Второй мир

Оба понимали, что вошли в киберпространство; кроме того, они понимали, что опасность, которая им грозит, вполне реальна. Если они потерпят поражение здесь, обратной дороги уже не будет.

Добравшись до источника света, агенты увидели единственную лампочку, висящую над проемом размером с одинарную дверь. Клэнси прошел в проем первым. На той стороне ничего не оказалось. Просто пустое пространство, залитое сплошным белым светом. Там не было не только потолка и стен, но даже и пола. Клэнси осознал это, лишь когда полетел вниз. Его закрутило, как Джимми Стюарта в фильме Хичкока «Головокружение». Перед тем как нажать КатаПульт, он подумал: это провал. Он не спас своего президента! Ему не удалось найти человека, которого он поклялся защищать ценой собственной жизни.

Смертон наблюдал за тем, как падает его напарник; в последний раз посмотрев вниз, в пустоту, он развернулся и медленно зашагал назад, в Дубль Овального кабинета. Едва он повернулся кругом, свет вдруг выключился и пол исчез у него из-под ног. Смертон полетел вниз, во мрак. Он ничего не видел. Ругаясь, он кое-как нащупал на запястье КатаПульт и бежал из Второго мира. Больше всего он боялся, что упадет так глубоко, что его никто никогда не найдет.

Теперь им уже не отыскать следов, которые могли бы привести их к пропавшему президенту!

Реальный Белый дом

2-й этаж

Центр управления безопасностью — в Реале и Виртуале

Реальное время: до контрольной точки 13 часов

В тот миг, когда вернулся Смертон, Клэнси снимал с затылка микромодуль. Потом он снял темные очки, отстегнул наушник с мозговыми биосенсорами и направился к мониторам на другом конце зала. Всего их было пятнадцать; они охватывали самые отдаленные уголки Дубля. Каждый монитор мог одновременно вести запись в сотне с лишним точек, позволяя сотрудникам Секретной службы просматривать все сектора.

Такое же количество экранов мерцало и в соседнем зале, отделенном от того, в котором находился Клэнси, застекленной перегородкой. На втором банке мониторов отображался Белый дом в Реале – и прилегающие к нему территории.

– Так и не нашли? – спросил Клэнси.

– Никаких следов, – ответил Пол Галлахер, начальник Центра управления безопасностью.

Раньше, лет четырнадцать назад, он служил в охране Белого дома. Правда, быть личным телохранителем президента ему не очень хотелось. Его истинной любовью были компьютеры и системы безопасности. Компьютер казался Галлахеру как будто продолжением его мозга; почти все время он проводил глядя на мониторы или путешествуя по виртуальной реальности в киберкостюме. Костюм нравился ему больше, чем более современный микромодуль. Вскоре, благодаря природным талантам, Галлахер получил повышение и стал начальником Центра управления безопасностью, что примерно соответствовало по званию старшему агенту Секретной службы. Галлахер, пепельный блондин со слегка вьющимися волосами и бледным лицом, считался главным специалистом по мониторингу Белого дома.

– Записи уже просмотрел? – осведомился Клэнси.

– Да, начал с Зала съездов.

– Нашел что-нибудь?

– Слушай, мы только начали. Записи из Овального кабинета я еще не трогал; решил дождаться тебя.

– Так давай посмотрим их вместе! Будь я проклят, все считают, что безопаснее Белого дома нет места на земле! И потом, у него ведь есть КатаПульт. До сих пор еще никто не взламывал код КатаПульта – ни одна душа!

– Что делать мне? – спросил Смертон, сняв очки.

– Захвати побольше агентов и возвращайся в Дубль. Обыщите там каждый закоулок! – Клэнси повернулся к Галлахеру: – Сколько людей мы можем одновременно переправить в Дубль?

– В наличии двадцать киберкостюмов… Пожалуй, вот и все.

– Ясно. Значит, бери двадцать агентов. А сам оставайся и руководи ими отсюда. – Клэнси снова переключился на Галлахера: – Давай пересмотрим все записи с той минуты, когда мы спустились в Овальный кабинет. А тем временем поручи своим ребятам заняться гостями, которые сейчас ждут в Зале съездов. Надо искать любые подозрительные признаки. – Клэнси выждал, пока Галлахер отдавал приказы подчиненным. – Отныне будем действовать по принципу необходимого знания[4], – сообщил он Галлахеру.

– Если не считать твоей группы и присутствующих в этом зале, больше никто не знает о том, что президент пропал.

– Он не «пропал», а «возможно, пропал» – и давай пока ограничимся такой формулировкой! Проверь всех имеющих отношение к охране Белого дома. Прочеши личные дела каждого, в том числе и мое. Вдруг что-нибудь заметишь – пусть даже мелочи? Возможно, недавно происходил сбой напряжения или отказ техники, намеренный или случайный, в результате чего защита временно отключилась. Мог ли кто-нибудь выключить охранную сигнализацию на достаточно продолжительное время, чтобы похитить президента из того места, где он находился?

– Нет; мы бы обязательно это заметили.

– Сейчас, по-моему, ничего нельзя исключать.

– Мы никого не выпускаем из Дубля и Зала съездов. Представь, как нам сейчас туго приходится!

– Понимаю… А кому сейчас легко? Подержите гостей еще немного. Скажите, что у нас техническая проблема.

– Задерживать их дольше невозможно. За происшествие сразу ухватятся журналисты.

– Что же делать? Пока мы не можем их отпустить! У нас записаны имена или псевдонимы всех приглашенных в Зал съездов?

– Да, имена зафиксированы. Всего приглашенных более миллиона. Проверка не займет много времени, потому что гостей пропускали по пригласительным билетам.

– Ты имеешь в виду – во Втором мире?

– Ну да, я имею в виду аватаров. Кстати, еще миллионов тридцать наблюдали за происходящим по трансляции.

– Меня интересуют только те, кто присутствовал лично. Данные долго грузятся?

– Минут восемь-десять. Потом мы всех рассортируем. Расположим в алфавитном порядке, распределим в соответствии с их религиозными убеждениями, страной происхождения, гражданством, местом постоянного проживания, возрастом, политическими убеждениями. Проверим наличие или отсутствие уголовного прошлого, отделим иностранцев, дипломатов, иммигрантов, получивших гражданство США. Затем разделим гостей на социально-экономические группы: государственные служащие, члены оппозиционной партии, те, кто связывался с офисом президента по электронной почте, телефону или обычной почте, участвовал в прошлом в каких-либо студенческих демонстрациях… в общем, классификация очень подробная, в ней еще категорий сорок. В конце концов мы, возможно, и узнаем, кому из гостей понадобилось вредить президенту. А когда мы завершим первую проверку, мы снова запустим поисковую программу и проверим всех снова. Мы ничего не упустим. Техника на нашей стороне, и мы научились ее использовать.

– Но тот, кто заварил всю кашу, – должно быть, какой-нибудь хренов технический гений?

– Мы до него доберемся, – ответил Галлахер, правда не слишком уверенно. – Через несколько минут система выдаст список потенциальных подозреваемых.

– В него войдет пара тысяч людей, не меньше… а может, и больше.

– Мы только начали.

– Ладно. Если кто-нибудь спросит, отвечай, что президенту стало нехорошо и он пошел отдохнуть.

Куда он, пес его побери, подевался?!

Среди охранников Тедди Диксон особой любовью не пользовался. Он вечно бегал от них и охотился за каждой юбкой.

Впрочем, сейчас Клэнси не думал о личных качествах Тедди Диксона. Значение имел не он сам – временный хозяин Овального кабинета. Клэнси только что проворонил президента Соединенных Штатов. Он наблюдал за тем, как Галлахер и его подчиненные начинают обрабатывать первые данные, и его прошиб пот.

«Темные зоны»

«Изумрудный город»

Между 4М4642К125 и 4М8652К222

Второй мир

Реальное время: до контрольной точки 12 часов 51 минута

Он понятия не имел, где находится. Когда она вывела его в потайной проход, он ожидал увидеть лестницу или хотя бы коридор. Но за отъехавшей в сторону панелью ничего не было, только серая тьма – и тусклый свет где-то вдали. Он замялся, но она обернулась и улыбнулась, приглашая его идти дальше.

– Осталась всего одна дверь, Тедди-лапочка. Вон туда, где свет!

Он последовал за ней, положив правую руку на КатаПульт. Он был готов бежать отсюда при первых признаках опасности.

– Почти пришли, дорогой!

Боже, она совсем как настоящая! Ему не терпелось трахнуть ее; хотелось узнать, что она вытворяет в постели – и в самом ли деле она так хороша, как все думают… Его даже передернуло от радостного предвкушения. Он часто проводил время в номерах для интимных утех – в «Изумрудном городе» такой номер можно забронировать анонимно. Все было так же хорошо, как в Реале, а иногда даже лучше – если принять таблетки «Прилив». Он улыбнулся. В цивилизованных странах Запада численность населения падает… Ничего удивительного! Кому сейчас нужен реальный секс?

Они добрались до света. За тусклой лампочкой он разглядел приоткрытую дверь, за которой, очевидно, находилось более светлое и просторное помещение. И тут она вдруг обернулась и прильнула к нему, обвила его руками, впилась в него страстным поцелуем. В его голове мелькал настоящий калейдоскоп; он задыхался от желания и страсти – совсем как недавно в Овальном кабинете. Он немедленно откликнулся на ее призыв, обхватил ее руками, принялся ощупывать ее крепкий пышный зад сквозь облегающее тонкое платье.

Вдруг ему показалось, что она стала сильнее физически; не переставая целовать его, она резко развернула его в другую сторону. Потеряв равновесие, он полетел навзничь; она не отпускала его. Сплетясь в объятии, они летели вниз и целовались… Вокруг вспыхнул ослепительно-белый свет, и он понял, что ему грозит беда.

Не размыкая объятий, он попробовал правой рукой дотянуться до КатаПульта. Ничего не получилось. Она так плотно прильнула к нему, что зажала его руки, и он был совершенно беспомощен. Но целовать его она не переставала. Он начал вырываться. Сейчас ему больше всего хотелось освободиться и поскорее нажать КатаПульт.

И вдруг она исчезла… белизна растворилась тоже, и он внезапно остался один в черной пустоте. Было так темно, что он не видел собственных рук; он понял, что руки на месте, только когда палец коснулся лица. Который час? Хотя циферблат на его часах был с подсветкой, он его не видел. Время утратило смысл. Он снова попробовал нащупать КатаПульт, но оказалось, что браслета на левом запястье уже нет… Он достал из кармана зажигалку, щелкнул ею. Поднял вторую руку, поднес ее к огоньку; пламя тут же обожгло кожу, и он поспешно отдернул руку. От изумления он выронил зажигалку. Выругался, но в пустоте не услышал собственного голоса. Он находился в полном вакууме – и в полной темноте.

Он куда-то побрел; по пути он не встречал никаких препятствий. Он двигался осторожно, ощупью, и считал шаги. Восемьсот шагов… Восемьсот ярдов. Полмили. И по-прежнему – ничего. Он сел.

Президент Соединенных Штатов понял, что никто ему не поможет, никто его не спасет. Он в «Темных зонах», которых официально даже не существует.

Реальный Белый дом

2-й этаж

Центр управления безопасностью — в Реале и Виртуале

Реальное время: до контрольной точки 12 часов 43 минуты

– Первая леди возвращается! – через весь зал крикнул Смертон.

Клэнси прошагал мимо мониторов, за которыми сидели сосредоточенные сотрудники ЦУБ, мимо рядов сенсокресел, приготовленных для тех, кому нужно было попасть во Второй мир, и очутился в небольшой отдельной секции за большим аппаратным залом.

В президентском Переходном отсеке стояли шесть сенсокресел; три из них были заняты. На каждом сидящем в кресле были специальные очки для виртуального пространства и простой киберкостюм, легкое одеяние с запахом типа кимоно, сделанное из особо обработанного хлопка со вшитыми биосенсорами. Такие костюмы были удобнее затылочных микромодулей, которые надевали агенты Секретной службы и опытные путешественники по Виртуалу.

Первая леди, тоже в кимоно, села в кресле, выпрямилась и изумленно огляделась по сторонам, как будто очнулась ото сна. Она, как и многие другие, овладевала искусством путешествий в виртуальной реальности медленно и с трудом. Все было связано с биоритмами. Пребывание во Втором мире трудностей не составляло; труднее всего было приспособиться к перемещению туда и обратно.

Клэнси ждал. Техник Белого дома помог Энни Диксон снять костюм. Справа от нее из Второго мира вернулся Джо Мейснер. Он был опытным путешественником и потому сразу встал на ноги. Клэнси был в курсе своеобразных пристрастий главы президентской администрации. Он часто проводил в «Изумрудном городе» ночи напролет и участвовал в многочисленных оргиях.

– Новости есть? – Первая леди посмотрела на Клэнси.

– Пока нет, мэм.

– Что удалось выяснить? – спросил Мейснер.

– Все произошло… – Клэнси глянул на часы, – за последние десять минут. Мы делаем все, что в наших силах.

Энни Диксон подошла к третьему сенсокреслу, в котором находилось тело ее мужа – неподвижное, почти безжизненное. Его можно было бы принять за труп, если бы не мышечные подергивания и ровное дыхание. Будить мужа Энни не стала; ей объяснили, что прикосновения могут иметь необратимые последствия для человека, который пребывает в Виртуале. Первая леди взмахнула рукой в воздухе рядом со щекой мужа.

– По-моему, лучше будет, если здесь останется только технический персонал, – продолжал Клэнси. – Мадам, мне нужно вернуться в Центр управления. Если вам угодно, вас проводят в ваши личные апартаменты, а мы пока разберемся в том, что здесь происходит.

– Нет, я, пожалуй, еще побуду здесь… если вы не против. – Энни бросила последний взгляд на мужа, глубоко вздохнула и следом за Клэнси вышла в Центр управления.

– Вице-президент уже в курсе? – спросил Мейснер у Клэнси.

– Нет. Вначале надо самим понять, что случилось.

Меньше всего Клэнси было нужно, чтобы об исчезновении президента поползли слухи.

– Запись нашли! – крикнул Галлахер.

Клэнси понимал, что запись, сделанная камерой видеонаблюдения, скорее всего, придется не по душе первой леди. Он обернулся и посмотрел ей в лицо. Мельком заметил, как озабочен Мейснер. К черту Мейснера! Он тоже участвовал в подготовке «сюрприза»… Чем он лучше Тедди Диксона? Клэнси стремился защитить вовсе не Мейснера, а Энни Диксон. Но запись просмотреть необходимо; возможно, они найдут в ней ответ на свои вопросы.

– Камера… записывала все после того, как президент покинул Зал съездов… – Клэнси помолчал. – Нам необходимо просмотреть все записи.

– Ну и что? – Энни Диксон подняла на него непонимающий взгляд.

– Их содержание может вас огорчить, мэм.

– Почему? – Энни оглядела всех присутствующих.

Все смущенно замолчали и потупились. На миг она почувствовала себя полной дурой, как будто она стоит перед ними голая и беззащитная. Но она выдержала. Агенты Секретной службы прекрасно знают, каков Тедди Диксон на самом деле; возможно, они тоже его покрывают, тоже участвуют в заговоре.

– Не знаю, захочется ли вам смотреть… некоторые эпизоды. – В последний раз Клэнси попытался ее отговорить.

– Дон, я уже большая девочка. Включайте запись!

– Есть, мэм! – Клэнси подал знак Галлахеру, чтобы тот включил воспроизведение.

Всеобщее внимание было приковано к левому из трех центральных мониторов.

– Сосредоточьтесь на том, чем вы сейчас занимаетесь. Не обращайте внимания на то, что вас непосредственно не касается, – инструктировал тем временем Галлахер своих подчиненных, которые продолжали проверять гостей. Он подождал, пока те повернутся к своим мониторам и начнут снова просматривать события праздничного вечера, выискивая крохотные зацепки, которые могут навести их на след президента. Меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы поползли слухи о том, что совсем недавно происходило в Овальном кабинете.

На мониторе показался коридор перед Дублем Овального кабинета. Вот приехал лифт; из кабины вышла Мэрилин Монро. После того как устройство просканировало ее радужную оболочку, стеклянная дверь открылась, и Монро вошла в Овальный кабинет. Затем на втором из трех мониторов ожила камера в самом кабинете. Покачивая бедрами, Мэрилин подошла своей знаменитой походкой к столу, огляделась по сторонам и села в президентское кресло. Она чуть отъехала от стола и стала любоваться видом из окна. Внезапно она рассмеялась, очевидно наслаждаясь зрелищем и предвкушая то, что будет дальше.

– Она знает, что ее снимают, – заметил Галлахер.

– Кто ее пригласил? – спросил Клэнси, заранее зная, что приглашение шло через Мейснера. Глава президентской администрации почему-то молчал. – И кто ввел ее данные в сканер? – Он оглянулся на Галлахера. – Кто подтвердил, что все в порядке?

Галлахер негромко ответил:

– Нам приказали пропустить ее.

– Вы следили за ней отсюда?

– Только до того, как она вошла. Я бы не позволил никому наблюдать, что будет дальше. Мы здесь для охраны, а не для шпионажа.

– Так кто ее пропустил?

– Мой аппарат, – признался Мейснер.

– Почему?

– Нас… – Мейснер упорно отводил взгляд от Энни Диксон, – нас попросили.

Ожил еще один монитор; все увидели, как приехал еще один лифт. Из коридора в комплекс вошел президент со свитой. После короткого разговора спутники Диксона остались в соседней комнате. В Овальный кабинет президент вошел в одиночку.

Клэнси увидел самого себя. Он устраивался поудобнее, собираясь ждать снаружи.

Второй экран почернел.

– Трансляция автоматически прекращается, когда президент находится в личных апартаментах, – объяснил Галлахер. – Так положено по инструкции.

– Но запись-то ведется? – спросил Клэнси.

– Да, запись по-прежнему ведется и передается на центральный сервер. Через установленное время она уничтожается.

– Нам нужно посмотреть эту запись.

– Доступ к таким записям может быть получен только с согласия президента или по ордеру Верховного суда. По-моему, так заведено еще со времен Никсона.

– Вы знаете, где достать саму запись? – спросил Мейснер.

– Да, сэр.

– Я согласен с Доном. Мы должны посмотреть ее.

– Я не имею права ее вам показывать.

– Пол, ради всего святого! – в досаде воскликнул Клэнси. – Сейчас ситуация из ряда вон… Пока мы здесь прохлаждаемся и спорим, пока будем ждать ордера Верховного суда – а он, как тебе известно, иногда заседает и несколько часов, а то и несколько дней, – президент, возможно, находится в опасности! Тебе хотя бы известно, что на той записи?

– Конечно нет. И все-таки я никак не могу ее показать.

– Пол, у нас меньше двадцати часов! Его необходимо найти и извлечь оттуда, куда его за… куда он попал. Если он пробудет там больше времени, у него мозги расплавятся… – Клэнси повернулся к первой леди: – Извините, миссис Диксон.

– Ничего, Дон. Вы правы, – кивнула она. – Нам нужно просмотреть запись.

– Пол, теперь все зависит от тебя. Ты попадешь в историю, но только как? Хочешь стать тем, кто все делал по инструкции, или героем, который спас президента?

– Ладно, – согласился в конце концов Галлахер. – Но мне нужна санкция… от него. – Он жестом показал на Мейснера.

– Считайте, что вы ее уже получили! – отмахнулся Мейснер.

– Давай загружай сейчас же! – торопил Клэнси.

– Можно загрузиться и отсюда. – Галлахер подозвал к себе одного из своих подчиненных; оба ввели в компьютер личные коды. На глазах у сотрудника аппаратной Галлахер загрузил запись, которую всем так не терпелось посмотреть. Как только доступ к нужному файлу был открыт, запись тут же открыли.

Снова ожил левый монитор. В Овальный кабинет вошел президент Диксон – и невольно замер на пороге. Мэрилин сидела в его кресле. Когда она развернулась к нему лицом, все зрители заметили, как президент возбужден.

– Мэрилин, милая! – услышали все. Президент подошел к столу. – Можно называть тебя просто Мэрилин? – Он улыбался самой своей подкупающей улыбкой.

При звуках знакомого голоса Энни Диксон отвернулась. Теперь он смешивался с голосом белокурой сирены и разносился по всему залу. И не важно, что все происходило лишь в его воображении, что его собеседница не была настоящей Мэрилин Монро. И не важно, что он – президент самого сильного государства на свете, который сейчас на глазах у всех валяет дурака. Хуже всего то, что он желает другую женщину. Рядом с куклой он демонстрирует такое мощное желание, какое никогда не испытывал по отношению к собственной жене. Она пожалела, что не послушалась Клэнси и не ушла к себе. Теперь приходится краснеть от стыда, слушая его излияния…

– Кто нанял Монро? – спросил Клэнси.

– Я, – ответила Энни Диксон, не поворачиваясь к нему.

– Да, Джонни всегда звал меня лапочкой, – с придыханием произнес соблазнительный голос.

– Его кумир – Джек Кеннеди, он считает его самым великим из всех. Вот я и договорилась, чтобы… она… – слова давались Энни с трудом, – спела ему на день рождения.

– Где вы ее наняли? – Клэнси подошел к первой леди и понизил голос. Всем ни к чему видеть ее смущение.

– Мне помогла Эбби. – Энни Диксон имела в виду Эбби Патрик, свою лучшую подругу, которая заодно как бы играла роль главы администрации первой леди. – Она нашла компанию, которая сдает напрокат аватары знаменитостей, но вначале убедилась в том, что Белый дом прежде уже пользовался услугами этой компании. Кроме того, по ее приказу Униформированное подразделение[5] проверило все входы и выходы… – Как всем было известно, Униформированное подразделение Секретной службы обеспечивало внутреннюю безопасность в Белом доме, а также охраняло выходы из здания и прилегающую территорию.

– Позвоните на половину миссис Диксон, – приказал Клэнси одному из сотрудников аппаратной. – Пусть разыщут миссис Патрик и выяснят у нее все, что можно. – Подумав, он добавил: – Не объясняйте ей, что случилось. Просто расспросите как можно подробнее.

– Первая леди спрашивает, где вы! – послышался с экрана голос Мейснера.

Энни Диксон снова подняла голову и увидела своего мужа, который разговаривал по телефону. На коленях у него сидела полураздетая Мэрилин.

– Она приказала сотрудникам Секретной службы разыскать вас.

Энни Диксон покосилась на Мейснера; к счастью, тот смотрел в другую сторону. Первая леди огляделась по сторонам. Ей показалось, что о ней все забыли. Всех захватил образ их президента и одной из величайших богинь киноэкрана всех времен и народов. Она вовремя повернула голову назад и увидела, как президент рывком опускает Монро на колени.

– Составьте список всех компаний, которые используют аватар Монро, – распорядился Клэнси, глядя на Галлахера.

– Хорошо. – Галлахер тут же передал приказ одному из своих подчиненных.

Сам Клэнси не мог оторваться от экрана; зрелище завораживало его и одновременно смущало. Он прекрасно понимал, какие чувства сейчас испытывает первая леди, и нарочно избегал ее взгляда.

– И ты узнаешь, что нравилось Джонни, – мурлыкала Монро.

– Ладно. Так ты в самом деле знаешь, что отсюда есть другой выход? Хотелось бы мне увидеть физиономии агентов Секретной службы, когда они обо всем пронюхают!

– Он ничего от меня не скрывал.

– Ладно. Только давай по-быстрому.

Они подошли к шкафу, и Тедди Диксон нащупал пульт управления.

– Я не знаю кода, – услышали они его голос.

Все увидели, как Мэрилин наклонилась вперед и набрала какую-то комбинацию. Стенка шкафа отъехала в сторону.

– Откуда ты?.. – ошеломленно спросил президент.

Красавица улыбнулась и прижала палец к его губам, а потом поцеловала его.

– Джонни ждет! – добавила она чуть слышно.

Диксон прошел в проход. Монро в последний раз оглянулась, послала камере воздушный поцелуй, вошла в шкаф и закрыла за собой дверцу.

Больше никаких событий в Овальном кабинете не наблюдалось – до тех пор, пока через несколько минут туда не ворвался Клэнси.

– Прокручивайте запись снова и снова; возвращайтесь ко всему, что покажется вам важным. Вдруг что-то, хотя бы мелочь, не впишется в общую картину! – Клэнси не обращался ни к кому конкретно; голова отказывалась верить тому, что он только что видел.

– Он скоро вернется. Может, он сейчас просто… забылся, увлекся, – прошептал Мейснер ему на ухо, стараясь, чтобы его не услышала первая леди.

Клэнси метнул на главу администрации испепеляющий взгляд:

– Вряд ли!

– Почему бы и нет?

– Это вы сообщили ей код от аварийного выхода?

– Как я мог? Я даже не знал, что оттуда есть второй выход!

– Вам известен код доступа в Овальный кабинет в Реале?

– Нет. Его знает только сам президент и вы, ребята.

– Тогда откуда она его узнала?

– Может, он… Не знаю. По-моему, вы преувеличиваете. Вряд ли ему грозит серьезная опасность.