Эдгар Уоллес. Серия «Пестрая лента»

Магазин привлекал Дика не только возможностью заработать или почитать. Муж миссис Энсти подрабатывал в театре, а Дик использовал любой предлог, чтобы попасть на очередную постановку. Он с упоением просмотрел большинство спектаклей, притаившись за декорациями.

Любовь к театру была у Эдгара в крови. А потому случайные появления в этом храме искусства лишь усиливали его тягу. Он должен был найти работу.

В итоге Дик нашел то, что искал. Он устроился разносчиком газет: сперва бегал по вагонам поезда, спешащего в Лондон, а затем присмотрел бойкое место на Ладгейтском перекрестке. Именно тут он заработал свои первые шиллинги, пронзительным голосом выкрикивая новости и размахивая газетой.

Здесь началась его литературная карьера. А сегодня в нескольких десятках метров от этого места мы видим бронзовую доску с его именем.

В поисках работы

Респектабельные Фримены были шокированы, узнав, что Дик, подобно другим «мальчишкам в лохмотьях», торгует газетами на улицах Лондона. Они вернули его в школу, и доходы мальчика снизились до нескольких пенсов в день. Это может показаться удивительным, но усыновители любили приемного сына не меньше родных детей, а может быть, и больше. Они осознавали желание ребёнка найти оплачиваемое занятие, а потому решили сделать переход от школы к работе максимально приятным. Фримены попытались, насколько могли, организовать для Дика увлекательные каникулы.

Родители договорились с племянником, который жил в Гринвиче, что отпустят младшего сына на три недели погостить. Миссис Фримен собрала в корзинку самую нарядную одежду и прикрепила записку с адресом.

Для мальчика, чья жизнь проходила в границах Норвича и Камбервелла, эти каникулы показались настоящей сказкой. И даже сосед мистера Фрисби, приходивший домой черным от угольной пыли, въевшейся в кожу, казался мифическим персонажем. А Мистер Фрисби со своими семью дочерями и вовсе виделся настоящим волшебником со свитой фей, весело суетившихся вокруг мальчугана с широко открытыми глазами.

Фрисби не только баловал родственника, он выполнял и другое поручение Фрименов – искал для двенадцатилетнего мальчика перспективную работу. Спустя три недели оба поручения были выполнены. Дика отправили в новую типографию «Ньюингтон Козвэй», где он мог бы получать свою первую зарплату – пять шиллингов в неделю. За громким названием «типография» скрывалась небольшая комната с печатными станками, которые на одной из сторон бумажных пакетов воспроизводили логотипы и адреса всевозможных торговцев. Пакеты с рекламой являлись новым словом в маркетинге, и типография ломилась от заказов. Основной задачей юного Фримена было опускать печатный пресс и складывать отпечатанные пакеты в коробки.

В действительности работа оказалась еще более монотонной и утомительной, чем учеба. Впрочем, Эдгар терпел эту «пустую трату времени»: ведь теперь она оплачивалась. Как оказалось, у нового предприятия постоянно не хватало денег в обороте, заказов набиралось столько, что владельцы предпочитали покупать новые станки, а не выплачивать вознаграждения за труд старым работникам. И когда Дик получал, наконец, заработную плату, деньги большей частью уходили на проезд, поэтому в чистом остатке у начинающего работника оставалась после рабочей недели лишь пара шиллингов. Со временем в душе накипело возмущение на хозяев, и он решил со скандалом уволиться. В ответ на его поступок работодатель заявил, что зарплата за последнюю неделю пойдет в счет «неустойки». Раздраженный потерей денег, на которые рассчитывал, двенадцатилетний мальчуган направился прямо к воплощению справедливости – английскому полисмену, а тот отправил его в суд.

В суде все было ему знакомо: Дик не раз посещал судебные заседания, посвященные хулиганским проделкам братьев. Поэтому он спокойно объяснил судье суть претензии, а спустя пару дней, к немалому своему удивлению, выиграл дело против первых работодателей.

Впрочем, с работой ему не везло. Рабочие руки требовались всегда, но хозяева редко держали у себя наемных работников дольше месяца. Словно дрейфующая льдина, Дик-Эдгар ненадолго причаливал к тому или иному предприятию на юге Лондона, а спустя некоторое время отправлялся дрейфовать дальше в поисках очередного рабочего места.

На выходные мальчик неизменно возвращался в родной пригород. Он по-прежнему бывал в кофейне миссис Энсти или ездил на молочную ферму к мужу Клары.

Основным развлечением семейства Фрименов в свободное от работы время было посещение спортивных мероприятий: все дети Джорджа Фримена являлись активными болельщиками футбольных или крикетных команд. Но спортивные мероприятия становились скорее исключением: большую часть своего свободного времени Джордж Фримен и его сыновья проводили в пивных. Там они спускали на выпивку все заработанные деньги. Эти наглядные примеры, вкупе с неустанными наставлениями миссис Фримен, настолько подействовали на Дика, что он вместе со своим другом, сыном священника, решил основать «общество умеренности». Дик звал друга Рэмси. Воздержание от алкоголя для будущего священника казалось естественным, но на младшего Фримена из-за этой затеи в семье смотрели косо. Надо сказать, что зарок никогда не пить лишнего (имеется в виду алкоголь) стал для Эдгара Уоллеса одним из строжайших запретов, которого он придерживался всю свою жизнь.

Зато вместе со своим другом будущий писатель осваивал освещенные неяркими газовыми фонарями туманные улицы. Молодых людей влекли приключения, а потому, когда они отыскали пустующий дом на берегу Темзы, он стал их штаб-квартирой и любимым местом для игр. Приятели постоянно разыгрывали ужасные сцены, превращаясь в грабителей или убийц вроде Джека Потрошителя. Однажды подростки наткнулись на труп мужчины – так неожиданно приключения открылись для них с другой, не самой приятной стороны.

Дик и Рэмси обожали гулять по причалу и дальше по берегу, где без конца сновали многочисленные корабли, рыбацкие лодки и небольшие суденышки. Однажды во время такой прогулки они спасли пожилую женщину, которая, будучи пьяной, свалилась в воду.

Фримен-младший часто делал короткие заметки о случившихся происшествиях в своей записной книжке. Однажды он сказал другу: «Если у меня когда-нибудь появится шанс, я опубликую это». Дик обожал мечты о том, что его книга появится на книжной полке в лавке канцелярских товаров или в библиотеке, рядом с магазинчиком миссис Энсти. Как рождались эти мечты? Всю оставшуюся жизнь его друг Рэмси проработал в типографии, он не стал священником, как того ожидали, а медленно поднимался по карьерной лестнице. Зато Эдгар Уоллес вскоре попал в мир литературы, но совсем в другом качестве.

Как-то в поисках развлечений Дик вместе с другом забрел в больницу Святого Иоанна. Там работала бригада скорой помощи, и молодые люди настолько увлеклись процедурами перевязки и накладывания шин, что долго наблюдали за процессом. Младший Фримен много раз после этого бывал в больнице, его приметили и попросили помочь. Вскоре он научился отлично накладывать шины и делать перевязку. И спустя несколько лет, во время службы в армии, эти умения ему очень пригодились.

Пока Рэмси проявлял максимум рвения, работая в типографии, Дик переходил с одной временной работы на другую. Он поработал посыльным на железнодорожной станции, развозя посылки на своем новом велосипеде. Затем продавал газеты, и теперь его голову украшала фуражка с названием фирмы – «У. Х. Смит». Правда платформа Святого Павла, где Дик торговал газетами, располагалась рядом с мостом и была плохо защищена от постоянного ветра. Поэтому уже через пару месяцев, осознав, что с него достаточно холода и ветра, он устроился в обувную мастерскую. Здесь было тепло, и ему полагался дополнительный шиллинг за сверхурочную работу в субботу. Но и это занятие оказалось нудным. Вскоре подросток снова впал в депрессию от бесконечного вида сношенных женских туфель, каблуков и гвоздей.

По объявлению Дик устроился на завод по производству макинтошей. Нынешняя работа была такой же утомительной и скучной, но платили немного больше. Причиной служил дешевый способ производства тканей. Рабочие должны были стоять над чанами с прозрачной желтой жидкостью и вдыхать отравляющие и дурманящие пары. В итоге Дик просто ушел с завода, притворившись больным. Он был настолько зол на заводских мастеров, заставлявших его гробить здоровье, что сочинил грубоватые куплеты.

В промежутках между поисками очередного места работы Дик помогал Кларе доставлять молоко, а другой старшей сестре, Лизе, – цветочные букеты. Он казался неугомонным. «Будь терпеливее» – советовали ему родственники. Но Дик был вечно всем недоволен и беспрестанно ворчал в надежде найти идеальное рабочее место.

Однажды, продавая конфеты в одном из магазинов, он встретил моряка и разговорился. Новый друг заверил его, что лучший способ начать новую жизнь – убежать в море. Более того, моряк предложил помощь в устройстве на рыболовный траулер Гримсби. Смелое предложение овладело воображением мальчишки, и он, не раздумывая, договорился о встрече через несколько дней. Дик должен был принести разрешение одного из родителей, поскольку ему было всего пятнадцать лет.

Но дома никому ничего сказано не было. Он догадывался, что миссис Фримен не одобрит столь безрассудное предприятие, а отец, чего доброго, посадит под замок. Эти несколько дней он провел в походах на фабрику и как бы случайно обмолвился, что нашел в Лондоне работу. Дик был единственным в семье, кто умел грамотно писать, а уж подпись мистера Фримена подделать было и вовсе несложно. Встретившись с новоявленным другом, он легко устроился на один из рыболовецких траулеров «Хьюит Фишинг Компани». Его зачислили коком и помощником капитана, хотя, возможно, о второй должности Эдгар приврал.

Сразу же после отплытия обнаружились несколько неприятных вещей. Первая: траулер был весьма хлипкой посудиной, да еще и весь провонял рыбой, а вторая: он – не матрос. Его уверяли, мол, стоит поваляться пару дней на койке, и морскую болезнь снимет как рукой, но самочувствие его становилось всё хуже и хуже. Траулер отправился в плавание в декабре 1890 года, а спустя два месяца бесконечных штормов судно вмерзло в лед. Палуба превратилась в каток, над которым свистели бесконечные ветра, спальное помещение не отапливали, поэтому температура там была близка к нулевой отметке.

Единственным опытом в кулинарном искусстве было наблюдение за готовкой миссис Фримен, а потому Дик постоянно получал нахлобучки от капитана за плохо сваренные суп или рагу. Попытки уверить себя и других в том, что он умеет готовить пудинги, оказались еще большей ошибкой. И хотя корабль стоял у льдины на приколе, морская болезнь не прекращалась.

7 февраля траулер притащило к берегу. В результате, отколовшись от льдины, судно зашло в Гримсби. Дик не хотел даже думать о том, что ему предстоит вытерпеть в последующие десять месяцев плавания, а потому, сойдя на берег с другими матросами, попросту сбежал. У него не было денег, помимо одного шиллинга, который он стащил у капитана, и практически отсутствовала одежда. Единственным утешением служили огромные морские сапоги, которые уже после нескольких часов пути стали натирать ноги. Дик осознавал, что путь в Лондон будет долгим и тяжелым, но на корабль не вернулся.

Он пытался заработать деньги, подрабатывал везде, где мог устроиться на один день, но чаще всё же приходилось воровать. Особенно Дик был счастлив, когда ему удалось стащить пару туфель, выставленных посушиться на подоконнике одного из домов. В течение трех недель он питался хлебом и водой, пока не добрался до задней двери родного дома.

Миссис Фримен с ужасом выслушала его рассказы о морских приключениях и путешествии домой. Она была мудрой женщиной и понимала, что за побег Дику полагался большой штраф или несколько месяцев тюрьмы, поэтому предупредила приёмного сына, чтобы он не распространялся о своем побеге, и застращала мужа, чтобы тот спьяну не проболтался о случившемся дружкам.

Но больше всего Фрименов беспокоили бесконечные метания Дика, неуживчивость и неумение устроиться, приспособиться. На семейный совет пригласили и Клару, которая выступила за временное переселение брата к ним в Дептфорд, подальше от постоянного места жительства. Клара, как всегда, была рада поддержать Дика, и предложила ему работу на молочной ферме.

Гарри Хэнфорд, муж Клары, был в молочной торговле с детских лет. Начинал он с того, что доставлял молоко покупателям. Тогда-то он и обнаружил, что людям нравится, когда молоко не просто оставляют у калитки, а заносят во двор, да еще при этом перекидываются с ними парой слов… Узнав о нововведениях Гарри, хозяин оштрафовал юного разносчика, «чтобы не терял время почем зря». Однако владелец конкурирующей фирмы увидел в этом разносчике молока толк. Он переманил его к себе, добавив пару шиллингов к зарплате за доставку молока прямо на ступеньки дома.

Молодой молочник производил на людей приятное впечатление своей внешностью и вежливым обращением. Клара не стала исключением. Гарри был удачлив не только в бизнесе, но и в общественной жизни. Его регулярно приглашали на публичные выступления различные общества, членом которых он пребывал. И везде пламенные речи Хэнфорда действовали неизменно вдохновляюще.

Но медаль, как известно, имеет две стороны. Светлые полосы сменялись темными, и мистер Хэнфорд мог «запить по-черному». Его пьянство едва не стало причиной банкротства собственного молочного бизнеса, и, если бы не помощь Дика, то Клара вместе с мужем и детьми скоро оказались бы на улице без средств к существованию. При этом периоды неумеренного потребления алкоголя были неразрывно связаны с любовными похождениями. Как следует набравшись, Гарри обычно отправлялся в публичный дом или приставал к горничным и кухаркам. В Дептфорде его даже прозвали «Красавчик Хэнфорд» или «безумный молочник», в зависимости от того, пьян он был или трезв.

Однако в периоды трезвости Гарри был, по-видимому, единственным собеседником Дика. Они с удовольствием зачитывались появившимися в те годы «Приключениями Шерлока Холмса» и увлечённо обсуждали закрученные расследования лондонского сыщика или последние новости.

Дик должен был сопровождать мистера Хэнфорда, когда тот разносил молоко, а в конце дня собирать пустые бутылки и мыть их по ночам. И, хотя зарплата была весьма скудной – шесть пенсов в неделю, у сестры и зятя ему жилось комфортно, а, пожалуй, даже счастливо. Единственной причиной размолвок было желание Клары помочь брату, особенно в мытье бутылок горячей водой. Хэмфорд всегда сердился, застав отдыхающего шурина и моющую посуду жену.

Но, несмотря на эти разногласия, Гарри стал для Дика идеальным работодателем. По его рекомендации младший Фримен не только был принят в членство некоторых общественных организаций, но и впоследствии даже дорос до «почетного секретаря». Это счастливое время закончилось внезапно, по глупости Дика.

Поскольку домик Хэнфордов был меньше, чем Фрименов, мальчика поселили в гостиной. Здесь же, в маленьком шифоньере, супруги хранили сбережения. Ключ от шкафа Клара держала в кармане юбки и не позволяла никому доставать.

В одну из ночей Дик пожаловался на холод и попросил накрыть его еще чем-то теплым. Клара без задней мысли дала ему свою тяжелую юбку. На следующее утро она обнаружила, что, хотя шифоньер закрыт, деньги пропали. Сбережения были большими – порядка семи или восьми фунтов золотыми монетами.

Клара спросила об этом у Дика, но, поскольку тот ей ничего не ответил, рассказала обо всем мужу. Гарри вызвал полицейского, который после часового обыска нашел спрятанные в доме золотые монеты и сообщил, что деньги были украдены кем-то из домашних. Главным подозреваемым был Дик.

Он поначалу отпирался, но затем сознался Кларе, что не хотел красть деньги, а просто «позаимствовал». Узнав о признании шурина, Хэнфорд пришел в ярость и потребовал у полицейского арестовать мальчишку. Дело было передано в суд.

Для Дика это был второй судебный опыт, но теперь он был в роли преступника. Когда судья зачитывал грозные обвинения, Фримен-младший умоляюще глядел на сестру. Она пыталась что-то сказать мужу. Закончив чтение приговора, судья посмотрел сквозь очки на Хэнфорда и спросил: «Вы действительно хотите обвинить этого мальчика?». Гарри замешкался, а Клара дергала его за рукав, осознавая, какой кошмар ждет Дика в тюрьме. После мучительной паузы Хэнфорд громко выкрикнул: «НЕТ!»

Фримены воззрились на Гарри с радостью, а судья с изумлением. Дик отправился домой к отцу и матери. Вскоре дружеские отношения шурина и зятя возобновились, но Хэнфорд больше никогда не предлагал Дику работать вместе.

Следующим местом работы будущего писателя стала стройка. Один из коллег по общественным организациям предложил поработать штукатуром. Работа была тяжелой, но заработная плата – на порядок больше: пятнадцать шиллингов в неделю, хватало на театр и оставалось немного для миссис Фримен.

Дику исполнилось восемнадцать и он, как и большинство юношей такого же возраста, влюбился. Предметом его обожания была Эди Кокл. Молодая девушка с голубыми глазами и пухлым ртом казалась идеалом красоты, а потому он купил своей возлюбленной кольцо и втайне от всех дал обещание, которое произносят при помолвке. Эди работала медсестрой, и ей было семнадцать лет.

Эдгар Уоллес и Гарри Хэнфорд продают молоко

Томми Аткинс

Показатели Эдгара в медицинской карточке новобранца свидетельствуют о том, что в момент поступления в армию он был скорее еще юношей, чем взрослым молодым человеком.

Возраст – 18 лет и 8 месяцев, рост – 164 см, вес – 52 кг, обхват груди – 84 см. Идеальный кандидат для «пушечного мяса».

Что подтолкнуло его поступить на военную службу? Первый толчок дал все тот же Гарри Хэнфорд. Как только началась англо-бурская война, муж Клары забрал все семейные сбережения и отправился в Ливерпуль, а затем отбыл в Южную Африку. Он больше не писал и не вернулся оттуда. Можно предположить, что у него там были другая женщина и другая жизнь, новая семья – а может, Хэнфорд просто сгинул на полях сражений в первые дни войны. Один за другим одногодки Эдгара становились рекрутами-добровольцами.

Великобритания на протяжении второй половины XIX века активно собирала ополчение. Новобранец должен был три месяца прожить в казармах, при этом он получал обмундирование и денежное вознаграждение. После окончания предварительной подготовки рекрут обязан был в течение шести лет по первому требованию командования прибыть на место сбора и быть готовым отправиться на войну.

Некоторые молодые люди из Дептфорда неоднократно записывались в рекруты под вымышленными именами, в разные батальоны. Один из наиболее прытких хвастал, что ему удалось получить денежное вознаграждение четырнадцать раз под различными именами.

Поначалу эти примеры «деловой хватки» не вдохновляли Эдгара, но финансовое положение оставалось таким же тяжелым. Работодатели по-прежнему задерживали зарплату, сам юноша страдал от холода и голода, а особенно – от необходимости постоянно возиться с цементом на последнем рабочем месте. В его письмах было все больше пессимизма.

Эдгар с отчаянием вспоминал о трех месяцах, проведенных на сборах. Да, пища была грубая, зато питание – регулярным. Да, ему приходилось жить в казармах и проходить курс строевой и боевой подготовки, но это было легче, чем месить цемент на морозе, ожидая, что в любой день тебя в очередной раз выгонят с работы.

Накануне Рождества Эдгар всерьез задумался о службе в армии. В письме родным он объясняет, что больше не может работать на холоде за плату, которую не получает, и при этом слышать только брань от начальства.

В очередной раз наш герой сбежал, бросив все – и незавершенную работу, и задолженность по заработной плате (чтобы не вызывать подозрения у работодателя). Получив шиллинг от доброй хозяйки, в доме которой делал ремонт, Уоллес отправился в Лондон. Вечером в британской столице он в последний раз посетил театр, а на следующее утро явился в приемный пункт Королевского Западного Кентского полка, куда и был зачислен рядовым.

Получив обмундирование и постельные принадлежности, первым делом новобранец попытался выяснить, где находится библиотека. Но, обнаружив таковую, он испытал разочарование! Армия не поощряла развитие литературных талантов.

Однополчане оказались добродушными и дружелюбными. Они посмеивались над отказом новичка от спиртного, но дедовщины в их полку не было. Зато под негласным запретом находилось обсуждение политики или религии. А уже спустя несколько недель юноша заработал первые три дня карцера – «за ненадлежащее поведение в церкви». Вероятно, он просто слишком громко рассмеялся во время службы.

От регулярного питания Эдгар стал быстро набирать вес и окончательно выздоровел. Можно предположить, что он с безразличием относился к необходимости проходить строевую подготовку, словно выполнял очередную работу. На самом деле его постоянно занимали мысли о поиске лучшего варианта в сложившихся обстоятельствах.

Во время одного из «ночных пикетов», когда солдатские патрули разыскивали обладателей формы в пивнушках или публичных домах, Эдгар в стычке лишился зуба и был отправлен в медсанчасть.

Здесь будущий писатель поразился разнице между казармой и медицинской частью. Врачи ходили в синей униформе, жили в отдельных домах и получали неплохое жалование. Эдгар сразу сообразил, что и сам не против сменить наскучившую строевую подготовку на службу в таком месте. Но больше всего ему нравилась потребность работать головой, а не выполнение простых бездумных обязанностей пехотинца. Он вспомнил о навыках, полученных в госпитале святого Иоанна, об умении накладывать шины и делать перевязки. Несмотря на смешки однополчан, молодой человек посчитал, что «делать припарки» гораздо лучше, чем изо дня в день месить грязь и гонять пыль на плацу. Уоллес подал рапорт о переводе в медицинскую часть, и, к удивлению, ответ пришел почти незамедлительно.

Приказом командования его переводили в военный лагерь Олдершот, где располагался медицинский корпус. Это было гораздо ближе к Лондону. До столицы можно было добраться за пару часов на поезде.

Работа в Олдершоте мало походила на солдатскую рутину. Новички были обязаны в теории и на практике пройти курс анатомии. Здесь Эдгар впервые обнаружил, что у него отлично работают мозги. Он с легкостью запоминал лекции и быстрее других курсантов справлялся с практическими заданиями. Но особый восторг вызывало наличие качественного досуга, интеллектуальных развлечений и совсем иное отношение к жизни среди медицинского персонала. Здесь Уоллес впервые попробовал сочинять стихи, а интерес коллег по службе к его еще незамысловатой поэзии и эйфория от первых успехов были новыми и очень приятными чувствами в жизни.

Эдгар наслаждался. Он теперь регулярно посещал концерты и популярные мюзиклы, виделся с Эди и гулял с ней по Лондону, а возвращаясь в Олдершот, сочинял собственные стихи на популярные музыкальные мотивы. Вечерами, когда сослуживцы уже ложились спать, юноша брал в руки карандаш и бумагу и отправлялся на поиски рифмы.

Его выступления перед коллегами-медиками стали регулярными, от него ждали новых и новых сочинений на актуальные темы. Начинающий автор купил несколько тетрадей, надписал их «Р. Э. Уоллес. Сочинения» и принялся записывать в них свои нехитрые творения. Как правило, насладившись триумфом, Эдгар уже мечтал о новых недоступных высотах. Однажды в его голове родилась дерзкая идея отправить свои стихи кумиру лондонской молодежи Артуру Робертсу, как подарок от поклонника. 2

Но Олдершот оставался армейским подразделением, а командовал им Артур, герцог Коннотский, третий сын королевы Виктории, одногодка Эдгара и большой любитель жесткой дисциплины. Любовь Уоллеса к поэзии не помещала ему восхищаться принцем, его умением навести порядок и наладить дисциплину в вверенном полку.

Герцог, однако, был не очень доволен Эдгаром. В записях командующего можно найти два замечания. Первое, когда будущий литератор «был замечен грязным на параде», можно предположить, что мундир расслабившегося после бесконечной муштры солдата не был застегнут на все пуговицы. И второй случай, когда Эдгар нес ведра с водой, однако, повстречав принца Артура, выронил их из рук и вытянулся в приветствии. Командующий счел подобное поведение «оскорбительным», слез с лошади и напомнил рядовому, что весьма непрактично бросать ведра, особенно если они наполнены водой.

Эти придирки не омрачили восхищение молодого военнослужащего, а когда герцог вышел в отставку, Уоллес сочинил веселые стихи о собственных проделках, которые так и не попались на глаза генералу.

Эдгар продолжал спускать жалование на посещение театров и музыкальных концертов, тратя без остатка не только деньги, но и отпущенное ему время. До поры солдат держал себя в руках, неожиданность случилась, когда до него дошла новость, что Артур Робертс написал музыку на его стихи. Начинающий поэт не устоял перед искушением, незаметно вышел из лагеря и отправился в Лондон.