Город Барабу

Косоглазый Майк поднял бокал с золотистой пузырящейся жидкостью. Когда его примеру последовали остальные, Хозяин посмотрел на часы, выждал несколько секунд и сказал:

– Ну вот, мы только что пересекли границу. – Он поднял бокал. – За удачный сезон.

– За удачный сезон, – повторили все и сделали по глотку.

Джон Норден только хотел приложиться к бокалу еще рас, когда с пульта донесся пронзительный писк.

Выронив бокал, он бросился на свое место и пробежал глазами приборы. Норден не оглядывался, он знал, что все уже на местах.

– Вилли, преобразователи… Они вот-вот потеряют синхронизацию. – Пальцы Джона летали над кнопками, переключателями, рычажками. – Я ничего не могу поделать. – Он связался с инженерным отсеком. – Зверь!

– Это Левша, Пират. Зверь у правого преобразователя.

– Пусть уходят оттуда! Мы сбрасываем преобразователи!

– Что?

– Ты меня слышал! Вызывай их оттуда. У нас не больше пары минут! – Он снова переключился на пилота. – Вилли, у тебя всего две минуты, потом мы сбрасываем преобразователи. Бери курс на ближайшую звезду. Будем надеяться, что там найдется обитаемая планета.

Хозяин уже подбежал к пилоту:

– В чем дело, Вилли?

Пилот, занятый своим делом, даже не обернулся:

– Ближайшая звезда… четыре световых года… нет данных? – Он взглянул на О'Хару. – Мы уже ушли от основных торговых маршрутов. Если мы туда попадем, нас никогда не найдут.

– А аварийный маяк?

Вилли покачал головой:

– Я уже пробовал. Не срабатывает. – Пилот посмотрел на О'Хару. – Кто-то постарался.

Хозяин побледнел:

– Мы можем вернуться на торговый маршрут?

Вилли покачал головой:

– Для этого нужно восемнадцать минут идти на сверхсветовой скорости. – Он еще раз покачал головой. – И все же если мы пойдем к той звезде, то удалимся от основных маршрутов еще больше.

О'Хара почесал затылок, хмыкнул и сунул руки в карманы:

– Вилли, если ты прав и все это кем-то подстроено, то нам, пожалуй, стоит поскорее снять всех с корабля. Идем к звезде. У нее есть название?

– Нет.

Вилли развернул «Город Барабу», а Хозяин отправился в инженерный отсек.

– Как дела, Джон?

– Хорошего мало. – Норден кивнул на монитор. – Положение критическое. Я не могу синхронизировать преобразователи. Идем в безопасное место?

– Да. Вилли сказал, что до ближайшей звезды около четырех световых лет.

Норден задумался:

– Значит, если я смогу удержать преобразователи еще две с половиной минуты, то мы достигнем импульсного радиуса. – Он переключился на кормовой инженерный отсек. – Левша, Зверь со своей командой уже выбрались из преобразователя?

– Это Левша, Пират. Все, кроме Зверя. Экипаж готов выполнить ваш приказ.

– Ладно. Уходите оттуда, а когда вылезет Зверь, запечатайте отсек.

– Есть.

Джон еще поработал переключателями на панели, вздохнул и вытер выступивший на лбу пот.

– Ничего не получается, мистер Джон. Похоже, во всех блокираторах короткое замыкание. – Он снова вызвал инженерный отсек. – Левша, выгоняй всех оттуда! У нас нет больше времени!

– Пират… подожди! Зверь сейчас выйдет… он тащит с собой кого-то!

– Я думал, весь экипаж на борту.

– Так оно и есть. Это кто-то еще. Пойду помогу Зверю. Свяжусь, когда запечатаем отсек.

Норден взглянул на панель – рассинхронизация достигла критического уровня.

– Вилли… еще далеко? Пора сбрасывать преобразователи…

– Мы почти на месте, Пират. Около двадцати пяти миллионов километров…

– Пират, все вышли. Отсек загерметизирован!

Джон ударил ладонью по панели аварийного сброса преобразователей, корабль сильно тряхнуло. Перед Пиратом замигали красные огоньки – импульсные системы коррекции выправляли сбившийся с курса звездолет.

– Это кормовой стыковочный отсек. Должно быть, снесло «Блицкриг». – Он щелкнул переключателем, и на расположенном над панелью экране появился изуродованный шаттл. Преобразователя правого борта нигде не было видно, а вот левый вращался в опасной близости от корабля. – Ну, давай, Растяжка, включай двигатель…

Экран внезапно мигнул и погас.

О'Хара схватил Пирата за плечо:

– Что с экраном? Почему нет «картинки»?

Пират ответил не сразу. Красные огоньки на панели погасли, извещая о том, что кормовой отсек надежно загерметизирован.

– Рецепторы кормовых камер… они сгорели.

– Растяжка! Что с ним?

Пират покачал головой:

– Растяжка, Резак, другие… они так и не поняли, что их ударило. – Он опустил руку на панель. – Кормовой инженерный отсек. Есть там кто-нибудь?

– Да, Пират. Это Чудак.

– Доложи о повреждениях.

– Несколько разбитых носов, остальное в порядке. Послушай, Пират, «Блиц» пропал.

Норден на секунду закрыл глаза:

– Их снесло. – Он переключился на кабину пилота. – Вилли, расстояние?

– Двадцать три с небольшим миллиона… На импульсной тяге дойдем за двадцать восемь дней. «Блиц»… я не ослышался?

– Нет. – Норден переключился на кормовой отсек. – Зверь?

– Я здесь, Пират. Все слышал.

– Зверь, кого ты там вытащил?

– Трудно сказать. Парень изрядно обгорел. Левша пытается его опознать… Да, вот. – Джон услышал шелест бумаги. – Помню. Это тот инженер, которого мы подобрали на Палацине. Его имя Стейк Киллинг. Странное имя.

– Повтори.

– Стейк Киллинг. Подожди… здесь какая-то бумага.

Джон и Хозяин услышали, как кто-то свистнул.

– Пират, ты и не догадаешься, кто это.

Норден протянул руку к панели:

– Карл Арнхайм, верно?

– Верно, но… – Пират выключил связь и посмотрел на О'Хару.

Хозяин насупился:

– Откуда ты узнал, что это Карл Арнхайм?

Джон откинулся на спинку кресла:

– Стейк Киллинг. На норвежском – «жареный цыпленок». – Он покачал головой. – А мы-то всегда считали, что у старика Карла плохо с чувством юмора. – Норден снова повернул переключатель. – Зверь, я хочу, чтобы ты с ребятами проверил корабль до последнего болта. Трудно предположить, что еще он успел натворить. И не рассчитывай на очевидное. Не забывай, корабль строили на его верфи.

Пират снова посмотрел на О'Хару. Хозяин не отрывал взгляда от пустого экрана. Он повернулся, и Норден заметил, что глаза О'Хары блестят.

– А может, он умер раньше, чем успел что-то испортить?

– Сомневаюсь, мистер Джон. Он сумел обойти наши мониторы, пробрался через шлюзовую камеру и рассинхронизировал преобразователи. Арнхайм знал, что умрет, если пробудет в переходном поле более десяти секунд. Он не пошел бы на это, если б не был уверен, что и нам крышка.

О'Хара кивнул и потер глаза:

– Я уйду с мостика на полчаса, Пират.

– Где вы будете… если вдруг…

Хозяин опустил руку:

– Я… пойду в семейный отсек. Расскажу им. – Он медленно повернулся и ушел с мостика. – Похоже, мы в телеге.

Пират набрал нужный код, и на экране появилась общая схема «Барабу».

– Где-то здесь старина Карл оставил нам еще несколько сюрпризов.

38

МАРШРУТНЫЙ ЖУРНАЛ

«БОЛЬШОГО ШОУ О'ХАРЫ»

15 апреля 2148 г.

Идем на звездную систему 9-J134. Топливные баки повреждены. Продолжаем поддерживать скорость 6000 км/сек, но нам еще придется корректировать курс и выходить на орбиту, если, конечно, там найдется то, вокруг чего можно выходить на орбиту: Система регенерации воздуха выведена из строя и работает лишь на двадцать процентов мощности. То же и с системой водоочистки. Внешняя связь отсутствует…

Костолом Боб Нэсби, корабельный врач, оглядел почерневшее тело Карла Арнхайма, лежавшее перед ним на длинном металлическом столе, и перевел взгляд на Хозяина. О'Хара тоже смотрел на труп, и на его лице отражались остающиеся без ответа мучительные вопросы. Он поднял голову:

– Костолом, почему он сделал это? Мы ведь пылинка в сравнении с «АиБКЭ». Он мог найти любого специалиста, который уничтожил бы наш корабль. У него было все. Почему он это сделал?

Костолом посмотрел на труп. Почему?

– Некоторые люди полагают, что способны контролировать все. Они двигают фигурки по доске. Они могут стряхнуть их с доски. – Врач пожал плечами. – Думаю, что вы разрушили его веру в это. Прошло три года с тех пор, как он попытался расправиться с нами на Мистении. Тогда у него не получилось. Вот он и завелся. Кроме того, Карл был очень болен. Сканирование мозга показало наличие опухолей в передней лобной части.

– Так он был сумасшедшим?

– Ну… можно и так сказать. Опухоль небольшая, но я не сомневаюсь, что именно она во многом повлияла на его поведение. – Костолом взглянул на О'Хару. – Если бы Арнхайм прошел медицинское обследование, его вылечили бы в больнице за три дня. – Он посмотрел на тело. – Но сначала ему пришлось бы согласиться с тем, что есть нечто контролирующее его, а потом выкроить три свободных дня.

О'Хара улыбнулся:

– Только не Арнхайм. Он предпочел бы расстаться с ногой, чем пожертвовать одним днем.

– Ну что ж, больше он уже ничего не решает.

О'Хара нахмурился:

– Я бы на это не поставил. Воздух понемногу кончается, а мы еще не придумали, как сманеврировать внутри звездной системы, если, конечно, мы до нее доберемся. – Он кивком указал на труп. – Карл по-прежнему управляет этим шоу – по крайней мере пока.

В двери появился Джон Норден. Кивнув Костолому, он повернулся к О'Харе.

– У нас проблема. Мы знаем, как контролировать двигатели шаттлов с мостика. Так что у нас появляется хоть какая-то маневренность. Осталось только сделать небольшой мостик. Теперь насчет воздуха. Рыжий Пони…

О'Хара нахмурился:

– Никто в цирке не поймет нас, если мы убьем животных. Тем более Рыжий Пони.

Пират развел руками:

– Я тоже не хочу их убивать, но вы представляете, сколько воздуха потребляет один слон? Больше двух-трех дней нам не протянуть, так что животные все равно умрут. Но вместе с ними умрем и мы все.

– Что сделал Пони?

– Закрылся в зверинце. Говорит, что отстыкует шаттл, если мы попробуем войти в шлюзовую камеру.

– Пошли. – О'Хара двинулся к двери.

Норден вышел за Хозяином в главный коридор, ведущий к шаттлам левого борта. В конце коридора, у входа в шлюзовую камеру, стояли трое. О'Хара кивнул им и остановился перед люком.

– Что он говорит, Дурень?

Дурень Джо покачал головой:

– Он не откроет, и, сказать по правде, я его не виню.

– Ты не перекрыл воздух?

Дурень кивнул.

– Сейчас у него заканчивается тот запас, который был в шаттле. Со всеми животными, которые там есть, он протянет не больше трех дней.

Толстогубый Луи, стоявший рядом, покачал головой и посмотрел на О'Хару и Нордена.

– У него там респираторы, специальные, для животных. Бьюсь об заклад, их хватит еще на пару дней. Если, например… – Толстогубый Луи закатил глаза.

О'Хара потянул Нордена за руку:

– Запас воздуха в шаттлах… респираторы… Джон, ты можешь прикинуть, насколько его нам хватит?

Пират вытащил из-за пояса калькулятор и занялся вычислениями. Посмотрев на результат, он поджал губы и покачал головой. Потом посмотрел на Хозяина.

– Мистер Джон, по моим расчетам получилось, что, используя все источники воздуха, включая респираторы и скафандры, мы можем дотянуть до системы, не жертвуя животными. Но лишь при условии, что система регенерации сохранит свои двадцать процентов мощности.

О'Хара повернулся к Дурню Джо:

– Скажи Пони, что его животных никто не тронет.

Пират покачал головой.

– Мистер Джон, сохраняя жизнь животным, мы ставим себя на грань выживания.

О'Хара кивнул Дурню Джо:

– Ты все-таки скажи. – Он повернулся к Нордену. – Подумай вот о чем, Джон. Почему Арнхайм сделал так, что преобразователи не разнесли наш корабль в щепки сразу? Почему он дал нам время сбросить их? Почему Карл вообще позволил нам выжить? На что он рассчитывал? Почему не уничтожил нас сразу?

Норден пожал плечами:

– И какая у вас теория?

– Ни для кого не секрет, что Арнхайм хотел расправиться с этим шоу. – Хозяин кивнул. – Думаю, ему было бы интересно наблюдать, как мы покончим с собой сами.

Он повернулся и зашагал к мостику, но уже у поворота обернулся и сказал:

– Мы сохраним животных, как и все остальное. Что бы ни случилось, цирк должен выжить!

27 апреля 2148 г.

Идем к звездной системе 9-J134. Воздух затхлый, вода на исходе. Продолжаем поддерживать внутреннее освещение. Искусственная гравитация отключена ради экономии кислорода…

Говорун с усилием сглотнул – невесомость он переносил тяжело – и придвинулся поближе к Губошлепу. Некогда розовощекий зазывала лежал на койке с позеленевшим лицом. Увидев парящего рядом Говоруна, он скорчил гримасу:

– Стань на ноги.

– Зачем? Это же бессмысленно.

Губошлеп сердито фыркнул:

– Опусти свои чертовы ноги на пол! Будешь летать – я кину в тебя чем-нибудь!

Говорун опустился:

– Что, таблетки не помогают? Тебя тошнит?

– Если Бог хотел, чтобы человек вышел в космос, ему не стоило снабжать нас желудком. – Губошлеп покачал головой. – Я совсем не могу спать. Когда закрываю глаза, все начинает кружиться. Черт, у меня, наверное, уже зрачки пылью покрылись!

Говорун кивнул:

– У меня есть кое-что такое, от чего ты перестанешь думать о своем брюхе. Отстегнись и пошли со мной.

– Отстегнуться? Ну, дружок, тогда готовься к тому, что тебе придется убирать за мной. Нет, я скорее отрежу себе язык! – При мысли о том, что ему придется куда-то лететь, Губошлеп еще больше позеленел. – Оставь меня в покое, Говорун. Дай мне умереть тихо и без лишних мучений.

– Вставай, Губошлеп. Квак-Квак совсем расстроился из-за потерянного шаттла. Нам надо подбодрить его. Идем. Займись чем-нибудь, отвлекись от дурацких мыслей о…

– Тихо! Ничего не говори! – Дрожащими пальцами Губошлеп начал отстегивать ремни. – Боже, все бы отдал, чтобы оказаться сейчас в тюрьме.

Он поднялся, и они вместе двинулись в конец спального отсека.

Около переборки, втиснувшись между шкафчиком и кроватью, сидел пресс-агент. Квак-Квак неотрывно смотрел в стену, погруженный в свои мысли, и не замечал ничего вокруг. Говорун притормозил, ухватившись за кровать, и опустился на пол.

– Привет, Квак-Квак.

Губошлеп попытался повторить маневр Говоруна, но ударился о переборку и отлетел в сторону. Говорун поймал его за фалды и подтянул к себе. Оба зазывалы посмотрели на Квак-Квака. Он покачал головой:

– Вам двоим пора перейти в клоуны.

Губошлеп тяжело вздохнул, сглотнул, поморщился и кисло усмехнулся:

– Ты, похоже, немного не в духе, Квак-Квак. Мы с Говоруном решили тебя подбодрить… – Он скривился, подавляя тошноту.

Пресс-агент пожал плечами:

– Ценю вашу заботу, мальчики, но вся моя бодрость осталась в прошлом. Я ведь должен был находиться с Растяжкой на «Блице». Когда их… В общем, мне не по себе.

Говорун нахмурился и, держась одной рукой за кровать, положил вторую на плечо Квак-Квака.

– Мы с Губошлепом не сошлись кое в чем. Он говорит, что тот номер в Брайтоне придумал Фолья Пуговица, а я утверждаю, что это был ты.

Квак-Квак слабо качнул головой:

– Извини, Шлеп, я.

Губошлеп нахмурился:

– Похоже, я что-то перепутал. Ты мне не напомнишь, как это было?

Пресс-агент снова уставился в стену:

– Это было несколько лет назад, да? Еще до того, как я занялся политикой, и даже раньше, чем я стал работать на рекламную фирму в Чикаго. Я был тогда с «Шоу Булла». Мы только что покинули Глазго и застряли в Брайтоне. Денег не хватало даже на топливо. Хозяин, его звали Буллард, уже собирался распустить шоу, потому что мы дали три представления и играли практически для себя. Обычно Буллард оставался на одном месте две-три недели.

В общем, зрители не шли. Хозяин подходит ко мне и говорит, что надо как-то заманить публику, иначе нам крышка. Ну, я подумал немного… Тогда все газеты печатали только сообщения из Ирландии – если помните, там снова начались волнения, и Север воссоединился с республикой, – и нам не давали ни строчки. Мы могли бы сгореть со всем цирком – никто бы и не заметил. Короче, мы оказались «в телеге».

Говорун кивнул:

– Верно, времечко было тяжелое. У меня нечто похожее случилось на Перии. Ну и что ты сделал?

Квак-Квак потер подбородок:

– Вы все знаете, главное – получить место в газете так, чтобы об этом не знал редактор. Они всегда ищут чего-нибудь эдакого. Ну вот я и поговорил с О'Тулом по кличке Попади-в-Соломинку. Он выступал когда-то в цирке, отлично стрелял, а когда мы приехали в Англию, то взяли его подсобным рабочим, поить слонов.

У О'Тула имелись родственники в Ирландии, и через них он устроил такую штуку. Властям сообщили, что ИРА обвиняет нас в шпионаже и угрожает разделаться с цирком. Последний раз «Шоу Булла» посещало Ирландию года за четыре назад до этих событий, но кому какое дело? Никто и внимания не обратил на такую нестыковку. Все брайтонские газеты тут же кинулись на защиту безобидного цирка, а Буллард собрал пресс-конференцию и заявил, что мы не поддадимся нажиму и угрозам этих негодяев.

Так вот, уже на следующий день граждане повалили в цирк, чтобы выразить нам свою поддержку. Даже в парламенте кое-кто выступил в нашу защиту. Власти прислали пару полков для охраны, и солдаты тоже покупали билеты. – Квак-Квак покачал головой. – Все изменилось в один день, и до конца сезона мы заработали изрядную сумму. Стоило нам куда-либо приехать, народ валом валил, чтобы поприветствовать смельчаков артистов. На следующий год мы ездили по Ирландии, но уже немного с другой историей, то есть теперь нас обвиняли в связях с ИРА. В общем, на этом трюке мы продержались три сезона, и только тогда газеты начали понимать, кому они на самом деле подыгрывают.

Говорун склонил голову набок:

– Тебе там нравилось?

– Да. Кстати, знаете, как у них назывались рабочие, которые снимают и натягивают тент?

Губошлеп покачал головой:

– И как?

– Чехи.

– Чехи? – удивился Говорун.

– Да. В Чехословакии – это страна такая – один город снабжал рабочими все европейские шапито. Вот поэтому их и называли чехами. – Пресс-агент повернулся к Губошлепу. – Ты о чем задумался?

Губошлеп улыбнулся, забыв о желудке и о своих горестях.

– Ты употребил одно выражение, которое часто использует Хозяин. «В телеге».

Квак-Квак кивнул:

– Да. Это значит в тяжелом положении. Его иногда употребляют, хотя уже реже, чем раньше.

– Интересно, как оно возникло.

Пресс-агент поджал губы:

– Думаю, оно появилось во времена Черной Чумы. Ездили по городу, собирали мертвецов на улицах и увозили на телегах. – Он снова уставился в стену. – Они еще кричали: «Выносите мертвецов!» – и люди тащили, кто жену, кто отца, кто детей, умерших за ночь. Так что, если ты «в телеге»…

Говорун повернулся к Губошлепу:

– Это ужасно, да? Я бы даже сказал…

Губошлеп нахмурился:

– Извини.

– Посмотри-ка! – воскликнул Квак-Квак. – Наш Говорун что-то позеленел. Эй, в чем дело?

– Дай мне… пакет!

* * *

В другом конце спального отсека лежавший на койке Ласка вновь и вновь облизывал пересохшие губы, мечтая об огромных озерах с прохладной, чистой водой. Почувствовав прикосновение чьей-то руки, он открыл глаза. Озера исчезли. На него смотрел Майк Айкона.

– В чем дело, Косой? – сердито спросил Ласка.

Косой протянул пластиковую бутылку с розоватой жидкостью:

– Вот, выпей.

Ласка вскинул брови:

– Не надо. Слишком напоминает розовый лимонад.

– Это он и есть. Мы обнаружили пятьсот галлонов в холодильнике.

Ласка покачал головой:

– Я его продаю, а не пью.

– Тебе станет легче. Другого ничего нет и не будет, пока не починят конденсатор.

Ласка посмотрел на бутылку:

– Эй, да это же бутылка из-под кетчупа!

– А ты хочешь, чтобы лимонад плавал в воздухе? Давай, она чистая.

Ласка взял бутылку, долго смотрел на нее, потом поднес ко рту и сдавил. Сначала на его лице появилась недовольная гримаса, но потом он облизал губы и удивленно покачал головой:

– Неплохо!

Косой улыбнулся:

– Ты делаешь хороший продукт, Ласка. Вот только лимонов мы не нашли.

Ласка отхлебнул из бутылки и пожал плечами:

– Какого черта, Косой. – Он сунул руку под подушку и вытащил ярко-желтый лимон. – Думал продержаться на нем до конца сезона, но так и быть – давай пустим пыль в глаза.

Пират Джо облачился в скафандр и направился к шаттлу № 10. Возле шлюзовой камеры он увидел небольшую группу рабочих. Они стояли молча, повесив головы. Джо остановился и, заметив красный огонек перед входом в шлюз, повернулся к ближайшему рабочему.

– Морковный Нос, почему шаттл под вакуумом?

– Там уже работают. Ребята выбрасывают главный купол. Ты же сам приказал. – Морковный Нос фыркнул.

Пират нахмурился:

– Знаю, но они должны были подождать меня. Кто старший в погрузочной команде? – Лица рабочих вытянулись. – Дурень?

Дурень Джо потер ладонью под носом:

– Раскоряка.

– Бригадир? Да он же ничего не смыслит в том, как перемещать груз в невесомости. Он даже скафандр надевать не умеет.

Стоявший рядом Луи горько усмехнулся:

– Бригадир говорит, что если кто-то и должен выбросить старый купол, то только он сам. Я с ним спорить не собираюсь.

Пират шагнул к шлюзу и нажал кнопку, но красный огонек не погас. Джо повернулся к Дурню:

– Он заперся там?

– Раскоряка не хочет, чтобы ему мешали. Пойми, Пират, для него старый купол – как часть семьи. Как Булочка или Королева.

– Ребята, нам необходимо выбросить и тент, и все прочее. Если мы избавимся от оборудования, штырей, тракторов, фургонов, то уменьшим вес на восемьсот с лишним тонн и сможем скорректировать курс. – Он оглядел рабочих. – Нет, дело в чем-то еще. В чем?

Луи пожал плечами:

– Раскоряка… он просто стал сам на себя не похож, когда туда вошел. Представь, люки шаттла открыты, старый купол уплывает неизвестно куда…

Луи покачал головой и отвернулся. Дурень Джо похлопал его по плечу.

– Толстогубый хотел сказать, что Раскоряка вполне мог бы прыгнуть вслед за куполом. Так, за компанию.

Пират закусил губу и в отчаянии ударил кулаком по двери:

– Я не могу здесь болтаться, надо разгрузить и другие шаттлы!

Он помчался по коридору и чуть не наткнулся на Булочку и Диану. Они остановились. У Булочки были красные глаза. Пират посмотрел на Диану:

– Ты слышала?

– Да.

Пират опустил глаза и отвернулся:

– Может, все еще обойдется… Мне очень жаль.

Диана положила руку ему на плечо:

– Это не твоя вина. Раскоряка делает то, что должен делать. А мы подождем у шлюза. – Она кивнула и, взяв Булочку за руку, двинулась дальше.

Пират пролетел перекресток, направляясь к центру, потом повернул к корме. У входа в шлюзовую камеру первого шаттла он обнаружил Бородавку, явно ожидающего кого-то. Увидев приближающегося Джона, пендианец воскликнул:

– А, вот я тебя и нашел!

– И что? – Пират остановился.

– Хозяин послал меня сказать, что лошадиное фортепьяно нужно оставить. Все остальное с этого шаттла можно выбросить, но оно остается.

– Да эта штуковина весит четыре тонны!

Пендианец пожал плечами:

– Я лишь донес тебе распоряжение, Пират, а отдал его другой. – Бородавка понизил голос. – Что касается меня, я бы выбросил его в первую очередь.

Пират нахмурился:

– Ты с ума сошел? У тебя в голове вакуум? Как ты можешь так говорить!

Бородавка пожал плечами и оттолкнулся от стены:

– Тонкий слух и изощренный музыкальный вкус – это мои единственные извинения.

Пират вплыл в открытый люк и оказался среди всевозможного сваленного в кучи оборудования. У своего инструмента сидел грустный доктор Уимс, перебирая клавиши. Он поднял голову:

– Прощаюсь, Пират. Сколько чудесных вещей я сыграл на этой старушке.

– Ну так не прощайся. Мистер Джон сказал, что эту громадину нужно оставить.

Доктор Уимс посмотрел на него широко открытыми глазами:

– Правда? Пират, ты меня не обманываешь?

Норден кивнул и вздохнул:

– Но теперь мне придется думать, чем заменить эти четыре тонны.

Уимс хлопнул в ладоши, потом задумчиво потер подбородок:

– Ты знаешь, можно слить воду из бойлера. Он ведь тоже весит немало.

– Вода? Верно! Сколько ее там?

– Сто двадцать галлонов… а что?

– Почему ты никому ничего не сказал? Ты же знаешь, что у нас не хватает воды.

Уимс пожал плечами:

– Я никогда и не думал о том, что ее можно пить. У нее, должно быть, мерзкий вкус. Бойлер ведь железный.

– Мы ее очистим. Сто двадцать галлонов! Этого же хватит на целый день! Даже больше!

Зазвучал сигнал интеркома, и Пират подвинулся к аппарату связи и нажал кнопку.

– Это Пират. Я возле первого шаттла.

– Это Дурень от десятого. Они закрывают люки шаттла. Подумал, что ты захочешь услышать об этом.