На грани фола

Лана Мейер

На грани фола

Пролог

Если я тебя не встречу, то никогда не потеряю.

Остаться в живыхСтефания

Лондон. 2012 год.

В эту самую секунду, я могу потерять все, к чему так долго шла.

Моя жизнь может разрушиться всего за пару недель и если два года назад, попав в Лондон почти «случайно», я чувствовала себя так, словно выиграла в лотерею у жизни, то теперь, ощущаю себя отчаянным игроком, который вынужден пойти ва-банк и поставить на кон весь заработанный куш.

Сначала жизнь преподнесла мне подарок, а теперь предъявила счет.

– Этот контракт даст тебе возможность остаться в Лондоне, Стефания. Больше я пока ничем не могу помочь. Если ты и его не получишь, то я откажу тебе в пролонгации контракта с нашим агентством. Не пройдет и двух недель, как ты вернешься в Россию, – безапелляционным тоном заявляет Кларисса Смолл, окидывая меня своим фирменным хищным взглядом голодной пантеры сквозь линзы очков, имеющих угольно черную оправу. Хотя скорее, акулы модельного бизнеса и по совместительству, директора модельного агентства «ELLE», под крылом которого я работаю уже два года.

Именно столько прошло с момента, как я переехала из России в Лондон, будучи восемнадцатилетней девочкой, которая совершенно случайным для себя образом попала в модельный бизнес.

Да, именно «случайно». Я никогда не училась в специализированной школе, а позировать училась, просматривая популярные тогда шоу, например, «Топ-модель по-американски», прислушиваясь к советам несравненной Тайры Бэнкс[1]. Может, где-то в глубине души я и мечтала о фотосъемках и подиуме, но у родителей просто не было возможности отправить меня в агентство. К тому же, мой рост составляет сто семьдесят сантиметров, и в большинство школ и агентств меня бы просто не взяли. Ну и последним поставленным «крестом» на карьере модели я считала довольно крупную родинку, красующуюся на моем лице чуть выше того места, где проявляется носогубная складка, когда улыбаюсь. Нет, она не огромная, но я, как и любая девушка, склонна к тому, чтобы раздувать любой свой недостаток до размеров небольшой галактики. И сколько бы я не пересматривала фотографии Мерлин Монро и Евы Мендес, что являлись известными представительницами с похожей особенностью, я никак не могла поверить в то, что родинка является не моим недостатком, а изюминкой – конечно, о последнем всегда напоминала мама, и только благодаря ее словам я не удалила ее в тот же день, как заработала первые деньги.

Все произошло внезапно. На первом курсе университета меня пригласили поучаствовать в «мисс ТюмГУ» от нашей группы, и я до сих пор не понимаю, почему стала его победительницей. Наверное, мне помогла хорошая подготовка и невысокая конкуренция, а в конкурсе творческих талантов, я блеснула неплохим исполнением песни «My heart will go on». Поверив в себя, и немного словив «звезду», я, со своим невысоким ростом, заявилась на кастинг городского конкурса красоты. Еще одно состязание за корону прошло как в тумане, я с головой погрузилась в подготовку к конкурсу, и совершенно забила на учебу, друзей и даже своих поклонников, которые заметили меня только после победы на «мисс». В городском конкурсе я не победила, но получила звание «мисс зрительских симпатий» и контракт с агентством «Мирель», от чьего имени я и начала свою внезапную, совершенно неожиданную для себя самой модельную карьеру. Стоит ли говорить о том, что я напрочь забыла про институт, несмотря на то, что годами готовилась к поступлению и мечтала получить бюджетное место? В моем случае – именно «мечтала» и усердно зубрила все экзаменационные предметы, потому что родители бы просто не потянули оплату учебы. Более того, наша семья погрязла в долгах, и мне страшно даже вспоминать то время, когда я боялась, что в любой момент, мы можем лишиться крыши над головой.

Я получила за первую трехдневную съемку тысячу долларов.

Боже, у меня даже пальцы дрожали, когда я впервые взяла в руки столь баснословную сумму, и не могла поверить, что это – мои, честным трудом заработанные деньги, с помощью которых, я, наконец, смогу помочь родителям, решить свои проблемы, и возможно, сделать так, чтобы уже мои дети никогда и ни в чем не нуждались.

Это был шанс, первый звоночек, который зажег в моем сердце священное знание: в этой жизни возможно все.

Я решила, что ни за что не буду отказываться от волшебных возможностей, которые она предоставляла мне каждый день. И старалась не думать о том, к чему все это приведет, просто наслаждаясь моментом и тем, что я нашла работу.

Старалась не думать о том, что партия, которую затеяла со мной жизнь, может быть проиграна.

То, что произошло, я называю «эффектом козырей»: мы с папой любили играть в карты, и мне часто везло настолько, что игру я начинала, имея четыре или пять козырных карт из шести. Естественно, такой расклад в самом начале не всегда выгоден, и в самом конце кона у меня на руках уже не оставалось подобного преимущества. И сейчас, меня терзают примерно те же чувства, что испытывает человек, лишенный всех франтов в финале решающей партии.

Но я еще не проиграла. Нет. Я не могу вернуться в Россию, не сейчас. Только работая в Лондоне, я могу обеспечивать не только себя, но и родителей, которых не возьмут на высокооплачиваемую работу (мама с папой год назад вышли на пенсию). Ну а про непутевого старшего брата, который изрядно подпортил им жизнь и лишил миллиона нервных клеток, даже рассказывать никому не хочется.

Дальше – больше. Моя карьера закрутилась по спирали, количество небольших съемок возрастало в геометрической прогрессии, и именно от своего агентства «Мирель» я была отправлена на конкурс совершенного иного масштаба – «Мисс Россия». Почему меня взяли с таким ростом? Лучше не спрашивайте. Я понравилась одному спонсору, и он явно рассчитывал на «благодарность» с моей стороны. Сейчас я даже его имени не вспомню, и встреч с этим влиятельным мужчиной я избегала, старалась пропускать мимо ушей разговоры девочек в гримерной об обеспеченных поклонниках, и их непристойных предложениях. О том, насколько легче будет подняться по карьерной лестнице, под покровительством богатого «папочки».

Я не хотела идти по такому пути.

Конечно, я знала, что стоит снять розовые очки и понять, наконец, что я не стану одной из самых востребованных моделей страны просто так, по взмаху волшебной палочкой. Но я не сняла их, совсем нет. Я почему-то была уверена в том, что смогу добиться всего сама, да и мысль об эскорте и романах с зажравшимися мажорами мне претила.

Я просто была иначе воспитана. Наверное, поэтому, у меня к восемнадцати еще ни разу не было мужчины, несмотря на то, что мне всегда до одури хотелось влюбиться, открыться и довериться человеку, которого я сразу узнаю, выделю из толпы, как только увижу. Наивно и глупо? Может быть. Но пока большинство моих подруг заводили романы, просто, ради того, чтобы иметь статус неодинокой девушки, хватая практически первых встречных парней, я… не соглашалась на меньшее.

Мне нужен был кто-то Особенный. И раздвигать ноги за съемку покруче я не собиралась. Хотя, я была не прочь пофлиртовать с любым из претендентов на мое сердце, а после уйти «по-английски», сделав ему ручкой.

То время было довольно тяжелым в моей жизни, постоянные нервные срывы и сумасшедшая подготовка к конкурсу в безумном ритме, сжимала грудную клетку. Сковывала изнутри, мешала дышать.

Я не была удостоена ни короны, ни одного из званий, но именно этот глобальный конкурс красоты стал моим билетом в Лондон и началом сотрудничества с международным агентством «ELLE».

Если бы мне хоть кто-нибудь сказал, что это будет не «билет в Лондон», а «билет в ад»… хотела бы я повернуть время вспять, и разорвать его на мелкие кусочки?

Нет. Почему? Совсем скоро вы узнаете и поймете меня. Уверена, что на моем месте, ни одна из вас не хотела бы изменить ход событий, даже заранее зная, что предстоит пережить… вынести.

Итак, я оказалась в Лондоне. Год усердной работы, строгой диеты, и регулярного недосыпа вывели меня на новый уровень – сотрудничество с мировыми брендами косметики и одежды масс-маркета вскружило мне голову. Слегка. Новая страна, потрясающий, но довольно часто серый и туманный Лондон казался мне нереальным сном, где каждый день пролетал за одну секунду – съемки могли длиться по пятнадцать часов в день, и зачастую я жила в студиях и буквально не видела солнечного света. В голове непрерывным набатом звучала всего лишь одна установка: мне во чтобы то ни стало нужно заработать денег, и работать, фактически, не смыкая глаз, чтобы остаться на плаву. Быть конкурентоспособной и востребованной моделью, которую ждет, черт подери, нормальное будущее, а не облезлые стены в общежитии на окраине Тюмени. Потому что я прекрасно понимала, что если не получится в этом бизнесе, я еще не скоро смогу найти нормальную работу без образования, и единственная достойная должность, на которую я смогу рассчитывать это продавец-консультант в одном из тех магазинов масс-маркета, на чьих плакатах сейчас красуется мой силуэт.

Да и мысль о том, что я не смогу помогать родителям бросала в холодный пот и ужас. Не хочется, конечно, выглядеть совсем жалко и рассказывать, как в школе меня дразнили за одежду из секонд-хэнда, и потертые ботинки, открывающие «рот». Но да, бывало, и такое, и теперь, каждый раз, когда я надеваю ботфорты от «Stuart Weitzman», чтобы пройтись по осеннему Лондону, я испытываю нереальный кайф просто от того, что смогла доказать своим обидчикам, что труд, терпение и немного времени, способны перевернуть жизнь на сто восемьдесят градусов.

Думаете, моя жизнь стала похожей на сказку? О, нет. Такой «сказки» не пожелаю ни одной из вас, но обо всем по порядку.

После года интенсивной работы, приправленной огромным стрессом из-за переезда в другую страну в полном одиночестве, я стала эмоционально выгорать. Хроническая усталость, депрессивные мысли сказывались на том, как я выглядела и вела себя на съемках, и предложений о сотрудничестве стало меньше, но я не могла взять себя в руки, как и не могла съездить отдохнуть, потому что превратилась в огромный поезд, который мчался по построенным рельсам. Я не позволяла себе остановиться – ведь нужно было оплачивать счета за квартиру, отправлять деньги семье, да и саму себя иногда баловать…

Все меньше заказов становилось еще и по той причине, что я не посещала светские вечеринки для моделей, презентации брендов и журналов, и причины у меня на то были веские – терпеть не могла, когда на меня смотрят, как на товар. А именно так и обстояли дела в «кулуарах» – не знаю, как насчет мирового уровня, но многие модели среднего звена спешили поскорее найти себе покровителя и спонсора, который поможет им подняться в святая святых: недели моды и показы Gucci и Prada.

Я почувствовала себя грязной, стоило мне лишь переступить порог подобной вечеринки. И больше я этого не делала, и не собиралась, предпочитая провести вечер наедине с собой: ванна с ароматной пеной, интересная книга или два куска пиццы, пропадающие во рту еще до того, как на экране пятничного фильма появлялась надпись «Секс в большом городе». Раз в неделю я баловала себя любимой гадостью, чтобы потом еще шесть дней корить себя за выпирающие по модельным меркам бока и округлившийся животик. Конечно, я замечала мужские взгляды на себе не только на таких вечеринках, но и в фитнес-центре, но ни одному из них до сих пор так и не удалось запасть в душу. Чувство того, что мое сердце заковано в стальной кокон, не отпускало, но я гнала мысли об одиночестве, еще глубже погружаясь в работу, словно в темный тоннель, из которого нет выхода.

Но… как вы уже поняли, модельный бизнес очень жесток. Тебя быстро забывают, если ты не являешься «интересной» личностью, овеянной сплетнями и слухами. Не устраиваешь скандалы? Не являешься любовницей магната из списка Forbes? Поздравляю, ты не модель, а лишь безликое лицо и очередное кукольное тело, теряющееся среди тысяч других на сайтах масс-маркета.

Вот он, мой уровень. Неопределенное нечто, рекламирующее тряпки…

Добро пожаловать в мой мир, где набранные пару кило равносильны концу света, а от постоянного тяжелого макияжа и укладок утюжком портится кожа и волосы. В мир, где я вижу себя на страницах журналов со слоями фильтров и фотошопа, а потом с удивлением рассматриваю несовершенства в зеркале. Я, конечно, люблю себя, но разница между «искусственной» Стефанией и Стеф в отражении, как ни крути, существенна.

И сейчас, я должна разорвать себя на части, но наскрести себе долбаные выгодные контракты, чтобы остаться в модельной «игре».

– Спортивная одежда? – слегка поджимаю губы, рассматривая каталог, который Кларисса швырнула на журнальный столик пару минут назад.

– Да, этот бренд является проектом футбольного клуба «Астон». Чемпионат Англии тема номер один во всех заголовках, и клуб зарабатывает тысячи фунтов на продаже мужской формы. Но этого им, как видишь, мало. Они запускают женскую линию спортивной одежды и открывают несколько магазинов в центре Лондона. Если понравишься им – станешь одним из амбассадоров бренда и получишь контракт с «ELLE» еще на год. Как следствие, останешься в Англии, Стефания, – Клэр испепеляет меня яростным взглядом, нервно водя кончиками аккуратных ноготков по столу. Ее гнев связан с тем, что я подвела ее на нескольких последних кастингах – падала в обморок, вела себя непрофессионально, срываясь на всех подряд, у меня элементарно сдали нервы. Клариссу Смол не волнует, что у меня «профессиональное выгорание». Ей нужен результат, иначе – она выставит меня за двери агентства без шансов на возврат. – Надеюсь, ты понимаешь, что нелегально оставаться здесь чревато. Без этого контракта твои шансы на продление визы очень малы. Можешь начинать мониторить билеты в Россию, – добавляет в конце Клэр для большего давления на мою психику.

Не стоило так утруждать себя красивыми словами. Я, итак, прибита ножами к стенке и нахожусь на грани отчаянья.

– Клэр, я не собираюсь опускаться еще на один уровень ниже. Спортивная одежда, – скептически фыркаю я, возводя глаза к потолку. – Есть другие варианты? Дай мне шанс, я пойду на нормальный кастинг, и я получу более выгодный контракт, – уверенно заявляю я, глядя в черные глаза Клариссы, которая тут же останавливает мою бурную речь, движением руки, разрезая воздух ребром ладони.

– Стефания, шансов было предостаточно. Ты сама их потеряла, отказываясь выкладываться в последние месяцы. Ты уже не та, что раньше, а тебе ведь всего двадцать, детка. Это бизнес, Стеф, и выживают здесь сильнейшие. Знаешь, два года назад в тебе был потенциал и так глаза горели… я думала, что у тебя большее будущее, и что к настоящему моменту ты уже поработаешь на неделе моды в Нью-Йорке и Милане, несмотря на свой невысокий рост. А сейчас, Стеф, бренд «Астон» это все, что я могу тебе предложить. Либо сразу билет домой. Сейчас ты не конкурентоспособна и имей в виду, что это место я предложила еще и другим девочкам из агентства. Так что будь добра, иди, пока я не передумала. Мне очень жаль, но сама понимаешь – мне нужны только те девочки, которые приносят деньги, которых покупают, которых заваливают предложениями сами! Нам нужны только самые лучшие, остальные долго здесь не задерживаются, – категорична в своих взглядах Клэр.

– Хорошо, – сжав зубы, натянуто улыбаюсь Клариссе, прижимая к груди прошлогодний каталог одежды «Астон». – Я получу это предложение, останусь в «ELLE» и через год ты будешь уже меня умолять, чтобы я не сменила агентство, – уверенно обещаю мисс Смолл я, перед тем как закрыть дверь в ее кабинет с другой стороны.

– Такой настрой мне нравится, Стефания. Вот теперь я тебя узнаю, – благосклонно отвечает Клэр, на что я отвечаю выразительным хлопком дверью.

Остается два часа до начала кастинга и чтобы немного успокоить нервы и подавить чувство тревоги, расцветающее в груди, я захожу в ближайший Starbacks на людной и шумной Оксфорд-стрит. В глазах слегка рябит от броских и ярких вывесок самых популярных магазинов, и пока я пробиралась через утренний поток туристов и тех, кто спешит на работу, меня пару раз случайно толкнули, тут же бросив искреннее «простите». Ни одна фраза не произносится мной чаще, чем «oh, sorry», хотя не всегда есть время и желание подстраиваться под британский менталитет и извиняющее улыбаться каждому, кого я невзначай задела. Несмотря на шум города и нескончаемый поток людей на одной из главных торговых улиц города, так приятно затеряться в толпе. К сожалению, за два года жизни в Лондоне, я фактически нигде не была, но уже привыкла к этому уютному и чистому городу, удобству и к английскому языку, который легко выучила, находясь в среде его носителей. Бывало, Лондон обволакивало легким туманом, что проникал в легкие и морозил нос, но на самом деле слухи о промозглости этого города оказались сильно преувеличены. Частые дожди совсем не мешали солнечным дням, а частая смена погоды, добавляла городу особой атмосферы, и менялась также как и мое настроение.

Через час после прогулки и утреннего кофе, я сижу в приемной кастинг-директора: на мне ни грамма косметики. Тут довольно прохладно, хотя думаю дело в том, что из одежды на мне лишь скромное черное бикини на завязочках. Нервно расчесываю волосы, исподлобья наблюдая за своими конкурентками. Передаю портфолио ассистентке, и отрабатываю пару стандартных поз у зеркала в полный рост. Беглым взглядом оцениваю себя в отражении, собирая длинные светлые волосы в небрежный пучок на затылке. Не думаю, что сегодня многое будет зависеть от того, как я пройду и представлю себя: я думаю, работодатели уже изучают мое портфолио и выносят предварительное решение. Дефиле – лишь формальность, ведь как я понимаю, «Астон» нуждается в фотомодели, что является для меня безусловным плюсом из-за моего роста невостребованного на показах.

– Стефани Кован, – вздрагиваю, как только слышу свое имя, в очередной раз радуясь тому, как красиво вписалась моя несклоняемая фамилия в мою новую жизнь. Мой взгляд встречается с полными презрения и зависти глазами ассистентки, на губах которой замерла дежурная улыбка. Платок на ее шее делает ее похожей на стюардессу, как и движения рук: жестом она приглашает меня в комнату, где решится мое будущее.

Задумывались ли вы когда-нибудь об «эффекте бабочки»? Как всего один шаг, один крошечный момент, может изменить всю вашу жизнь?

Наверное, это был тот самый момент. Миг, который я готова проклинать всей душой и одновременно беречь в сердце.

Не изменяя своей традиции, еще до того, как переступить порог комнаты, упираюсь кистью руки чуть выше бедра и включаю модельную походку, автоматически расправляя плечи. Едва заметная улыбка, томный взгляд… всему этому нас обучали, и моя задача – красиво пройтись до стола с жюри, представиться и показать несколько базовых поз, покрутиться, позволив рассмотреть себя со всех ракурсов. Если я их заинтересую, то представители бренда обязательно завяжут со мной разговор, и зададут пару вопросов – стандартная процедура, с которой я сталкивалась сотни раз…

Но все идет не по сценарию в тот момент, когда сделав пару шагов, я запинаюсь на ровном месте – тело вдруг наливается свинцовой тяжестью, ноги становятся слабыми, будто превращаются в вату. Что-то незримое, неуловимое, но цепкое и едкое, словно пары ртути проникает под кожу.

Мгновенный. Парализующий. Яд.

Чудом мне удается устоять на ногах, и я продолжаю дефилировать, как ни в чем не бывало, но каждый шаг превращается в гребаную борьбу с самой собой – мне становится душно и жарко, при всем этом кожа и без того неприкрытая одеждой, покрывается мурашками, обнажающими мои истинные чувства и неуверенность.

Я не сразу понимаю, на что так реагирует мое тело, и что произошло, пока не встречаюсь с взглядом черных глаз, принадлежащих мужчине, что вопреки моим ожиданиям, стоит у стола, возвышаясь над другими членами жюри, которыми являются довольно похожие девушки с каменными выражениями лица и все теми же платочками стюардесс на шее.

Все в его образе: начиная позой, заканчивая подобранной одеждой и дорогим парфюмом, кричит мне о властности и бескомпромиссности его характера. Сильный, взгляд прикован к моей фигуре, и скользит по нему словно прицельный лазер сталкера по телу жертвы.

Я бы дала ему тридцать пять лет, и я понятия не имею, кто этот мужчина, но то, как он на меня смотрит, вызывает жуткий дискомфорт и желание убежать с этих «смотрин». Я бы не назвала его взгляд пошлым, сальным, или даже отвратительным, как взоры тех мужчин на светских вечеринках… скорее, наоборот. Животрепещущий, выворачивающий наизнанку, и в то же время интригующий своей силой.

Чувствую, как язык прилипает к небу, и внезапно мне кажется, что он способен видеть сквозь ткань и уже давно ментально лишил меня крошечного бикини. Ощущая себя в высшей степени непрофессионально и неловко, я изо всех сил держу лицо и осанку, продолжая совершать отточенные, как я думала до совершенства действия.

Мужчина раздвигает тонкие, но четко очерченные губы в легкой усмешке, его брови едва заметно приподнимаются, пока он продолжает сканировать меня, и по его поведению совершенно ясно, что он давно в курсе, какое влияние оказывает на женщин и почувствовал мое стеснение и смущение.

Черт, я должна выдохнуть. В нем нет ничего такого, что должно смущать меня, кроме глаз, напоминающих портал в бездну, власти и силы… бьющей наотмашь, сбивающей с ног.

Взмахиваю волосами, позволяя себе подобную вольность, сердце в груди стучит с рваными перебоями. От страха и ужаса или от того, что я, черт возьми, нахожу его привлекательным? Не просто красивым мужчиной, а узнаю в нем что-то… что давно искала? Так трудно объяснить, но это чувствуется сразу. Когда к незнакомому человеку тянет так, словно на ваших телах заранее установлены невидимые магниты, способствующие взаимному притяжению.

Кажется, я здороваюсь со всеми членам жюри и улыбаюсь еще шире, позирую и поворачиваюсь вокруг своей оси. Направляюсь к двери, ощущая взгляды, скользящие по моей спине и бедрам. И когда я дохожу до натянутого полотна для пробной съемки, и снова оборачиваюсь, мое сердце буквально переворачивается, теснится в груди, потому что как только я это делаю, я фактически сталкиваюсь лбом с грудью мужчины.

Мягко говоря, он нарушил мою зону комфорта. Борясь, с овладевающей душой паникой, кидаю взор в сторону присутствующих на кастинге женщин, но в ответ на мою немую просьбу о помощи, все четыре разом опускают взгляды, словно ничего необычного не происходит.

– Ты мне понравилась, Стефания, – вот так вот просто, заявляет мужчина, обдав мое лицо горячим дыханием, и раздразнив мой слух своим низким, обволакивающим голосом. Ощущаю в горле неимоверное жжение, словно в меня насильно влили стакан виски. И этот жидкий огонь спускается ниже, когда он поддевает мой подбородок властным движением. Слегка сжимает, еще больше овладевая моим личным пространством.

Черт, куда я попала?

– Но ты… слишком зажата. Хотя в моем присутствии девушки ведут себя именно так, – произносит мужчина, затягивая в обсидиановый омут своих глаз. И нарочито мягко добавляет: – Сначала зажаты.

Нервно сглатываю, наконец, осознав, что не сопротивляюсь его влиянию, и до сих пор не произнесла ни слова. А сказать мне есть что.

– Я модель, а не гимнастка, мистер…

– Астон, – представляется он, раздвигая губы в повелительной, но уже искренней улыбке. Белоснежные зубы сияют, беззвучно заявляя о статусе этого мужчины. – Уилл Астон. Я так понимаю, за прессой вы не следите. Это хорошо, Стефания. Все дело в том, что мне нужны модели, которые будут транслировать то, что женщина может и должна быть сексуальной даже в спортивной одежде. Понимаешь, о чем я?

Понимаю, мать твою. Понимаю, что не нужно бежать отсюда, как можно скорее. Сексуальность ему нужно транслировать… ох.

– Тогда, боюсь, что не подхожу вам, – уже сама вскидываю подбородок, находясь по-прежнему во власти его прикосновения.

Я не в том положении, чтобы делать такие заявления. Я просто не имею права потерять покровительство «ELLE» и рабочую визу в Великобритании… но я не собираюсь быть тем, кем я сейчас не являюсь, лезть из кожи вон, чтобы понравиться этому Астону, от которого, как ни крути зависит вся моя дальнейшая судьба.

– Ошибаетесь, Стефания. И я думаю, вы не в том положении, чтобы спорить с потенциальным работодателем, – на мгновение, мне кажется, что я вижу вспыхивающие красные искры на радужке его черных глаз, легкое головокружение заставляет меня пошатнуться на каблуках. Мистер Астон медленно опускает взгляд на мои губы, приоткрывая свои. Это уже слишком. Столь интимный жест окончательно взрывает вулкан эмоций, бушующих у меня внутри.

Инстинктивно я делаю резкий шаг назад, отталкиваясь от груди Астона широко раскрытыми ладонями. У меня на языке крутится весьма красноречивые ругательства на русском, но учитывая то, что любое мое неосторожное движение или слово может сломать весь тот карточный домик модельной карьеры, что я так долго строила, мне приходится держать себя в руках.