Полночное солнце

М а ш а. Пойди, пойди, у нас завтра намечается вкусный ужин!

М а р т (бормоча под нос). Впрочем, ещё успеется, не сейчас.

М а ш а. Я в предвкушении, у меня уже вкусненько в животике, буду держаться, надо дотерпеть до завтрашнего дня.

М а р т (давая ей жмых). Пососи жмых, будет легче.

М а ш а. Где ты раздобыл его?

М а р т (неопределённо махнув куда-то). Там.

М а ш а. Темнишь? Всё-то скрываешь… Какой-то скрытный стал, не слишком разговорчивый.

М а р т. Где бы дров… р-р-р-аз, два, т-р-р-и (сбивается), четы-р-р-е… где бы дров – где бы дров…

М а ш а. Добытчик, цифры, которые всё время повторяешь, страшные, зловещие (смотрит на стену). Вижу их, эти жирненькие циферки-поленья с ножками.

М а р т. А что, и, правда, похожи на дровишки, с воображением у тебя всё в порядке!

М а ш а. Давай запишем их на стене, как на доске в школе. Когда бросим в топку, вычеркнем (стала карябать на стене цифры).

М а р т. Тоже ещё придумала ерунду какую-то.

М а ш а. Ты же разрешил мне писать на стене.

М а р т. Эти цифры – мои четки, которые перебираю, чтобы сосредоточиться. Внутренний ритм помогает жить, заменяет мне музыку.

М а ш а. Неужели?

М а р т. Да, могу отстукивать его (стучит пальцами по столу) как на барабане. На сковороде даже лучше получится (берёт сковородку и стучит по ней).

М а ш а. Ну, если надо, если поможет, тоже буду считать. Р-р-р-аз, два, т-р-р-и, четы-р-р-р-е (стучит). Как, получается?

М а р т. Хорошо выходит. (Март барабанит пальцами по сковороде).

М а ш а. Такая вот музыка у нас, дуэт папуасов.

М а р т. Просто замечательно!

М а ш а (задумчиво). Нужно успеть раскаяться во всех своих грехах. Мой первый грех в том, что у нас нет детей, а ведь могли быть.

(Март надевает пальто, подпоясывается веревкой, в углу громыхнуло ведро).

М а ш а. Ты куда это засобирался, Март? Только что хотел молоть картофельную шелуху. Передумал?

М а р т. Пока ты в грехах каешься, схожу за водой. Туда и обратно, надо как следует её вымыть.

М а ш а. Сходи, сходи, хозяйственность не повредит в нашем случае.

М а р т. Скоро вернусь, не скучай! Пока-пока (машет рукой).

М а ш а. Хорошо, постараюсь, я старательная девочка.

М а р т. Этого у тебя не отнять, усердная школьница, старайся, как следует, если хочешь получить завтра подарок.

М а ш а. Как догадался? Очень хочу заслужить, буду делать всё, что прикажешь. Можешь давать поручения, всё будет выполнено на пять с плюсом (прикладывает руку к козырьку).

М а р т. Какое взаимопонимание! Почти с полуслова понимаем друг друга, ты только скажешь «а», я тут же «б» тебе в ответ.

М а ш а (смотря на стену). Единодушие, я бы сказала. Р-р-аз, два, т-р-р-ри… четы-р-р-е! Мы одни с тобой в квартире, в целом-целом мире.

М а р т. Пускаешь в ход скороговорки и стишки. Сознайся, обольщаешь?

М а ш а (устало). Иди-иди, куда собрался, а я пока прилягу, отдохну, к твоему приходу буду как огурчик, тогда и поговорим. Ах, как кружится голова, как же она кружится, всё вокруг аж ходуном ходит. (Март выходит с ведром в руках). Ничего, вот уже и прошло, кажется. Так ведь? (подмигивая, смотрит на платье, оно слегка шевелится, будто наклоняется к Маше). Извини, нет больше сил говорить, как-нибудь в другой раз с тобой поболтаем, у нас ещё есть для этого время (откидывается на подушку).

(Платье начинает шевелиться, двигаются рукава. Женский голос меццо-сопрано напевает колыбельную. Платье в такт музыке раскачивается).

Спи, моя радость, усни!В доме погасли огни;Птицы затихли в саду,Рыбы уснули в пруду,Мышка за печкою спит,Месяц в окошко глядит…Глазки скорее сомкни,Спи, моя радость, усни!Усни, усни!

КАРТИНА 6

(Маша сидит на кровати, близко от неё висит платье. Она разговаривает с ним, как будто репетируя свою речь, рядом висит зеркало, платье отражается в нём).

М а ш а (обращаясь к платью). Ну, что же я ему сегодня скажу? Сегодня должна решиться и обо всём рассказать, о том, что думаю и к чему уже готова. С чего начать? Начну сразу без обиняков (репетирует пред зеркалом). Знаешь, милый… А может, лучше всё же отложить на потом, на самый крайний случай, как ты думаешь? (обращается к платью). Знаю, случай этот очень скоро наступит, ведь двадцать девятое октября скоро погаснет. Праздник куда-то испарится, как быстро однако! Не успела даже глазом моргнуть, а он уже прошёл, как будто этого дня и не было вовсе, как призрак. Шарманщик умер на закате дня, и льдины утонули в румяной воде, вокруг румяная вода… И хорошо, нужно, чтобы это завтра не наступало вовсе, чтоб всё погрузилось во тьму (обращается к платью). Чтобы осталась только ты, да-да, одна ты. Красавица, всё та же, какой была раньше… Всё равно меня уже нет на свете, посмотри! (показывает на себя). Разве это я? Это уже не я вовсе, это моя тень, тень той женщины, которой я была когда-то давно. Разве такой я была? А теперь скоро, ну, сама понимаешь.

Молчишь, ну, что ты можешь на это мне ответить? Ровным счетом ничего. Знаешь, ведь это я научила его верить во все мои фантастические истории, никогда раньше он не верил им, не хотел слышать обо всём этом, в его голове была одна музыка, музыку я ведь тоже люблю.

В конце концов я должна ещё многое успеть, должна же я научить его летать. Как ты думаешь, это произойдёт когда-то? Прошу, не молчи, знаю, тоже думаешь об этом, хочешь этого. Мы с тобой вдвоём хотим одного и того же, так близки с тобой последнее время, неразлучны. Ведь правда? Сознавайся! (теребит платье). Ну, что насупилась, надулась и как кукла непонятливая на меня уставилась? Прошу, не молчи, скажи хоть что-нибудь, мне так необходимы сейчас твои слова, я жду их, ну, вымолви хоть слово, только не молчи, я не вынесу этой тишины. Видишь, какая ты упрямая (с обидой отворачивается), но я на тебя не держу зла, не обижаюсь, видишь, совсем даже не сержусь.

Его рояль… наконец-то должен же он сыграть, пускай не для публики, а для меня одной. На целом свете только я и он, вокруг больше никого… Ведь правда, я обязана его как следует попросить? (обращаясь к платью). Сегодня надо ему ещё раз об этом напомнить, надо быть понастойчивее, иначе поздно будет, ты сама это знаешь.

Чувствую, это произойдёт именно сегодня, он сыграет, если ещё меня любит, если ещё не разлюбил. Я имею право наконец принять решение, пусть кто-то сочтёт его и неразумным, наплевать мне на это с высокой горки.

Деревянный конёк, шарманщик, льдина… попрошу его сделать это. Да, никогда его так не просила, на душе у меня будет спокойно и легко. Что ты на меня так уставилась? Да, я такая… я настойчивая, раз решила, значит, так тому и быть. Когда была в этом платье, он меня любил (разглаживает складочки на платье, вдруг настораживается).

Но должна тебе, моя милая, сообщить (решительно), что скоро мне надо уезжать, вещи уже почти собраны (складывает вещи, письма, которые лежат на её кровати), я всё уложила. Но хочу, чтоб всё потом уничтожил яростный огонь, чтоб напоследок бушевало наше огненное чудо. Пусть всё уйдёт вместе с огнём (указывает на платье), так будет легче нам обеим (смотрит на платье исподлобья), и тебе и мне лучше будет, нам обеим, я и о тебе позабочусь, мы ж с тобой подруги не разлей вода. Не хмурься, это тебе не идёт, от этого появятся морщины, пусть всё идёт прахом, всё в жизни миг и суета. Я любопытная, хочу увидеть весь этот тлен собственными глазами.

Хотя и поднимаем руки вверх, стремимся ввысь, земля не душу нашу принимает, а лишь оболочку. Душа парит долго над землей, а потом летит наверх, туда (показывает рукой наверх) куда захочет. Но я так люблю его, любовь сильнее жизни, он – моё настоящее, будущее – это ведь тоже он (замирает на месте). Вот мой последний довод любви, хочу погрузиться в серебристые облака, вокруг огромная безмолвная пещера. Ты видишь эти своды? (озирается по сторонам). Узкие бесконечные проходы, похожие на дома обледеневшие скалы, в них я вижу глубокие дыры, это пропасти. Ледяной ветер выдувает из-под ног снежную пыль. Слышишь? (прислушивается) В пыли, по скалам, по пещерам, потом по моему морю идёт мамонтейший мамонт. Да-да, знаю, это он, я слышу его ровную размеренную поступь (прислушивается).

Вот увидишь (обращается к платью, прижимаясь к нему) он должен зайти за мной. Вижу, ты вся дрожишь, не бойся, милая (отстраняется от платья), это совсем не страшно, если ты боишься, сама дождусь его, дальше отступать уже некуда. Ты – ангел с обожжённым крылом, ангел замыкает всё в кольцо, последним смотрит в глаза и отражается в них.

(Маша поёт).

Ой, шли и пришли да три ангела,Что взяли они? Душу, душу грешную.Ой, и что же ты, душа, мимо рая прошла,Ой, чем же ты, душа, провинилася.Посреди рая стоит дерево,стоит дерево кипарисовое.Как на том на дереве птички райские поют,Голосочки у них серафимские.Голосочки у них серафимские,Да в песне они херувимские.«Ой, в нашем в раю жизнь весела,Жизнь весела, только некому…»

КАРТИНА 7

(Звякнуло ведро. Март неуверенно стучит в дверь. Открывает сам хозяин – Обёртышев, в велюровом пиджаке, под горлом – шарфик, давно небритый).

О б ё р т ы ш е в. А, Мартин Мартиныч! Здравствуйте, здравствуйте. Что, за водичкой? Пожалуйте, проходите, не стесняйтесь, по-свойски. Как не помочь, ведь не чужие, соседи как-никак, тем более, это ничего не стоит, вода ведь общественная, бесплатная.

М а р т. Добрый вечер! Всего на минутку к вам заглянул.

О б ё р т ы ш е в. Ну что же, как вы, как жена себя чувствует?

М а р т. Да что, Алексей Иваныч, всё то же. Плохо… у неё завтра именины, а топить нечем.

О б ё р т ы ш е в. Мартин Мартиныч, а вы стульчики, шкафчики в ход пускайте, не стесняйтесь, а ещё креслице у вас видел отменное, можно и его в топку бросить, если не жаль, конечно, оно ведь как-никак дубовое, к тому же раритетное, резьба-с, ручная работа-с, вещь ценная. Пожалуй, я бы приобрёл, имейте в виду, если что, куплю-с, хотя сейчас не до мебели (вздыхает).

М а р т. Да вы ж знаете. там вся мебель, всё – чужое, только рояль наш.

О б ё р т ы ш е в. А что книги ведь тоже можно, отлично горят. К чему они теперь? Книги ни к чему по нынешним-то временам.

М а р т. Книги? (задумчиво) Да, отлично, отлично,

О б ё р т ы ш е в. Так, так, так, жаль, прискорбно, прискорбно всё это! Жаль, ничем вам помочь не могу, не в силах, сами понимаете, сами бедствуем. А кто сейчас не бедствует? У всех нужда-с-с.

(На кухне слышна детская возня).

М а р т. Алексей Иваныч, а как ваши дети?

О б ё р т ы ш е в. Да что, дети есть дети, им всё нипочем, наелись, теперь резвятся. Это нам за них думать и решать, голову ломать приходится, кумекать, что да как (раздаётся детский крик. «Чур не я». «Теперь ты прячешься». «Ага, в ту комнату не ходить»). Слышите? В прятки пострелята играть надумали.

М а р т. Да, слышу, играют (задумчиво) это хорошо, это радует.

О б ё р т ы ш е в (ехидно улыбаясь). Вы тоже, помню, частенько играли, сейчас что-то совсем не слыхать. Рояль-то свой не продали ещё?

М а р т. Не продал, просто некогда играть, нет времени… и желания.

О б ё р т ы ш е в. Понимаю, понимаю, недосуг, да и покупателя счас вряд ли сыскать на такой товар. А когда-то вы ведь полные залы собирали, газеты о вас писали, нынче музыку не слушают, не в чести она, всё о прокорме думают, так сказать, о хлебе насущном. Да-с. Рояль мне не нужен, зачем он мне, а вот креслице взял бы, по-соседски, имейте в виду, знаю, надо помочь.

М а р т. Вы правы, музыка не нужна никому, нынче другие заботы, людям надо как-то выживать.

О б ё р т ы ш е в. Да, все стали материалистами. А знаете, для меня семья – главное, глаз не сомкну, в лепешку разобьюсь, чтоб только все были сыты, обуты и одеты и всего было вдосталь. Как это так – чтоб дети голодали, не допущу ни в коем разе, это ведь святая родительская обязанность.

М а р т. Правильно, ради детей стараетесь, это уважения заслуживает.

О б ё р т ы ш е в. А что ещё нам остается в жизни? Это у вас никаких забот и хлопот, люди вы молодые, вольные. А мы семейные, по рукам-ногам повязаны, обязанностей много. А где права-то наши? Прав нет никаких.

М а р т. Грустно это, без прав.

О б ё р т ы ш е в. Одни тяготы, иной раз и ночью не спится, всё думаю, что б предпринять, где чем разжиться, что на что обменять, бывает, до рассвета глаз не сомкнёшь, всё прикидываю, сосчитываю.

М а р т (рассеянно). Да-да, семья, это хлопотно.

О б ё р т ы ш е в. Милуйтесь, пока молоды, воркуйте. Вы вот, к примеру, весь в искусстве, всё музицируете, это нужно, правильно, музицируйте. Только вот, чтоб соседям не мешать, знаете ли… Ну, теперь никаких претензий не имеем, теперь нам не мешаете, у вас тихо, всё улеглось, слава богу.

М а р т (мнётся). Я хотел… Алексей Иваныч, нельзя ли у вас хоть пять-шесть поленьев.

О б ё р т ы ш е в. (оскалив сточенные зубы). Что вы, Мартин Мартиныч, что вы! (отмахивается). Вы меня обижаете, у нас ведь дети, двое, мал мала меньше, сами знаете – не могу же я их на произвол судьбы бросить. У самих конина – и то раз в день, то есть, что это я такое сказал, не подумав, раз в неделю её едим. Сами знаете, как теперь всё, какое нынче время. Нынче каждый за себя, хоть бы самим обогреться да прокормиться, кое-как до весны дотянуть.

М а р т. Алексей Иваныч…

О б ё р т ы ш е в. Ну, учудили, сударь! Вы меня прямо обижаете, у меня ведь семья, вы ведь знаете.

М а р т. Да на днях видел, когда вы свой шкаф на лестнице открыли, там полно дров.

О б ё р т ы ш е в. (опешив). Не стыдно, молодой человек, за чужим-то добром присматривать? Вчера были дровишки, а сегодня уж и нет, видать, все вышли. Нужда, сами знаете, закончились дрова, вчера ещё были, а сегодня уже нет, тю-тю, были и сплыли, так-то… о чём теперь речь вести в пустой след, не о чем.

М а р т. Нет, так нет, Алексей Иваныч…

О б ё р т ы ш е в (нравоучительно). А знаете, нехорошо ведь на чужое зариться, не стоит людям завидовать, это грех большой, про это в Библии написано. Читали небось про такое? Как не читали, ведь, знаю, непременно читали, вы ведь учёные люди.

М а р т. Учёные.

О б ё р т ы ш е в. Ишь что удумал, умник какой, шкафчик задумал мой проверять. Ревизию делать? Мало ли что у меня там, всё надежно закрыто, на замок, да, чик-чик – закрыто крепко-накрепко, а то ведь нынче и уворовать ненароком могут.

М а р т. Алексей Иваныч… ну, на нет и суда нет.

О б ё р т ы ш е в. Что вы, Господь с вами! Зачем же вы меня так обижаете? Не обессудьте уж, пожалуйста. А своей супруге от меня привет передавайте, поклон. Какая она у вас красавица умница была, сожалею, приятно всегда на неё поглядеть было, породистая была женщина, статная, очень приятно было на неё посмотреть. Что ж привет ей от меня.

М а р т (убито). Была (поднял ведро и быстро пошёл к выходу).

О б ё р т ы ш е в. (на ходу протягивая руку). Ну, всего хорошего, извиняйте, если что не так, не обижайтесь, рад бы помочь, да нечем, сами бедствуем, понимаете ли, времечко такое.

М а р т. Извините, понимаю, понимаю, простите меня.

О б ё р т ы ш е в. Простить? За что же, голубчик? Только, Мартин Мартиныч, дверь не забудьте прихлопнуть, как следует. Обе двери, обе, обе… не забудьте уж, а то не натопишься, никаких дров не хватит улицу обогревать, времечко тяжёлое настало.

(В темноте Март поставил ведро, оно звякнуло. Он обернулся, плотно прихлопнул первую дверь, прислушался. В узкой клетке между двух дверей Март протянул руку, нащупал полено, запустил руку в дрова).

М а р т (прижался к стене). Р-р-р-аз, два, т-р-р-и четыр-р-ре… (стал заталкивать поленья под пальто, за пояс, в ведро). Хватит, довольно (хлопнула дверь, он вышел на площадку, притворил дверь). Я пещерный человек, превратился в зверя… спокойно, ведь скоро Машино завтра.

(Слышится голос Обёртышева. «Кто там? Кто там?»).

М а р т. Это я, Алексей Иваныч… Я… я дверь забыл, хотел… вернулся, чтоб поплотней её прижать, чтоб не дуло и тепло не выходило, комнату чтоб не выстудить.

Г о л о с О б ё р т ы ш е в а. Вы? Гм… как же это вы так? Я ж вас предупреждал. Какой же вы неловкий однако, все музыканты такие, нерасторопные неприспособленные люди. Аккуратнее, теперь все крадут, одни беспорядки вокруг, сами знаете, сами все видите, аккуратнее надо.

М а р т. Знаю, знаю…

Г о л о с О б ё р т ы ш е в а. Как же это вы так? Ведь холод из двери идёт, никаких дров не хватит, если дверь как следует не закрывать, перво-наперво двери следует закрывать. Мартин Мартиныч, поплотнее, пожалуйста.

(Март плотно закрывает за собой дверь и уходит).

Действие второе

КАРТИНА 8

(День второй. Двадцать девятое. На дворе немного распогодилось. Печка весело гудит, полыхает огонь. На платье сверкают и искрятся огненные красные блики. Маша встала, покачиваясь, причесывается перед зеркалом).

М а р т (влюблённо глядя на Машу). Видишь, всё случилось так, как мы мечтали.

М а ш а. Пещерный бог с утра набил своё брюхо, милостиво загудел. Смотри, кажется, он пожирает наши с тобой жёлтые, белые и голубые слова, в огне пляшут чистые и нечистые твари.

М а р т. Смотри-ка, причесалась как раньше – на уши, а посередине пробор сделала, ты у меня молодец, умница! (подходит к Маше, поддерживает её). Поздравляю тебя, вернее, нас с этим днём (целует в щёку).

М а ш а (неуверенно идя по комнате). Да, всё хорошо, только вот печёт что-то внутри, качает из стороны в сторону какой-то невидимый ветер, и оно тоже, видишь, колышется на ветру (показывает на платье, которое колышется).

М а р т. Какой ветер? (бросаяськ двери). Я же дверь плотно закрыл, даже на всякий случай крючок накинул.

М а ш а. Не обращай на меня внимания, всё нормально, это скоро пройдёт, главное, что я наконец-то встала с кровати.

М а р т (подставляя ей стул). Не спеши, присядь, не надо так резко (Маша садится). Всё у нас будет хорошо, по-прежнему, жизнь войдёт в своё русло.

М а ш а. Сколько поленьев бросил в топку? Можешь не говорить, знаю (зачёркивает на стене цифру три).

(Март смотрит на стену невидящим взглядом. Достает из ящика бумаги, письма, термометр и синий флакончик. Чтобы Маша не заметила, суёт его обратно, отыскав коробку с чаем).

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.