Магнитная буря

Глава 20

Энтони

– Эй, выходите уже из ванной, – в дверь стучит Джекс, мне приходится разорвать наш поцелуй с Беатрис. – Сколько можно заниматься этим? Вы мне всю ночь не давали спать. Спинка кровати долбила об стену так, что я покачивался вместе с вами.

– Ну, ты и зануда, Джекс! – кричит Беатрис, пока я помогаю ей вытереть влажную спину. – Просто прими это как данность.

Натягиваю боксеры и сверху джинсы, которые лежали аккуратной стопкой на корзине. Рубашка и все ее маленькие пуговки едва поддаются расслабленным пальцам, в следующий раз надену футболку. Наступаю в огромную лужу босой ногой и подтягиваю небольшой коврик, чтобы он впитал в себя лишнюю влагу. Не хочу менять свою одежду, честней будет сказать, я просто не в силах. Вообще секс не входил в наши планы, мы решили поделить ванную комнату для утреннего моциона. Но стоит нам оказаться рядом, и если мы не цепляемся, то трогаем друг друга. Сегодня все случилось спонтанно, я вышел из душа с полотенцем на бёдрах, его-то Беатрис с меня и стянула, а дальше уже тело, прижатое к мокрому кафелю, закинутая голова, стоны и глубокие толчки. Клянусь, я похоронен в этой маленькой девчонке. Стоит ей только посмотреть на меня, член готов вырваться наружу, вколачиваться в нее без устали.

Беатрис тщательно укладывает в прическу ранее растрепанные мной волосы и проверяет макияж. Поправляет одежду, которую успела на себя надеть за такой короткий промежуток времени. Улыбается мне в отражение, поворачивается и проводит нежно ладонью по моему лицу.

– Он завидует, – отвечает она, – но в одном Джекс был прав – секс у стены незабываемый, – ее лукаво блестящие глаза, словно знающие какую-то тайну, искушают меня.

– Секс может быть еще лучше, и очень скоро ты убедишься в этом сама, – наклоняюсь, чтобы снова умыться, иначе просто усну по дороге на работу.

– Я немного задержусь, поэтому ты вполне можешь встретиться со мной внизу, в галерее, – она роется в своей сумочке, которую таскает за собой по всему дому. – Держи, это запасные ключи от дома и… Ой, я… Прости, кажется, я тороплюсь, – она пытается вырвать ключи из моих рук, но я слишком крепко за них ухватился и не отдаю.

– Если бы я думал о развитии наших отношений, и мне необходимо было это озвучить, то я бы сказал, что эта эпопея длится уже года три, не меньше. Ты появлялась и исчезала. Но теперь, вроде, мы определились, кто мы друг для друга, и это, – я трясу ключами перед ее растерянным лицом, – еще один шаг к чему-то правильному. Я буду ждать тебя там, потом мы прогуляемся по ночному городу, посидим в твоем любимом кафе.

Целую ее в губы и выхожу из ванной комнаты. Джекс стоит, оперевшись об стену, и строчит сообщения на своем смартфоне.

– Я не уступлю тебе не единого метра своей территории, – ерничает он, – оккупант.

– Скорее стратег, а ты довольствуйся своей ролью уборщицы, – Беатрис выходит и смотрит на нас с удивлением. – Да, милая, мы сдружились, – обнимаю ее за плечи и увожу к входной двери. – Кстати, там очень много воды на полу, тебе придется убрать, мы уже опаздываем.

Громкий, очень-очень громкий рык Джекса, матерные слова и грохот ведра – последнее, что мы слышим после того, как обуваемся и выходим наружу.

Садимся в давно ожидающее нас такси, тут же притягиваю Беатрис ближе к себе, практически усаживаю на колени. Я столько дней пробыл с ней вместе, что расставание, пусть и на небольшое количество времени, не приемлемо для меня. Она укладывает свою голову мне на грудь, пальцами теребит пуговицу на моей рубашке. Ее нервозность похожа на отчаяние. Как только мы пересекаем маленькую черту в отношениях, она начинает углубляться в себя.

– Ты переживаешь о том, что скажет Хаш? – спрашиваю я ее и обхватываю пальчики, глажу их.

– Мне плевать, что он скажет. У него была возможность, – сухо отвечает Беатрис. – При всем богатстве выбора, он просто выбрал то, что ему ближе. Это его жизнь. Кстати, как он?

– Работает в нашей фирме. Я не лезу в его личную жизнь, как ты могла заметить, – ниоткуда взявшаяся агрессия ищет свой путь. – А, так ты хотела воспользоваться его кандидатурой?

– В смысле? – она поднимает голову и заглядывает мне в глаза.

– Ты, кажется, жалеешь, что тогда он не воспользовался свой удачей, не схватил ее за хвост, – прищуриваю глаза и смотрю в окно на проезжающие мимо машины. – Я, естественно, не был твоей целью.

Она убирает свои пальцы из моей ладони, больно ставит локоть мне на колено, сидит сгорбившись. Чем сильнее я психую, тем больнее она давит и делает вид, что задумчиво наблюдает за мной.

– Нет, ты не был моей целью ни тогда, ни сейчас, – дергаю головой немного в сторону, сжимаю зубы, чтобы не сморозить глупость. – А все потому, что встречаться с ним я хотела только для одного. Того, что дал мне ты. По крайней мере, я так думала. Несколько дней назад в шатре ты доказал мне это. А сейчас, Тони, ты не являешься моей целью, потому что мы уже вместе. Зачем гоняться за химерами?

Она чертовски мудрая для своего возраста, а я старый ревнивый кретин, который пытается удержать молодую возлюбленную всеми силами. Даже посмотрев на мои мешки под глазами и синяки, всем станет понятно, что я не пара ей.

– Я ненавижу то, что нам пришлось вылезти из постели, – тру подбородок пальцем, чтобы не начать зевать во весь рот.

– Радует то, что скоро мы встретимся, – такси останавливается около фотосалона, и Беатрис выходит, когда я подаю ей руку. – Я буду писать тебе сообщения, и вечером, обещаю, тебе будет за что меня наказать, – целует меня в щеку и быстренько перебегает маленькую улочку.

Снова задерживаю такси, пока провожаю ее взглядом. Она оглядывается и машет мне рукой, сверкая своими очаровательными ямочками на щечках.

Теперь уже устало, соответственно, видимо, возрасту, я усаживаюсь в машину и зеваю, как бегемот, рискую разорвать свое лицо на две части. Не прикрываю все это ладонью или листами, которые лежат, любезно оставленные моей девушкой на сидении. Я вышел из дома и настолько погряз в фантазии, что выкинул из памяти важные документы. Прислоняю голову к стеклу и закрываю глаза, череп бьется об сидение на маленьких неровностях, под моё мерное похрапывание. Я уверен, что не сплю, дремота – вот как это называется. Вымотанный и не выспавшийся, на фоне жизнерадостной девчонки, но чертовски сексуально-удовлетворенный, как никогда в своей долгой жизни.

– Месье, мы приехали, – говорит таксист, и я расплачиваюсь с ним.

Иду в офис, тру свои покрасневшие глаза, чешу небольшую щетину на лице, образовавшуюся за эти несколько суток. Мы настолько были заняты с момента нашего свидания в шатре, что я забыл о бритве. Бужу себя всеми возможными способами. Я знаю, как выгляжу со стороны, моя отглаженная рубашка и начищенные туфли не обманут никого в офисе. Открываю стеклянные двери здания, захожу в прохладное помещение.

– Доброе утро, мистер Уилсон. Рада, что вы выздоровели, – девушка здоровается со мной, а я даже не знаю, как ее зовут.

– Доброе, – я не растрачиваю последнюю энергию на разговор, с угрюмым лицом прохожу мимо всех, кто меня встречает, иногда киваю. Но это все, на что я способен сейчас.

Захожу в кабинет, усаживаюсь в кресло и удовлетворенно выдыхаю. Мне предстоит по-настоящему насыщенный и в то же время сумасшедший день, на который у меня нет сил. Все растрачено и опустошено вместе с Беатрис. Включаю компьютер, раскрываю таблицы, которые вызывают рябь в моих глазах, буквы, цифры сливаются и пляшут.

– Приветствую пропащую душу, – два сильных хлопка по плечу, и я оглядываюсь на Дженсена. – Твою ж мать, да ты мне напоминаешь меня самого пару лет назад. Одно из двух, ты либо трахался всю ночь, либо пил. Склоняюсь к первому из-за дебильной улыбочки на твоем лице. Настолько хороша?

– А ты не видишь сам? Кажется, здесь не нужны слова, – устало провожу пальцами по волосам, ерошу их. – Хочется отхлестать себя по щекам, чтобы очнуться. Глаза слипаются, тело ноет. Но это такая приятная усталость, если ты понимаешь, о чем я. Мои яйца никогда не были легче.

– Да ладно тебе, ты смотри, ещё несколько таких ночей, и будет фальстарт. Я не ностальгирую по той ночи, но когда уснул на моей благоверной, то тело дергалось, а мозг спал. Представь ее удивление, когда я хрюкнул ей в грудь и громко всхрапнул. Неделю, Тони, – он начинает громко смеяться и выкидывает одну руку вверх, – неделю я доказывал ей, что просто устал, и проблема вовсе не в ней. Ты представить себе не можешь, как она меня бесила, показывая ту или иную часть тела, и спрашивала, что в ней не так.

– Сам понимаешь, когда все встречи обычно расписаны… Да к чему лукавить! Я не могу оторваться от нее. Она меня бесит и возбуждает. Стоит нашим взглядам пересечься и все. Там, не дай бог, поднести спичку и всех нас разорвет на части. Воздух становится разряженным, – упрямо качаю головой. – Слушай, я знаю, что слишком старый для нее. Но, не могу отказаться. Хоть убей, не могу.

– Может ты надумал себе больше? – под моим злобным взглядом он понимающе кивает головой. – А зачем тебе отказываться? Помнится, ты точно так же рассуждал о моем возрасте и моей юной невесте. Но знаешь…я тут не подписал документы.

Стекаю по креслу, откидываю его и кладу ноги на рабочий стол.

– Ты передумал разводиться? – я не совсем понимаю, что он имеет виду.

– Нет, пусть она, злющая, приедет, чтобы разобраться со мной. А там секс, любовь и бешеные отношения снова, – он пожимает плечами. – Я скучаю по ней. Эта мелкая вытрясла из меня всю душу своими заскоками и переменами настроения. Но я не могу без нее. Теперь какой ты мне дашь совет?

Отвожу от него взгляд, застыв в одной позе, я вспоминаю тот день, когда говорил ему, чтобы они отдохнули, потрахались с другими для новизны в отношениях… Почему-то сейчас мне это кажется таким тупым. Я рассуждал как Хаш, словно подросток. Все так вроде просто, и в то же время безумно сложно. Попробуй он мне посоветовать такое, даже представить не могу, что Беатрис с другим. Да я набил бы ему морду, и не стал бы разговаривать очень долгое время. Меня передергивает от подобных мыслей. Ведь когда тебе нравится девушка, женщина, ты не обращаешь внимания на других. Они могут раздражать нас, могут выводить из себя до такой степени, что хочется задушить. Но вот это маленькая частичка, я бы даже сказал, соринка, которая застряла в момент, когда она появилась в сердце. Частичка разрастается, дает свои корни, пока не прорастет во всем моем теле. И вот вы уже одно целое! Только единственное, может произойти так, что твоя частичка-соринка не попадет в нее и тогда остается только дурное послевкусие.

– Она уже в твоей крови, ничего не поможет. Она посеяла в тебе свое зернышко, – вот оно, правильное слово. – И теперь только вам решать, как быть. Если она все еще готова принять тебя, а ты ее, то все замечательно. А секс и деньги, поверь мне, все это пустое.

Дженсен отходит от меня заплетающимися ногами, театрально держится за сердце и падает в кресло.

– Ты с ума сошел, Тони. Такие глубокие слова… Ты любишь ее, – я вроде как не хочу опровергать его слова.

Влюблен или люблю, похоже на «что свЁкла, что свеклА», все равно красная. Это чувство – заражение, растекающееся по венам. Вирус, даже если это холера, я готов принять ее, если это поможет мне остаться с Беатрис.

– Я пришел тебя взбодрить, и с твоими глубокими мыслями совсем забыл для чего, собственно, – говорит Дженсен. – Хаш приехал. Он здесь, в офисе.

– Что? Что он здесь делает? – я соскакиваю с офисного кресла, меня пружинит от притока адреналина. – Кто вызвал его? Ты?

– Ты прям образцовый папаша. А чего ты нервничаешь? Ну, приехал парень, поможет и отдохнет. Найдет себе подружку, в конце концов, – Дженсен, проводит скрепкой под ногтями, от чего меня чуть не выворачивает, вот есть в нем что-то свинское.

– Потому что я встречаюсь, у меня серьезные отношения с его первой девушкой, – тупое выражение застывает на лице моего друга. – Закрой рот и сделай вид, что не удивлен. Беатрис – первая девушка Хаша, но именно я стал ее первым и единственным, – последнее говорю с особой гордостью.

До сих пор не верится, что все это время она ни с кем не спала. Я просто растянул ее, повредил, и знать об этом, невероятное чувство. Я, дважды первый у нее…

– И теперь я не хочу, чтобы они встретились, эти искры и прочая херь с чувствами, понял?

– Я ничего не понял, – Дженсен стучит костяшками пальцев по столу. – Как в лабиринте. А ты рассказал ей о Шейле, о том, что Хаш твой племянник? – я отрицательно качаю головой, Дженсен задумчиво подпирает голову кулаком. – Глупая ситуация. Но пацан уже здесь. Кстати, скажи ему обстричь этот ужас козлиную бородку. Хоть бы там росло все нормально, а тут три волосины. Он может победить в номинации «самая скудная бородка».

– Я буду очень благодарен, если ты принесешь мне кофе, или кто-нибудь еще. Автоматы еще не установили, а бежать в кофейню в моем состоянии не вариант. По поводу Хаша я разберусь, спасибо, – Дженсен понимающие улыбается, когда он уходит, я чувствую себя намного лучше, в том плане, что я начинаю хоть немного разбираться в себе.

Не хотелось бы выяснять отношения с Хашем, устраивать им с Беатрис встречу, у нас только все начинается. Правда в том, что все слишком быстро развивается, и я переживаю, чтобы не рассыпалось на части. Отношения надо строить постепенно, камешек за камешком. Но это не наш случай, мы уже наворотили, разнесли все в щепки, и теперь дорога только одна – вперед. Я могу упираться, твердить себе и каждому, что это просто секс, который продлится так же, как и все мои предыдущие отношения. Но это не так. Не для меня. Я знаю, чего хочу, настроившись, не отступаю, даже если эти отношения меня убьют. В наших отношениях очень много «Если»…

Беатрис вызывает во мне стремительный поток эмоций. Я с ума схожу от нее. И теперь пустить все на самотек, позволить им с Хашем встретиться? Ну уж нет. Лучше я уберегу то, что уже произошло, закрою за семью печатями, утащу с собой в темное, тайное убежище. Чтобы ни одна душа не смогла нас найти.

– Пап, привет, – дверь с размаха ударяется об стену, и я болезненно морщусь, одно не меняется – его поведение. – Я принёс тебе кофе.

– Привет, пацан, – обнимаю его одной рукой, второй забираю у него стаканчик. – Какими судьбами? Тебе не понравился отдых на островах или закончились дела?

– Оу, полегче. Я просто прилетел к тебе. Хотел сделать сюрприз, – он обиженно смотрит на меня, и я затыкаю свое дуло. – Нет, если я тебе мешаю, ты скажи, и я вполне могу поехать домой. В наш пустой, одинокий дом, где каждый шаг отдается эхом…

– Ой, заткнись уже, манипулятор мелкий, – отпиваю добрую часть кофе и щипаю себя за щеки. – Естественно, я рад тебя видеть. Ты же не малыш, чтобы опять ложиться ко мне в кровать, только потому, что тебе одиноко.

– Последний раз я спал с тобой, когда мне было лет двенадцать, – Хаш делает оскорбленное лицо и бубнит.

– Тринадцать, ты оперировал именно этими словами и действовал в верном направлении. Слабые места, как болячки – чем сильней ты на них давишь, тем больнее, – убираю стаканчик на стол, накидываю лодыжку на колено, удобно разваливаюсь в кресле.

Наблюдаю, как он ходит из стороны в сторону, «мечется» – так говорят, когда человек не находит себе место. Я тоже сижу напряженный, несмотря на свою вальяжную позу. Не знаю, что делать? Рассказать ему? Мы слишком нервные оба, чтобы рационально объясниться. Он не признается мне сам, а я боюсь оскорбить его своими догадками об ориентации. А что если я ошибаюсь в нем, и он ищет ее?

– Ты не в гостинице живешь? – мальчишка задает свой вопрос достаточно неожиданно, я беру ручку в пальцы и начинаю ей крутить.

– Нет, это немного личное, – отрезаю я. – Ты на какой период прилетел?

Хаш поправляет свою футболку, тянет ее книзу, нерешительные действия. Он переживает что-то, я обязан отключить в себе влюбленного идиота и стать тем, кем был раньше.

– Я тут просто подумал, а что, если нам провести этот день вместе? Повеселиться? Сходить в бар, клуб, пусть даже стриптиз, – он нервно сглатывает. – Я думаю, мы отдалились. Мне тяжело без тебя.

Закрываю глаза на мгновение, я долбаный придурок… Парень прилетел, чтобы увидеть меня, а я охраняю долбанную территорию. Веду себя как последний урод с мальчишкой, который дороже всего на свете. Он единственное напоминание о Шейле, том времени, когда все было иначе. Встаю и обнимаю Хаша, хлопаю ему между лопаток в шутливой форме.

– Давай сделаем это. Дела никогда не закончатся, – сжимаю его затылок и удерживаю, – Я люблю тебя, Хаш.

Ключи в моих джинсах прожигают карман, напоминают мне об обещании, которое я дал моей молодой девушке. Я не могу выбирать между ними. Надо решать эту проблему и как можно раньше.

Глава 21

Беатрис

Я так радостно спешила домой, готовилась к нашей встрече. Отправленные двадцать сообщений так и остались без ответа. За ненадобностью, он определено решил меня игнорировать. Я ждала до четырех утра, теперь меня сложно остановить. Он решил, что воспользуется мной, замылит глаза красивой сказкой, неделю меня потрахает и сбежит? Да бога ради, я получила удовольствие и не раз. Он отличный любовник, которого стоит дождаться, выложился по полной. Показал высший пилотаж сноровки и выдержки. Сжимаю зубы от нестерпимой боли и обиды. Передо мной стоит его сумка с вещами, которую он так и не распаковал. Естественно, для чего ему это? Моё ускоренное дыхание, раздражение и злость, которая льется непрошенными слезами из моих глаз.

– Дура бестолковая. Он меня кинул. Кто сказал, что все будет замечательно? Только такая ослиха, как я, могла ему поверить. Столько слов, а мне все мало. Да и хрен с тобой, – расстегиваю его сумку и вываливаю из нее вещи на пол.

Несколько рубашек и брюк сразу находят свое применение, режу их ножницами, они путаются в качественной ткани. Наступаю на рукав и тяну на себя до треска, пока она не разваливается на две половинки.

– Кельвин Кляйн, молодец какой. Соображает, что надо носить дорогие шмотки. Не обеднеет без парочки. Так я ему помогу расширить кругозор, – отшвыриваю изуродованные половинки за спину и принимаюсь за вторую.

Мне мало того, что их рву. Заняться все равно нечем, поэтому я вырезаю красивые кругляшки на его рубашке, зигзаги и полосы. Пусть полюбуется на мой дизайнерский подход, сволочь. Одна за другой они летят на кровать, чтобы я потом одарила мистера заносчивую задницу прекрасным шедевром. Вымещу всю обиду на тряпках. Останавливаюсь на небесно-голубой рубашке, Зилли, она действительно шикарная. Ткань невероятной фактуры, плотная и отлично сшита. Прикладываю ее к своему лицу и вдыхаю. Это запах обмана и лести выродка, который игнорирует меня. Оглядываю комнату, что я могу с ней сделать. Но, к сожалению, у меня ничего нет. Поэтому я открываю дверь и в шелковом пеньюаре топаю в комнату Джекса. Включаю верхний свет и начинаю шарить в поисках необходимого.

– Эй, выключи, глаза режет, – ноет Джекс, пока я шарюсь в его карманах. – Что ты творишь? Ты не могла бы заниматься этим в другом месте? – он приподнимается на кровати в одних трусах, осматривает меня с ног до головы. – О, да ты злющая сучка, – он смеется, но когда я вытаскиваю зажигалку из его кармана, он встает с кровати. – Ты чего удумала, бешеная?

– Составишь компанию? – показываю ему на лак для волос, который я держу в руках, и зажигалку.

Сложив два плюс два, он идет быстрым шагом за мной.

В комнате на кровати уже валяются несколько моих произведений искусства. Следующее, что я делаю, это собираю остатки его вещей и спускаюсь вниз по лестнице, под чутким наблюдением моего друга.

– Он убьет тебя, если увидит, что ты натворила. Это же, трусы Дольче. Ты знаешь, сколько такие стоят?! – он вырывает из общей кучи одни и крепко держит в руках.

Я пожимаю плечами, черт с ним, пусть носит. Энтони они все равно больше не понадобятся.

Выхожу на улицу и останавливаюсь около беседки, которую он так заботливо украшал для меня. Пятнышко, как доказательство того, что я отдала ему свою невинность, до сих пор не смылось. Спалить все дотла, к чертовой матери. Кидаю все его вещи в кучу, подпинываю в середину беседки и сбрызгиваю от души моим любимым лаком для волос. Замечу, что я тоже несу потери, ведь он самой сильной фиксации. Это такая утрата, даже представить себе не могу, как у меня поднялась рука на святое. Тем более что это очень дорогой бренд в профессиональной бьюти-индустрии.

– Ты рехнулась, – дрожащим голосом говорит Джекс. – Ты испортила ткань окончательно.

– А мне плевать, он забыл обо мне, плюнул мне в душу, рассказал мне миллион легенд и заставил поверить. Пусть оно горит все синим пламенем, – открываю зажигалку «Пьеза», мгновенно появившийся огонь отражается в моих глазах. – Как жаль…

Я швыряю ее в кучу, обрызганную горючей жидкостью, и подпрыгиваю, когда огонь стремительно охватывает вещи. Джекс, наконец, очнувшись от увиденного, хватает меня за руку. Лицо нещадно обжигает от горячего воздуха.

– Совсем с головой плохо? Ты больная, ты же все здесь спалишь. Не подходи к огню, – он убегает от меня, вскрикивает, когда острые камешки попадаются на его пути.

Я же, как завороженная, наблюдаю за силой огня, который перекидывается с одной вещи на другу. Белая ткань, служившая портьерами, покрывается черными пятнами. Яркие оранжевые языки пламени, перекидываются на белоснежную скатерть, и все пластиковые предметы вместе со свечами тают на моих глазах, как и мои мечты. Он разрушил все, сделал меня ненормальной.

– Берегись! – Джекс вытаскивает огромный шланг из окна и спрыгивает на колючую траву. – Ты ненормальная! Я клянусь, если он не набьет тебе задницу, то это сделаю я, – он дергает несколько раз шланг, чтобы убрать все загибы.

– Какого черта здесь происходит, почему беседка горит? – встревоженный голос Энтони раздается за нашими спинами, – Мать твою, что случилось? – механически он выхватывает у Джекса шланг, осматривает, куда в дальнейшем перейдет огонь, – Быстро включи воду! – орет не своим голосом.

Я стою, как зачарованная, и пялюсь на человека с поливочным шлангом в руках. Джекс снова залазит в дом через окно, и вода начинает брызгать на меня и Энтони. Он ставит меня за свою спину и тушит пожар, который я устроила. Я стою за ним в оцепенении всего лишь несколько минут, но потом выворачиваюсь и кидаюсь на его шею. Впиваюсь в его губы и целую так, словно это наш последний раз, словно нет сейчас пожара, и Джекс не орет, что загорелся край шторы. Мне все равно, я могу выпендриваться сколько угодно, но истина в том, что он меня бесит. Энтони отвечает на мои поцелуи, теперь уже двумя руками обнимает мою талию, притягивает к себе, прижимается ко мне мокрым телом.

– За что? – рычит он, когда я бью его по щеке, едва оторвавшись от него. – Ты с ума сошла?

Джекс потушил пожар и теперь с не скрываемым интересом наблюдает за нами.

– Ты не отвечал на сообщения, напугал меня и бросил, – с часто вздымающейся грудью отвечаю ему.

Нервно отталкиваю от себя его руки и иду по дорожке в дом.

– Эээ… она спалила твои вещи, Тони. Я даже глазом не успел моргнуть, – слышу, как оправдывается Джекс. – И мне удалось спасти только одни твои трусы, если тебя это обрадует. Я лучше пойду, ребята.

Я поняла, что сейчас он мне устроит, поэтому убегаю с такой скоростью, какой позволяют мои босые ноги. Маленькие камни больно впиваются в мои ступни, поэтому я прихрамываю.

– Раз, Беатрис, два, Беатрис, три… Беги, милая, я сейчас выдохну и пришибу тебя, засранку, за все содеянное, – прикрикивает он, и я уже отчетливо слышу его топот позади меня. – Четыре, Беатрис…

Крепкие руки обхватывают меня сзади и поднимают в воздух, затем я каким-то образом оказываюсь у него под мышкой.

– Отпусти меня, придурок! – кричу я. – Я буду орать и звать на помощь.

Энтони спокойно движется по направлению к галерее, пинком открывает дверь и просто отпускает меня на пол.

– Что ты себе позволяешь, дурак? Я тебя ждала! Ты не пришел, шатался непонятно где. Всё, ты можешь валить дальше! И мне насрать на тебя и твои причины, ты понял меня?! – истошно ору я, пока он захлопывает со всей силы дверь, так, что я слышу звон картин, оставшихся висеть на стенах.

Он думает, я боюсь его, а мне, на самом деле, откровенно плевать. Соскакиваю на ноги, начинаю прыгать перед ним, он думает, я не могу себя защитить? Прелесть моей тети в том, что она не растила из меня неженку. Выкидываю вперед руку и бью ему ребром ладони в шею. Он ошалело хватается за болезненное место, и в его глазах по-настоящему вспыхивает гнев. Огромными руками он пытается загрести меня, но я уворачиваюсь от него и отбегаю к столу, на котором лежат фотографии голой девушки. Ту, которую я сегодня скрупулезно обрабатывала для печати.

Мы стоим друг напротив друга, он кидается вперед, я отбегаю. Все это похоже на игру, если бы по краям не было маленьких железных крючков, держащих фото, об которые Энтони поранил свою руку. Маленький порез, на который мы оба смотрим, отпечатается в моей памяти надолго. Именно в момент, когда отвлекаюсь, он прыгает на стол, а я делаю выпад, чтобы проползти под ним. Нога срывается, и Энтони обхватывает одну мою ногу, тянет на себя.