Рандолевый катран

– Как?! – Леонид Аркадьевич подскочил с кресла.

– Вот так. Зимний отдых сейчас в моде.

– Активный отдых?

– Вам, Леонид Аркадьевич, и карты в руки!

– Да, но такие вопросы не решаются единолично.

– А вот мы сейчас и решим! – сказал первый заместитель. – Лизонька!

В кабинет вошла секретарша. В руках она держала раскрытую папку из красного кожзаменителя.

– Вы, Леонид Аркадьевич, совсем не бережёте себя, – сказала начальница отдела кадров.

– А нам без вас никуда! – развёл руками заместитель мэра.

– Получается, ехать надо мне?

Подчинённые переглянулись.

– Надо, надо отдохнуть от всех нас! – похлопал мэра по плечу председатель собрания.

– И я не могу отказаться?

Секретарша подсунула шефу листок на подпись.

Подавив вздох, мэр подписал.

– Итак, мэр города Чухонска согласился на зимнюю прогулку к Чёрному морю! Это ба-альшой поступок! – выпалила жена, когда Чугуев вернулся домой.

– Наденька, ты же знаешь, я никогда не видел зимнего моря, – сказал Чугуев, сидя на табуретке в прихожей, снимая обувь. – К тому же, летом никто не отпустит меня в отпуск!

– А почему?

– Как почему? Работы много, сама понимаешь.

– Я? Я не понимаю, почему? Почему, именно ты? Что, в Управе мало нарушителей дисциплины, лентяев и просто плохих работников?

– Есть такие, – улыбнулся Чугуев. – Но это же не наказание!

– Когда?

– Завтра после обеда и отправлюсь.

– Когда?

– Завтра, в четырнадцать пополудни.

– Ещё раз спрашиваю! – жена нависла над Чугуевым, уперев руки в бока. – Когда?

– Ну, что "когда", Наденька? – он поднял голову, посмотрел в глаза жене.

– Когда ты сбросишь ярмо?

– Недельки через две вернусь.

– Ты опять меня не понял, Лёня! Я спрашиваю, когда подчинённые перестанут ездить на твоей шее, свесив ножки?

В ответ Чугуев протяжно вздохнул.

– Кто обещал, что, став мэром, наведёт порядок? Не только в гнилой Управе, но и во всём городе? Кто говорил, что не позволит никому управлять собой, находясь у руля? А-а! – Наденька махнула рукой.

– Я и не позволяю! – повысил голос Чугуев. – Они сами, из чистого подхалимажа предложили путёвку мне! Не мог я и не хотел отдавать право первого!

– Так и будь первым! – Наденька опустила руки. Слов больше не было. Тряпка он был, тряпкой и останется.

Чугуев продолжал сидеть в прихожей, обхватив голову руками, думал. Ему было жаль себя и Наденьку.

Наденька тем временем собирала вещи мужа. Может, он и прав? Может, есть какая-то прелесть в зимнем море?

ГЛАВА 4

Дорога, пусть самая железная в мире, развлечение малоприятное. Летом духота при "закрытых на зиму" окнах, зимой пронизывающий ледяной сквозняк из щелей тех же запечатанных намертво рам. Бытовые неудобства не идут ни в какое сравнение с микроклиматом во временном коллективе. Кто ещё попадётся в попутчики? По пути до своего купе беспокоят тревожные предположения. Самые ужасные варианты: грудные или около того дети, старухи с местом на верхней полке, алкаши, зануды, скандалисты, молчуны и жмоты.

И только когда занимаешь собственное место в ещё пустом купе, появляется надежда на то, что пришедшие позже не станут качать права. Найдут куда вещи положить, или спросят, по крайней мере, вежливо.

Лучше, конечно, оказаться среди людей схожих возрастом, интересами. И чтобы никто не ныл, не прибеднялся и не клянчил сигареты.

Никита был приятно удивлён. Всё получилось в самом идеальном варианте. Он пришёл первым, занял нижнюю полку, выставил на стол пакет с кружкой, ложкой и чем-то к чаю. Это он проверит позже, что с Димычем напихали по-пьяни. А пока он повешал курточку на крюк, шапку положил на полку для газет и отвернулся к окну, притворяясь разглядывающим лица провожающих.

– Седьмое место ваше! Не спутайте! – строго сказала проводница, возвращая кому-то паспорт.

– Здравствуйте! – раздался мужской голос.

– Здравствуйте, – Никита обернулся.

В дверях купе стоял мужичок, явно не купейный пассажир. В чёрной, местами облысевшей шапке ушанке из искусственного меха, в синем китайском пуховике с торчащими из швов перьями.

– До конца? – спросил мужик.

– Почти.

– В командировку?

– В отпуск, – вздохнул Никита, подавив желание соврать, чтобы не выглядеть идиотом. К счастью мужик никак не отреагировал. Он пихнул рюкзак на верхнюю полку и уселся возле двери.

– Привет!

В купе вошёл парень, чтобы втиснуться в двери, ему пришлось повернуться боком. Он впихнул под стол холщовую сумку в синий квадратик.

– Паша! – представился молодой человек, протягивая мощную длань.

– Никола! – мужичок пожал руку вошедшему.

– Никита.

– Едем на экстремальные виды спорта! – сообщил Паша как о деле для всех попутчиков давно решённом.

– Почти, – сказал Никита, потирая под столом ноющую ладонь после рукопожатия Паши.

– Курить-то тут можно?

– Нежелательно! – ответил Паше вновь вошедший пассажир.

Паша обернулся. Тип в бобриковой шапке, распахнутой дублёнке в костюме с галстучком, чем-то напоминал начальника цеха. Бураков закрыл рот, передумав вступать в перепалку.

– А если не в затяг? – спросил Никита.

Вошедший тип снял шапку, оттёр лоб носовым платочком.

– Могут быть проблемы с персоналом железной дороги.

– Паша! – протянул руку Бураков.

– Леонид… – Чугуев чуть было не назвался по имени-отчеству, но в последний момент решил, что это не к месту.

Мужчины поочерёдно назвали свои имена.

– Леонид Аркадьевич! – сунулся в купе мужичонка в спортивном костюме. – Ваш багаж! Счастливого пути, Леонид Аркадьевич!

– Провожающие! Покиньте вагон! – сказала усатая проводница.

– Есть, товарищ командир! – мужичок оставил спортивную сумку и махом испарился.

– Это шофёр, – пояснил Чугуев.

Никто не придал значения этим словам. Похоже, попутчикам было всё равно. Леонид Аркадьевич снял дублёнку, пиджак, ослабил галстук.

– Интересно, вагон-ресторан работает? – спросил Чугуев, ни к кому специально не обращаясь.

– По зимнему расписанию! – сказал Никита.

– Это как? – спросил Павел.

– Обслуживают на час позже! – сказал мужичок в пуховике.

Никита засмеялся. Чугуев улыбнулся. Бураков так и остался стоять с раскрытым ртом. Глядя на Николу, который и бровью не повёл, он успокоился. Смеются не над ним. Паша дружески ухмыльнулся.

– А зачем нам ресторан? У меня домашняя колбаса, – Никола стащил рюкзаке верхней полки. Звякнула стеклотара.

Мужик достал свёрнутую в спираль колбасу, поставил на стол бутылку водки, баночку огурцов.

Леонид Аркадьевич, в свою очередь, вынул домашние котлеты, обёрнутые в фольгу, бутылочку армянского коньяку и лимон.

Бураков хлопнул в ладоши, цокнул языком и вставил на стол пластиковую бутылку "Кока колы".

Никита заглянул в свой пакет для продуктов. Позаботился о дальней дороге, называется! И Димыч, тоже молодец! Из всего съедобного: три помятых алюминиевых банки с пивом, и пара отгрызенных хвостиков воблы! Извлекая всё это добро, Никита вспотел. Он перевёл дух только когда увидел открытую пачку с пакетиками чая – хоть какой-то вклад в общий стол! Стопка за стопкой, слово за слово, познакомились поближе.

Никита проснулся первым, включил лампочку над полкой, посмотрел на часы. Ого! Уже половина одиннадцатого! Осталось ехать полтора часа. Голова не болела, но как-то медленно соображала. Он посмотрел на стол. Никаких признаков вчерашнего застолья. Верно, он же сам начал убирать со стола. Помогал мужичок из колхоза.

Что ещё вспомнить, чтобы заставить голову работать? Так, пили за всякую дрянь, как и бывает между малознакомыми мужчинами. Кто есть кто, так и осталось неузнанным. По внешнему виду можно заключить, что Лёня из бывших партработников, хотя по-пьяни выглядел и вёл себя как обычный мужик. Почти как Никола из колхоза. Паша работяга, закосивший под спортсмена. Обыкновенный среднестатистический хлыщ. С кем завязать толковое знакомство на время отпуска?

Так и не придя к какому-либо решению, Никита вышел в пустой коридор. Неудивительно. Мало желающих ехать к морю к крещенскому сочельнику.

– Там что, снег?

Никита вздрогнул от неожиданности. Обернулся.

– Снег, говорю, выпал! – улыбнулся Никола.

– Добро пожаловать на черноморское побережье!

– В самый раз. Искупнёмся на праздник!

– Нуда, – Никита поёжился.

– Нормально всё! – подключился к разговору, неслышно вышедший из купе Павел.

– Экстрим, Паша?

– А что, поморжуем! – потряс плечами Бураков. – Оба-на! Ещё и снежок высыпал! В горах, точняк, лыжня установилась!

Чугуев проснулся раньше всех, но не желал подниматься. Вдруг, чего доброго, попросят сходить за чаем, что тогда делать? Продолжать изображать рубаху-парня или проявить характер? Когда-то же нужно начинать, к тому же ребята явно смотрят как на начальника. С другой стороны, ссориться не хотелось. Оказывается, им вместе жить две недели! И все, как один, едут по "горящей путёвке", отстав от основной группы.

Леонид Аркадьевич поднялся с постели, когда попутчики вышли один за другим из купе. Дверь осталась приоткрытой. Чугуев достал дипломат, как будто что-то искал, сам же склонился к щели, прислушался.

Говорили о погоде, о планах на отпуск. Ничего похожего на обсуждение, тем более осуждение, отсутствующего попутчика он не услышал.

Двери купе растворились.

– Пора собираться! – скомандовала проводница. – Через десять минут санитарная зона, закрою все туалеты!

– И что, два с половиной часа нам жаться? – спросил Паша.

– Меньше пива пейте! – сказала проводница, держа в руках поднос с чашками чая.

Падающий мокрый снег тут же таял, и немногочисленным пассажирам пришлось прыгать через мелкие, но частые лужи.

У центрального входа вокзала стояла пучеглазая девица с голым животом, с ложной жемчужиной в пупке.

– Добро пожаловать в санаторий "Живые воды"! Рады, рады! Ждём вас, гости дорогие!

Недавно познакомившиеся мужчины переглянулись. Леонид Аркадьевич вынул из папки путёвку, заглянул в название санатория.

– Извините, у меня путёвка в санаторий "Катран".

– И у меня эта акула! – поддержал попутчика Никита.

– Какая разница? – вмешался Паша. – Катран, катамаран! Поедем в тепло!

– Ничего страшного! Ничего страшного! – затараторила девица с синими волосами. – "Живые воды" – это старое название! Наш директор решил придумать нечто более романтичное, связанное с пиратами! Красиво звучит: "Катран"? Я просто не могу пока привыкнуть к этой пиратской атрибутике! Но, уверяю вас, вы попали туда, куда нужно! Опоздали на пять дней, но наверстаете, будьте уверены! Да я, да мы обеспечим вам тройную порцию!

– Жена в дом не запустит после такого отдыха! – сказал Никита, поглаживая живот.

– Эт-та почему? – глаза сотрудницы санатория, напоминавшие до сих пор перевёрнутые чашки, увеличились до размера банных тазиков.

– В двери не войдём! – сказал вдруг Леонид Аркадьевич.

Все как один раскрыли рты – никто не ожидал от Чугуева тонкого чувства юмора.

– Что вы, что вы?! Я имею в виду удвоенную порцию развлечений, как раз активного отдыха!

– Танцы-манцы-обжиманцы! – гоготнул Паша. – А что-нибудь серьёзнее?

– Это уж, как договоритесь, – улыбнулась девушка.

– С кем договариваться-то? Инструктор есть?

Синие глаза-плошки девушки позеленели.

– Вам нужен инструктор?

– Ну, как это, положен же!

– Не думаю, что вы нуждаетесь в чьей-либо помощи, при ваших-то данных! – с придыханием сказала девушка, оглядывая Пашу от плеч до колен.

– Понятное дело, но как без снаряжения-то?

– Снаря-ажения?

Никита закурил. Леонид Аркадьевич отвернулся лицом к перрону. Никола изучал расписание поездов.

– Нуда! – начинал закипать Павел. "Ещё немного и обматерю глупую квочку", – решил он. – Какой экстрим без снаряжения?

– Да! – наконец поняла синеволосая. – Мы можем организовать вам соответствующий шопинг. Существуют специальные салоны для приобретения подобного снаряжения.

– Чё ты паришь мне? Всё включено в путёвку, или как? Я сюда пожрать, что ли приехал?

– Хорошо, думаю я сумею помочь, – она потрогала себя за волосы у плеча.

– Тогда, поехали?! – Паша тряхнул сумкой. – Поехали, мужики!

Задрипанная "Газель" довезла их до места. В нескольких метрах от пляжа стояла трёхэтажная коробка с пластиковыми стенами в бороздках под вид шифера. Над стеклянными входными дверьми висела табличка. Под стеклом, окрашенным с обратной стороны бордовым цветом, на белом дельфине пьяно танцевали синие буквы: КАТРАН.

У порога стоял усатый швейцар в ливрее. Он улыбался.

– Наши гости дорогие! – заявила провожатая.

Швейцар улыбнулся шире.

– Прошу!

– А это, сумки как? – спросил Бураков, глядя в мутные глаза привратника.

Швейцар продолжал улыбаться, что не мешало ему дышать ртом.

– Нам в какую сторону? – спросил Никита, обернувшись.

Синеволосая тихо исчезла. Никто не услышал, как закрылась входная дверь. Во дворе никого не было.

– Здравствуйте, здравствуйте! – вышла из сумрачного коридора женщина средних лет, среднего роста и телосложения. – Пожалуйста, ваши путёвки, документы!

Мужчины засуетились.

– Да что же я вас на пороге держу? – она взмахнула руками, как будто была в переднике, в то время как на женщине был строгий деловой костюм-тройка кремового цвета.

Тотчас зажглись неоновые лампочки на стенах, сделанные под свечи. Свет переливался в каждой – от цоколя к макушке. Казалось, вот-вот, упадёт на пол массивная капля молочно-белого стеарина.

По обе стороны прохода располагались непокрытые столы, сложенные из продольных половинок круглых брёвен. Над каждым столом висел деревянный растрескавшийся корабельный штурвал. В углу у фонтана сидела восковая фигура пирата с попугаем на плече. Разом запахло морской свежестью, появился мягкий шум прибоя. Гости непроизвольно оглянулись, но входная дверь оставалась закрытой.

– Присаживайтесь, пожалуйста, посмотрите меню! А я пока займусь оформлением документов.

Женщина удалилась. Исчез и швейцар.

– Ну и как вам такая обстановочка? – спросил Никита, посмотрев на каждого попутчика.

– Соответствует нашему положению.

– Как театр начинается с вешалки, так отпуск – с кабака!

Паша подошёл к пирату, подул на его седые волосы. Осмелев, щёлкнул попугая по клюву.

– Пиастры! Пиастры!

Мужчины одновременно вздрогнули. Паша отскочил назад.

Не успели разглядеть меню, как появилась официантка в тельняшке, прикрывающей одну грудь, вторая – торчала почти горизонтально к земле. Она склонилась, зачем-то протирая столешницу. Паша ткнул пальцем в обнажённую грудь. Официантка улыбнулась.

– Натуральная что ли?

– Восковая, не нужно трогать горячими руками. Расплавится! Что выбрали, мужчины?

– А мы каждый раз можем что-нибудь выбирать?

– Всё на ваш вкус!

– И за наши бабки? – не понял Паша.

– Всё входит в стоимость путёвки.

– И вот это тоже? – Никола ткнул наугад в прайс-лист.

– Да! – улыбнулась официантка. – Хлеб так же оплачен вашим профсоюзом.

– Что выберем? – спросил Никита. Не дождавшись ответа, сказал: – Пожалуйста, что у вас обычно подают гостям с дороги?

– Желаете полдник корсара?

– Возражений нет, – ответил за всех Никита.

Официантка удалилась.

– Что-то я не понял толком. У ней рожа белая, а сиська жёлтая!

– Паша! Ты бы оттянул её!

– Прям здесь?

– Титьку потянул и оторвал бы!

– Знамо дело! – улыбнулся Паша.

– Из такой резины сделаны наконечники в электроподойнике, – сказал Никола.

– Да, весёлое дело! – Паша хохотнул. – А всё остальное, у неё из какой резины?

– Паш! Ты, главное, сам про резинки не забудь, если что.

– Да уж будь уверен, Никита! – Паша ещё раз хохотнул.

– Что, Лёня, думаешь: куда попал?

– В санаторий "Катран", не иначе.

– Интересно, что там эта медуза об инструкторе говорила?

– Паша, забудь. Не будет никакого инструктора. В путёвке разве сказано, что тебя обеспечат спортинвентарём?

– Дак это, Бугор обещал экстрим! – Паша часто заморгал.

– Паша! В том-то и экстрим, чтобы без лыж, без акваланга и коньков!

– Точно? Лёня! Ты самый грамотный из нас, скажи!

– Именно так, Паша. А девушка, что встречала нас, похоже, перепугалась.

– Чего это?

Леонид Аркадьевич пожал плечами. Паша оглядел мужиков. Никто не смеялся. Он успокоился, сел за стол.

Пришла официантка.

Корсары, оказывается, питались терпкой грушей, запивая большим бокалом кефира. Ещё для чего-то подали кириешки отдающие полынью, поданную за "вкус моря".

Затем пришла тётенька-администратор в том же костюме.

– Ядвига Францевна! – наконец-то представилась она.

– И нам весьма приятно! – Никита поклонился, прижав руку к груди.

– Думаю, вам очень у нас понравится! Для вас специально приготовлен номер "Люкс"!

– Президентский?

– Почти. В вашем распоряжении стильная мебель, цветной телевизор, уютная лоджия. Кстати, нашим гостям мы предоставляем возможность, курить в номере, – она чуточку поморщилась, – если это вам будет приятным, конечно.

– А окна куда выходят? – спросил Паша.

– Как и все в нашем пансионате, эти окна выходят к морю, на солнечную сторону!

– Должно быть, летом, не очень уютно, Ядвига Францевна?

– У нас замечательные жалюзи, Леонид Аркадьевич! Вы не пожалеете, когда приедете к нам в бархатный сезон! – Ядвига Францевна обернулась, посмотрела на всех мужчин. – Если поторопитесь, вполне сможете зарезервировать места!

– Ядвига Францевна! Разве номер класса "люкс" предусмотрен на четыре койко-места?

– Койко-места предусмотрены в рабочих общежитиях, в нашем пансионате мебель эксклюзивная! Сами поймёте, как удобно спать на диванах итальянских мастеров! Ваш номер полностью соответствует европейским стандартам! Да что я говорю? Сейчас сами увидите, и оцените!

Она открыла деревянную дверь, покрытую тёмным лаком.

Едва перешагнув за порог, отдыхающие, как один состроили придирчивые гримасы.

Мало помалу вынужденные складки лица разгладились. Придраться было не к чему. Действительно, в красном углу на тумбочке со стеклянной дверцей стоял огромный телевизор. У стен – неразложенные диваны, обитые жёлтым велюром. В изголовье каждого стояла пирамидка из цветастых подушек. Прикроватные тумбочки сверкали, стулья с мягкой обивкой выстроились у стены, приглашая присесть. У большого окна с выходом на лоджию, стол с хрустальной вазой, заполненной фруктами. Жёлтое яблоко, коричневатая груша, растрескавшийся гранат, угловатая алыча, овоидные мандарины и необычно крупный виноград розового цвета. Рядом стоял графин и мелкие стопки с запотевшими стенками. Платяной шкаф встроен в стену, рядом бар!

Паша подошёл к стеклянной витрине, стукнул пальцем.

– Ого!

– Что там, Паша?

– Рыбки!

– Золотые?

– Не-е, какие-то серые. А кто их кормить будет, эй! Эльза Францевна?

Ядвига Францевна успела бесшумно удалиться.

– Горничная с резиновой титькой придёт и накормит.

– Так она же того, людей обслуживает!

– А мы, Паша, выйдем на несколько минут, она и тебя обслужит!

– Ты это, за кого меня принимаешь?

– Спокойно, Паша! – вмешался Никола. – Он принимает тебя, как и мы все.

– Вы все?!

– За нормального мужика, который не сможет отказать хрупкой красавице. Правда? – спросил Никола у остальных.

Все дружно закивали головами.

Паша огляделся. Никто не смеялся.

– Хорошие вы мужики, всё же! – сказал он. – Я сюда падаю!

Он с размаху уселся на диван у лоджии.

Леонид Аркадьевич помялся, но не смог сказать, что ему первому приглянулось это место. Он только вздохнул и подумал, что права Наденька, считающая его тряпкой.

Никита занял место ближе к телевизору. Никола сел на диванчику дверей.

Чугуеву достался изрядно помятый диван в самом углу, он и стоял почему-то не впритык к стене, а наискось, словно прикрывал что-то. Как только Леонид Аркадьевич сел на своё место, сразу выяснилось, почему диван стоит наперекосяк. Он еле держался, упираясь в стены двумя углами. Стоило Чугуеву шевельнуться, как спинка слева отвалилась. Он испуганно вскочил, и упала правая спинка.

– Вот так "люкс"! – Никита подошёл к журнальному столику, схватил трубку телефона. – Сейчас я им устрою!

– Не нужно ничего устраивать, – попросил Чугуев. – Нам здесь ещё долго жить.

– Эдак можно всю жизнь прожить, чтобы какие-то гады на шее сидели! – высказался Паша. – Я сам скажу, дай трубку! – он протянул руку.

– А что если посмотреть на это с юмором? – сказал Никола.

– Это ещё как?

– Философски.

– Твой диван развалился – тебе и решать! – Никита положил трубку.

Никола молча подошёл к предмету спора, осмотрел развалину.

– Думаешь, так нормально будет? – спросил Чугуев, после того, как Никола поднял прикладные спинки и приставил их к стенке.

– Так я и думал. Смотри, тут вообще болты-то на месте!

Никита подошёл ближе. Действительно, похоже, кто-то либо потерял гайки, либо поленился их прикрутить. Он проговорил мысли вслух.

– Или забыли по-пьяни! – предположил Никита.

– Как можно напиться, чтоб забыть? У нас на работе ещё не так пьют!

– Паша! Сам-то пробовал нажраться да потом гайки крутить?

– Не-е, тут ты прав. Я не любитель.

– Что будем делать? – спросил Чугуев.

– Позаимствуем гайки у соседей.

– Это как? – скрестил руки на груди Паша.

– Молча! Ты что, зажмёшь гайку для товарища, а?

– Я-то что? Как сам спать буду? На полу, что ли?

– Я вообще-то… – Чугуев развёл руками, вышел на лоджию.

– Никто на полу спать не будет, Паша! Как работяга сам мог бы допетрить, что от одной гайки твой диван не развалиться!

– А! Вот ты что придумал! Ну, ты инженер, тебе и думать!

– Верно, Паша. Мне думать, а тебе крутить.

– Схожу, попрошу ключ у водилы! – сказал Никита и вышел из номера.

– Никола! Ты это, обожди с ключом! – сказал Паша, задирая крышку своего дивана. – Работы тут на пять сек!

Он потрогал гайки, открутить можно любую. Паша отвернул дальнюю, ближе к стене. Подал назад, не глядя.

– Лёня! Держи!

Чугуев не услышал. Он наблюдал за зимним прибоем. Море было воистину чёрным, беспокойным. Тёмные волны, разгоняемые белесыми барашками, тяжелели и, падая, рассыпались о берег ледяными брызгами. Леонид Аркадьевич ёжился, как будто волны выбрасывали холодные барашки ему за шиворот. Чугуев затушил сигарету о перила балкона.

Никола спустился на первый этаж. По дороге ему никто не встретился. Все двери были закрыты. Ни из одной комнаты не слышалось голосов, не играла музыка, не говорил телевизор. В холле на первом этаже, переделанном в ресторан, никого не было. За стойкой бара, служащей одновременно вахтой, стоял тот же самый глухонемой швейцар. Он по-прежнему шумно дышал через рот.

– Выйду во двор! – сказал ему Никола.

Швейцар не шелохнулся.

Пройдя по тротуару, посыпанному галькой, Никола приблизился к раскрытым настежь входным воротам из крашеной синим арматуры. Ножки ворот обросли землёй, как будто стояли здесь с незапамятных времён.

Никита точно помнил, что на площадке перед пансионатом стояла рыжая "девятка". Он тогда решил, что это машина кого-нибудь из прислуги. Для начальства она никак не подходила. А если хозяин машины из простого люда, то запросто может дать ключ.

Никола накинул капюшон. Шёл мокрый снег вперемежку с холодным дождём. Не смотря на близость моря, летом не пахло. Скорее это походило на весеннюю распутицу, когда валенки одевать поздно, а в сапогах зябко. Ни телега, ни сани. Машина стояла на прежнем месте. Хозяина не было. Никола обошёл вокруг машины, осмотрелся. Никто не вышел из пансионата. Дверцы, конечно, были заперты.

Он решил вернуться и найти кого-нибудь говорящего, чтобы расспросить о хозяине машины. Как только Никола развернулся, кто-то, появившийся из ниоткуда окликнул его.

– Мужчина! Вы что-то искали?

– Я искал шофёра, – оборачиваясь, сказал Никола.

Перед ним стояла женщина в фиолетовом плаще. Огромные очки в роговой оправе не позволяли разглядеть её лицо. В руках она держала дамскую сумочку. Наверное, одна из отдыхающих, решил Никола. А значит, она может знать хозяина "девятки".

– Собираетесь куда-то ехать?

– Нет, мне нужен ключ "на двадцать два".

– Вы привезли работу слесаря с собой?

Никола посмотрел женщине в глаза, то есть на тёмные стёкла очков. Издевается или шутит?

Её тонкие губы не шелохнулись. Женщина ждала ответа. Серьёзного, как и её вопрос.

– Наоборот. Это работа не отстала от меня и в отпуске.

– Меня зовут Ниной! – она протянула руку.

– Николай, – он вяло пожал руку. – Так где, говорите, водитель?