Аул без воды. Повести и рассказы

К слову сказать, часы висели над прямо головой ударника, в аккурат напротив двери.

Посетительнице было сказано сколько время, после чего она, выскочив за дверь, исчезла. Мы же, пожали плечами и продолжили репетицию.

На следующий день опять в самой середине репетиции распахнулась дверь и на пороге вновь возникла наша старая знакомая. «Скажите, а сколько время?», – опять спросила она.

Мы еще раз сказали ей сколько время.

– Спасибо, – бросила та и убежала.

Ситуация повторялась еще несколько дней. В последний раз ударник наш не выдержал: «Тебе что, часовня здесь что-ли?!», – прикрикнул он на девушку. Та, смутившись, нырнула за дверь. Больше спрашивать сколько время она не приходила.

Позже мы с ней познакомились. И общались долго. Потом же она куда-то исчезла и мы забыли о ней. Вроде как переехала в другой город. Кажется, это было так. В целом же девушка оказалась хорошей. Зачем она приходила узнавать о времени, спрашивать мы ее не стали.

Концерт в воинской части

Однажды в Дом культуры, в подвале которого находилась репетиционная «норда», приехал цирк. Камора наша была расположена так, что над ней была лестница, ведущая в актовый зал. Когда в ДК приезжали разные артисты и группа начинала репетировать, представители этих артистов приходили к нам с просьбой играть тише, так как наша аппаратура перебивала их колонки. Выходило, что зрители вместо представления на сцене сидели и слушали рок!

В случае с цирком все повторилось как обычно.

Что ж, мешать циркачам никто не стал. Поэтому аппаратуру вырубили, один из нас взял в руки обычную шестиструнную гитару и мы все расселись кто где, в ожидании когда кончится цирк.

Однако вскоре возникшая было скука была нарушена. В камору вошли двое полицейских и один военный. При виде погон у нас вытянулись лица. Каждый мысленно переворошил свою память на предмет правонарушений.

– Кто здесь музыкант? – зычно выдал один из ментов.

– Я – неуверенно отозвался один из нас.

– Так, есть разговор, – продолжил тот, цепко осматривая камору.

Мы испуганно затаили дыхание. Все гадали о причине визита ментов.

– А в чем дело?

– Удав из цирка сбежал. Ползет на звук. К вам в подвал заполз!

Показалось, что никто из нас не понял, о чем речь.

– Какой удав?

– Длинный! – невозмутимо ответил мент, продолжая вести свой взгляд по каморе.

Но тут он неожиданно сменил строгий тон на дружелюбный:

– Да ладно, шучу я, пацаны! Хотите денег заработать?

Денег заработать мы хотели, тем более, что предлагал это не кто-то, а полицейский, ругаться с которым совсем не хотелось.

Предложение его показалось привлекательным: мент предложил дать концерт в воинской части. «С каждого солдата по пятьдесят тенге за вход», – добавил молчавший прежде военный. Услышав, что солдатов ожидается не менее пятисот человек, мы согласились.

К парадному входу ДК подогнали армейский автобус, аппаратуру погрузили и группа наша поехала выступать в воинскую часть, находившуюся недалеко от городка, в котором была наша камора.

По приезду в часть в глаза бросился неестественный порядок. Он был слишком броским: слишком побеленные бордюры, слишком чистые тротуары… Казалось, что эта чистота соткана из чьих-то страданий. И, вероятно, так оно и было. Потому как в те годы в армии дедовщина и издевательства над солдатами были обычными явлениями. В тот день в части был какой-то праздник. Руководство хотело преподнести подарок солдатам, вот оно и вышло на рок-группу.

Выступать на сцене зала, в котором сплошь сидели одни военные было прикольно. «Норд» так больше не выступал! В части мы познакомилась с прапорщиком, отвечавшим за музыкальное оборудование. Прапор травил плоские армейские шутки, много курил и под конец подарил нам кучу всякой разной аппаратуры. С выступления этого команда наша приехала в тот день поздно. От денег за выступление благодушно отказались.

– Ну как хотите! – равнодушно пожал плечами прапор.

И только в каморе потом подсчитали, что пятьдесят умножить на пятьсот получится двадцать пять тысяч.

– Блин, сколько денег профукали, – сокрушалась мы потом.

Кроме воинской части как-то довелось еще выступать на дне рождения генерала МВД. Тогда один из ментов весь вечер требовал от нас частушки.

Пацаны, сыграйте! Пацаны, частушки, – просил и просил он.

А мы: «Не, мы не играем частушки! У нас нету частушек…».

Хотя, это уже другая история…

Именины генерала

Однажды к нам в камору пришли менты. Однако не стоит сразу думать ничего такого – менты пришли с предложением «норду» выступить на юбилее некоего генерала МВД. Мы были тогда еще совсем школьниками и наши родители безнадежно отказывались финансировать бесполезное, с их точки зрения, наше увлечение. И потому крутились мы как могли. Выступить за предложенную не очень большую сумму на дне рождения генерала мы согласились. Аппаратура была погружена в подогнанный микроавтобус и мы покатили в путь.

Дом генерала находился на окраине городка, в котором репетировала наша группа. На дворе стояло лето и потому торжество там проходило прямо в саду, на открытом воздухе. В момент нашего приезда публику уже развлекал некий певец с синтезатором. Один из ментов отметил, что артист этот приехал аж откуда-то то ли из Турции, то ли из Ирана. Впрочем, он и вправду не мог сказать ни слова по-русски. Пел и общался исключительно на английском. Настроив аппаратуру «норд» взялся за гитары и возникший было у публики скептицизм сменился на интерес. После выступления довольные хозяева всю группу нашу усадили за отдельный стол. Рядом поставили мангал с шипящим на нем шашлыком и несколько ящиков пива. Группа прерывала трапезу одной двумя песнями, после чего передавала эстафету заморскому артисту, и опять усаживалась пить пиво в саду, под открытым небом и звездами.

Стоит отметить, что та летняя ночь была ясной и теплой.

В какой-то момент к нам подсел один из присутствовавших гостей-ментов. По погонам было видно, что он капитан. Капитан был подшофе.

– Пацаны! Заткните вы этого типа. Достал он со своим английским, – возмутился мент.

– Да, да. Сейчас начнем играть, сделаем! – убедили мы его больше для того, чтобы просто отвязаться.

Однако позже он опять пришел. На этот раз с просьбой исполнить частушки.

– Вот эту вот: «Девки в озере купались…» – неприлично жестикулируя привел он пример.

– Не-е… Мы такое не играем! – запротестовали мы.

Но мент не унимался и продолжил требовать частушки. Через время к нам подошел его коллега, он был несколько трезвее капитана. Потянув последнего за рукав тот увлек его в сторону.

Опять пришла наша очередь выступать и опять возник пьяный мент, требуя частушек.

В общем, донимал он нас весь вечер со своими частушками. Но мы их так ему и не спели. Хотя, если честно признаться, знали парочку матершинных песенок.

Кошка-рокерша

Однажды наш бас-гитарист принес на репетицию кошку. Встретилась она ему по дороге на репу, сидела грязная и брошенная, ему и стало жалко ее.

– Ну, пусть будет жить у нас в каморе, – просил он.

Понятное дело, что все были категорически против таких дел. Кошка – это же животное. За ней смотреть надо – кормить, лоток ей чистить. Но басила продолжал упрашивать и даже зарекся, что смотреть будет за ней сам. В качестве самого значимого аргумента он выдал:

– Ну, ни у одной группы не живет в каморе кошка!

Немного еще посопротивлявшись, команда плюнула на него, типа: «Ай, да делай, что хочешь».

Тот же притащил кошке еды, молока. Соорудил ей из картонной коробки домик, настелил в него одеяла и еще тряпок каких-то. Короче, зажила у нас кошка, как на курорте.

Вначале кошак пугался грохота ударной и издаваемого скрежета гитар из динамиков. Прятался, испуганно озирался. Но, в конце-концов привык и стал вести себя как дома. Пожирнел, стал упитанным и ленивым.

И все бы ничего только через некоторое время кошка эта окатилась, и стало их у нас не одна, а целых пять! А еще через время в каморе завелись блохи. Их было целая тьма и с каждым разом становилось все больше и больше. Размножались насекомые очень быстро, потому, что стены каморы, в целях акустического заглушивания, были завешаны материалом. На полу был ковролан. В общем, самые что ни на есть благоприятные условия для разведения блох. Едва ли не инкубатор.

В короткое время блох стало так много, что нет-нет прямо во время репетиции, играя на гитаре можно было увидеть, как по ней куда-то по своим делам неслась одна из них.

Мы все были напрочь искусанными. Это был настоящий ужас! Похоже, блохи реально задумали высосать из нас всю кровь.

Закончилось все тем, что басиле в его отношениях с кошкой был поставлен вопрос ребром. А в ближайшем магазине закуплен весь дуст (средство по борьбе с блохами) который в нем был. Продавец не понял, куда нам столько отравы. Камора была засыпана толстым слоем яда и закупорена. Через несколько дней от блох не осталось и следа. На этом история с кошкой была закончена.

Больше животных у нас не заводилось.

Моральный ущерб

В пору, когда мы только начинали играть, был у нашей группы дефицит с инструментами. Сложился он ввиду отсутствия денег на их приобретение. И так как родители безнадежно отказывались финансировать наше, на их взгляд, бесполезное увлечение, выкручивались мы из ситуаций как могли.

Как-то раз решили мы выступить. А на всю группу была только одна шестиструнная гитара (а надо было две). Что делать? Решили вторую попросить у нашего общего знакомого, которого звали Антоном.

Антон вообще тип слегка неординарный. Необычен он с одной сторону тугодумством, а с другой хитростью.

В общем, пошли мы к нему всей бандой. Приходим, говорим: «Антон, так и так, выручай… Дай гитару». Тот, почесав затылок, говорит:

– Да, я что-то не знаю…

Уламывали дальше. Тот, соответственно, уворачивается как может: «Да, вы сломаете», «Да, вы струны порвете»… А мы: «Нет, нет! Не сломаем, не порвем». И тут Антон выдал фразу, которая впоследствии прочно засела в лексиконе нашей группы:

– Да, Санёк не захочет!

Стоит пояснить, что Санек – это младший брат Антона. Фраза была брошена владельцем гитары скорее как хитрый, просчитанный отмазон. Настолько хитрый, что потом, когда к примеру, один из нас просил у другого что-нибудь ценное и если тот ни в какую не хотел одалживать предмет, то отвечал ему: «Да, Санек не захочет». И мы все сразу вспоминали Антона и случай с гитарой, и начинали угорать!

– Ну, давай спросим у него, – продолжали мы тем временем уговаривать Антона.

Вышел Санек. Вошел в курс ситуации и под стать своему брату выдал следующую фразу, которая также как и первая, пополнила нашу коллекцию образных выражений:

– Нам это невыгодно! – заявил он.

Стоим мы в подъезде. Лупаем шарами, смотрим друг другу в глаза и видим в них немой шок от смекливости братьев. В общем, кое-как все же уговорили мы их дать нам гитару.

Прошел концерт. Отыграли мы на нем. После концерта гитара еще какое-то время была у нас в каморе. Мы решили пару репетиций погонять на ней. Не было просто второй гитары у нас, а поиграть всем составом было жуть как охота!

На гитаре Антона играл наш гитарист. На дворе была зима и в каморе у нас стоял китайский обогреватель.

И вот однажды поиграв на гитаре, гитарист наш поставил её возле этого обогревателя. Вышли мы покурить в коридор, а когда пришли назад в ужасе обнаружили, что одна сторона гитары слегка оплавилась!

Ё-маё! Как так? Что теперь сказать Антону?!

Хрен с ним. Решили тупо отнести и с наглым видом отдать инструмент хозяину в том состоянии, в котором он был. В общем, в назначенный день опять пошли к Антону всем своим обществом.

И вот стоим в подъезде. На нас смотрит Антон. Гитарист наш отворачивая оплавленную сторону гитары так, чтобы ее было не видно, говорит:

– На вот… Антон… Мы тебе гитару принесли.

Все мы в этот момент затаив дыхание молились о том, чтобы Антон ничего не заметил. Но не тут-то было. Антон хоть и тугодум был, но не дурак! Ничего не подозревая, он скорее инстинктивно, чем умышленно начал вертеть в руках свой инструмент. И когда увидел на нем дефект каждый из нас про себя проклял его эту нетупизну при всей тупизне.

За порчу гитары Антон потребовал моральный ущерб (да, вот прям так и сказал).

– Вот блин, – удивлялись мы потом. – Тупой, тупой… А говорит: «моральный ущерб». Умный, блин!

Впоследствии Антон часто приходил к нам в камору просто в гости или поиграть на гитаре.

Пиковая дама

Выступали мы как-то в Парке имени двадцати восьми гвардейцев—панфиловцев, в Алматы (есть такой). После выступления всегда появляются какие-то новые люди, с которыми знакомишься, сидишь, общаешься… В этот раз все было так же. После концерта своей тусовкой мы решили посидеть тут же рядом – в этом же парке. Просто посидеть. Перевести дух. Пообщаться с новыми знакомыми.

В круг затесались какие-то девушки по восемнадцать-двадцать лет. Трое или четверо. Кто они были такие мы не знали, так как прежде их вообще не видели.

С нами же был парень по имени Вася – наш общий друг и близкий нам человек. Васёк тогда отличался тем, что любил подкатывать к девушкам (позже он женился и дело это прекратил). И вот расселась вся тусовка по лавочкам, разбилась по кучкам. И в каждой кучке шло какое-то свое общение. Велась своя тема. А одна из кучек не сидела, а стояла кружком. Неизвестно почему она стояла – то ли лавочек не хватило, то ли так удобнее им было. В этом кружке стоял Васёк, эти самые девушки и еще какие-то парни.

И вот Васёк, движимый своим ловеласным инстинктом, что-то так заигрывающе сказал одной из незнакомок. Та, к неожиданности, не поняла его: «Э, ты кому это сказал?!» – вдруг наехала она и затем раздался странный звук, привлекший внимание всей тусовки.

– «Ч-чак»! – сухо прозвучало в воздухе.

Все мигом обратили внимание на то место, откуда исходил этот звук.

Физиономия Васи выражала смятение и абсолютную потерянность. Оказалось, что дама, в ответ на его флирт, втащила парню головой в челюсть. И теперь, глядя на него бычьим взглядом, разъяренно раздувала ноздри.

Никогда в жизни мы не встречали таких гопниц!

Васёк же, как и подобает кавалеру, в ответ девушку бить не стал. А так и стоял некоторое время растерянно хлопая глазами и, глупо улыбался.

О том, как мы в гимназии выступали

В небольшом городке, откуда родом наша команда, есть городская гимназия. Когда-то часто мы выступали на сцене ее актового зала. И причиной тому была не только популярность «норда» среди ее учеников, но и кое-что другое.

В гимназии этой была куча аппаратуры. Бесхозная она почти была. К примеру, за кулисами актового зала висело не только полотно кинотеатра, но и стояли мощные советские колонки. Колонки эти вызывали в нас однозначное неравнодушие.

Родители безнадежно отказывались финансировать наше увлечение. Поэтому, выкручивались мы как могли… И твердо решили, что с гимназическими колонками надо что-то делать.

И вот наступил день очередного нашего выступления на сцене того самого актового зала. Выступали мы как правило в рамках какого-нибудь события, там, к примеру, осеннего бала или выпускного и так далее. И почему-то, неизвестно почему, организаторы мероприятия неизменно загоняли нас на сцену еще до выступления. То есть, было так: мы заходили на сцену еще до начала всего, кулисы задергивались и все время, до самого нашего выхода, мы сидели за ними.

Как-то раз мы сговорились, что, пока вся группа будет выступать, один из нас выкрутит динамики из тех самых колонок (ну вот нужны нам были динамики, а денег купить их – не было). И вот дошло дело до выступления. Мы рубили, а клавишник наш выкручивал динамики.

После выступления директор гимназии, который, кстати, сидел на первом ряду в актовом зале и, как и все другие, слушал нашу музыку, попросил нас зайти к себе.

Перепугались мы тогда нормально. Думали – всё! Заметил он.

Заходим в кабинет. Понуро опустив головы, стоим. Тот же начал издалека. Вот ребята вы, мол, часто выступаете у нас, талантливые. Ля—ля—ля… У нас много аппаратуры.

Вызвал он к себе и завхоза. Тот стоит слушает. Ключами вертит. И внезапно дело приняло неожиданный оборот. Вместо того чтобы наказать, директор говорит: в подвале у нас лежит аппаратура, на которой играл некий вокально-инструментальный ансамбль. Можете забрать ее себе.

В общем, в тот день мы не только динамики из колонок утащили, но еще и две машины груженые другой всякой разной аппаратурой увезли.

О мониторах «норда»

В 2008 году у «норда» стали появляться первые записи. Делали мы их на нехитрой аппаратуре. Особо поясню, что при мастеринге аудиозаписей используются специальные музыкальные колонки, которые в профессиональной среде именуются мониторами.

Так вот. Купили мы по интернету пару таких мониторов. А для того, чтобы оплатить заказ отправились в отделение банка. Пришли, стоим. Кассирша спросила назначение платежа. Мы ей: «за товар». Та говорит, давайте лучше укажем «помощь дяде». А то при оплате за товар с вас сейчас налог спишут. Мол, к чему вам лишние траты? Мы говорим: «Ну, давайте». Та ловко проставила штампы, и уже хотела протянуть квитанции, как к ней в кассу вошла начальница. Видимо у руководительницы был обход, потому, что войдя, она стала у кассирши все проверять. Удостоверившись, что все в порядке, она решила поговорить с клиентами.

– Ребята, вы проверили свои данные, все ли верно? – обратилась она к бас-гитаристу, стоявшему у кассы.

И тут она взяла в руки квитанцию и прочитала назначение платежа – «помощь дяде». И глаза ее стали наполняться уважением. Она действительно решила, что басист отправляет денежную помощь дяде. Начальница стояла и глаза ее уже сияли неподдельным уважением: вот, мол, какой же молодец! Дяде деньги шлет…

Мы застыдились её взгляда. Кассирша виновато отвела глаза. Руководительница вышла. Но начало звукозаписи было положено хорошее. Первую положительную реакцию наши студийные мониторы дали!

Красавицы на минивене

Однажды группа наша выступала в одном из местных ресторанов. И так как для живой рок-музыки требуется специфичная аппаратура, то пришлось нам везти свою. Причем, везти пришлось на фургоне – аппаратура требовала вместительный транспорт.

Шел новогодний банкет какой-то компании, её сотрудники плясали под музыку. После выступления группа наша получила расчет и я решил идти на дорогу ловить такси, чтобы везти аппаратуру назад на репетиционку. В помощники со мной вызвался идти бас-гитарист. А остальная группа занялась сборами.

Стоял погожий предновогодний вечер. Я ловил такси с одной стороны дороги, а басист с другой. Это чтобы скорее поймать. И вот стоим мы и ловим. И тут со стороны ресторана выехала машина. Был это минивен. Авто это хоть и достаточно просторное, но для перевозок не подходит. И вот, остановился этот минивен возле меня и со стороны водителя выглянула девушка:

– Ребята, вам куда?

Я удивился тому, что девушка занимается извозом. Окинул взглядом машину и бросил:

– Да не. Нам не по пути!

– Почему?! – вдруг высунулась с пассажирской стороны еще одна. – А! Это же вы только что выступали в ресторане?

Я заглянул в салон, а он – полон девушек. Видать, ехали они с того самого новогоднего корпоратива, да хотели продолжения вечеринки.

– Аппаратуру нам надо перевезти! – серьезно продолжал я.

– Ну давайте мы вам перевезем! – не унимались незнакомки.

– Да не-е. Не поместится она!

– Да?! – донеслось из салона, – Ну и ладно…

Дав по газам минивен умчался прочь. И только тут меня осенило.

А басист ни о чем не подозревая ловил машины на другой стороне дороги.

– Саня! – побрел я к нему. – Хочешь кое-что расскажу…

Выпить есть, а часов – нет!

В 2008 году у «норда» стали появляться первые записи. Работали мы над ними очень напряженно. В качестве студии выступала репетиционная база, оборудованная нехитрой аппаратурой и компьютером. За этим делом группа наша пропадала днями и порой выходила из каморы далеко за полночь. И вот брели мы как-то лунной ночью после записи. И не знаю, как так вышло, но не было у нас часов. Ночь стояла уже капитальная. А сколько точно было времени мы не знали! И вдруг откуда ни возьмись на улице – мужик. Стоит, озирается. Мы к нему.

– Не подскажите сколько время?

Тот вгляделся в нас и говорит:

– Вот выпить – есть. А часов – нет!

Оказалось он той лунной ночью искал себе собутыльника. Пузырь был, а одному никак не шло. Вот и вышел он на улицу в поисках компаньона. Группа наша пожелала ему удачных поисков. И еще долго мы вспоминали его фразу: «выпить – есть, а часов – нет». Эх, до чего народ дожил!

Стальные противовесы

Часто гитаристы пользуются гитарными приставками. Это такое устройство, в которое втыкаешь шнур от гитары и оно выдает различные звуки: тут тебе и тяжелая гитара, и гитара с эхом, и куча других красивых эффектов. Вещь, в общем интересная! А у нас первое время такой приставки не было. И озадачились мы как-то о том, где бы взять денег на ее покупку. Их же у нас не было. Поскольку родители безнадежно отказывались финансировать бесполезное, с их точки зрения, наше увлечение.

И тут один из нас рассказал, что на днях один мужик предлагал ему заработать на сборе черного металла. Мужика мы этого разыскали и вступили с ним в переговоры.

– Сколько денег надо? – спросил тот.

– Тринадцать тысяч!

Именно столько по тем временам стоила пусть не самая лучшая, но и не самая худшая гитарная приставка.

– Надо собрать полный грузовик металла, – заявил мужик. Мол, меньше и мараться не стоит, не выйдет а то тринадцати тысяч.

Что ж. Приставка была нужна очень сильно. А вариантов других не было. И мы ударили по рукам, договорившись на следующее же утро ехать на сбор.

Утром мужик заявил, что лом надо собирать на городской свалке. Мол – это самое лучше место для этого. И нет больше нигде столько железа, как на свалке! Конечно, участь рыться в помойке нас смутила. Кому же хочется в ней копаться? Но потоптавшись мы согласились. Поздно было уже – и грузовик стоял тут, и мы собрались. Чего отступать?

И мы поехали.

Свалка и в самом деле изобиловала железом. Вот тебе и ржавый кузов легковушки, вот и проволока, и обрезки труб. Но мужик заявил, что кузов никак не подойдет. Хоть и займет сразу полгрузовика. Мол, на приемнике такое не берут потому, что металл тонкий и в печи сгорит. Пришлось легковушку оставить.

Весь день мы копались на помойке, словно самые настоящие бомжи. Лица наши к вечеру стали черными, руки грязными… И лохмотья, которые мы надели чтобы не марать чистую одежду, дополняли наш вид. Раз в пару часов приезжали машины и вываливали мусор. И мы набрасывались на него в поисках арматуры, труб, железных уголков. И водители смотрели на нашу шайку и, наверняка, думали: «Во бомжи кучи обрабатывают. Целая бригада!».

К вечеру грузовик был забит до отказа. Мы радовались, что день тот закончился. Мысль о том, что скоро у нас появится новенькая гитарная приставка грела душу.

***

Но на следующее утро мужик сказал, что металла не хватает. Мол, пацаны, хотите приставку – собирайте еще. И стали мы думать, где б взять железа. Репетировали мы тогда в местном Доме культуры (сокращенно – ДК). Времена были застойные, в ДК не было сторожа. И когда на двор опускалась ночь во всем здании мы были полными хозяевами. Но не стоит думать ничего такого – по договоренности с администрацией мы сами исполняли роли сторожей.

Тут надо сказать, что в подвале Дома культуры было видимо-невидимо всякого хлама. Валялся он в диком беспорядке. И среди мусора также было и немало железа. Представляло оно собой старые трубы, обрезки свай и прочее. На следующее же утро грузовик был подогнан к черному входу и в подвале нашем пошли работы. По соседству с нами играла еще одна группа. Собрали ее пацаны с района, опыта особого у них в этом деле не было. И вот ворошили мы хлам в подвале, а они придя на репетицию говорят:

– А вы что делаете?!

– Да, вот, – отвечаем, – Мусор прибираем. Много мусора в подвале. Прибраться надо.

Пацаны нашей ответственности прониклись. Остаться в стороне им показалось стремным.

– Мы вам поможем!

– Хорошо, – ответили мы, – Вы только это… Железо отдельно – вот в эту кучку кладите.

И пацаны совершенно не догадавшись о подоплеке всего дела, принялись ворошить хлам вместе с нами.

***

Часто к нам на репетицию заглядывал наш общий знакомый по имени Толик. Был он смекливым и всякое дело всегда стремился обернуть себе в выгоду. В тот день Толик как обычно заглянул к нам в подвал. И вдруг выяснилось, что ему для хозяйства край нужна «улитка» – вентиляционный мотор, который находился в подвале ДК. Был он на вид как панцирь улитки. Потому так и назывался.