Не упускайте своих детей. Почему родители должны быть важнее, чем ровесники

Ориентация, то есть стремление определить свое положение на местности и изучить свое окружение, – врожденный инстинкт и потребность человека. В противоположность ей, дезориентация – одно из самых тяжелых состояний психики. Привязанность и ориентация неразрывно связаны друг с другом. Человек и другие живые существа автоматически ориентируются на тех, к кому привязаны, обращаясь к ним за подсказками, как действовать.

Дети, подобно детенышам любых теплокровных, обладают врожденным инстинктом ориентации: им нужно, чтобы кто-то направлял их движение. Как магнитная стрелка компаса автоматически разворачивается в сторону Северного полюса, так и дети рождаются с потребностью определять свое положение, поворачиваясь в сторону источника авторитета, контакта и тепла. Дети не могут жить без такого человека: их это дезориентирует. Они не могут справиться с тем, что я называю ориентационной пустотой[1]. Родитель или другой взрослый, исполняющий обязанности родителя, задуман природой как полюс ориентации для ребенка. То же самое происходит у прочих видов животных: особи, растящие потомство, ориентируются на пример старших.

Ориентационный инстинкт человека сродни инстинкту импринтинга, которым наделены утята. Вылупившись из яйца, утенок мгновенно запечатлевает образ матери-утки: он будет следовать за ней везде, учиться на ее примере и слушаться ее указаний до тех пор, пока не созреет и не станет самостоятельным. Именно так все и задумано природой. Однако в отсутствие матери-утки утенок будет следовать за ближайшим к нему движущимся объектом – человеком, собакой или даже механической игрушкой. Само собой разумеется, ни человек, ни собака, ни игрушка не смогут так же успешно помочь утенку достичь зрелости, как его мама-утка. И точно так же, если рядом нет заботящегося взрослого, человеческое дитя будет ориентироваться на кого угодно из ближайшего окружения. Социальные, экономические и культурные тенденции последних пятидесяти-шестидесяти лет служили смещению родителей с их изначальной позиции ориентира для собственных детей. Место этого ориентира заняла группа ровесников, и это привело к печальным последствиям.

Как будет показано ниже, дети не могут одновременно ориентироваться на взрослых и на других детей. Невозможно в одно и то же время следовать противоположным указаниям. В любой ситуации, когда эти два мира конфликтуют, мозг ребенка вынужден автоматически выбирать между родительскими ценностями и ценностями ровесников, родительским руководством и руководством ровесников, родительской культурой и культурой ровесников.

Мы что, хотим сказать, что детям не нужны друзья их возраста или общение с другими детьми? Вовсе нет. Напротив, такие связи естественны и могут быть полезны. В культурах, ориентированных на взрослых, где ведущие принципы и ценности усваиваются от старшего поколения, дети привязываются друг к другу, не утрачивая опоры на родителей и не отрицая их ведущей роли. Но в нашем обществе это уже не так. Основным источником ориентации для ребенка стали не отношения с взрослыми, а связи с ровесниками. Противоестественно, однако, не само взаимодействие со сверстниками, а решающее влияние детей на развитие друг друга.

Нормально, но не полезно и не естественно

В наши дни ориентация на ровесников распространилась столь широко, что стала нормой. Многие психологи и воспитатели, да и обычные люди начали воспринимать ее как нечто естественное. Чаще всего в ней вообще не видят ничего особенного, на что нужно обращать отдельное внимание. Ее принимают как должное. Но «нормальное» в смысле соответствия общепринятым нормам – не обязательно «естественное» или «полезное». В ориентации на ровесников нет ничего полезного или естественного. Такая «контрреволюция», изменившая природный ход вещей, восторжествовала в наиболее развитых промышленных странах лишь недавно. Причины этого мы рассмотрим ниже (в главе 3). Феномен ориентации на ровесников пока еще не стал частью традиционных культур, да и в западном мире за пределами глобализированных городских центров с ним знакомы далеко не везде. На протяжении всей эволюции человечества и примерно до Второй мировой войны ориентация на взрослых была нормой человеческого развития. Мы, взрослые, вроде как наделенные властью – родители, учителя, – лишь недавно утратили влияние, даже не осознав этого факта.

Ориентация на ровесников маскируется под нечто естественное или остается незамеченной, потому что мы перестали доверять нашей интуиции, а еще потому, что мы тоже начали невольно ориентироваться на сверстников. Представители послевоенных поколений Англии, Северной Америки и многих других уголков индустриального мира сами настолько зациклены на ровесниках, что не могут здраво оценить всю серьезность этой проблемы.

До недавнего времени культура передавалась по вертикали, от поколения к поколению. На протяжении тысячелетий, как писал Джозеф Кэмпбелл, «молодое поколение получало образование, а взрослое набиралось мудрости», изучая, переживая и постигая традиционные формы культуры. Взрослые играли ключевую роль в сохранении культуры, передавая детям полученное от родителей. Но культура, с которой знакомятся наши дети, – чаще всего культура их ровесников, а не родителей. Дети создают свою собственную культуру, весьма отличную от родительской и в некотором смысле даже чуждую ей. Теперь культура передается не по вертикали, а по горизонтали, представители молодого поколения передают ее друг другу.

Ключевые элементы любой культуры – обычаи, музыка, стиль одежды, праздники, истории. Музыка, которую слушают дети, очень мало напоминает ту, что слушали их деды. Внешность наших детей гораздо больше соответствует внешности сверстников, чем культурному наследию родителей. Нынешние дети по-другому отмечают дни рождения, у них иные «обряды посвящения», не такие, как были в детстве у их родителей. Мы воспринимаем это как норму лишь потому, что сами ориентированы на ровесников. Феномен существования молодежной культуры, отдельной и отличной от культуры взрослых, появился примерно пятьдесят лет назад. И хотя полвека – относительно небольшой период для истории человечества, в жизни отдельного человека это целая эпоха. Большинство читателей этой книги уже выросли в обществе, где культура передавалась по горизонтали, а не по вертикали. С каждым новым поколением этот процесс, грозящий разрушить цивилизованное общество, приобретает все большую силу и развивается все быстрее. Даже за двадцать лет между рождением моего первого и моего пятого ребенка позиции родителей серьезно ослабли.

В обширном международном исследовании, проведенном британским детским психиатром сэром Майклом Руттером и криминологом Дэвидом Смитом, утверждается, что феномен детской культуры, впервые возникший после Второй мировой войны, стал одним из самых ярких и зловещих социальных явлений двадцатого века{2}. Это исследование, в котором приняли участие крупнейшие ученые из шестнадцати стран, связывает распространение асоциальных форм поведения с прекращением вертикальной передачи культуры. Появление детской культуры, отличной и отдельной от основной культуры общества, привело к росту преступности, насилия, агрессии и правонарушений среди молодежи.

Эти общие культурные закономерности прослеживаются и в рамках индивидуального развития наших детей. Кем мы хотим быть и какими стать, зависит от того, на что мы ориентируемся, кому выбираем подражать, с кем себя идентифицируем. Современная психологическая литература подчеркивает: чувство идентичности ребенка во многом формируется под влиянием ровесников{3}. Когда детей просят описать себя, часто они даже не вспоминают о родителях, рассматривая себя исключительно в рамках системы ценностей и ожиданий других детей и группы ровесников, к которой принадлежат. Произошел какой-то серьезный системный сдвиг: ядро личности многих современных детей формируется под влиянием ровесников, а не родителей.

Всего несколько поколений назад ключевая роль в этом процессе принадлежала родителям. Карл Юнг предполагал, что сильнее всего влияют на ребенка даже не сами детско-родительские отношения. Наиболее болезненно на личности ребенка сказывается то, чего в этих отношениях не хватает. Знаменитый британский детский психиатр Д. В. Винникот так описывает подобную ситуацию: «Что-то очень важное должно происходить, но не происходит». Пугающая мысль. И еще больше пугает мысль, что, если ровесники теперь значат больше, чем родители, сильнее всего будет влиять то, чего не хватает в отношениях именно с ровесниками. А в таких отношениях абсолютно отсутствует безусловная любовь и принятие, стремление заботиться о другом человеке, способность к самопожертвованию, желание сделать все для роста и развития другого человека. При сравнении отношений между ровесниками и между детьми и родителями последние выглядят святыми. А вот результаты такой подмены для многих детей оборачиваются катастрофой.

Одновременно с распространением ориентации на ровесников в нашем обществе ужасающе быстрыми темпами растет число детских суицидов: за последние пятьдесят лет в Северной Америке их количество среди детей от десяти до четырнадцати лет выросло в четыре раза. В этой возрастной группе рост числа самоубийств был особенно стремительным: только в период с 1980 по 1992 год он составил 120 %. В бедных районах, где замещение родителей ровесниками наиболее распространено, этот показатель увеличился еще больше{4}. То, что стоит за этими суицидами, очень показательно. Как и многие исследователи развития человеческой личности, я всегда предполагал, что основным провоцирующим фактором в подобных случаях выступает родительское неприятие. Теперь это уже не так. Некоторое время я работал с несовершеннолетними правонарушителями и в том числе изучал психологическую динамику детей и подростков, пытавшихся покончить с собой, успешно или нет. К моему бесконечному удивлению, решающим фактором чаще всего становились отношения со сверстниками, а не с родителями. Не я один пришел к таким выводам, они подтверждаются все возрастающим количеством сообщений о случаях детских суицидов, спровоцированных неприятием и издевательствами со стороны ровесников. Чем больше значат ровесники, тем больше детей приходит в отчаяние из-за их равнодушия, неприятия, из-за невозможности соответствовать группе или исключения из нее.

Нет ни одного общества, ни одной культуры, которые были бы от этого защищены. В Японии, например, традиционные ценности старшего поколения пали жертвой вестернизации и развития молодежной культуры. До недавнего времени детская преступность и травля в школе в этой стране практически отсутствовали, но сейчас на нее обрушились самые серьезные последствия ориентации на ровесников, включая рост правонарушений, детских суицидов и ухода из школ. Журнал Harper’s недавно опубликовал подборку предсмертных записок, оставленных японскими школьниками, совершившими самоубийство: основной причиной такого решения у большинства стали невыносимые издевательства со стороны сверстников{5}.

Последствия ориентации на ровесников наиболее ярко проявляются в подростковом возрасте, но ее ранние признаки заметны уже ко второму или третьему классу, а предпосылки этой проблемы появляются раньше, чем ребенок достигнет детсадовского возраста. Это нужно понимать всем, особенно родителям совсем маленьких детей, которые хотят избежать возникновения такой проблемы или купировать ее в самом начале.

Тревожный звонок

Первые признаки проблемы проявились еще сорок лет назад. В учебниках, по которым я преподавал психологию развития и детско-родительских отношений, были ссылки на работы одного американского исследователя. В начале 1960-х годов он впервые заявил, что основным примером для подражания и ценностным ориентиром чаще становятся ровесники, а не родители. Доктор Джеймс Коулман провел исследование с участием семи тысяч молодых людей и выяснил, что отношения с друзьями для них важнее отношений с родителями. Он выразил свое беспокойство столь фундаментальным сдвигом в американском обществе{6}. Большинство ученых, однако, скептически отнеслось к его теории, заявив, что выводы исследования относятся лишь к Чикаго, а не к Северной Америке в целом. Их оптимистичный настрой объяснялся тем, что причиной такого положения дел они считали дестабилизацию общества после Второй мировой войны. Как только общество придет в норму, проблема исчезнет, полагали они. Автор пришел к выводу, что ровесники начали оказывать решающее влияние на детей, изучив нетипичные случаи на периферии общества, утверждали критики теории. Беспокойство Джеймса Коулмана посчитали паникерством.

Я не был исключением и тоже прятал голову в песок, не вспоминая об этой теории, пока мои собственные дети внезапно не вынудили меня к ней вернуться. Мне и в голову не приходило, что мои дети предпочтут мне своих ровесников. К моему ужасу, я заметил, что в подростковом возрасте обе мои старших дочери погрузились в мир своих друзей, следуя их примеру, разговаривая, как они, усваивая их ценности. Добиваться от них послушания становилось все труднее и труднее. Все мои попытки навязать им свои желания и ожидания только ухудшали ситуацию. Родительский авторитет, который мы с женой воспринимали как должное, вдруг как будто куда-то испарился. Делить наших детей с кем-то – это одно, но знать, что тебя кем-то заменили, – совсем другое. Я думал, моим детям это не грозит: их не привлекали преступность и подростковые банды, они выросли в любящей семье в атмосфере относительной стабильности, в благополучном районе, ориентированном на семейные ценности, не лишились раньше времени детства из-за масштабной мировой войны. Казалось бы, выводы Коулмана не имеют к моей семье вообще никакого отношения. И тем не менее, соединив все части пазла, я понял, что происходившее в моей семье – скорее типичный пример, нежели исключение.

«Но разве мы не должны отпускать своих детей? – спросят многие родители. – Разве дети не должны стремиться к независимости от нас?» Безусловно, должны, но только когда наша миссия выполнена и только чтобы стать самими собой. Молодые люди взрослеют и обретают самостоятельность и чувство собственного достоинства не благодаря приспособлению к незрелым ожиданиям группы ровесников. Ослабляя естественные узы привязанности и ответственности, ориентация на ровесников мешает здоровому развитию личности.

Возможно, дети знают, чего хотят, но предполагать, что им все известно о своих нуждах – опасный путь. Ребенку, ориентированному на сверстников, кажется нормальным выбирать общение с друзьями, а не с семьей, проводить с ними как можно больше времени, походить на них, насколько это возможно. Но в этом вопросе детям не виднее. Если в воспитании вы ориентируетесь на предпочтения ребенка, вас могут отправить в запас задолго до завершения вашей миссии. Чтобы вырастить детей, нужно вернуть их себе и самим удовлетворять их потребности в привязанности.

Крайние проявления ориентации на ровесников регулярно освещаются в СМИ: это жестокие издевательства, убийства детей ровесниками, детские суициды. И хотя подобные ужасные происшествия шокируют всех, почти каждый считает, что напрямую к нему они не относятся. И наша книга, собственно говоря, не об этом. Подобные трагедии – лишь самые страшные проявления ориентации на ровесников, феномена, распространившегося уже и за пределами каменных джунглей огромных мегаполисов вроде Чикаго, Нью-Йорка, Торонто, Лос-Анджелеса, погрязших в культурном хаосе. Теперь эта болезнь поразила и семейные кварталы с жильем для среднего класса и хорошими школами. Эта книга – не о том, что происходит где-то там, вдали от нас. Мы говорим о происходящем рядом с нами, у нас дома.

Для авторов этой книги тревожный звонок прозвучал, когда наши собственные дети стали ориентироваться на ровесников. Мы надеемся, что книга «Не упускайте своих детей» станет таким звонком для всех родителей и для общества в целом.

Хорошая новость

Возможно, мы не в состоянии остановить социальные, культурные и экономические предпосылки ориентации на ровесников, но в наших семьях и в наших школах мы можем сделать многое, чтобы нас не устранили раньше времени. Поскольку культурные ориентиры больше не приводят детей куда положено – к подлинной независимости и зрелости, – родители и другие взрослые, занимающиеся воспитанием, значат сегодня как никогда много.

Нам ничего не остается, кроме как вернуть отношениям «родитель – ребенок» (и «взрослый – ребенок») их естественную базу. Отношения создают трудности родителям и учителям, но они же – ключ к их преодолению. Взрослые, которые строят воспитание на прочном фундаменте отношений с детьми, полагаются на интуицию. Им не нужны техники или руководства, они опираются на понимание и эмпатию. Если мы знаем, как вести себя с нашими детьми и кем нужно быть для них, нам требуется гораздо меньше советов и указаний. Если наши отношения с детьми восстановлены, практические решения приходят сами собой, на основе личного опыта.

Хорошая новость в том, что природа на нашей стороне. Наши дети хотят принадлежать нам, даже если они не ощущают этого или демонстрируют нам обратное словами или действиями. Мы в состоянии вернуть себе роль наставников и воспитателей. В четвертой части этой книги мы даем подробную программу, которая поможет нам держать детей при себе, пока они не повзрослеют, и восстановить отношения с ними, если те ухудшились или полностью разрушены. Мы всегда можем сделать хоть что-то. Конечно, не существует универсальных подходов, которые сработают в любых обстоятельствах, но мой опыт показывает: родители, понимающие, куда именно им нужно приложить усилия, с большей вероятностью добьются успеха, чем потерпят неудачу. Но, как и всегда, лечение зависит от диагноза. Сначала нужно понять, чего не хватает и почему все пошло наперекосяк.

Глава 2. Смещенные привязанности, искаженные инстинкты

Родители четырнадцатилетней Синтии озадачены и расстроены. Отчего-то поведение их дочери за последний год сильно изменилось. Она стала грубой, замкнутой, даже враждебной. Мрачная в их присутствии, она выглядит счастливой и довольной в компании друзей. Она зациклена на своей независимости и требует, чтобы родители не лезли в ее жизнь. Всякий раз, пытаясь заговорить с ней, и мать, и отец чувствуют, что навязываются. Их дочь, которая раньше была такой любящей, теперь, похоже, избегает контакта с ними. Синтии больше не нравятся семейные трапезы, она стремится уйти из-за стола при первой же возможности. Общаться с ней стало крайне сложно. Проводить время с матерью дочь готова лишь для похода по магазинам за одеждой. Раньше они думали, что знают свою дочь, но теперь она для них загадка.

По мнению отца, новые манеры Синтии – просто плохое поведение, и поскольку стандартные методы поддержания дисциплины – наказания, домашние аресты, тайм-ауты[2] – не сработали и даже ухудшили ситуацию, он ищет другие способы заставить ее слушаться. Со своей стороны, мать считает, что дочь эксплуатирует ее и злоупотребляет ее добротой. Она перестала понимать поведение Синтии. Может, это нормальное подростковое бунтарство? Может, дело в гормонах? Нужно ли беспокоиться? Как реагировать на происходящее?

Причины загадочного поведения Синтии немедленно проясняются, если спроецировать их на отношения взрослых. Представьте, что ваш супруг (супруга) или возлюбленный (возлюбленная) вдруг начинает странно себя вести: не смотрит в глаза, избегает физического контакта, общается раздраженно и односложно, игнорирует ваши попытки поговорить и вообще избегает вас. Затем представьте, что вы идете к другу за советом. Как думаете, что он вам скажет? «А ты пробовал(а) устроить тайм-аут? Установил(а) границы и четко объяснил(а), чего ждешь?» В контексте взаимоотношений взрослых всем сразу станет ясно, что проблема тут не в поведении, а в отношениях. И в первую очередь вы наверняка заподозрите, что ваш партнер завел роман на стороне.

То, что кажется таким очевидным при взаимодействии взрослых, в контексте детско-родительских отношений немедленно сбивает нас с толку. Синтия полностью поглощена ровесниками. Ее безудержное стремление общаться с ними конкурирует с ее привязанностью к семье. Это абсолютно то же самое, что интрижка на стороне.

Аналогий с изменой тут можно провести много, и чувствами, которые переживают родители Синтии – разочарованием, обидой, ощущением, что тебя отвергают и предают, – этот список отнюдь не исчерпывается. У человека может быть много привязанностей: к работе, к семье, к друзьям, к спортивной команде, к кумирам, к вере – но мы не выносим, когда они вступают в противоречие. Когда другая привязанность угрожает близости супругов, эмоционально она воспринимается как роман на стороне. Если муж игнорирует свою жену, погружаясь с головой в интернет, жена чувствует себя брошенной и ревнует. В нашей культуре отношения с ровесниками начали конкурировать с привязанностью детей к взрослым. С виду достаточно невинная, эта привязанность детей друг к другу на стороне ведет к разрушительным последствиям.

Почему нужно осознанно относиться к привязанности

Что такое привязанность? Говоря простым языком, это сила притяжения, соединяющая два тела. Выраженная в физической, электрической или химической форме, это самая мощная сила во Вселенной. Всю жизнь мы считаем ее чем-то само собой разумеющимся. Она притягивает нас к земле и собирает наши тела в единое целое. Она соединяет частицы атома вместе и удерживает планеты вокруг Солнца. Она придает форму Вселенной.

В психологии привязанность – основа человеческих отношений и функционирования общества. В мире людей привязанность – это стремление к поддержанию контакта, близости, единения: физическое, поведенческое, эмоциональное и психологическое. Как и сила притяжения в материальном мире, она невидима, но критически важна для нашего существования. Семья без нее не может быть семьей. Игнорируя ее непреложные законы, мы навлекаем на себя неприятности.

Мы все – существа, созданные для привязанности, задумываемся мы об этом или нет. В идеале мы и не должны осознавать наличие привязанности. Она должна восприниматься как нечто, существующее по умолчанию, как сила притяжения, которая удерживает наши ноги на земле, заставляет планеты двигаться по орбитам и направляет стрелку компаса к Северному полюсу. Чтобы пользоваться преимуществами и энергией привязанности, совсем не обязательно понимать механизмы ее действия или отдавать себе отчет в ее существовании, точно так же, как для использования компьютера нет нужды разбираться, как он работает, а для вождения машины не требуется знать, как устроен двигатель. Необходимость в таких знаниях появляется только в случае поломки. Именно привязанность в первую очередь управляет инстинктами ребенка и родителя. Пока привязанность работает, мы можем позволить себе просто следовать нашим инстинктам, не задумываясь об этом. Если привязанность «выходит из строя», наши инстинкты делают то же самое. К счастью, когда инстинкты подводят, люди способны компенсировать это осознанием, что именно пошло не так.

Почему сегодня нам нужно осознанно относиться к привязанности? Потому что в современном мире ее действие уже нельзя считать чем-то само собой разумеющимся. Экономика и культура больше не создают контекста для естественной привязанности детей к взрослым, которые их растят. Можно сказать, что с точки зрения отношений эпоха, в которой мы живем, отличается от всей предыдущей истории человечества, и в следующей главе мы обсудим, как разрушались социальные, экономические и культурные основы здоровой привязанности детей к родителям. Чтобы найти дорогу обратно к естественному родительству, которое наилучшим образом способствует развитию ребенка, нам необходимо понять движущие силы привязанности. В мире все возрастающего культурного хаоса понимание привязанности – вероятно, самое важное знание, которым родители должны обладать. Но недостаточно просто понимать, как работает привязанность. Мы должны разобраться, как она устроена. Есть два вида знаний – знание о предмете и знание предмета на личном опыте, и в данном случае необходимы они оба. Нам нужно всем сердцем чувствовать привязанность.

Привязанность – основа нашего существования. Основа, абсолютно не связанная с сознанием. В этом смысле она похожа на сам человеческий мозг: чем глубже его изучаешь, тем меньше работы сознания в нем видишь. Нам нравится говорить, что мы наделены интеллектом, мы даже называем наш вид Homo Sapiens, человек разумный. И тем не менее думающая область мозга – лишь тонкая прослойка, а самая значительная его часть отведена под психологические процессы, обслуживающие привязанность. Эта система, получившая название «мозг привязанности», хранит наши неосознанные эмоции и инстинкты. Эта часть мозга у людей такая же, как у многих других живых существ, но только мы в состоянии осознать, как работает привязанность.