Метеософия от Я до А. Стихотворный курс

Гроза

Сверкает. Грохот. Но дождя нет.Благоговение и ужас.Того гляди сейчас достанетМеня волна, надрывно тужась.Поёт она, листве на плечиКладёт тяжёлые ладони.За горизонтом – поле сечи,Дай Бог, оно меня не тронет.Стучат вдали неторопливоШаги опомнившейся влагиИ под одеждою приливаПоспешно прячутся коряги.За светом свет помалу-малоСоединяет землю с небом,Река у старого причалаПересеклась заметным следом.И снова гром. Бело и ясно.Зарницы катятся под гору.Стоять и ждать небезопасноС ума сошедшую погоду.Иду, а в спину канонада.Как тяжелы косые струи!Свободу дали им, и надоСломить оковы конской сбруи.Тому назад ещё минутуГроза всухую побеждала,А нынче кажется, как будтоОна выигрывать устала.Теперь почётней и приятнейРаботать в шоу режиссёром,Бросать сверкающие пятнаПо затаившимся просторам,Дарить трезубцы белых молнийБеспечной облачной отареИ облачать речные волныВ намокший шёлк индийской сари.Во тьме деревья принимаютСовсем не царственные позы.Не каждый день у нас бывают,Как осы, жалящие грозы!До дома шаг. Поклон к поклонуВеликолепию стихии.Когда ещё во время оноСлучались бедствия такие!1998

Одиночество

Отдых от света.Привыкли глаза к тишине.Комната – семь шагов в ширину,В разрез – день деньской.Птица-люстра, мне спойИ в ответ я шепну,Есть такая примета:Солнце – извне.Я стою на часах,А часы всё спешат,Спешат умереть навеки,Закрытые веки подлунных снов,Тревожащих корни основИ монограммы чисел.Они убивают,Во время прыгают вовремяИ убываютОдно за другим.1998

«Закат над Электросталью …»

Закат над Электросталью —Такое нечасто увидишь.Покрыты холодной эмальюОконные стёкла, на идишРасписано тучами небоИ взгляд его мрачен и колок.Колёса проезжего кэбаВминают в асфальт ветви ёлок.Усыпали трубы и иглыПодушечку цвета маренго,Вернулись жестокие игры,И снова мы стенка на стенку,И снова на улицах схваткиСмертельные и родовые,И снова бегут без оглядкиЯпонские городовые.Лежат на заплаканных рельсахУпругие скользкие тени,Напрасно пытаясь согретьсяНа них. По известной системеРастерянный жёлтый автобусХромает вдогонку вагонам,А там – юбилейная пропастьПолна до краёв самогоном,Там валит народ из ЗаводаТяжёлого Телосложенья,Заблудший работник ОСВОДаРазмашисто мерит сажени,И, где проходимо и мелко,Кингстон откупорило время,Поскольку секундная стрелкаПропала на местном Биг Бене,Поскольку испуганный ветерПрижался к бетонной ограде,Желая, когда на рассветеПодует зефир в шоколаде,Уйти. Прилетит на заменуСумятица утренней спячки,Набатом ударятся в стенуГудков телефонные стачкиИ скажут о том, что не умер,Родился и здесь обитаетВечерний малиновый зуммер —Над городом тихо витает,Поёт колыбельные окнам,В шершавом английском туманеФонариком светит в висок нам,Раскованной грацией ланиМинует пути эмигрантаНа Запад, за край манускриптаВ объятьях небесного канта,В узорочье звёздного шрифтаУйдет, чтобы снова вернутьсяСюда, где проплешины светаГлаза, как огромные блюдца,Упрямо таращат на это,Сюда, где Кольцо ЗодиакаЕщё с девятью обручилось,Где знает любая собакаО том, что ещё не случилось,Но скоро случится. АлеетИстерзанный шрамами купол,Ведёт по забытой аллееУшедших на пенсию кукол.Такая уж выпала доля —Барахтаться в ливне кошерномАрбитром для ратного поля,В родильных домах – акушером.Гордится своей ипостасьюИз вод возродившийся Китеж —Закат над Электросталью,Который не сразу увидишь.1998

Интервенты

Барабаны и корнеты,Капитаны, лавагетыЗолочёными орламиОсвещают путь к победе,Трубным гласом пропаганды,Ароматами баландыДразнят лучшую из армий,Величайшую на свете.Строй нестройный, громогласный,Золотой, пурпурный, красныйКомандиры украшают,Разодетые парадно.Гренадеры, мушкетёры,Моты, бабники, бретёрыОт Мадрида до Варшавы —В неизвестность – и обратно.На телегах, на лафетах,В фурах, собственных каретахГоспода уже играютНа обещанные страны.Пэры, маршалы, маркизыЗа трофейные сервизыДруг у друга отбираютЗванья, титулы и саны.Вдалеке от женщин вздорныхВ окуляры труб подзорныхВидно страждущее окоКоллаборационистки.И стремится к ней вояка,Не подумавший, однако,Что прекрасное далёкоСтанет смертоносно-близким.Серебро под сапогамиСтанет белыми снегами,А прогулочные рощиПревратятся вдруг в завалы.От Варшавы до МадридаНаприступные для видаОбернутся злы и тощи,Наги, босы и усталы.Побежит за ними следомДолгожданная победаИ ладонью в рукавицеНиже спин их будет шлёпать.И удары эти градомСкачут вечным арьергардомОт столицы до столицыПод колено да под локоть.А когда залечат раныМолодые ветераны,Персифали, ланцелоты,Господа-комедианты,Упадёт корона с трона,На дрова пойдут знамёна,Изотрётся позолота,Потускнеют бриллианты.Долго ждать им не придётся —От другого полководцаПримут маршальские жезлыСтратилаты, воеводы.Глядь – и вновь неутомимоСтроевая пантомимаКонно, людно и железноОседлает гребень моды.1998

«Вначале было Слово – ослепительная вспышка…»

Вначале было Слово – ослепительная вспышка.Так молнии решили и открыли в небе кран.Потом пришли раскаты, их замучила одышка,Они себе налили горячительный стакан.Прошло четыре утра; клавесином подоконникСлужил безумным каплям, сочиняющим стихи.– А помните, как раньше гарцевали в небе кони?Вращая бакенбардами, ворчали старики.Заливисто смеялась ослепительная вспышка.Так молнии задумали ответить старикам.Явились отголоски с барабанами под мышкойИ дрогнувшие пальцы опрокинули стакан.Полнеба затопило, а вода сровнялась с сушей,Раскаты закрутили старый вентиль до щелчка.– Мне конский топот слышится,                                       внимательно послушай!Старик шептал взволнованно над ухом старика.И снова завальсировали облачные кони —Так издревле предсказано хозяином небес,А молнии с раскатами в обнимку на балконеПо нотам-по перилам исполняли полонез.1998

Лирическое

Я приеду к тебе верхом

Сквозь туман Андромеды,

На крутой одинокий холм

Без сомнения взъеду,

Огляжу с высоты твой дом

И коня пришпорю.

Я приеду к тебе верхом

По зелёному морю.

Я корабль направляю свой

В заповедную бухту

И к тебе, как к себе домой,

Очень скоро прибуду.

Пусть огнями морской святой

Красит мачты во тьме,

Я корабль направляю свой

К маяку на холме.

Белым аистом прилечу

К твоим окнам однажды,

Подойду, словно в зной к ручью,

Утолить свою жажду.

Поздней осенью я хочу

Отыскать твой дом,

Белым аистом прилечу

И совью гнездо.

Человеком к тебе приду

Неизвестно откуда

И обратно дорогу ту

Одолеть позабуду.

Замерзая в шальном бреду

Ледовитого танца,

Я однажды к тебе приду,

Чтобы здесь остаться.

Но минует недолгий срок —

Я уеду снова.

Чередой лошадиных ног

Застучат подковы.

Отмотаю клубок дорог

До земного края

И опять на недолгий срок

Я тебя узнаю.

1998

Зима пришла

Распался чистый изумрудЛугов среди лесной глуши.Под снегом красками умрутОни, прикажут долго жить.Ещё силён и светел яр,Но всё на убыль вместе с нимУйдёт, и листьями пожарДревесных крон храним.Кирпично-алый клён бубейОпять побил червовый тузИ холод давит, хоть убей,На спину, словно тяжкий груз.Нога тонула в опадавшихС деревьев девственных мирах.Там, где костры пылали раньше,Теперь светлеет прах.Откроет день глаза – лишь словоВоочию узрит, лишь лес,Что на стекле был нарисованМолитвами морозных месс.И снова будет в двери вьюгаСтучаться ночи напролёт,И, в старом потеряв друг друга,Найдёмся в новый год.1998

Ж а р а

Душно. Без тепла —Одно название на странном языке.Воздух, как смола,Растворяется в протянутой руке.Люди, словно цепкие следыДругих людей, уже бывавших здесь.День в позе лотоса сидитИ превращает в огнедышащую смесьСамого себя.Душно.Плавленым сырком желтеет весть,Что нам уже не нужноПрятаться под крыши и зонты,Шляпы, переборки и мосты.Даже у водыСталь покрывается дремучей сединой.Тайные ходыПересекает, как шлагбаум, летний зной.Дороги дальние в объездПроводят правду между двух больших костровИ пламенеют, словно кровьДругих людей, уже бывавших здесь.Душно. Стынет лесПод одеялом утомлённого мирка,С молитвой или безЖдёт терпеливо наступленья ветерка.Чёрные останки на краю,Летит над озером измятая труба,Сбита и контужена в боюОчередная надоевшая изба.Весело и дружноГорят надежды и зелёные цвета.Нестерпимо душноИ под подошвами мирская суетаДругих людей, уже бывавших здесь,Коверкает обугленную жестьВ новые структуры.Яблочный раздорПо небу катится с востока на закат.Огненный узорПлетёт над нами восьминогий коловрат.В облачной извёстке потолокПокрылся пятнами от красного вина.В самых окончаниях дорогЖара спокойна и по-женски холодна.Душно от дыхания в лицоДругих людей, уже бывавших здесь.Прыгает по кочкам колесо.Вон за ним с нарочитой ленцойСкачет сам не свой, дрожащий весьЭтот душный мир.1999

«Если поставить четыре зеркала…»

Если поставить четыре зеркалаВ разных углах опустевшей комнаты,Можно увидеть глазами Мерлина,Что отражения будут сомкнуты,Что зеркала эти будут спаяныОднообразием измерения;Как коридор заскрежещет ставнями,Можно услышать ушами Мерлина.Можно дрожащей рукой дотронутьсяДо обходного пути в континуум,И излучение в виде конуса(Как доказательство от противного,Что доказуемое приемлемо)Может исподтишка почудиться.Можно почувствовать телом МерлинаТо, что он чувствовал всеми чувствами.Можно принять это всё как должное,Как неразменные догмы времениИ, уперевшись в паркет коленями,Четверочастное невозможноеПить всеми фибрами, всеми жилами,Петь ритуальную песнь друида,Жить под заснеженными вершинами,Жечь на курганах костры для вида,Спать, обернувшись небесным бархатом,Гнать из кореньев настои дивные,Ноги босые изнежить пахотойКак доказательство от противного.И, наигравшись с перемещениемЛиний былых параллелей времени,Можно увидеть вдали свечениеБелых одежд чародея Мерлина,Дружеским жестом привлечь внимание,Взять и примерить святую мантию,С нею приняв сокровенные знанияНа долговременную гарантию;Не упуская такой возможностиКак доказательство от противного,Мерами личной предосторожностиМожно добиться интуитивногоПроникновения в воспоминания,Что для других навсегда потеряны —Можно использовать эти знания,Став воплощением мага Мерлина.1999

«Хитроумный месяц март…»

Хитроумный месяц мартСмотрит прямо на гнездовьяВозвратившихся грачей,Он играет в биллиард,Загоняя солнце в лузуРавноденствия весны,Мегафон на каланчеРазливает славословьяПо веснушчатым щекам,Солнце плавит снег и хламКак ненужную обузу —Эти действия ясны.Эти действия нужны,Чтобы март поторопилсяПоменяться на апрель,А с пологой стороныПокатились бубенцамиЗолотые голоса,Чтобы несколько недельЛёд неистово топилсяВ наводнении теплаИ зелёная красаРазвалилась на татамиБиллиардного стола.И теперь, куда ни кинь,Будет общее весельеИ пространство для игры,Помечая мелом кий,Смотрит март заворожённоС лёгким прищуром на цель,От холодной кожурыИзбавляет он весеннийЯркий цитрусовый шар,И использует капельСвой коронный запрещённый,Свой решающий удар.1999

Кочевники

Рождённым здесь быть, здесь же вырасти,                                                       здесь и крепчатьИ здесь набираться премудрости, силы и воли.Бескрайние степи, Тартария, Дешт-и-Кыпчак —Его ль мы оставим,                             навеки покинем его ли?Когда подрастём и дадим подрасти лошадям,Суровой рукой посылая горящие стрелы,Мы степь не забудем и долгие годы спустяЕё возродим, попирая чужие пределы.Пусть гнутся посевы от топота тысяч копыт,Пусть льются проклятья из тел,                                             рассеченных до паха!Грабёж и насилье – степной незатейливый быт,Палитра и краски – топор да кровавая плаха.Мы сабельный росчерк оставим на стенах церквей.Пусть бряцанье стали взлетает                                              к задумчивым сводам!Долой все препятствия! Станет свежей и светлейОт огненной пляски, идущей за нашим походом.Упрямый хакан и подвластный народ-рыболовПочёсывать бороды примутся в недоуменьи,Увидев на колышках дюжину русых головПод хохот шакалов и наше злорадное пенье.И будет курган из булата, шелков и камней,А также из тех, кто не смог до конца покориться.Потом будет ночь, и исчезнет                                                в голодном огнеДостойная жертва прародине протоарийца.Чванливые гунны, по жизни в седле и в пыли,Взращённые ветром и бурой ковылью номады,Мы снялись с кочевий на поиски новой землиПод знаком цветущей двенадцатиградной Троады.Итильские воды поглотят немало веков,Мы станем другими,мы стены поднимем из пепла,Пока на Востоке иная волна кыпчаковУже рождена и растёт, но ещё не окрепла.1999

«Мы – трубадуры в десятом колене…»

Мы – трубадуры в десятом колене.Прадеды наши кривлялись на сцене,Рвали на теле льняные рубахи,Врали бессовестно байки о Бахе,Моцарту ставили палки в колёса,Ярко горели в кострах наркомпросаИ, улетая в туманные дали,Это кривляние нам завещали.Мы переняли у них эстафету,Долго бродили по белому свету,Пращуров чтили бесславное имяИ познавали позор вместе с ними,Пели о том же другими словами,Так же горело костровое пламя,Тем же путём отделяясь от тела,Наша дорога с подмостков летела.Нам, трубадурам, легко разобраться,Чем может завтра для нас оказаться,Дружно мы тянем стригольничью лямкуИ в утверждённую свыше программкуВносим поправки по прихоти нашей,Зрителей кормим берёзовой кашей,Критиков поим дешёвым елеемИ для себя ничего не жалеем.Вас, менестрелей второго десятка,Граждан грядущего миропорядка,Наше послание тоже коснётся —Новому классику, если придётся,Ставьте в колёса не палки, а брёвна,Не обращая вниманья на рёв, ноБудьте готовы любому кострищуДать от себя калорийную пищу.1999

«Белый рыцарь печального образа…»

Белый рыцарь печального образаС лебединым крылом.Он помечен крестом на темениИ на левой руке.Под копытами гибнут макиАлым сабельным шрамом.Где проскачет крылатый конь,Там останется этот след.Затихают за горными кряжамиПесни дальнего боя.Он там был, он тоже участвовалВ хороводе, летящем вверх.Но рыцарь не тот, что раньше —На исходе и время, и силы.Завершая последний танец,Он уснёт на примятой траве.Щедро побитый ветрамиИ обильно умытый влагой,Не расстанется он навекиС благородным своим забытьем,Сквозь забрало стального шлемаПрорастают новые макиИ склоняются над крестамиНа темени и руке.Этот сон не прервётся громомТёмных туч и победных цимбал,Он слишком глубок и приятен,А рыцарь слишком устал,Слишком просто слагаются строкиГимна во имя любвиК чёрной даме, прекрасней которойНе отыщется в мире живых.1999

«Октябрь завершился, как первый снег…»

Октябрь завершился, как первый снег,Опозоренный утром мазком гуталина,Только белые хлопья с тонким запахом тминаЗамедляют на миг свой решительный бег.Я смеюсь с хрипотцой, и ладонь козырькомЗащищает глаза от морозного пара.В накрахмаленной ткани влюблённая параПоздравляет себя с очередным вечерком.Пожелтевшие листья, побелевшие лицаОпадают с деревьев, не стесняя соседей.Листопад шелестит на затёртой кассете —Он записан для тех, кто устал веселиться.Это классика звука, сказка чистого леса,Мой любимый спектакль без конца и антракта.Я однажды и сам в нём участвовал как-тоИ у публики вызвал волну интереса.Пелерину кулис пузырит ветерок,Но царит тишина, где суфлёрская будка.Напряжённые вздохи, становится жутко,А на ухо принц датский твердит монолог.Бенефис в октябре вышел лучше не надо,На стенах и заборах он расклеил афиши,Для родных и знакомых сделал скидки, а вышеСеребром огоньков занялась баллюстрада.Улыбалась луна, поправляя очкиИ шлифуя платок на морщинистом лбу,Свою заячью жёлтого цвета губуВ ожидании чуда убрав в кулачки.Демонстрации улиц, такси-часовой,Эскалатор дождей и грибная орда —Мне мозаику эту сложила вода,Запорошила сверху всё той же листвой,И потрескивал лёд на тугих проводах,Неумело копируя аплодисменты,Из премьеры моей озорные моментыЖивописец-мороз вывел в светлых тонах.Оркестровая яма, как горный разлом,Извлекла, потревожив планетную ось,Плагиат на мотив, которым всё началось —Получилось красиво, но о чём-то своём.Я услышал его посреди тишиныПод напором пытливого взгляда суфлёра,Взял обрывки стихов для либретто и скороОкрестил его гимном осенней страны.Снег играл остротой моего чутья,Он парадным строем прошёл и лёг;В зале гаснет свет, прозвенел звонок.Где октябрь завершён, там был начат я.1999

Ожидание

Здесь через сто миллионов лет,Может быть раньше, может быть позже,Будет стоять монументТому, кто просрочил обратный билет,И мне, наверное, тоже.Переживут этот славный моментТе, кто не ждал под солнцем палящим.Значит, не им монументВ будущем будет стоять в настоящемЕщё через сто миллионов лет.Я на вокзале, до поезда час,Сотни экю не хватает до пива.Я – составная частьНашего творческого коллектива,Было б с моей стороны некрасивоВ таком коллективе скучать.Прячусь в тени от несносной жары —То ли бодрствую, то ли в раздумье.Рядом звенят комарыВ тихом и неизмеримом безумии.Мы – компоненты его игры,Мы создаём для него миры,Тратим плёнку на дубли.Мимо перонных сияющих касс,Мимо позывов шашлычного цветаРысью несёт первый классЖителей провинциального гетто,И под кокардой дымит сигарета,Из тамбура глядя на нас.Час с половиной – на «зоне» не срок,Здесь он – период полураспада.Поёт милицейский свисток,Плюёт запоздалый гудокНа семь кругов привокзального ада,Очерченных циркулем ног.Все мы герои, ведь нам не впервойЖить девять жизней вне общего плана,Все мы гордимся собой —Дворник, карманник, студент, постовой,Звёзды экрана, старейшины клана.Пункт назначения – просто нирванаИли езда по прямой.Нам передали с младенческих летВеру в прибытие без опоздания,Вера тенями сползает по зданиям,Скука ушла на обед,Вечность для нас эту пьесу поставила,Эти настольные игры без правила,Этот безмолвный балет.Два баснословных условных часа.Стрелка минутная возликовала,Где-то за краем земли полосаОторвалась от платформы Усад,По-партизански минуя леса,Наше терпение атаковала.Вот она, радость – не ждал, не гадал!С неба свалилась и дверь отворила.Помню из книг: Золотая ОрдаТак же примерно брала города,Как покидала великая силаСтарый усталый портал.Слава героям, кто сел у окна,Неудовольствие жестами выдав!Место для женщин с детьми, инвалидов,Пьяных и разных других индивидовКанонизирует их имена.Кисло-лимонный вокзальный сарайЧерез минуту останется в прошлом,Мы отправляемся в рай,Хочется думать о чём-то хорошемИ стуки по стыкам железнодорожнымОхотно принять на ура.Алым атласом натянутых лент,Хлебом и солью, цветами встречайтеТех, кто обрёл в ожидании счастье,Кому через сто миллионов летБудет поставлен-таки монумент,И мне вместе с ними отчасти.1999

«Осталось меньше получаса…»

Осталось меньше получасаДо дня, когдаНовейший год почтёт за счастьеПридти сюда.Минут каких-то двадцать девятьПройдут быстрей,Чем мы надумаем засеятьСреди полейСырую землю под покровомДобра и злаИ попытаться сделать сноваСвои дела.Новейший год – не тот, последний,Что был вчера.Последний год уже осмеянСвинцом пера,Последний год уже оплаканС утра – и вотМы ждём, когда заблещет лакомНовейший год.Огонь разбрасывает искрыСреди ветвей;Последний не был слишком быстрым,А наш – быстрей.Прямее, дольше, чище, прощеМы ждём, когдаНа сломе этой белой ночиПридут годаОдин другого всё новее,Мы ждём давно.Смотрите – солнце багровеет!Свет льёт в окно!И полчаса уже минули,И ночь прошла.Наш год в почётном караулеДобра и зла.1999

Эпизод II. Как бытовые сюжеты становятся в ряд с историческими полотнами. 2000—2009

Дорога

Стремительнее селя меняются пейзажи,Мелькают слева-справа красоты и уродства,Фасады, подворотни, убийства, благородстваПри свете фар, софитов и инфракрасном даже.Дождливые пустыни и знойные болотаСигают под колёса, стремясь к преображенью,Мешая, помогая и радуясь движенью,Теряя, обретая и сторонясь кого-то.Роскошные хибары в малиновой обёрткеИ сказочные виллы, как угольные груды,Неоновой рекламы лукавые БермудыНарочито наивны, разносторонне-вёртки.Лежачий полицейский с простреленной ключицейИ девочка седая с опятами в лукошке,Бездомные коровы, кладбищенские кошки —Здесь всё непостоянно, оно сейчас умчится.А воздух – что за воздух! Он дышит нашей грудью,Он смотрит нам в затылок и давит на лопатки,На травах оседают кислотные осадки,Русалки нерестятся в заброшенной запруде.Мерещатся пещеры подземных переходов,Висят над головою аркады белых радуг,Вещают транспаранты: порядок есть порядок! —Признание единства вождей и их народов.Оливковые ветви, ковёр еловой хвои,Горящие пентакли и звёзды Вифлеема —Летит от напряженья большая микросхема,По ходу отдыхает и движется в покое.Деревья вдоль дороги, зачатые попарно,Родятся близнецами и дублями сгорают,Из засухи приходят, в потопе умирают,Всё пахнет парадоксом, все видится полярно.И только на радаре всё просто и понятно —Мерцающая точка лежит по курсу прямо,Недвижима, стабильна, подтянута, упряма,Размеренно-тактична, предельно аккуратна.К ней фары тянут руки, пылая жаждой страсти,Притягивают ближе, в объятиях балуя,Смеётся радиатор, желая поцелуя,Дрожат от исступленья усталые запчасти.Так близко, так конкретно мгновение стыковки,Скрываются в тумане все виды справа-слева,На выдохе из лёгких летит строка припева,Постукивают дробно рифлёные подковки.Распластаны на окнах людей эквиваленты,Замедленные кадры, шедевры галереи.Сначала скорость света, потом в сто раз быстрееДо полного успеха, до тонкой синей ленты.2000

До седьмого неба

Ещё не свечерело,Но солнце собиралосьЛожиться почивать,В прозрачном пеньюареОтправилось на западВ пуховую кровать,Свечи не задувая,Прошлёпало босымиНогами по ковруИ мокрую причёскуКосынкой обернуло,Чтоб снять её к утру.В руке мелькнула связка,И вот уже нашёлсяНеобходимый ключ,Три плавных поворота —Под приоткрытой дверьюПробился жёлтый луч.За ней таили спальнюС широкою кроватьюДругие шесть дверей,И каждую светилоСвоим ключом открыло,И каждую – быстрей.Тогда перед глазамиВозникла перспективаСеми небесных сфер,А солнце за последнейЛегло под одеяло,Подав другим пример.Прекрасным многоцветьемПестрила анфиладаОт охры до сурьмы —Такое всей планетеУвидеть было надоТеперь, среди зимы.Но то лишь я увидел,Идущий по сугробамГде люди не живут,Когда явились разомСемь стадий переходаНа несколько минут.Уже дрожали петлиСедьмой, последней двери,От времени скрипя —Там солнце засыпало,Прочтя на сон грядущийМолитву про себя.Желая потревожитьХоть раз покой светилаВ багрянце одеял,Я вышел на дорогу,Решимости набрался

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.