Простые истины Дедушки Тао. О жизни, о любви, о счастье, о смысле, о смерти, о вечном

Под пристальным взглядом Абсолюта

– Деда, ты слышал о так называемой «двойственной природе» материи? Например, электроны, когда за ними наблюдают, то они себя проявляют как материальные частицы, а когда перестают наблюдать, то как волны, – спросил я как-то Дедушку Тао.

– Слышал, и что? – посмотрел он на меня с обычной хитринкой в глазах, когда предчувствовал интересный разговор.

– Не, ну тогда получается, что все, что мы наблюдаем вокруг, это вообще-то иллюзия, создаваемая нашим сознанием, и что фактически ничего вокруг нет, кроме пустоты, – ответил я.

– И что – ты этому веришь?

– Ну, знаешь, когда о непосредственном влиянии наблюдателя на «поведение» электронов в эксперименте высказываются многие ученые и это подтверждается экспериментами даже с молекулами, то как-то трудно им не верить.

– Ну так в чем же дело?

– Деда, меня волнует вопрос – тогда каким образом существует наша материальная действительность со всеми этими атомами, молекулами, химическими элементами, со всей этой природой и тому подобно, если опыты показывают, что обычный электрон проявляет себя как волна, если за ним не наблюдают? Ведь не может быть так, что если я закрываю глаза, то мир вокруг меня тут же исчезает, а когда я их открываю, то он вновь появляется.

– Нет, Саша, мир не исчезает, если мы закрываем глаза. Наша возможность влиять на окружающую действительность только лишь одним наблюдением за ней слишком мала по сравнению с тем, как устроена материя и насколько она стабильна по своему строению.

– Как же тогда относиться к тому, что говорят ученые?

– А что ученые? Они молодцы. Они заметили эту особенность. Правда, они делают слишком уж поспешные выводы из специфики взаимодействия нашего сознания и окружающей нас материи.

– То есть, что ты хочешь сказать?

– Ну вот смотри – сами ученые подтверждают то, что существуют не просто звезды, а целые галактики, и их сотни миллиардов. А ведь это сам по себе огромнейший энергетический ресурс! Наш взгляд в ночное небо не способен создать все это, а уж тем более на это влиять. Мы не в состоянии взглядом влиять на обычные предметы вокруг нас – например, передвигать их или как-то еще, а тут целая Вселенная. Тем более, что все, что мы видим на ночном небе, это всего лишь отражение далекого прошлого – того, что было пару миллионов лет тому назад. Ведь столько к нам летит свет от этих звезд. В реальности все это выглядит уже иначе. А некоторых звезд, свет которых мы еще видим, в данный момент вообще уже нет. Вместе с тем ученые показали способ того, как создавалась Вселенная, и именно того, как мысль способна создавать не просто виртуальную, а материальную реальность. Ведь мысль и энергия, как мы с тобой как-то говорили, взаимосвязаны. А кроме того, мы знаем, что материя сама по себе это лишь форма существования энергии. Заметь, что самое главное в этом процессе то, что электрон, когда он находится под наблюдением, проявляет себя как частица, а не наоборот – из частицы становится волной. Но в данном вопросе важен прежде всего энергетический потенциал наблюдающего сознания. Чтобы оно могло влиять на то, за чем наблюдает, его энергетический потенциал должен намного превышать потенциал наблюдаемого объекта или даже целой системы. Поэтому получается, что, наоборот, система – например Вселенная, влияет на нас – на маленьких наблюдателей, а не мы на нее. Вот это ученые почему-то забыли учесть. Хотя, с другой стороны, они объяснили то, что Вселенная тоже находится под наблюдением, правда, не нашим.

– Честно говоря, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

– Я имею в виду то, что не просто наш мир, а вся Вселенная проявляется материально потому, что она находится под постоянным наблюдением.

– Кого или чего?

– Как кого?! Того, кто ее создавал – Абсолютного Разума. Это прежде всего Его мир, и поскольку Он за ним наблюдает, то и сохраняется его стабильность, несмотря на всю динамику процессов во Вселенной. Если учесть, что сама по себе известная нам проявленная физическая материя – это всего-то каких-то три процента от всей Вселенной, а остальное – это так называемая «темная материя» и «темная энергия», которая вообще непонятна для ученых, то можешь себе представить то, каков может быть энергетический потенциал Абсолютного Разума. Он значительно превышает весь этот материальный космос. Вместе с тем заметь, что Он является беспристрастным наблюдателем и, однажды задав всему этому определенный ход развития, не вмешивается в его процессы.

– Ты хочешь сказать, что Он и на нас смотрит?

– Конечно! Ведь Он везде. Фактически это мы в Нем пребываем.

– Почему же Он не вмешивается в то, что происходит на Земле? Ведь наш мир был бы намного лучше, если бы Он смотрел, так сказать, с пристрастием и карал тех, кто сеет зло.

– Саша, смысл не в том, чтобы вмешиваться в процессы, а, наоборот, в том, чтобы им не мешать.

– Хм. Ну, Дедушка, ты меня удивил! Зачем же тогда было создавать Вселенную и вообще все то, что происходит на Земле, если потом все это оставить на самотек? – не унимался я.

– Ну не до конца на самотек. Абсолют создает Вселенные – а Он их скорее всего периодически создает – не просто как среду обитания своих изначальных частиц – духовных начал, а прежде всего как среду для их развития и совершенствования. Ведь Он заинтересован только в совершенных духовных началах – то есть уже в какой-то мере равных себе, и когда такие начала достигают совершенства, Он их может принимать обратно. А это прежде всего те, кто уже лишен деструктивных мыслей и обладает лишь благотворными интенциями, а значит, те, кто не будет нарушать равновесие системы, какой является сам Абсолют. А чтобы избавиться от чего-то, а особенно от деструктивных атавизмов, нужно уметь их вычленять, а значит, хорошо знать их – то есть в свое время их пережить на собственном опыте. Иначе, Саша, никак! Как ты сам знаешь, природа устроена таким образом, что для того, чтобы выжить, каждый организм должен поглотить массу других организмов. То есть агрессия заложена уже в желании организма выжить. Так что изначально она является залогом жизни. А вот на определенном уровне – на человеческом – от нее уже не просто можно, а нужно избавляться.

– Возможно такое вообще? – удивился я.

– Конечно, ведь если хищник или травоядное животное не может изменить своей природы, то на человеческом уровне это уже можно делать, а главное можно сознательно отказываться от агрессивных наклонностей – залога выживания в прошлом – и совершенствоваться уже сознательно, постепенно становясь исключительно благотворным по отношению к среде и другим. Это, Саша, можно только на человеческом уровне. И вот наступает момент, когда душа того или иного человека не просто переживает просветление, а становится окончательно лишенной агрессии. Она таким образом приближается к совершенству подобно Абсолюту. Тогда для нее появляется возможность «вернуться домой» – то есть туда, откуда мы все когда-то вышли. Но повторяю, что вернуться Домой можно только будучи совершенным – то есть полностью избавленным от агрессии. И тогда такая душа сливается с Ним и становится Его интегральной частью.

– Знаешь, Деда, я как подумаю о том, что когда-то, сливаясь с Ним, я потеряю ощущение самого себя, то… Мне все же не очень хочется расставаться со всем этим, – сказал я, немного поразмышляв над всем тем, что услышал.

– Не переживай, Саша, – усмехнулся Дедушка Тао, как всегда добродушно глядя на меня, – никто Там не собирается забирать твоей индивидуальности. Наоборот, сливаясь с Ним, ты получаешь намного больше. Ты подключаешься к Нему – ко всем Его мыслям и к Его энергии. Ведь по сути дела Абсолютный Разум – это бесчисленное количество совершенных душ, и весь феномен Абсолюта как раз и заключается в том, что мысли каждой из них – это мысли других, а мысли всех могут быть мыслями каждой.

– Возможно вообще такое? – удивился я, недоуменно глядя на Дедушку Тао.

– А как же? – рассмеялся он. – Ну вот смотри – например, в твоей голове миллиарды нейронов. Это не меньше, чем звезд в нашей галактике, но тем не менее твое сознание сохраняет не просто целостность, а способность думать, действовать и даже создавать. Притом ты же что-то создаешь не бездумно. Сначала появляется потребность в чем-то, а значит, мысль об этом, а затем уже план действий и так далее. Только тебе для реализации своих планов и материализации того, что ты планируешь, пока необходимо тело, а Ему оно не нужно. Он подумал и создалась Вселенная. Он смотрит на нее, и она существует.

Самая умная часть нашего тела

Однажды мы – Дедушка Тао и я – сидели на нашей любимой лавочке над рекой и молча глазели вдаль. Вдруг он повернулся ко мне и с хитринкой в глазах спросил:

– А скажи-ка мне, Саша, какая часть тела у человека самая умная?

Чувствуя подвох, я не спешил с ответом. Вместе с тем размышлял:

«Голова? Сердце? А может, желудок?»

– Хм, не знаю, – улыбнулся я.

– Стопы, – ответил он мне, тоже усмехаясь.

– Стопы? – удивился я.

– Да, стопы – это самая умная часть нашего тела, поскольку, как говорят даосы, они дальше всего от глупой головы, которая придумывает проблемы, от которых часто страдает не только душа, но и само тело.

– А вообще, – продолжил он чуть позже, глядя уже перед собой, – раньше ведь транспорта не было. Это сейчас все сидят, а раньше мы ходили. Много ходили. Хождение было обычным и даже вынужденным делом. Все континенты заселили и покорили пешком. Именно пешком, Саша, а не на автомобилях или велосипедах, и даже не на конях!

Дед на минуту задумался, глядя куда-то вдаль, а потом, вздохнув, продолжил:

– Да, ходьба – это хорошо! Ноги идут себе, шагами отмеряют расстояние. Час за часом! Верста за верстой! Несут тело. Кровь в жилах пульсирует чуть быстрее, чем обычно. Тело разогрето, а нисколько не устало – идет себе и идет. Душа в это время занята совсем другими делами – смотрит по сторонам, на облака, на проплывающие пейзажи, на холмы, лесочки, кустарники, деревушки и селения, думает, разговаривает с попутчиками, мечтает, иногда поет про себя или вслух, а тело плывет себе и с каждым шагом все дальше от дома или ближе к нему. Левой, правой, левой, правой. Сто верст – не расстояние. Всего-то пару дней пути. Так что, Саша, ноги в те времена были крепкими. Связки и сухожилия как из стали. Дыхание ровным и глубоким. Легкие чистые.

– А бег? – удивился я. – Ведь бег – это здоровье. По крайней мере так говорят врачи.

– А что врачи? Много они там понимают? Бег – это вообще-то для организма экстрим. Конечно, если голова скажет, то ноги побегут. Куда они денутся? А вообще, посмотри – много людей бегает вокруг? Единицы, да и далеко ли ты забежишь? И как долго сможешь бежать? А потом ведь организму нужно отдохнуть. Опять набраться энергии. А когда идешь, то она оптимально активизируется и не тратится понапрасну, как во время бега. А, собственно, спешить-то куда? Некуда. За этим днем – следующий, а за ним следующий. Так и плывут неделя за неделей, год за годом, и ты вместе с ними. А вообще, перед тобой еще как минимум пятьдесят лет жизни – успеешь сделать все, что задумал. Эх, молодость – голова горячая. Всего быстро хочется!

Дед замолчал, но через некоторое время продолжил:

– А когда идешь, Саша, то живот не только работает ровно. Он, как мех в кузне, с каждым вдохом и выдохом спокойно гонит энергию по всему телу и вверх по позвоночнику к голове. Насыщает голову – оттого и мысли все спокойнее. Смотришь по сторонам, получаешь впечатления. Мысли текут себе размеренно, неспешно. Одни вытесняют другие, и постепенно забываешь о невзгодах и опасениях, о переживаниях и расстройствах. Наши предки не дураки были, знали, что говорили. Так-то! – закончил свое повествование Дедушка Тао.

Затем, чуть помолчав, он взглянул на меня и добавил:

– А когда исчезают твои собственные мысли, то приходят другие – Его подсказки Оттуда, – указал Дед пальцем вверх и посмотрел в голубую высь.

– Как так? – удивился я.

– Ну это как-нибудь в другой раз, – усмехнулся он.

Мы продолжаем сидеть, молча глядя вдаль, где на горизонте небо соединяется с Землей.

«Ну, Дедушка! – подумал я. – Бывало, молчит, а потом как выдаст… М-да уж!»

Люди – странные создания

– Вообще, Саша, люди – странные создания. Обычно мучаются от собственного одиночества, а с другими не могут ужиться. Хотят быть любимы, а сами ничего для этого не делают. Врут другим, но часто верят в то, что слышат от них. Требуют от них совершенства, а сами далеко несовершенны, – сказал мне как-то Дедушка Тао.

– Впрочем, как это ни странно, но среди людей не все люди. Увы! Есть еще очень много нелюдей, хоть внешне они выглядят как люди. Но об этом как-нибудь в другой раз, – чуть погодя, добавил он.

Прямое нужно сгибать

– Прямое нужно сгибать, а согнутое выпрямлять. Тогда можно достичь «золотой середины». Иначе говоря, Саша, следует избегать крайностей. Это старая даосская мудрость, – сказал мне однажды Дедушка Тао.

«Ну да, он умный, – подумал я тогда. – Он уже долго живет. Знает жизнь не понаслышке. Ему проще».

Время Садханы

Дедушка Тао, моя дочка Надя и я любим прогуливаться по осеннему Петербургу. Он в это время особенно очарователен спокойствием и умиротворенной тишиной. Листья обычно почти все уже опали, воздух прохладный, и солнце пытается его прогреть остатками теплых лучей. Особенно приятно неспешно бродить по брусчатке Петропавловки. Туристов в это время уже не так много.

Однажды мы как всегда неспешно прогуливались по крепости. Перед двенадцатью дня мы добрели до Нарышкинского бастиона, где через пару минут должен был раздаться традиционный орудийный залп, возвещающий всему городу о том, что наступил полдень.

Наденька любит присутствовать при этом. Правда, она в ожидании залпа всегда прикрывает ладонями уши и, несколько прищурившись, пристально глядит на офицера в черном кителе, замершего при орудии. Выстрел всегда настолько неожиданный и громкий, что она каждый раз вздрагивает. На ее детском личике появляется испуг и одновременно радостный восторг.

После залпа мы обычно неспешно бредем на пристань, а потом, немного постояв и полюбовавшись набережной и разноцветными домами на противоположной стороне Невы, идем дальше по берегу вдоль стен крепости в сторону Троицкого моста.

Сегодня нас повело иначе – к Трубецкому бастиону, где когда-то располагалась тюрьма, а теперь музей. Я уже не раз бывал в нем, поэтому желания посещать его у меня не было, а тем более с дочкой, поэтому мы просто прошли мимо.

– Хорошее место для ретрита, – улыбнулся Дедушка Тао, кивнув на вход в музей.

– Что ты имеешь в виду? – удивился я.

– Тишина и уединенность – это же мечта для монаха-отшельника. А кроме того, тебя еще кормят и следят за тем, чтобы соблюдалась эта тишина и уединение. Ведь кроме того, что в каждой камере были достаточно толстые стены, то они еще имели и звукоизоляцию из войлока, чтобы узникам нельзя было перестукиваться и тем самым общаться между собой. Так что тишина была полная. Условия для ретрита просто идеальные. Видишь, Саша, как все в этом мире относительно? Для политзаключенных – активных революционеров – такое уединение было невыносимо. Они с ума сходили от этой тишины, а для монаха чистое благо. И те, и другие пребывали все время в полном одиночестве и наедине со своими мыслями. Как думаешь, сколько времени обычно выдерживали революционеры?

– Хм. Не знаю, – пожав плечами, ухмыльнулся я.

– Не буду тебя мучить и скажу – около полугода, а некоторые даже меньше. Потом обычно у большинства начинались психические расстройства. Лишь немногие выдерживали тишину и одиночество. Правда, революционеров можно понять – у них сознание очень активно в желании преобразовывать мир, и если они не могут реализовывать своих стремлений, то могут по крайней мере хоть делиться своими идеями с другими и тем самым действовать, их психика долго не выдерживает и «перегревается», или, иначе говоря, начинают происходить отклонения. А вот в Тибете у буддийских лам подобное отшельничество – это, наоборот, одно из условий духовного роста. И это не просто традиция, а даже норма. Каждый тибетский лама обязан провести в одиночестве, например в пещере или монашеской келье, как минимум год. И нынешний Далай-лама тоже провел в уединении год. Некоторые из них вообще замуровываются в пещере, оставляя лишь маленькое отверстие в стене, прикрытое холстиной, чтобы свет не попадал, через которое ученик раз в день подает еду. Так они и сидят в пещере иногда не год и не два, а даже несколько лет.

– Зачем же они это делают? – удивился я.

– Ну, это отдельный разговор. А вообще, я бы обратил твое внимание на следующую особенность такого уединения – и в Петропавловке, и в Тибете люди пребывают в одиночестве, но одни сами уединяются иногда на годы, а другие не могут выдержать и нескольких месяцев. Другими словами, если человек старается реализовать себя духовно, то он везде свободен. Поэтому он и в одиночной камере будет ощущать себя свободным. Мало того, тот же охранник, которого поставили караулить у двери и который не может оставить свой пост, будет маяться. Для него это ведь тоже своеобразное заключение. А для отшельника такое времяпрепровождение, наоборот, настоящая благодать. Медитируй себе в удовольствие да путешествуй в астрале. Ништяк!

– Хм, – улыбнулся я, не зная, что ответить.

Мы молча побрели дальше, а у меня в голове возник вопрос о том, смог ли бы я сам вот так год или даже несколько лет своей жизни провести в уединении, как тибетский монах.

Я посмотрел на дочурку, и мне подумалось, что я все же не могу все оставить и заняться собой, когда у меня есть обязанности перед ней, перед женой, перед моими родителями. Я ответственен за них. Они на меня полагаются. Я им нужен и должен быть рядом с ними. Да, может быть, когда-то в будущем придет момент, когда вырастет дочь, у нее будут дети – мои внуки, – и когда они тоже подрастут, и я уже не буду им так необходим в повседневных заботах и хлопотах, и у меня будет время только для самого себя – время Садханы, как его называют в буддизме, – вот тогда действительно можно будет где-то уединиться и заняться своим духовным совершенствованием.

– Деда, а ты бы сам смог на год или на два закрыться, как монах в келье, и ни с кем не общаться? – спросил я Дедушку Тао.

– Видишь ли, Саша, – усмехнулся он, – уединение – это, конечно, хорошее занятие, но уединяться нужно тому, кто, с одной стороны, еще не все в этой жизни понял, а с другой стороны, кто хочет разобраться с самим собой. Для того, кому все уже понятно, тому уже нет смысла уходить в затворничество. Мало того, как я тебе уже как-то говорил, основной экзамен духовной зрелости сдается не в уединении – в лесу, в горах или в монашеской келье, а среди людей. Поэтому и говорится, что совершенномудрый должен чаще пребывать среди людей – среди их радостей и страданий, среди их любви или ненависти, их злобы, зависти, отчаяния, печали и тому подобное. А кроме того, в горах, в лесу или в затворничестве ни ты, ни твое присутствие никому не нужны. Там ты помогаешь лишь самому себе, а этого мало для того, чтобы проверить то, насколько ты совершенен.

Быть Наблюдателем

– Деда, ты когда-нибудь медитировал? – спросил я Дедушку.

– Да, бывало в молодости, – усмехнулся он. – А что это тебя так интересует?

– Да я уже столько разных версий слышал о том, в чем ее цели и смысл, что, честно говоря, даже уже немного запутался. Ты бы сам что сказал?

– Видишь ли, Саша, в рассуждениях о медитации обычно не учитывается то, что само слово «медитация» подсказывает нам, что это некое промежуточное состояние между одним и другим, как, к примеру, в английском названии Средиземного моря, Mediterranean sea, или в слове «медиевистика» – то есть Эпоха Средневековья.

– И что же это за такое промежуточное состояние?

– А это состояние между сознанием и подсознанием, Саша. Иначе говоря, медитация – это процесс сознательного наблюдения за тем, что происходит в подсознании.

– Деда, мне казалось, что это прежде всего некое состояние, в котором мысли успокаиваются?

Дедушка посмотрел на меня с улыбкой в глазах и спросил:

– Ты сам пробовал медитировать?

– Пробовал, – ответил я.

– И что тебя в этом больше всего беспокоило? – продолжал улыбаться он.

– Хм, – тоже усмехнулся я, – честно говоря, Деда, очень трудно было сконцентрироваться на тишине внутри. Вернее, ее не было. Мысли – совершенно разные мысли – как муравьи постоянно сновали в голове. Думалось обо всем, только не о тишине. Приходилось постоянно успокаиваться и пытаться удержать внимание на чем-то одном, но оно все равно расползалось. Так что медитацией это было трудно назвать, – уже без улыбки закончил я.

– Что ж, понимаю, – сочувственно кивнул Дедушка.

– А кроме того, трудно было сосредоточиться еще и потому, что ужасно ныли ноги, – продолжил я.

– Ну да, какое уж там спокойствие, если сознание сосредоточено на боли? – усмехнулся Дед. – Так что, Саша, если уж кто-то собирается серьезно медитировать, то, конечно, нужно прежде всего как минимум пару месяцев просто посидеть в лотосе и дать время суставам и связкам привыкнуть к новому положению. Иначе говоря, для начала нужно стараться по возможности как можно чаще сидеть на полу или на диване, но с подвернутыми ногами. Вот когда такое сидение станет естественным и не будет вызывать болевых ощущений, только тогда можно говорить о начале медитации.

– Деда, а как же в Индии сидят в лотосе и ничего?

– Саша, так они же так всю жизнь сидят. У них нет обычая сидеть на стульях. Да и земля у них прогрета так, что можно спокойно сидеть на ней и не опасаться, что простудишься. Не как у нас. Опять же, зачем люди медитируют?

– Чтобы успокоить собственные мысли.

– А зачем успокаивать мысли?

– Считается, что в спокойствии можно постичь свое истинное я. Медитация для этого лучшее средство. Так, по крайней мере, говорят разные учителя.

– Ну в принципе правильно говорят. Только что означает обрести свое истинное я? Неужели ощущение твоего нынешнего «я» неистинно?

– Хм, – задумался я. – Оно вообще-то истинно, но мне хочется узнать о нем больше – откуда оно, чем оно отличается от других, почему оно здесь и почему такое? Вообще много вопросов. Вот и кажется, что в медитации на них можно найти ответы.

– А откуда ты уверен, что то, что увидишь или узнаешь о себе в медитации, истинно? Наше воображение способно придумывать небылицы, и мы часто в них верим. А кроме того, Саша, вполне может быть и так, что в глубокой медитации – ведь это сознательное созерцание того, что уже скрыто от нас в подсознании, – ты вдруг узнаешь о своем прошлом «я» такое, что тебя ужаснет? Раньше оно было надежно укрыто и забыто, а теперь это снова стало частью тебя, и ты это вновь помнишь. И просто по желанию выключить память об этом без особых способов уже не удастся. Как говорится, кран сорвало, и вода хлещет вовсю. Прикрутить кран просто так будет уже невозможно. Наоборот, чем больше ты будешь пытаться его «прикрутить», тем дольше будешь об этом думать, а значит, и помнить. И это будет тебя мучить постоянно. Что тогда?

– Честно говоря, Деда, я об этом даже не думал, – смутился я.

– Вот именно, Саша, – посмотрел он на меня поверх очков. Чуть погодя, он продолжил: – Важно ведь не прошлое, а настоящее. Прошлое – это прошлое, и обычно уже не имеет значения, было это секунду назад или тысячу лет назад. Жить нужно настоящим – здесь и сейчас. В нем твое «я» всегда истинно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.