Флаг, барабан и паровоз

Вера Анатольевна подняла на сыщицу сухо горящие глаза. Землероева серьезно подумала над вопросом, нахмурилась и покачала головой.

Александра Яковлевна, тетя Шура, – предводительница могучего преподавательского клана семьи Синицыных. Ангелина обожала тетку! На ее день рождения собиралось шумное веселое сообщество друзей-затейников. Пиршество превращали чуть ли не в костюмированное представление. Причем всегда тематическое. Как-то нестареющие душой ветераны-учителя все как один надели пионерские галстуки, и тосты превратились в пионерские речевки. В прошлом году был вечер романсов, и тосты уже пели. В позапрошлом отдали дань японским хокку и танка, изощрялись в стихоплетении…

Эти незабываемые вечера Ангелина и приглашаемая на застолья Евдокия ждали целый год! Готовились, писали спичи.

– А послезавтра, – добивала тетя Вера, – у Лины собеседование. Я все связи подняла, чтоб его устроить, Ангелина мечтала там работать! – Вера Анатольевна неожиданно всхлипнула: – Ты понимаешь, что происходит, Евдокия?

– Она влюбилась, – тихо выговорила Дуся.

– Влюбилась?! – взвилась с дивана гостья. – Да ради бога! Но позвонить-то можно!

Вера Анатольевна вырвала из кармана жакета свой мобильный телефон и воткнула его в руку Евдокии:

– На! Посмотри, что написала эта девчонка!

Дуся нашла последнее сообщение от подруги. Прочитала: «Мамуля, не волнуйся. Я уезжаю в глухомань, где не будет связи. Адью. Я счастлива, мамуля!» И ни слова поздравлений тете Шуре. А это уже наводило и попахивало.

– Она не могла забыть о юбилее, – причитала тетя Вера. – Не упомянула собеседование… – Кандидат наук округлила глаза, воткнула взгляд в растерянные Дусины очи и прошептала: – А что, если последнее сообщение отсылала не она? Евдокия… вот ты сыщица… скажи, я правильно беспокоюсь? Мог кто-то телефоном Ангелины воспользоваться? Вдруг с ней что-то нехорошее случилось?..

И Дусе сделалось тоскливо-тоскливо, в предчувствии заныло сердце.

И это – у нее. Что уж говорить о материнском сердце!

– Тетечка Верочка, вы успокойтесь, – захлопотала Дуся. – Выпейте водички, сядьте. Мы сейчас обо всем поговорим, все обсудим… Я видела приятеля Ангелины, он приличный человек. А Линка влюблена как ненормальная…

Увещевая обеспокоенную мать, Дуся потянула ее за руку к дивану, но тетя Вера резко вырвала ладонь и, встав лицом к лицу с подругой дочери, сказала:

– Евдокия, я не буду разговоры разговаривать и переливать из пустого в порожнее. Я пришла к тебе по делу, с просьбой. Ты не могла бы съездить в Н-ск и привезти домой упрямую девчонку?

– А если она не поедет? Лина не чемодан, а влюбленная девушка.

– Она глупая девушка, – пригвоздила доцент образованную дщерь. – Но я не настаиваю. Не поедет, бог с ней. Ты только разыщи ее, пожалуйста. – Вера Анатольевна плаксиво покривилась: – Съезди к моей девочке, проверь, пожалуйста, все ли у нее в порядке.

– Но она же не оставила координат, телефон не отвечает, написала только – «глухомань»…

– Но ты же сыщица! – воскликнув, перебила тетя Вера. – Если хочешь, я оплачу твою работу! Билет куплю…

– С ума сошли, – устало буркнула Землероева. Но не ответила согласием.

– Дусенька, – чуть ли не по-старушечьи запричитала гордая и строгая преподавательница, – ну куда, к кому мне еще идти? В полицию? Да там отправят к лешему. Дочь загуляла и еще предупредила, что будет вне зоны доступа. К кому мне еще идти, раз лучшая подруга дочери – частный детектив!

– Теть Вер, а может быть, мы рано паникуем? Линка действительно предупредила…

– А день рождения Шуры?! А собеседование?! А то, что у отца больное сердце?! – истерически выкрикивала накрутившая себя до истерики Вера Анатольевна. – Нет, нет и нет! Лина никогда так не поступала!

– Тетя Вера, выпейте воды. Успокойтесь. Я по еду в Н-ск. Точнее, полечу. Так будет быстрее.

Евдокия включила компьютер и на глазах Веры Анатольевны забронировала авиабилет на ближайший рейс до Н-ска.

– Все. Сегодня вечером я буду на месте. Сразу отзвонюсь. Ни о чем не переживайте, мне кажется, мы зря волнуемся.

– Нет, Евдокия, нет. Я сердцем чую, все непросто.

Евдокия закрыла за тетей Верой дверь. Некоторое время, тупо глядя вниз, постояла в прихожей. Потом достала из рабочей сумочки пакетик для улик и пошла в спальню.

Там тоже постояла. Но уже не заторможенно, а думая и глядя на длинную тумбу под телевизором.

На тумбе стояла антикварная серебряная шкатулка.

Фаберже. На крышке вензель дома Романовых. Если крышку приоткрыть, зазвучит «Венский вальс».

По сути дела, подобную «безделицу» надо бы в сейфе хранить, а не в спальне напоказ. Но Дуся не устраивала дома многолюдных вечеринок – времени на это не было, девушка работала. В гости к ней заходили только родственники, Паршин и Синицына…

Антон. Евдокия видела, как он крутил в руках шкатулку. Стоял полуголый в одних брюках и, наклоняя голову набок, разглядывал изящную вещицу.

Евдокия запаковала шкатулку в пакет с запайкой на концах. Вернулась в гостиную и разыскала в памяти мобильного телефона номер следователя Димы Павлова. Этот приятель Олега когда-то пытался за Дусей ухаживать, но вовремя дал задний ход и оставил девушку в друзьях. А главным было то, что к Евдокии Землероевой следователь относился куда как серьезно. Приходилось вместе поработать.

Дуся встала у окна и, глядя на зеленые шевелящиеся верхушки деревьев, тут же накрывших воспоминаниями о том утре, сказала отозвавшемуся Павлову:

– Дим, привет, чем занят?

– Над писаниной дохну, – сумрачно доложил следователь.

– Совсем подох или приехать можно? С просьбой.

– Куда же без нее? – вздохнул Дима. – Разве ж ты просто так о простых пахарях вспомнишь…

– Так я приеду?

– Валяй. Только пожрать чего-нибудь захвати. Пропуск я тебе закажу.

– Спасибо, буду через час.

* * *

Евдокия шмякнула пакет с провизией на письменный стол Павлова. И пока голодный молодой следак копошился в упаковках общепита, достала из сумочки пакетик со шкатулкой. Поставила ее под нос приятеля.

Следователь поглядел на шкатулочку, нажал оттопыренным от пирожка мизинцем на целлофан, разглядел под ним романовский вензель.

– Ого. Музей ограбила?

– Нет. Это моя шкатулка. Подарок.

– Да ладно! – чавкнул Павлов. – И кто ж у нас так антиквариат раздаривает?

– С трех раз догадайся.

Следователь задумчиво жевнул. Кивнул:

– Мирон? Александр Сергеевич?

– Угу.

– Тогда заслуженно, – вздохнул Павлов. Серьезно поглядел на Евдокию: – Слушаю внимательно.

Дуся уместилась на единственном стульчике небольшого личного кабинета Павлова. Заговорила:

– Дим, с этой шкатулки надо снять отпечатки пальцев. Там есть мои, они в вашей базе. Вторые – мужские. Работа срочная. Плачу по тройному тарифу.

Павлов глядел на шкатулку, задумчиво барабанил пальцами по столу. Пирог жевал.

– Шкатулка твоя… Отпечатки мужские… – Дима поднял глаза на посетительницу: – Паршин в курсе? Знает?

– Нет. И мне хотелось бы, чтобы так и не узнал.

– Поня-а-атно, – протяжно, раздувая щеки, сказал следак. – А я-то думал, что у вас…

Дима не закончил многозначительную фразу. Взъерошил волосы, уткнул задумчивый взгляд в угловой сейф и откинулся на спинку офисного кресла. Жевать забросил.

Дуся знала, что так будет. Опытный работник сыска моментально сведет воедино концы секретной просьбы и сделает грамотный вывод. В какой-то момент Евдокия хотела даже соврать, что помогает подруге, но посчитала увертки пошлостью. Умный Дима когда-то ушел в сторону, заметив, что ему не светит – место в сердце Дуси занято Олегом. А благородным друзьям не врут.

– Дим, «у нас» сейчас жена с дочерью из Америки приехали, – негромко выговорила Евдокия. – Не надо Паршина тревожить. Сделаешь, как я прошу? Мне правда-правда срочно-срочно нужно.

Павлов молча взял двумя пальцами спаянные кончики пакета. Переложил его в верхний ящик стола.

– Сделаю, – буркнул. – Но не раньше вечера. А то и завтра.

– Дим! Мне срочно надо. Пробей мне мужика по вашим базам!

– А ты уверена, что он там есть? – поднял брови следователь.

– Фифти-фифти. – Процент вероятности Землероева существенно понизила. Встала со стула, положила на стол конвертик с «пряниками» для эксперта. Дима конверт тут же в выдвижной ящик смахнул. – Я не прощаюсь, жду звонка.

– Угу.

Выходя за дверь, Дуся чувствовала себя паршивее некуда. Реноме хорошей девочки загублено напрочь!

Евдокия вышла из здания Следственного комитета. Села в свою машину и долго глядела перед собой, в последний раз решая вопрос: стоит или нет привлекать кого-то еще к поездке в Н-ск? И этот вопрос реально стоял пятьдесят на пятьдесят.

Хороший друг – шпион (диверсант, нелегал?) на пенсии Николай Васильевич Шаповалов – в прошлом году сказал Землероевой: «В Н-ск, Дуся, ни ногой. Желательно пожизненно». И просьба эта не пустое предупреждение. В прошлом году хитроумный психопат сделал Евдокию наследницей опасной тайны. За пять минут до смерти Модест изящно отомстил девушке, которая его вычислила и практически приговорила. Подставил Модест Дусю жестко.

И потому Землероева молчала на следствии как проклятая. Понимала, что есть тайны, убивающие вернее автоматной очереди. В Москве ее прикрывали Паршин, друг Шаповалов и задолжавший сыщице криминальный авторитет Миронов. Москва для энских – чужая территория, здесь Мирон играет на своем поле. Но если Дуся самолично выедет в Н-ск, предъявлять Мирону энским будет уже нечего. Его «сестренка» сама поехала. Никто на вожжах не тянул. Попала на чужую территорию, играй по правилам принимающей стороны.

Дуся ударила кулаком по рулю. Черт, черт, черт! Что ж делать-то?!

Звонить Миронову и Шаповалову, говорить, что у нее подруга в Н-ске запропала и нужно ехать?!

Они сначала поорут маленько. Потом Александр Сергеевич выделит «сестренке» бодигардов, Николай Васильевич и сам поедет спину прикрывать…

Но Дуся помнила, чем закончились переговоры Александра свет Сергеевича с энскими ворами: Евдокия угодила в заложницы, едва живой осталась. (Благодаря личной шустрости и чистому везению.) И если москвичи вновь ерепениться начнут, а Линка запропала исключительно по любви и глупости… Неудобно выйдет.

Так что Мирона отметаем на пока. Совсем не отставляем, такая крыша и косяк прикроет. Но все же рано тревогу поднимать.

Дуся нашла в записной книжке телефона номер Шаповалова. Долго смотрела на высветившиеся цифры…

У Николая Васильевича в провинциальном городе друзья. Причем не абы кто – династия в больших погонах. Два брата Муромцевых: Максим Ильич – начальник городского УВД, Евгений Ильич руководит таможней огромного речного порта, величина немаленькая.

Кто тронет Дусю при таких знакомствах?

По разумению – никто.

Но в том году воры еще как тронули.

Вспомнив кое-что из прошлогодних событий, Евдокия поежилась и решительно нажала кнопку вызова. Большего специалиста по разрешению ситуаций самого широкого профиля Дуся еще не встречала. Поможет и делом, и советом, и знакомствами… Васильевич на пенсии скучает, слетает в Н-ск, друзей там навестит. Купить еще один авиабилет в бизнес-класс не проблема.

Евдокия уже так живо представила, как путешествует вместе с отставным шпионом в приятнейшей и трезвомыслящей компании, что растерялась, услышав в трубке голос его жены Инессы Сигизмундовны.

– Здравствуй, Дусенька, – негромко прошелестела Шаповалова.

– А… это… Здравствуйте! Инесса Сигизмундовна, как у вас дела? Где Николай Васильевич?

– Николай Васильевич несколько занят, – чинно произнесла Сигизмундовна и, понизив голос, добавила: – Ему делают укол. Гриппуем мы.

Интонация пожилой дамы так четко обрисовала картину – больной шпион, лежа на постели, ждет иголку в ягодицу, – что Евдокия растерялась еще больше.

– А это… передавайте ему привет. Я позже перезвоню.

– У тебя какое-то дело к Николаю Васильевичу, Дусенька?

– Нет, нет. Я просто хотела узнать, как у вас дела.

В трубке послышался отдаленный женский голос, кажется, это медсестра о чем-то спрашивала хозяйку дома. Разговор закончили короткими «до встречи».

Дуся выключила телефон и понуро опустила плечи.

Ну вот и все. Шпион болеет. Его шибко нервный и авторитетный зять Александр Сергеевич Миронов пока не в тему. Придется действовать одной.

* * *

В прилетном зале энского аэропорта стояла липкая жара. Евдокия не сдавала вещи в багаж, так как налегке приехала, на одной ноге – туда-обратно. Хотя и чувствовала, что не выйдет.

Поправив сползающую с плеча ручку объемной дорожной сумки, Дуся достала телефон и, чуть отворачиваясь от навязчивого таксиста, повела разговор с дочерью таможенника Евгения Ильича:

– Привет, Милена. Как дела?

– Привет. Нормально, – по порядку отчиталась немного удивленная звонком девушка.

Если брать с прошлого года, то Милена и Евдокия перезванивались трижды, когда таможенная дочь в столицу приезжала. Девушки встретились в ресторане, пообедали, потом на пляски сходили. На следующий день Милена поблагодарила за экскурсию и больше ни гу-гу. Она – студентка и по уши в зачетах, Дуся по это же место в работе.

– Милен, я тут в ваших краях буду, – сказала Евдокия, – ничего, если в гости загляну?

– Приезжай, конечно.

– Как ваши? Как отец, как все?

– В порядке. Сегодня суббота, дядя Максим с тетей Аллой в гости приехали… Привет им передать?

Именно в расчете на традиционные субботние посиделки Муромцев Евдокия и вылетела в Н-ск самолетом, а не поехала поездом. Предупреждать не стала. Хотела свалиться снегом на головы, по выражению лиц угадать, насколько ей здесь рады и будет ли поддержка.

Нет, можно, конечно, было позвонить еще днем и попросить Муромцевых не сообщать о ее приезде Шаповалову. Мол, болеет дорогой Васильевич, не тревожьте его попусту. Но Евдокия не хотела нагнетать к ситуации лишнюю волну. Дело могло выеденного яйца не стоить.

Но объявиться Муромцам стоило. Как-никак господа серьезные, Н-ск их вотчина. Помочь московской гостье с розыском подруги для них раз плюнуть.

Дуся закончила разговор. Кивнула поджидавшему ее таксисту и назвала адрес: бывшие обкомовские дачи, местная Рублевка, где выстроил семейное гнездо еще зачинатель династии Илья Владимирович Муромцев, когда-то руководивший областной ФСБ.

Именно его убийцу в прошлом году и вычислила Евдокия Землероева.

Убийца оказался – родственником.

Реакция на появление московской сыщицы получилась неоднозначной. Вроде бы все Муромцевы рады. Хозяйка Елизавета Викторовна метнулась гостевую комнату готовить. Дусю усадили в большой беседке за накрытый стол, предложили полную тарелку шашлыка и прочей снеди, вина прохладного налили. Потчевали, о житье-бытье расспрашивали. Прошлогодняя Снежная королева, жена таможенника Тереза, лучилась искренней приязнью. Жена старшего брата адвокатесса Алла посматривала на сыщицу с веселым интересом.

Но взгляд ее супруга Максима Ильича все больше тяжелел. Переглядываясь с младшим братом, начальник городского УВД прослушал облегченную версию пропажи Дусиной подруги и пообещал подключить к розыску толкового подчиненного. Потом ненавязчиво выпроводил из комнаты молодежь – племянников и дочь, сказал, вздохнув:

– Парень, которого я тебе дам в помощь, будет везде с тобой ходить. Договорились?

– Хорошо. А почему? – прикинулась овцой Землероева. Она ж на следствии эту роль до боли в скулах обкатала! Так зубы стискивала и язык за ними фиксировала, что лицо постоянно ныло.

– В нехорошее ты время приехала, девочка, – вздохнул начальник местных полицейских и повторил, закидывая ногу на ногу: – В нехорошее.

Дуся, подняв брови, изобразила непонимание, и Максим Ильич развернул ответ:

– По городу слушок прошел, будто после Модеста большая деньга осталась. А ты была последней, с кем он разговаривал. Портовики и воры по-тихой на ушах стоят, мильоны ищут.

Занятно, чуть нахмурилась москвичка. Влияние в городе надвое делили две группировки: почти отошедшие от криминала пролетарские, что держат речной порт, и полноценные урки-воропаевцы. И теперь они все, получается, модестовские миллионы ищут?

Ловко. Попахивает дымовой завесой.

Евдокия слышала, что компромат на городского смотрящего Воропаева так нигде и не объявился. Но он имелся, и Евдокия это знала как никто другой: Модест даже вкратце обрисовал ей, чем конкретно обладает.

И получается, что, разыскивая запись одного интересного разговора, старый вор не удержал эти розыски в тайне и пустил слушок, что ищет деньги?

Пожалуй, так. Поскольку это умный и единственно оправдывающий поиски ход. Расчет на жадность. Казимирович шесть лет неправедно копил средства на долгое безбедное житье в заграницах. Сумма, пожалуй, оглушительная скопилась!

Но ситуацию в данном разрезе Евдокия как-то не рассматривала.

А зря. Большие деньги – это весомые проблемы. Положение значительно ухудшилось. Значительно и многократно – умножилось на миллионы!

Из Н-ска надо когти рвать. Хватать Синицыну за шиворот – и вон, пока две москвички в случайной машине не взорвались. Информацию ведь выбивают, а после перепроверяют и делают при этом больно. Следы вместе с опухшими допрашиваемыми лицами потом уничтожают.

Ох-х-х, Дуся почувствовала, как заледенели ноги в босоножках. Ну знала же, что приезжать сюда нельзя! Но все-таки приперлась.

«А куда б ты делась-то? – вспомнив о подруге, сработавшей приманкой, вздохнула сыщица. – Если бы Линке начали пальцы ломать перед телефоном и дали мне послушать… Примчалась бы как миленькая! Линка из-за меня попалась. А подобные проблемы дистанционно не решаются».

Но и сейчас не вариант, что обойдется без членовредительства. Если Синицыну разочек треснут по интеллигентной физии, Дуся выложит все как на духу, даже понимая, что после этого им обеим полные кранты. Поскольку те кранты безболезненными выйдут.

«Заявиться завтра к Воропаеву, прикинуться доверчивой на слухи и сказать, что попытаюсь разыскать для него заначку Модеста? А о компромате, мол, ни сном ни духом… Но ищейка я талантливая, и нюх у меня лучше всего на деньги включается… Типа могу содействовать за небольшую мзду…»

Нет. Не прокатит. Старый вор знаком с аналитическими способностями Евдокии Землероевой и прекрасно знает, что сыщица на деньги не ведется. Работать будет только под угрозой и страхом за подругу.

А Миронов с Шаповаловым здесь вряд ли помогут. Энские ищут свои деньги. Тут полностью их правда, москвичей некультурно попросят выйти вон.

И получается, решать все надо полюбовно. Но как?

Муромцы… Полиция прикроет?

Тогда с ворами вообще не договориться!

Засада. Жесть. Куда ни кинь, везде клин. И деньги отдавать нельзя, поскольку миллионы идут бонусом к тайне смотрящего – одно без другого не пляшет, и ваньку валять долго не позволят – всерьез взялись, загонят в угол рано или поздно. Но самое паршивое предположение: если Линку умыкнули не по приказу Воропаева, то деньги Модеста придется отдавать третьим лицам, а к ним намертво пристегнут компромат.

Ох, голова кругом! Теперь понятно, что достанут хоть бы и в Москве. Если слух прошел в широкие массы трудолюбивых и охочих до чужих денег урок, то рано или поздно в группку собьется наиболее отмороженный контингент кладоискателей и рванет в столицу. Где этот же контингент плюнет на Мирона с высоты Останкинской башни и запытает его «сестричку» Дусю Землероеву в глухом подвале посреди Первопрестольной.

Так что, возможно, вовремя приехала. Проблему надо разрешать на месте, срочно. И лучший вариант пока вилять хвостом и милой деткой притворяться. С кондачка и сразу резать не начнут, Евдокия Землероева – гостья Муромцев, а здесь и их территория.

Полуоформленные логические цепочки проскочили в Дусиной голове в одно мгновение. Евдокия ласково поглядела на начальника местного ГУВД. Ильич, только что уверенный, что задумчивую гостью страх пробирает до костей (умна поскольку), удивленно присобрал нижнюю губу.

– Какие-то интересные мысли по вопросу появились?

– Вы о деньгах, что ли? – мяукнула Дуся.

– Ну. О них.

«Счас. Разбежалась последний козырь полицейским отдавать! Я за них синицынскую жизнь куплю! При целых пальцах».

– Ну что вы, Максим Ильич… Откуда? Модест ваш родственник, жил в этом доме. – Евдокия повела рукой, как бы очерчивая полукругом прилегающий к беседке кусок угодий Муромцевых: миниатюрный парк, отутюженные газонокосилками полянки, плиточные дорожки, пару гномиков, строивших рожицы из пушистой клумбы. – Вам здесь и карты в руки.

Притворяться перед Муромцами полноценной овцой бесполезно в принципе. Династия силовиков уже столкнулась с беспримерным лицедейством московской гостьи, так что по второму разу нечего и стараться. Евдокия выбрала иную схему установки порядка отношений: «Вы знаете, что я из себя представляю. Принимайте мою игру, не принимайте… Я не особенно ее и скрываю, поскольку тоже отдаю вам должное. Но как вы потом в глаза Шаповалова посмотрите, случись чего?»

К спинке стула, где сидел Максим Ильич, подошла его супруга Алла, положила руки на плечи мужа и чуть наклонилась.

– Ну что ты к девочке пристал? – Адвокатесса отправила Землероевой испытывающий взгляд с прищуром. Потом неожиданно подмигнула, как бы говоря: понимаю, одобряю, сама бы так себя вела. – Дуся с дороги, устала…

На столе перед Евдокией запиликал мобильный телефон, на дисплее высветилось имя Димы Павлова. Девушка взяла трубку и быстро в нее выпалила:

– Перезвоню. – Поднимаясь со стула, сказала Муромцам: – Простите. Мне надо ответить, это важно.

Отойдя за пышный куст сирени, Евдокия испытала приступ дежавю. В прошлом году за этим же кустом она тайком от Шаповалова разговаривала с Олегом. Сейчас опять стоит и говорит с Москвой… Только сирень немного выбивается из прежних декораций – еще не отцвела, благоухает белыми кистями.

– Значит так, – сразу приступил к отчету следователь, и от его угрюмого тона у Дуси заскребли по ребрам холодные коготки дурного предчувствия. – Пиши.

– Запомню.

– На шкатулке пальчики Антона Ивановича Семенова. Кликуха Крученый. Рецидивист. Первый раз по малолетке чалился, второй раз прижали за вымогательство с отягчающими. – Павлов докладывал сухо, как неродной. – У энских на него талмуд в пяти томах. В том году прижать пытались – вывернулся. Специалист по дамочкам. – На этом месте в голосе Димы промелькнула досада, припорошенная жалостью. – Внебрачный сын энского смотрящего Воропаева Ивана Ивановича…

Дуся слушала друга и чувствовала, что шатается. Нет, безусловно, она нечто подобное и подозревала! Но сын смотрящего… Крученый… Это слишком. В прошлом году воришка Нифася говорил о сыне Воропая с придыханием: «Если не закроют – далеко пойдет. Бабы от Антохи просто млеют».

И вот теперь замлела Землероева.

Дура! Столичная лохушка! Овца безмозглая! Ведь селезенкой чуяла неладное, но прыгнула в постель!

О господи, как стыдно… Как же паршиво-то… Развели, словно засидевшуюся в девках нимфоманку!.. И ловко-то как. Антоша показал весь арсенал убойного любовника, на следующий же день позвал в Н-ск, пока детка сексом не пресытилась и думает: «С Антошей всегда так или это было премьерное выступление?»

Дуся почувствовала, как запылали щеки, вспомнила о рыданиях в первую ночь после отъезда Антона… Нет! Антон остался в прошлом, в воспоминаниях, теперь есть только Крученый. Рецидивист и рэкетир. Специалист по дамочкам.

«Ур-р-р-рою гада!!! Найду и ур-р-рою!!!»

– Дусь, ты меня слушаешь?

– Да, – хрипло каркнула в трубку Землероева.

– Я как бы все. – Не убирая из голоса толику сочувствия, Павлов продолжил: – Ты бы, подруга, держалась от него подальше.

– Спасибо за совет, – мертвенно выговорила сыщица.

– Я серьезно.

– Я тоже. Ты и представить не можешь, Дима, как ты мне помог.

Павлов поднял существенный пласт проблемы, и теперь сыщица была уверена, что Ангелину умыкнули по приказу Воропая. Или, по меньшей мере, это были его люди. Воры, а не пролетарские-портовики и не третьи (шибко отмороженные) лица из кладоискателей.

И также Дусе показалось, что она догадывается, в каком месте могут держать Линку. В этом месте нет сотовой связи, там сплошь воропаевские места с кучей родственников в каждой окрестной деревне. Сережа не соврал про медведей, глухая там сторонка. Берлога. Воропаевская лежка.

Евдокия попрощалась с другом и осталась стоять в кустах. Поскольку Павлов не только высветил за пропажей Синицыной воропаевские уши, но и добавил Дусе геморроя: в прошлом году сыщица узнала от Нифаси, что адвокатом, вытащившим сына смотрящего из СИЗО, была Алла Муромцева. И этот факт существенно рассорил Аллу с мужем. Подчиненные Максима Ильича с большим трудом обеспечили Крученому временное содержание на государственных хлебах, а Аллочка подследственного отмазала. Умело развалила дело.