Убйство на рыбалке

– Дождь прекратился, – сказал детектив, – темнота и тишина. Что это за дерево?

– Какая разница? Не знаю, в темноте не видно. Я уже не знаю, где мы находимся, далеко ли до лагеря? Вы знаете дорогу обратно?

– Все дороги ведут в Рим. Буравка маленький остров, не заблудимся. Не слышно еще птиц, затих ветер. Голова разболелась. На дуб похоже. Что-то мне не по себе, словно нас кто-то подслушивает.

– Точно! На острове живет призрак. Он нас подслушивает. Уж, если даже вам не по себе, что обо мне говорить. Сигареты закончились. Зажигалка сломалась. Как бы батарейки в фонаре не сели.

– Дайте мне, пожалуйста, фонарь. Обойду вокруг дуба.

Олег с трудом начал подниматься.

– Не надо, – остановил его детектив, – я один обойду.

Олег снова опустился на насиженное место, ссутулился, закрыл глаза. Вдруг услышал, как вскрикнул Трубников, словно его ужалила змея. Олег подскочил и побежал на помощь. Застыл, увидев висельника.

– Валера? – неуверенно спросил Олег, – кто его повесил? Как это случилось? И все это время он был рядом с нами?

– Вы уверены, что это Валера? – Трубников посветил фонарем в лицо висельника. Олег от такой картины зашатался и опустился прямо на мокрую землю.

– Что с его глазами?

– Так всегда бывает, когда человек вешается. Это Валера? Поднимайтесь, не надо сидеть на сырой земле, заболеть можно. Это Валера?

– Да. Он повесился? Абсурд! Я хорошо его знаю. Он бы сам всех повесил. Елочки, палочки! Ну, и дела! Не верю, что сам. Николай Федорович, куда же вы? Вы хотите вернуться в лагерь?

– Я хочу потащить сюда дерево, на котором мы только что сидели. Слишком высоко висит. Мне надо посмотреть на его шею. Иногда это помогает понять, сам он повесился или ему кто-то помог?

– Не надо дерево, вон чурбанчик в кустах. Хороший чурбанчик, как он здесь оказался? Это на него он встал, а потом ногами оттолкнул. Нет, бредятина! Валерка бы сам никогда!

Трубников встал на чурбанчик и долго осматривал шею покойного. Спрыгнул.

– Ну, что? Не сам же? Я прав?

– Накинули веревку, когда он стоял. Он не сам, вы правы. Подержите фонарь, я хочу обыскать его на предмет улик, изобличающих убийцу.

– Что вы нашли? Я же видел, вы что-то вытащили из кармана его штормовки! Покажите!

– Бумага, прочтем в палатке. Снимать его сейчас не надо. Надеюсь, следственная группа все же прибудет на Буравку. Пойдемте в лагерь, Олег.

Они пошли обратно.

– У вас есть семья, Олег?

– Нет.

– Женщина есть?

– Какое вам дело?

– Это вы убили отца и сына Фарсобиных?

– Вы в своем уме?

– У вас есть причины желать им смерти.

– Я не убивал. Это дядя Гена убивал меня. Медленно и методично убивал. Наслаждался властью надо мной. Убийство! Помилуйте! Убийство не решает проблему, а только усугубляет ее. Я стал жертвой задолго до того, как дядя Гена купил меня с потрохами. Я прекрасно знаю свое дело! Могу на слух диагностировать поломку машины. Но этого мало! Нужна озверелость! Надо топтать людей, чтобы выжить. Я не хочу топтать.

– Прямо-таки топтать.

– Именно. Умер дядя Гена, сразу появится Валера. Умер Валера, появится Слава.

– Его тоже убьете?

– Я никого не убивал! Смысла нет. Система такая! Убить в себе самом человека надо прежде всего, а другого человека убивать смысла нет. Я раб! Я Бобик! Но не убийца!

– Ну, вы же сами говорили, что у Геннадия Ивановича были хорошие отношения с сыновьями. Он любил их, они его. Если не вы, то Слава? Больше некому.

– Нет, Слава спокойный интеллигентный. Он любит отца. У него хорошие отношения с братом. Нет, не Слава. Конечно, не Вера. Зачем ей убивать мужа? У нее бы сил не хватило. На такой высокой ветке повесить, надо быть очень сильным. На острове живет призрак.

– Я не верю в мистику.

– Что вы вытащили у него из кармана? Дайте посмотреть!

– Смотрите.

– Предсмертная записка. А вы же сказали, что он не сам? Не понял.

– Я тоже пока ничего не понимаю, кроме одного.

– Кроме чего?

– Если я срочно не согреюсь и не выпью чего-нибудь горячего, я схвачу воспаление легких. Пойдемте поскорее. Лагерь уже близко. Кружили по лесу долго, а дуб рядом с лагерем.

– Я никуда не пойду! Давайте прочтем письмо Валеры. Я прошу, настаиваю, требую. Читать буду я сам, а вы держите фонарь. Здесь всего лишь страничка.

– Это его почерк?

– Похож. Но при желании почерк можно подделать. Отдайте мне, я буду читать вслух.

Предсмертное письмо Валерия Фарсобина

Я чертовски устал! Мне скоро сорок, но отец контролирует каждый мой шаг. Все бросить и уехать? Не получится. Он найдет меня повсюду. Мы живем во лжи! Леонид Юхтин доверил отцу деньги, без них папа не смог бы создать «Электросистемы». Мне стыдно и гадко, однако на похоронах Леонида я вздохнул с облегчением: деньги возвращать не надо. Их некому возвращать! У Юхтина нет прямых наследников.

Отец, мама и я стали соучредителями «Электросистем». Через год я уговорил отца создать ООО «Антикварная лавка». Нельзя держать все яйца в одной корзине. Мы продали дом бабушки, вложили их в «Антикварную лавку», соучредителем которой стал уже и Слава. Слава уговорил отца и меня рискнуть. Предложил якобы выгодный проект, связанный с иконами, которые он предполагал скупать у людей, в маленьких церквах, потом продавать за рубеж. Мы рискнули, ничего хорошего не получилось. Потеряли много денег.

Однако ООО «Ростовские электросистемы» стабильно давало прибыль. Хорошие отзывы, заказы от банков и крупных торговых центров. Мы перечислили часть денег от «Электросистем» в «Антикварную лавку», чтобы она смогла выжить. Это было займом денег Леонида Юхтина «Антикварной лавке». Вернулись к моей первоначально идее: скупали у населения домашнюю утварь, доводили до ума, продавали туристам. Появилась прибыль и от «Лавки».

Галина Нечаева со своим шестилетним Виталиком пришла в наш дом, словно стихийное бедствие. Экспертиза ДНК подтвердила, что он сын Леонида. Ему столько же лет, сколько и моему Денису. Галина просит вернуть деньги не ей, а сыну Леонида, больному лейкемией.

На семейном совете мы решили, что по документам папа вложил собственные деньги! Но я же знаю, что пять лет назад Леонид инвестировал деньги в папин бизнес под честное слово. Они с папой давние друзья! Я же знаю, что сын Леонида имеет право не только на первоначальный капитал, но и на прибыль! Прибыль от «Электросистем» и от «Лавки»! Крепкая мужская дружба, честное слово, честь, где они? Я не могу остановить отца в его тупом упрямстве. Де-юре он прав, но что делать с душой? Виталик превратился в мой кошмар, он очень похож на Леонида. Деньги ему нужны на лечение, его можно вылечить, а если не лечить, он умрет. Он и мертвый будет кошмарить меня во сне и наяву. Достоевский говорил о слезинке ребенка. Нынче речь идет о жизни ребенка. Я больше не могу выдерживать душевный разлад, медленно схожу с ума.

Я нашел единственный выход: убить отца, потом себя.

Простите и не судите меня.

Ваш Валерий.

Суббота, шесть часов.

Остров Малая Буравка

Прочитав письмо, Олег отдал его Трубникову и молча пошел к палаткам. Потом обернулся и сказал:

– Чужая душа – потемки. Может быть, он сам. Дядя Гена любил сыновей, но еще больше любил власть. Он контролировал не только меня, но и их. Я смог приспособиться, но ведь я живу отдельно, у меня свой дом на Нахичевани. А все Фарсобины живут под одной крышей, большим колхозом. Он контролировал во всем: в большом и в малом. Да, от этого можно устать. И я согласен с Валерой, от старика Фарсобина даже на другой планете не спрячешься, везде достанет. Разве что на том свете… Я тоже чертовски устал, лягу спать, не будите меня! Если только к проклятому острову хоть какая-нибудь посудина пристанет, чтобы нас забрать. Мне нужна перезагрузка.

– Подожди, Олег, тихо. По-моему, плачет ребенок.

Они остановились и отчетливо услышали громкий навзрыд плач ребенка.

– Денис! Закричал Олег и побежал к палатке.

Трубников опередил его, оказался в палатке первым. Все были в сборе, ребенок бился в истерике. Вера пыталась прижать его к себе, успокоить, он вырывался, плакал.

– Что случилось? – спросил детектив.

– Банка пропала, – ответила за всех Лена, – он уже давно плачет, никак успокоить не можем.

– Не понял, какая банка?

– Обыкновенная жестяная банка из-под кофе, – объяснил Слава, – зачем он взял ее с собой? Папа всегда дарил деньги мне, брату, а теперь и внуку на все праздники. Он считал, что ребенок сам купит то, что ему интересно. Денис ничего не покупал, ему нравились деньги сами по себе. Папа дарил ему пятитысячные купюры, а зачем? Денис взял деньги с собой на рыбалку, не хотел расставаться со своим сокровищем. Теперь найти не может.

Трубников устало опустился на пол. Лена заботливо подала ему конфету «Черноморочка», хотела приготовить чай или кофе. Он, не обращая внимания на истерику мальчика, громко сказал, что они нашли Валерия. Все рассказал, дал Славе и Вере прочитать письмо. Лена не захотела, она была заторможенной, спала на ходу. Трубников с удивлением наблюдал за ней. Такой он ее еще не видел. Равнодушная ко всему, даже к известию о трагической смерти Валерия. Ее темно-русые волосы всегда аккуратно причесанные, завитые, ухоженные, сейчас напоминали прическу «я у мамы вместо швабры». Трубников взял ее за руку, проверил пульс и сразу почувствовал спиной и затылком чей-то настороженный взгляд. Обернулся. Слава перечитывал письмо брата, Олег лежал, заткнув уши и закрыв глаза, чтобы не слышать истерику Дениса. Вера словно окаменела, ее лицо побледнело, глаза лихорадочно горели. Трубников прикоснулся к ее руке, она обожгла холодом, хотя в палатке было даже жарко. В маленькой походной печке потрескивали дрова. Кто обжег его спину взглядом, когда он проверил пульс Лены? А пульс слабый, это не похоже на усталость. Снотворное? Он надеялся, что знал свою секретаршу, она не принимала снотворное. Здоровая и молодая, по утрам любила бегать. Кто-то подсыпал снотворное в чай? Для кого предназначен чай со снотворным? Для Лены? Для него самого?

– Николай Федорович, – спросила слабым голосом Лена, – вы что будете? Чай или кофе? Помогите, пожалуйста, открыть новую банку. Мы весь кофе уже вылакали, все равно спать хочется.

Она подала ему банку. Ему пришлось потрудиться, чтобы открыть ее. В банке вместо кофе оказались пятитысячные купюры в изрядном количестве. Трубников сглотнул слюну, закрыл банку и дал ее мальчику. Он схватил ее, заглянул внутрь, достал деньги. Быстро стал пересчитывать. Все молча смотрели на шестилетнего ребенка. Он пересчитывал деньги с невероятной ловкостью. В палатке наступила долгожданная тишина. Олег, вытаращив глаза, смотрел на Дениса:

– Денис, твой папа умер, – сказал он.

Денис ничего не ответил, сложил деньги в банку, закрыл ее, прижал к груди:

– Это мои деньги!

– Твой папа умер, – повторил Олег.

– Замолчи! Закричала Вера, выйдя из состояния ступора, – замолчи! Пожалей ребенка!

Олег молча ушел из палатки, бросив на ходу что-то об усталости. Лена все же согрела в турочке воду и подала шефу кипяток:

– Извините, я не помню, где заварка, где кофе. Зато у меня есть конфеты.

– Спасибо, Лена.

Он медленно поднес к губам чашку с кипятком, сквозь опущенные ресницы по-кошачьи наблюдая за Славой. Слава внимательно наблюдал за ним, на его лице появилось удовлетворение, когда он увидел, что детектив пьет угощенье Лены. Набрав полный рот горячей воды, он вышел из палатки и поторопился выплюнуть ее. Слава вышел следом:

– Где вы нашли Валеру? Я хочу посмотреть. Проводите меня.

– Сон сморил, не могу сейчас. Извини. Поспать хотя бы часок. Только где?

– В нашей палатке, в палатке Олега.

Трубников с укоризной посмотрел на Славу, тот пожал плечами и нехотя сказал:

– Ладно, в палатке папы. Правда, мы ее уже сложили. Давайте вместе поставим. Есть папин спальник и походная кровать. Вам собрать ее?

– Сам справлюсь, спасибо. Дождя нет, ветер утих. Сегодня прибудет бригада.

– Свежо предание, да верится с трудом!

– Прибудет. Я вчера звонил Меркулову, он обещал, значит, сегодня же!

– Меркулову? Кто это?

– Следователь. Умный следователь, во всем разберется.

– А тут и разбираться не в чем. Валера убил отца и себя. Письмо у вас в кармане.

– Письмо еще ничего не доказывает.

– Как это не доказывает? Это же предсмертная записка! Его почерк! Кто же тогда, если не он?

– Меркулов разберется. А я хотя бы часок посплю. Извини, сильно устал.

Они молча установили палатку. Слава показал, где походная кровать, где теплый спальник, хотел уйти.

– Ваш папа и вам всегда дарил деньги? – спросил его детектив.

– Да. Что в том плохого?

– И что вы покупали?

– Уже не помню. Какая разница? У меня умерли папа и брат, а вы задаете какие-то глупые вопросы. При чем здесь деньги?

– Психологи считают, что если дарить ребенку деньги, он вырастет жадным.

– А мне плевать на психологов. И без того голова кругом идет. Где вы нашли Валеру? Объясните. Я пойду сам.

– Бумага и ручка есть? Я нарисую план.

Слава быстро зашагал к своей палатке. Вернулся с блокнотиком и карандашом. Трубников нарисовал план. Слава растерянно посмотрел на него. Трубников удивился:

– Разве не понял? План не понял?

– План я понял. Я не понял, как вы сумели все запомнить. Вы же ночью шли, темно было и дождь.

В это время снова пошел дождь. Трубников поспешил укрыться в палатке покойного Геннадия Ивановича, махнув Славе рукой вместо ответа. Он собрал походную кровать и в раздумье сел на нее. По палатке барабанил дождь в стиле болеро, с нарастающей скоростью и громкостью. Полог палатки приоткрылся, появилась голова Олега:

– Николай Федорович, не хотите составить компанию? Я иду на поиски призрака. Хочу внимательно осмотреть весь остров. Не верю, что Валера убил отца и себя. Чушь! Хоть сто предсмертных записок, все равно не верю. Нахрапистый, самоуверенный и очень эгоистичный! Какие муки совести? У Фарсобиных ген совести отсутствует, они уже рождаются без него. На острове прячется убийца, надо его найти и обезвредить. Почему же вы сидите в позе мыслителя Родена? Вы же сыщик! Пойдемте!

– Идите сами, я хочу спать.

Олег почесал затылок, пожевал губами, но ничего не сказал. Его голова исчезла из палатки. Трубников достал теплый спальник и в растерянности осматривался, разыскивая подушку. Полог палатки снова приоткрылся, снова появилась голова Олега. Трубников с неприязнью посмотрел на него.

– Я вам сало принес, – сказал Олег и положил на кровать прозрачный пакет с салом и черным хлебом, – из своих личных запасов.

Трубников быстро развернул пакет, осмотрел сало и хлеб:

– А горчица?

– Ну, знаете ли, – обиженно ответил Олег и задом удалился из палатки.

Суббота, шесть часов тридцать минут,

остров Малая Буравка

В палатке после бурной ночи спали Лена, Вера и Денис. Керосиновая лампа давно погасла. Было темно, сильно пахло корвалолом. Трубников тихо проник в палатку и устроился в дальнем углу. Дождь снова набирал силу. Сколько придется ждать? Не ошибся ли он? Во всяком случае, если он не ошибся, то убийца должен появиться в палатке. Но кто будет его очередной жертвой? Вера? Лена? Маленький ребенок? По их мирному сопенью можно предположить, что снотворное вольно или невольно приняли все. Даже мощные раскаты грома не могут разбудить их.

Трубников не звонил Меркулову, тем более, что остров в дельте Дона совсем не входит в его епархию. Меркулову хватает и Ростова. Однако надо же было хоть как-то спровоцировать убийцу на дальнейшие преступные действия. Или он уже угомонится? Вряд ли. В соучредителях бизнеса Фарсобиных теперь остались Слава, Вера и Мама Славы. Насколько ему успел сообщить Багдасаров она всегда и во всем подчиняется мужу, бесцветная и безынициативная. Зачем такую устранять? Она уже привыкла подчиняться. А вот Вера… Амбициозная молодая женщина с высшим юридическим образованием. Она не потеряла самообладание, когда умер Фарсобин-старший, когда умер ее муж. Она не будет подчиняться. Может быть, убийца придет за Леной? Слишком много поняла, о чем-то догадалась? Хорошего же жениха нашла Лена! Молодого, интеллигентного и богатого. Учится на сангике. Санитарный врач. При чем здесь бизнес папы с его инженерным образованием? Какое отношение имеет санитарный врач к электроснабжению, к антиквариату? Валера был экономистом.

Шаги за палаткой прервали ход мыслей детектива. В палатку вошел человек. В темноте не видно было, кто это? Трубников слышал только учащенное дыхание гостя, словно он бежал и запыхался. Гость включил фонарик. Осветил лица спящих женщин и мальчика. К сожалению, детектив не видел его лица. Темнота скрывала его. Гость положил фонарик на пол и опустился на колени перед Верой. Она спала на животе, двумя руками обняв подушку, в которую, наверное, плакала перед тем, как заснула. Он левой рукой       убрал волосы с ее шеи, в его правой руке в маленьком лучике фонаря блеснул шприц.

Трубников подскочил к нему. Одним профессиональным движением вывернул руку за спину, шприц выпал, гость непроизвольно вскрикнул, но женщины и ребенок не проснулись. Гость тщетно пытался сопротивляться. Вскоре он лежал лицом вниз, а детектив осветил его лицо его же фонарем, подобранным на полу. Это был Слава.

Суббота, девять часов,

остров Малая Буравка

Шторм разыгрался не на шутку, ураганный ветер буянил на воде и на суше: гонял волны, ломал деревья. Дождь перешел на фортиссимо, картину завершали частые разряды молнии. Однако столь бурное музыкальное сопровождение не мешало спать женщинам и ребенку. Слава не спал, но вынужден был лежать в палатке покойного папы, связанный по рукам и ногам. Трубников не удивился, когда нашел пакетики со снотворным в кармане его штормовки. Он удивился долгому отсутствию Олега. Где его носит по такой погоде? А то ведь и впрямь может нечаянно ногу сломать, не только ногу. Уже хватит трупов.

Несмотря на сильный и холодный ливень Трубников стоял на берегу, скрестив руки на груди, смотрел в бесконечно мутную даль, где вода и небо соединились в одно целое штормовое безобразие. Он не поверил своим глазам, когда увидел катер. Подумал, что видит мираж, даже ущипнул себя за руку. Почувствовал боль. При ближайшем рассмотрении катер оказался моторной яхтой. Она уверенно держала курс на Буравку.

– Как же при таких волнах к берегу пристать? – думал Трубников.

На воду спустили шлюпку. Трубников ждал шлюпку на берегу. Его удивление граничило с шоком, когда из шлюпки начали выходить люди, среди которых был сутулый и толстый Липкович. Добравшись до берега он обнял друга:

– Как ты узнал? – только и смог спросить детектив.

– В два часа ночи мне позвонил Капустин. Но он был пьян, я не поверил ему. Позвонил Людмиле, она подтвердила, что ты отправился на Буравку, объяснила, почему и зачем. А дальше несколько часов телефонных переговоров и согласований, спасибо МЧС, согласились помочь. Где Лена?

– Лена спит, спасибо, Женя.

– Извините, – к ним подошел мужчина, – но у нас срочный вызов на острове Комсомольский женщина. Она отправилась туда на лодке, чтобы покормить своих собак, там выгон для скота, мы должны забрать ее. Собирайте ваших людей в шлюпку, доставим на берег.

– У нас маленькие проблемы, – ответил Трубников, – на острове две женщины и шестилетний ребенок. Купание в холодной воде противопоказано.

– Эту проблему мы решим, не впервой! Где женщины и ребенок?

– Там в палатке, возле опушки, пойдемте.

Мужчина покачал головой и что-то крикнул своим друзьям-помощникам. Они вытащили лодку на берег, потом дружно пошли к палаткам.

– Как же нам разбудить женщин и мальчика? – размышлял вслух детектив, – как объяснить, почему связан Слава? Боюсь, они меня не поймут, развяжут его. Уж очень шустрый молодой человек, не дай Бог еще кого-нибудь на тот свет отправить успеет, пока до берега доберемся. И куда запропастился этот Олег?! Где его черти носят?

– Первый раз вижу, чтобы ты нервничал, – сказал Липкович, – женщины и ребенок пусть спят. Так даже лучше. А связанного пленника придется развязать. Кстати, почему они так крепко спят?

– Убийца подсыпал снотворное в чай. Я достал несколько пакетиков из его штормовки.

– Прекрасно! Давай их мне. Ему тоже надо поспать. Спящий не опасен. А вот что делать с любителем прогулок во время шторма? Он адекватен?

– Вполне. Просто задался целью разыскать призрак.

Липкович удивленно посмотрел на друга:

– Люда говорила, что на острове произошел несчастный случай? Нужна помощь врача?

– На острове два трупа, им не нужна помощь врача.

– Два? Люда говорила, что один. Кто кого убил и за что?

–Жених Лены убил своего отца и своего родного брата, чтобы единолично владеть бизнесом, а также движимым и недвижимым имуществом семейного клана Фарсобиных. Подделал почерк, написал предсмертную записку от имени брата.

– Бедная Лена! Ее жених оказался монстром? Откуда такие берутся?

– Если хочешь вырастить монстра, то дари ему с детства только деньги на все праздники, побольше балуй, все позволяй, никогда не наказывай. Такова педагогическая система Фарсобина. Он дарил деньги сыновьям, потом внуку. Все им позволял, потому что сильно любил.

– Кого любил? – не понял Липкович, – деньги или сыновей?

– Он детей и внука любил, он и деньги любил, кого больше? Не знаю.

В это время из палатки вышли Вера с Денисом и Лена. Липкович вздохнул с облегчением:

– Лена! Жива и здорова! Он поспешил к женщинам и ребенку.

Первыми в сопровождении Липковича на катер отправили женщин и ребенка. Слава так и не уснул, несмотря на изрядную порцию снотворного, но был заторможен. Потом на катер хотели отправить самого детектива. Он оказал сопротивление, объяснив, что без Олега остров не покинет. К счастью, Олег появился из дождя с видом победителя. Нет, он не встретил призрака. Он нашел бутылку из-под шампанского с запиской внутри. Трупы оставили на острове в ожидании погоды, чтобы потом вернуться и провести расследование. Записку из бутылки извлекли на катере и прочли вслух:

Записка из бутылки

«Мы провели на Буравке три самых счастливых дня в нашей жизни, о чем свидетельствуем в настоящем письме. Нас четверо друзей: Слава Петров, работает на Часовом заводе, Володя Куракин – штамповщик с Сельмаша и две наших подруги Валя и Надя, работницы обувной фабрики, что на Комсомольской площади в Ростове-на-Дону.

Мы сбежали на остров, от городской суеты, чтобы отдохнуть. Мы провели здесь три дня. Три дня отдыха, счастья! Это самые счастливые дни в нашей жизни!»

Далее следовали подписи четырех отдыхающих и дата: 16 июля 1975 года.

После прочтения записки на катере воцарилась тишина. А Трубникову стало немножко грустно. Он вспомнил те времена, когда был молод. Бесперебойно работали заводы, всем аккуратно платили зарплату. Люди приезжали на Буравку, чтобы отдохнуть, а не поубивать друг друга в погоне за владением бизнеса, в погоне за большими деньгами. Что-то исчезло, необратимые процессы произошли. Что-то безвозвратно исчезло…

***

На берегу их встречал Тимофей Капустин при полном параде: в пиджаке и галстуке.

– Ваши смартфон и машину сохранили, матушка вареников с вишнями и со сметаной приготовила, ждет вас.

– А я не один, – улыбнулся Трубников, – со мной две женщины, ребенок и два моих друга: Женя Липкович и Олег Шестаков.

– Матушка приготовила много вареников. На всех хватит, милости прошу.

Поблагодарив сотрудников МЧС за помощь, Трубников и Олег подхватили заторможенного и сердитого Славу, пошли за Тимофеем. Он то и дело оглядываясь на Славу, спросил, кто его обидел?

– Он Богом обиженный, за ним скоро приедут, он в другой раз покушает вареников. В другой раз и в другой компании, – ответил Трубников.

Он не ошибся. Славу забрали, а вместе с ним и самого Трубникова для разъяснений. Он не отведал ни одного вареника. Зато Липкович поел за троих. Олег, Вера, Лена и ребенок не отставали. Поблагодарив Капустиных, Липкович развез всех по домам на машине Трубникова, которая стояла все это время во дворе Капустиных. И вернулся домой. Позвонил Людмиле, отчитался.

– Все вернулись домой, а мой Коля? Надеюсь, он сегодня вернется домой, а не на Буравку?

– Я тоже на это надеюсь, – ответил Липкович грустно глядя в окно. Небо прояснилось, шторм миновал.