Ты бросил меня

– Открывай! – тихо, но резко сказал Никита и расправил свои борцовские плечи.

Он ведь и обидеть мог. Например, на плановом занятии по физподготовке. Швырнет майора через бедро головой вниз, и ничего ему за это не будет, потому что на законном основании.

Знал майор о его звании мастера спорта по самбо или нет, но «вертушку» он открыл. И взглядом попытался обжечь его спину.

Новое удостоверение Никита еще не получил, но на должность его уже утвердили. Он знал, в какой кабинет ему надо, туда и вошел без стука. А там…

Никита на мгновение остолбенел, увидев своих коллег в непотребном виде. Старший лейтенант Мотыгин стоял с обнаженным торсом, а капитан Птицын был в тельняшке. Перед ними сидел, привязанный к стулу, человек. Голова опущена, шея в крови.

– Я тебя в последний раз спрашиваю!.. – сквозь зубы, сдавленно, но при этом громко проговорил Мотыгин.

Мужчина мотнул головой, и Птицын ударил его кулаком в живот. С размаха ударил, ожесточенно. И только тогда заметил Никиту.

– Кажется, утро наступило, – сказал он, обращаясь к Мотыгину.

Здоровый он мужик, рослый. Слегка за тридцать, а выглядит на все сорок. Возможно, потому, что лысина выела голову до самого затылка. Да и черты лица у него жесткие. Хотя и не жестокие. Это сейчас у него зверское выражение, а вчера он показался Никите вполне адекватным.

– Выходим из сумрака? – кивая, спросил Мотыгин.

Этот немногим старше Никиты, но вел себя так, как будто раскрыл не меньше сотни убийств. И с первой минуты знакомства смотрел на Никиту свысока. Среднего роста, кряжистый, с косолапой походкой. Обычно у людей такой комплекции носы мясистые, а у этого – длинный и острый, хоть консервные банки открывай.

– Да пора уже.

Птицын развязал мужчину, который сидел, не поднимая головы, а Мотыгин, заставив его подняться, вытолкал за дверь. Никита к этому времени уже сидел за своим столом, вынув из папки планшетник. Там у него и научная библиотека, и популярный ежедневник. Ну и для личного пользования много интересного.

Птицын зевнул в кулак, смахнул со своего стула рубашку.

– Мне что делать? – спросил Никита.

Капитан сделал вид, что не услышал его.

– Для чего все это шоу?.. Стукнуть я не могу, не так воспитан. А если промолчу?..

Птицын продолжал игнорировать его, но Никита все же нашел способ привлечь к себе внимание.

– Если это провокация, то я, товарищ капитан, дам вам в нос.

– Что?! – вытаращился на него капитан.

– В неофициальной, разумеется, обстановке. – Никита хищно улыбался, не сводя с него глаз.

– Лейтенант, ты хоть понял, что сказал?

– Ну вот, звание подтвердил, и то хорошо, – хмыкнул Никита.

– Звание… – передразнил его Птицын. – Ты в армии хотя бы служил?

– Пять лет в академии. И отсрочка на время службы в полиции.

– Какой службы? Куда папа пристроит?

– Да, мне повезло с папой, – кивнул Никита.

И отключился. Птицын ему что-то говорил, размахивая руками, а он шарился по новостным сайтам, стараясь не слышать капитана.

– Бусыгин!

Никита понимал, что рано или поздно Птицын перейдет на требовательный тон, и был готов к этому. Поэтому и не отреагировал на командирский голос.

– Бусыгин! – тронул его за плечо капитан.

А это уже слишком. Никита резко поднял голову и увидел перед собой майора Плетнева. Вот уж перед кем не стоило выеживаться.

Никита вскочил со стула, вытянулся в струнку. Но тут же расслабился: в конце концов, Плетнев не начальник части, а всего лишь его заместитель. Да и по возрасту он не годился ему в отцы.

– Бусыгин, ты в порядке? – пронзительно смотрел на него Плетнев.

– Так точно, товарищ майор!

– Целый капитан тут перед тобой распинается!

– Извините!

– Зайди ко мне в кабинет!

Далеко идти не пришлось. Отделение майора Плетнева размещалось в одном большом помещении, разделенном на две части перегородкой с витринным окном. В одной половине – подчиненные, в другой – начальник. Все у всех на виду. И сам Плетнев как в аквариуме, только вот не молчит как рыбка.

– Что там у тебя с Птицыным? – спросил майор, закрывая за собой дверь.

Худощавый он, поджарый, движения быстрые, походка пружинистая. Волосы пышные, густые, прическа модельная. Волосы – его гордость, вряд ли бы он согласился на короткую стрижку, как у Никиты.

– Ничего не приключилось.

Плетнев движением руки показал на стул за приставным столом, но Никита остался стоять.

– Точно ничего? – Начальник снял куртку и направился к рабочему столу, на ходу вынимая расческу. – Он ведь на тебя давил.

– Если ему что-то не нравится, мы всегда это можем обсудить. С глазу на глаз.

– Ему не нравится… Ты знаешь, что ему не нравится.

– Что ж, придется доказывать, что я не случайный здесь человек.

– Правильно, – соглашаясь, кивнул начальник.

– А если Птицыну что-то не нравится, я всегда его выслушаю. Если это объективная критика, а не дурное настроение.

– Займешься расследованием серийных убийств.

Никите показалось, что он ослышался. Серийные убийства – это слишком круто для начинающего опера. Да и в одиночку такими делами не занимаются.

– Простите?..

– Шесть убийств в течение одного месяца.

– Где?

– Здесь недалеко, улица Паркетная.

– На одной улице? – в ожидании подвоха спросил Никита.

– На одной, – подтвердил Плетнев.

– Не слышал.

– Услышишь. Убьют седьмую кошку, шум точно поднимется. Уже разговоры идут…

– Кошку?! – Никита улыбнулся и облегченно вздохнул. Ну конечно же, он знал, что так и будет. Или кошку, или слона… Хотя нет, шесть слонов за одну зимнюю неделю – это серьезно даже для Птицына.

– Я сказал что-то смешное? – строго посмотрел на него Плетнев.

– Да нет… Она хотя бы беременна?

– Кто?

– Кошка.

– Шесть кошек.

– И все беременны?

– Не знаю.

– А как же вскрытие? Как же заключение экспертизы?.. Возможно, кошки были перед смертью тайно изнасилованы? Или даже зверски…

Плетнев кивнул, давая понять, что распознал сарказм, но при этом как был, так и остался серьезным.

– Делу не придавали значения, экспертиза не проводилась.

– И где труп шестой кошки?

– Подъедешь в ДЭЗ, найдешь… – Плетнев заглянул в свои записи: – Так, Инна Павловна Антонова… Можешь даже позвонить. Телефон запиши.

Никита развел руками. Планшет он оставил на столе, смартфон забыл в машине, а записной книжки у него не было.

– Так запомню.

– Запоминай, – косо глянул на него Плетнев.

Никита запомнил и телефон, и адрес, но пока добрался до айпада, забыл последние цифры номера. Зато адрес записал. Птицын и Мотыгин демонстративно не обращали на него внимания, старший лейтенант Вересов подыгрывал им, но при этом сочувствующе посматривал на новенького.

Никита и хотел бы позвонить Антоновой, но стыдно было идти к начальнику. Поэтому он решил отправиться к ней без предупреждения.

Но стоило ему подойти к двери, как Птицын поднялся и рукой показал на окно, которое здесь называли «начальственным оком»:

– Товарищи офицеры, прошу на совещание!

Никита кивнул, повернул за всеми, но Птицын его остановил:

– А вы, лейтенант, по личному плану. Задание у вас ответственное, отвлекаться вам не стоит.

Худосочный Вересов поднес ко рту кулак, а Мотыгин открыто засмеялся:

– Тренируйся на кошечках.

– Что за день-то сегодня! – с трудом сдерживая обиду, воскликнул Никита. – То щипаные петухи, то дохлые кошки.

Оперативники разом повернули к нему головы, но Никита уже покинул кабинет.

Настроение плелось за ним по полу, вдоль плинтуса, даже не подпрыгивало. Он бы не удивился, если бы его потрепанный жизнью «Таурег» стоял со спущенными колесами. Но нет, машина была на ходу. И за ворота его выпустили без проблем.

Инну Павловну он нашел во дворе дома, входившего в зону ответственности. В пуховом платке и стеганой куртке, она мало чем отличалась от дворника, которому ставила задачу.

– Лейтенант полиции Бусыгин, – невесело представился Никита.

Он даже не стал доставать удостоверение. Поверит ему тетка – хорошо, нет – и не надо. Ясно же, что это чистой воды подстава. Такой важности дело, что даже участковый не в курсе.

– И? – настороженно посмотрела на него женщина и шмыгнула носом. А глаза у нее красные – признак простуды. Как бы самому не подхватить.

– Кто у вас тут кошек убивает? – уныло спросил Никита.

– Кошек?!

Никита резко выпустил из легких воздух. Не было никаких кошек, он сразу должен был это понять.

– Я не знаю, кто их убивает, – покачала головой Антонова и стрельнула взглядом в таджика, который не спешил уходить.

– Я?! Нет! Нет! – торопливо проговорил дворник и поднял свой скребок, то ли ударить ее хотел, то ли закрыться.

– А кто?

– Не знаю.

– Он не знает, – сочувствующе глянула на Никиту Антонова. Похоже, она была в сговоре с Плетневым, иначе как объяснить ее издевательское поведение?

– А кошки где? – спросил лейтенант, напрямую обращаясь к дворнику.

– Уехали, – кивком показал тот в сторону мусорных баков.

– На такси?

– Нет, машина приезжала.

– А как же утилизация мертвых животных? – строго посмотрел на него Никита. – По ночам не снятся?

– Кто?

– Коты.

– Какие коты?

– Мертвые.

– Так не коты, там кошки.

– Беременные?

– Зачем беременные? Беременные они весной будут…

– Почему только весной? Домашние кошки круглый год рожают.

– Это не домашние, это бродячие.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

– И кошек знаешь?

– Нет, кошек не знаю. Это не наши кошки. – Дворник скользнул взглядом по двери, через которую можно было попасть в подвал дома.

– А чьи?

– Бродячие. Правда, я всех не видел. Я только здесь убираю, а возле магазина, там Амир. – Таджик махнул рукой в сторону дороги, по которой проезжал троллейбус.

– А что возле магазина?

– Три кошки там, три кошки здесь.

– Возле дома и возле магазина?

– Возле подъезда, – показал таджик в сторону ближайшего подъезда и только когда повернул к нему, Никита заметил, что Антонова исчезла. Плевать она хотела на кошек. И Плетнев посмеялся над ним. Но как бы то ни было, кошек действительно убивали.

– Здесь были. – Дворник провел ногой вдоль металлического заборчика, отделяющего клумбу от тротуаров.

С одной стороны забора снег был убран, а с другой – сплошные сугробы. Из одного ветвился не менее пышный куст, закрывающий обзор. Именно по этой причине кошачий убийца не попадал в объектив. Если, конечно, он душил кошек, находясь с левой стороны подъезда, а не прямо напротив него.

А если не душил? Если просто подбрасывал?

– Все три кошки? – спросил Никита.

– Да, да, все три кошки.

– На одном и том же месте?

– На одном.

– И как их убивали?

– Душили.

– Прямо на месте?

– Не знаю. Никто не видел. Утром прихожу, а кошка уже тут…

– И у магазина три трупа?

– У супермаркета, – кивнул таджик.

– Покажешь?

Супермаркет занимал весь первый этаж длинного семиуровневого дома, тянувшегося вдоль улицы. Но мертвая кошка лежала не у главного входа, а возле рабочего, который находился в торце дома. И Никите не понадобилось рисовать картинку в своем воображении: окоченевший труп кошки он увидел своими глазами. Как увидел и людей, собравшихся возле него.

Внимание привлекал небритый парень с микрофоном. Его снимала на камеру такая же неряшливая девушка в тонкой, на рыбьем меху, курточке. Парень тоже был одет не по погоде, может, потому голос его дрожал, словно его колотил озноб, и он торопился закончить репортаж:

– Это уже седьмое по счету ритуальное убийство в центре Москвы! И пока милиция бездействует, преступник безнаказанно разгуливает на свободе!..

Никита не стал ждать, когда парень закончит, и встал между ним и камерой.

– Во-первых, не в центре Москвы, на окраине. Во-вторых, не милиция, а полиция. А в-третьих, полиция не бездействует. – Он показывал удостоверение, но смотрел не в объектив, а на девушку. – Лейтенант полиции Бусыгин… Ваши документы!

– Зачем? – захлопала девушка заиндевелыми ресницами.

– Блогер? – резко развернулся Никита к парню.

– Ну, блогер, – кивнул тот.

– Сначала создаем проблему, затем на ней хайпуем?

– Не создавали мы проблему, – нахмурился парень, глянув на труп кошки.

– Вы думаете, что это мы? – истерично взвизгнула девушка.

– Жестокое обращение с животными, пятнадцать лет без права переписки.

– Сколько?!

– Много!

– Жорик, а иди-ка ты знаешь?..

Девушка была худенькой, тонконогой, но толкнула Никиту с такой силой, что он едва удержался на ногах. Толкнула, чтобы всучить видеокамеру парню.

– У меня вообще-то алиби! – протянул блогер.

Его помощница ничего не сказала, но чесанула от Никиты со страшной силой. И он не знал, что делать. Преследовать ее? А блогер в это время будет снимать? Так ведь и ютуб-зашкваром стать недолго.

– А я спрашивал про алиби?

– Нет… И вообще, ты кто такой?

Никита снова показал удостоверение, но раскрывать его не стал.

– А что там внутри? – Парень ловко навел на него камеру.

Никита так же ловко ее отключил и процедил:

– Чтобы я тебя здесь больше не видел!

К счастью, блогер не стал настаивать на продолжении знакомства и поспешил за своей помощницей. Никита в замешательстве смотрел ему вслед. Ситуация – чисто жесть. Удостоверение у него «не той системы», и у парня бы возник закономерный вопрос, с чего бы это госавтоинспекции заниматься дохлыми кошками? Послал бы его на три буквы и был бы прав.

А заниматься дохлыми кошками придется. Потому что интернет-общественность уже в курсе происходящего, и еще неизвестно, какой шум поднимется. Несчастные котики, ритуальное убийство, мистическое число, все такое. Диванные лайкодрочеры обожают такую херь.

Никита склонился над трупом, потрогал его. Снег ночью не шел, но с утра сыпалась мелкая серебристая крошка, ею-то кошку и запорошило. Но до этого труп должен был остыть. Значит, с ночи тело лежит.

А кошка действительно не домашняя. Старая, облезшая, блохастая. Ее действительно задушили. Следов удавки вроде как не было, но зубы оскалены так, как будто она хватала ртом воздух в предсмертных муках. Возможно, ей на голову набросили пакет. Но кто же это мог сделать?

И еще Никита убедился, что седьмая жертва была именно кошкой, а не котом.

Почему именно кошки? И почему на пути к супермаркету? Что, если это кто-то кому-то отправлял предупреждение? Но кто и кому?

Или супермаркет здесь ни при чем? Дорожка у рабочего входа не заканчивалась, она тянулась дальше, выходила на тротуар вдоль улицы. А там дорога, которая могла привести куда угодно…

Глава 3

Если эталон женской красоты существовал, то сейчас он стоял перед Никитой и удивленно смотрел на него.

– Да, я живу в первом подъезде восемнадцатого дома, – сказала молодая женщина с бейсиком на форменной жилетке.

Кондакова Елизавета Александровна, старший администратор.

– И работаете в этом супермаркете.

– Странный вопрос, – с затаенной иронией сказала она, проследив за его взглядом.

Действительно, Никита видел, с кем имеет дело. И с Кондаковой он встретился, потому что она замещала директора. Возможно, она вскружила Никите голову, и оттого он растерялся… Но ведь не вскружила. Ну, красивая, ну очень, и что? Были у него красивые женщины и еще будут… Ну и с этой можно закрутить, если будет возможность.

А возможности может и не быть. Его учили обращать внимание на детали, поэтому он сразу заметил обручальное кольцо на пальце правой руки.

– Самый странный вопрос еще только впереди.

– Например?

Кондакова одета была в стиле, близком к форменному. Жилетка, рубашка, брюки, удобные туфли на низком каблуке, но выглядела при этом так, будто готовилась к светскому выходу. Прическа, косметика, запах Франции. Сменить рабочую одежду на вечернее платье, и на вечеринку в клуб. Но не в полусвет. На проститутку она точно не была похожа. Слишком уж холодный у нее для этого взгляд. Изнутри холодный, а на поверхности – теплый официоз, с маленькими, не очень острыми колючками.

– Перед вашим супермаркетом убивают кошек.

– Да, я уже сказала, чтобы убрали труп, – с легким сожалением произнесла она.

– Не убрали.

– Это плохо, – нахмурилась администратор и едва заметно кивнула, взяв себе на заметку – сделать выговор уборщице, которая не исполнила ее распоряжение.

– Убивали кошек и возле вашего подъезда.

– Да, я видела, но там не моя ответственность.

– Дело не в ответственности. Дело в том, что кто-то кого-то предупреждает. Или даже угрожает.

– О чем это вы?

– Сегодня умирает кошка, а завтра умрет человек.

– И все равно я вас не понимаю.

– Именно кошка, а не кот… Значит, умереть должна женщина, – предположил Никита.

– Вы действительно из полиции? – с подозрением посмотрела на него Кондакова.

– Кто-то предупреждает женщину, которая живет в вашем подъезде и работает в вашем супермаркете, – на этот раз уверенно проговорил Никита.

– Женщину?!

– Возможно, вас… У вас есть враги?

– Враги? У меня?

Кондакова подняла руку и пошевелила пальцами, подзывая к себе холеного, спортивного вида парня в стильном черном костюме. Правильные черты лица, прямой нос, широкие скулы, глубокие черные глаза. Такие типажи нравятся женщинам.

– Олег, у меня есть враги? – спросила она.

– Это из полиции? – смерив Никиту взглядом, уточнил парень.

– А вы, простите, кто?

– Работаю здесь… – не совсем определенно ответил тот.

– Мы вместе работаем. Олег – мой муж, – пояснила Кондакова.

Ей было совершенно все равно, как отреагирует на эту новость Никита, но при этом она понимала, что хоть какая-то реакция должна последовать. Хотя бы потому, что Елизавета была заметно старше своего мужа. Выглядела она молодо, не вопрос, но есть приметы, по которым определяется возраст женщины. Эти приметы можно запудрить, но совсем скрыть их невозможно. И даже пластическая операция бессильна.

– И давно вы женаты? – Никита и сам не понял, зачем задал этот вопрос.

– Нет, недавно, – с плохо скрытым недовольством ответила Кондакова.

– А что? – Олег стал похож на ежа, поднявшего свои колючки.

– Может, кто-то был против вашего брака?

Олег и Елизавета переглянулись.

– Я угадал?

– У Олега была девушка, он отказался от нее ради меня. Но я не думала, что вам это будет интересно. А больше я вам ничем помочь не могу.

Никита глянул на Олега. Парень вроде бы видный, но мог ли он свести с ума женщину? Свести с ума в прямом смысле этого слова. Стала бы его бывшая мстить ему столь экстравагантным способом?

– Что-то я ничего не понимаю, – качнул головой Олег.

– Кто-то убивает кошек и подбрасывает их мне, – сказала Елизавета.

– Тебе?!.. А почему тебе?

– Или вам, – заметил Никита, продолжая задумчиво смотреть на Олега.

Дохлая кошка могла символизировать погибшую женскую любовь. В таком случае брошенная девушка могла подбросить ее парню. И так семь раз…

– Мне?!

– Возможно, ваша бывшая девушка безумно любит вас. И шлет вам своеобразные приветы.

– Подбрасывая дохлых кошек?.. Вы это серьезно? – скривился Олег. – Вероника подбрасывает мне дохлых кошек? Но это же смешно!

– И тем не менее я должен отработать эту версию.

– Можно отработать версию… – начала Елизавета, бросая на Никиту оценивающий взгляд, и мысленно продолжила фразу: «А можно отработать и саму Веронику. Никита – парень интересный, модный, Вероника могла бы в него влюбиться. И оставить Олега в покое…» Вслух же она добавила: – Вероника пыталась вернуть Олега, приходила к нему… Даже была небольшая провокация… Но убивать кошек, это слишком!

– Бред какой-то! – подхватил Олег.

– Может, все-таки дадите координаты?

– Я похож на идиота? – возмущенно спросил парень. – Это же тупизм!

– Олег, товарищ лейтенант поговорит с Вероникой и вернется к другой версии, – мягко проговорила Елизавета.

– Если Вероника невиновна, – заметил Никита.

– Вероника невиновна, – утвердительно кивнула Кондакова и требовательно посмотрела на мужа.

И тот прекратил бессмысленное, как говорят в таких случаях, сопротивление. Вывесил белый флаг, на котором написал и адрес, и номер телефона Вероники Игониной. И даже достал из электронной памяти фотографию, чтобы Никита имел представление о том, как она выглядит.

«Скажи, кем ты работаешь, и я скажу, кто ты». Именно эта фраза крутилась в голове, действуя на нервы. Лиза работала всего два месяца, а уже исполняла обязанности директора универсама. А Олег так и остался рядовым охранником. Ходит по залам, смотрит, наблюдает, вынюхивает. Слава богу, хоть униформу носить не заставляют.

Это Лиза ничуть его не стыдится, а друзья бы засмеяли. И этот, из полиции который, хмыкнул бы пренебрежительно, узнай, с кем имеет дело. Хотя у самого служба собачья. За кошками бегать.

– Зачем ты дала адрес Вероники? – спросил он.

Кабинет у Лизы крохотный, но вдвоем им здесь не тесно. И даже уютно. А иногда еще и эротично.

– Я дала? – удивленно повела бровью Елизавета.

– Ну, ты сказала… – замялся Олег.

Лиза не подчиняла его, не загоняла к себе под каблук. И все же подчинила. Он чувствовал свою полную от нее зависимость – как на работе, так и в быту.

– Я сказала. Но ты мог не давать… А ты дал.

– Ну, Вероника действительно устроила провокацию… Но когда это было?

– Было.

– Ты что, серьезно думаешь?..

– На Веронику? Нет. И кошки эти мертвые – не по нашу душу. Хотя однажды приходила мысль…

– Чтобы убить кошку, ее нужно еще поймать. А убить?.. У меня рука бы не поднялась.

Олег мотнул головой. Ну, не мог он представить Веронику в роли живодера. Но зачем тогда Лиза сдала ее? Из личной неприязни? Лиза вовсе не мстительная и не мелочная по своей натуре… Впрочем, душа ее – все еще потемки для него. Он многого о ней не знает, потому что не хочет знать.

– Но кто-то же их подбрасывает. К нам на порог.

– Да нет, глупость!

– Серьезно сказанная глупость может стать правдой, – качнула головой Лиза.

– Но не Вероника же.

– А кто? Твой дядя Марк? – Она спросила вроде бы в шутку, но были в ее в голосе и серьезные нотки.

– Дядя Марк?! Ему-то зачем?

– А зачем он меня к себе на работу звал?

– Он уже, наверное, и забыл.

Да, была волна в их жизни, но с тех пор как Олег выставил Веронику за дверь, все спокойно.

– Ничего он не забыл, подъезжал недавно.

– Кто подъезжал? – встрепенулся Олег. – Игонин?! К тебе?!

– Спрашивал, как я устроилась, может ли он мне чем-нибудь помочь. – Лиза говорила спокойно, тихо, но в глаза смотрела, не мигая.

– А ты?

– Сказала, что он очень мне поможет, если оставит в покое.

– Почему я ничего не знаю?

– Не хотела тебя расстраивать.

– И когда это было?

– Когда ты болел и сидел дома. Он подошел ко мне в магазине…

– Он что, следит за нами? – Олег не смог сдержать возмущения.

– И кошек кто-то подбрасывает…

– Ну, это не про нашу честь.

– Хотелось бы в это верить, – кивнула Лиза и склонилась над бумагами.

Олег остался сидеть, и ей это не понравилось. Она подняла голову и выразительно посмотрела на него. В ее взгляде была строгость матери, которая заставляет любимого сына идти в школу. Олег понял все правильно, но из кабинета он выходил неторопливо. А закрывая дверь, подумал, что можно было бы прислонить жену перед уходом, чтобы не задавалась. Подумал, одобрительно кивнул, но возвращаться не стал.

Дом высотный, красивый, он мог бы называться элитным, если бы двор охранялся. Но не было ничего такого. Даже подземная стоянка отсутствовала. Зато парковочные карманы во дворе очищены от снега, машины стоят в строгом порядке.

Время рабочее, каждое второе место свободно, и Никита без проблем припарковал машину. Он закрыл дверь, шагнул к подъезду и едва не попал под колеса «Лексуса». Машина шла на полусотне как минимум, а для жилой зоны такая скорость недопустима.

Все бы ничего, но за рулем сидела девушка, удивительно похожая на Веронику Игонину. На Никиту она даже не глянула: все равно, кто выпрыгнул из-под колес.

Ударила по тормозам, выровняла машину, остановилась и тут же сдала задом, четко впечатав свой «Лексус» в парковочное место. Глядя на ее маневры, Никита вспомнил о своем удостоверении.

Игонина вышла из машины, открыла заднюю дверь, заглянула в салон. Что-то ей не понравилось, она открыла водительскую дверцу, достала из кармана тряпку. Куртка на ней черная – теплая, но короткая. И джинсы черные. А ботинки такие же оранжевые, как и ее шарф, повязанный на шею не поверх, а под курткой. Возможно, шарф мешал ей что-то делать. Такой прикид не должен был вызвать подозрений: зима как-никак. Но Никита все же задался вопросом. Почему шарф и ботинки оранжевые, а шапочка и перчатки черные?