставив лишь настольную лампу. Пройдя через комнату на носочках, он присел на краешек кровати; убрал книгу, натянул до головы одеяло и, пожелав шепотом любимой приятных снов, поцеловал в щеку.

Молодой человек сидел, не шевелясь. Он не желал разбудить «ангела». Казалось, вот так, сидя на краешке кровати, Сергей готов оберегать сон родного человека до утра. Парень слышал ставшее уже давно привычным и приятным слуху посапывание и теперь находился в раздумьях – продолжить работу или отдать себя царству тишины, в котором, словно колыбельная, слышится только дыхание его возлюбленной. И под это дыхание окунуться в мир сна и покоя.

Сергей любовался спящей красавицей и не заметил как зевнул. Потом еще и еще. А когда в череде зеваний пропали паузы, он решил – не стоит противиться. Точнее, он не хочет противиться желанию лечь в кровать.

Парень медленно поднялся и понял, что будет спать у стенки.

Но разве это беда? Одну ночь, ничего с ним не случится. Главное, вместе с ней. Не с кем-нибудь, а именно с ней. Казалось, больше в этом Мире ему ничего не нужно.

Рим махнул рукой – и экран исчез.

– Эх! Любо глянуть, – сказал он. – Любовь. Какая громадная сила заложена в этом простом на первый взгляд слове! И именно как простое слово нынче человечество воспринимает истинные чувства.

– Дорогой брат. Ты снова всех равняешь, – ответил Канн. – Ты только что видел пару, которая высоко ценит эти чувства.

– Да! Но вспомни, сколько мы ее искали?

– Ну, не совсем мы, – перебил темноволосый бог, растягивая последнее слово.

– Не спорю. Хотя я очень переживал. Месяц по земному времени! Я чуть было не умер со скуки. И спешу тебе напомнить: это еще неизвестно, крепки ли их чувства.

– Видно, стоит и тебе напомнить, для чего мы здесь находимся.

– Не стоит, брат. И очень скоро ты в этом убедишься, – ответил Рим.