Литерный особой важности

Сегодня вечером решили все-таки накрыть его. Для этого все детали держали в тайне. Участвовали лишь сам Мишка, начальник розыска майор Афанасьев и его родной брат. Ловить стали на живца, как вы уже поняли, это почетная должность досталась мне. По их плану, я должен был зайти в дом к Марине, купить у нее товар, а потом, вместе с лихими ребятами из уголовки, накрыть притон. На словах все выглядело логично и правильно, только шел я в неизвестность, сколько людей на хате было неизвестно, да и как поведет себя Марина, увидев нового покупателя не совсем понятно. Может пошлет меня куда подальше?

– Ты главная не бойся,– инструктировал меня Мишка, поправляя заплечную кобуру, из которой выглядывала рукоятка родного "ПМ",– если вдруг что пойдет не так, мы будем рядом! Только знак подай…

– Какой? Я же в доме буду?– пожал я плечами, выходя из машины. Одели меня соответствующе моменту. Старое тряпье висело на мне, словно на пугале. Специально небритая щетина с проблесками седины лоснилась от специального крема.

– Прорвемся, Вишневский!– хлопнул мне по плечу ободряюще майор Афанасьев.– Главное не бзди…

Легко сказать…Все равно боязно…

Никто не открывал. То ли не слышали, то ли хозяев смутила моя незнакомая морда. Немного потоптавшись у ворот, я легко перемахнул через невысокий палисадник, продрался сквозь заросли вишен и затарабанил в окно, придав своему лицо оглупевшее выражение конченого наркомана. Насколько хорошо у меня это получилось не знаю, но я старался, как мог.

– Марина!– заорал я, стуча кулаком по звеневшему стеклу старой деревянной рамы.– Маринка, бл…дь! Открывай!

Тишина. По ту сторону затаились. Краем глаза я заметил, что грязная шторка в крайнем окне еле заметно шевельнулась. Вряд ли виной тому был сквозняк. Скорее всего меня рассматривали, оценивали, как и любого непрошенного гостя.

– Маринка! Ты слышишь меня?– я потянулся за пазуху, выудив оттуда поллитровую бутылку крепкого пива, которым меня снабдили предусмотрительные опера.– А ну-ка, выходи! У меня пиво есть…– для пущего эффекта я пошатнулся, опрокинув в себя разом половину, облился. Пушистая пена потекла по подбородку и груди.– Будь человеком!

Шторка сдвинулась обратно. Решение скорее всего было принято. Хлопнула входная дверь, а потом за железными воротами раздались шаркающие шаги. Заскрипел ржавый замок. Одна из створок распахнулась и широком проеме показалась местная королева пиратов. Худая, бледная женщина лет пятидесяти, с черными кругами под красными глазами, в некогда розовом, а теперь засаленном махровом халате и редкими каштановыми волосами. Ее трясло…Она пыталась унять эту дрожь, обхватив свои тонкие плечи грязными ладонями с поломанными ногтями, непохожая на наркодилера ни при каких обстоятельствах.

– Тебе чего?– хрипло спросила она, и я успел рассмотреть ее желтые редкие кривые зубы, не добавляющие ее образу очарования.

– Я пива принес…– показал я почти оконченную полторашку, приподняв ее над забором.– А еще у меня есть вот это…– мне пришлось выбраться из палисадника и потрясти перед носом наркоманки пятисотрублевой купюрой.– У тебя есть чего?

– А ты вообще кто?– спохватилась Марина, жадно разглядывая красную бумажку.– Что-то я тебя раньше здесь не видела…

Расчет на то, что наркоманка проколола героином все свои мозги не оправдался. Остатки разума и подозрительности она все же сохраняла.

– От Коли я! Меня Колян послал,– назвал я первое пришедшее в голову имя.

Удовлетворенно кивнув, он побрела во двор, махнув мне следовать за ней. Пока все по плану, не считая некоторых шероховатостей. Мне почему-то не давала покоя чуть дернувшаяся шторка в самом крайнем окне. Меня явно разглядывали, оценивали прежде, чем впустить. Кто это был? Вряд ли Марина…Эта наркоманка выглядела так, будто только что приняла дозу, не способная на какие-то осмысленные действия. Значит в доме был кто-то еще…И это кто-то был явно трезви опасен, хотя бы потому что старался сохранить свое инкогнито.

Я шагнул за ворота, бросив последний раз на стоявшую поодаль "десятку" оперативников. Опера курить перестали, готовые к броску. Это хоть немного, да успокаивало.

– Пиво будешь?– по-джентельменски предложил я, дабы поддержать разговор, но Марина, будто сомнамбула следовала в дом. Споткнулась о порог на высоком деревянном крыльце. Громко заматерилась.

– Можешь не разуваться…– коротко бросила она, слегка обернувшись на меня, замершего у порога, готового снять свои порванные кроссовки.– У меня не прибрано…

Ну, не прибрано, это еще мягко сказано. В притоне царил такой бардак. которого я нигде и никогда не видел. Вокруг царила пыль, грязь. В углу были свалены какие-то немытые банки, склянки, домотканые половики сороковых годов прошлого века. Залапанный сотнями рук умывальник был завален горой посуды, которая уже покрылась сухой коркой и по ней ползали жирные зеленые мухи.

– Проходи!– позвала меня Марина в комнату, которая, видимо, была у нее нечто вроде зала. Посреди него стоял старый деревянный стол с облупившейся лакированной поверхностью, вокруг него четыре стула со следами чьих-то грязных ног и продавленный диван, накрытый рыжей от грязи простыню.

– Я спала, сразу не услышала, как ты постучал,– пояснила она, усаживаясь на стул.

Ну да…Конечно…Я скосил глаза в сторону. Проход в соседнею комнату был занавешен узкими шторками. Свет погашен, но интуиция подсказывала, что кто-то там все же есть.

– Пиво будешь?– повторил я свой вопрос, плюхаясь на диван позади наркоманки. Не хватало мне еще сесть напротив Марины, чтобы потерять из виду выход в другую комнату.

– Закурить есть?– я порылся в карманах, достав пачку дешевого "Опала". Мой "Мальборо" Мишка на время операции конфисковал, решив, что для наркомана и алкаша курить премиальные сигареты, значит полностью провалить захват. Вытащил одну из пачки, подал, щелкнув спичками. Марина закашлялась, глубоко, с надрывом, поперхнувшись крепостью табака.

– Теперь буду!– она потянулась за бутылкой, оставленной на столе, но я вовремя ее перехватил.

– А чего-нибудь покрепче? – игриво ей подмигнул, внутренне содрагаясь от презрения к таким людям, гробившим свою собственную жизнь неизвестно зачем и неизвестно почему.

– Да будет! Будет!– выпустив мне в лицо клубок дыма отмахнулась Марина.– Давай по глоточку…Сушит, не могу!

Бутылку я ей все-таки не отдал. Сработал рефлекс брезгливости. Закашлявшись, Марина навела меня на мысль, что уже давно болеет туберкулезом в открытой стадии. Рисковать пить с ней с одной посуды совершенно не хотелось.

– А стаканы у тебя есть?– уточнил я.– Что это мы, как будто бичары какие…

Хозяйка притона на секунду задумалась, видимо, вспоминая, как выглядит эта странная и давняя забытая кухонная утварь и есть ли она у нее. наморщив лоб. через пару минут все же изрекла:

– В мойке есть…Только они немытые давно…

– Сей момент!– искренне обрадовался я, рванув на кухню, прихватив за собой начатую полуторалитровую бутылку пива. Помощь помощью, но не Миша же меня будет за счет своего МВД лечить. Господи, главное, чтобы еще и переспать с ней не пришлось! Мелькнула в голове мысль…

Разгреб посудный завал, отбросив сразу в сторону металлические миски с облупившейся эмалью и знаком качества 1958 года. И где она нашла такой раритет? Пару минут пытался оттереть забрызганный чем-то розовым граненый стакан, потом махнул на него рукой, подумав, что скажу, что за дам гусары пьют из горлышка, а вот самим дама требуется потягивать пивко вполне себе культурно. Набулькал ей где-то половину и шагнул обратно в зал, замерев на пороге, ощутив, как в затылок уперся вороненый ствол пистолета.

– Дернешься, сука, завалю!– прозвучал за спиной мужской голос, ничуть не похожий на пьяный или окуренный. Вполне себе адекватный, строгий…Теперь понятно, кто меня разглядывал сквозь шторку. Вот кого я опасался и все же упустил. Позади меня стоял настоящий хозяин этого притона, который поставлял героин этой наркоманке, пользуясь ее домом, чтобы торговать белой смертью среди молодежи. План Миши удался. Он поймал его с поличным, на месте, только как быть теперь мне? Ведь знак подать я уже не могу…

– Помоги нашему гостю присесть за стол, Роман!– занавеска, закрывающая вход в соседнею комнату, шевельнулась и на пороге появился крупный цыган, одетый в настоящую кожаную жилетку, черный кожаные брюки, заправленные в военные уставные берцы. Красная свободная рубаха была заправлена за поясной ремень, на котором висели ножны от солидного ножа, рукоять которого выглядывала у ромалы из-за пояса. В руках он держал старенький наган, выкопанный и проданный этим балбесам черными копателями. Эхо войны, вашу мать…Сильный толчок в спину опрокинул меня вперед, я запнулся за скатанный палас и полетел головой вперед, прямо под ноги второму. Марина тихо взвизгнула, вжавшись в диван. Она испуганно водила глазами в разные стороны. абсолютно потерянная в пространстве, жалкая и глубоко несчастная. на какую-то долю секунды мне даже стало ее жаль, пока тяжелые ботинок цыгана – ее хозяина не влетел мне прямо под ребра, сбив дыхание, заставив взвыть от боли.

– Ну что, мусор? Доигрался в шпионов?– спросил с ехидной ухмылочкой второй. склонив усатую лоснящуюся от пота голову надо мной. Ох…если бы он знал, что всю свою сознательную жизнь после Ростовского учебного центра я только этим и занимался, что искал шпионов, то не был бы столь беспечен, а пристрелил бы меня сразу, особо не раздумывая.

– За что?– прохрипел я, делая вид, что мне ужасно больно, и толком придти в себя я не могу.– Я к Маринке…Пивка попить…Оттопыриться по-нормальному…

Первый у порога рассмеялся. Только сейчас я услышал, что говорит о с явным цыганским акцентом, вполне по-русски прилично, но слегка коверкая особо длинные слова.

– Ты дурочку тут нам не лепи!– хмыкнул он, поигрывая обычным травматом, что меня несказанно обрадовало. Все же не огнестрел!– Корешей Маринкиных мы всех знаем. Чмошники ходячие, за дозу маму родную на куски порежут, а ты интеллигент, стаканы моешь за собой…

Так вот, где я прокололся! Оказывается мое хорошее воспитание меня и подвело…Теперь все было понятно.

– Да я чего…Я, думаю, дай зайду! Пивка для рывка…Потом ширнемся и потрахаемся, как следует! Ведь так?– я повернулся к Маринки рывком, уже просчитав, что первым надо валить того, что с наганом. От травмата, я как-нибудь увернусь, а вот от пули…

– Стоять!– цыган с наганом дернулся, но было уже поздно. Моя ладонь крепко обхватила ножку табуретки, стоявшей у стола, и мне оставалось лишь докрутить поворот, разжимая ладонь. Острый угол стула врезался, как и я рассчитывал цыгану куда-то в область переносицы. Хлынула кровь, раздался мерзкий хруст ломаемых костей. Хрящевая перегородка не выдержала, дилер схватился за поврежденное лицо, отбросив оружие в сторону, громко взвыв, как раненый зверь.

– Мамочки…– Маринка мгновенно шмыгнула за диван, только грязные пятки сверкнули. Мне бы такую реакцию…Пуля из травмата чиркнула где-то рядом, скользнув по ботинку, уходя в сторону. Тонкое оконное стекло звякнуло. разлетевшись на мелкие кусочки. Сигнал подан! Теперь все решали секунды, которые Роман потерял, взглянув на своего стонущего компаньона, позволив мне взмыть из не самого простого положения вверх, в прыжке заплетая "будулаю" ноги. Тело изумленно взвыло, давненько я так над ним не экспериментировал, но мышцы, помнившие все сами, довершили начатое. Бросок…И короткий хлесткий удар по кадыку. Ромала захрипел и схватился за повреждённое горло. Прием хоть и грубый, но действенный. Теперь он не только забудет, как стрелять по хорошим людям из травматического оружия, но и как зовут его самого.

Удовлетворенно оглядев поверженных врагов, я небрежно отбросил носком ботинка травмат подальше.

– Цыц!– прикрикнул на стенающую за диваном Маринку и заглянул за шторку, которая вела в дальнюю комнату.

Ничего особенного там не было. Обычная лаборатория по производству синтетических тяжелых наркотиков. Что-то кипело в колбах, шипело на растопленной спиртовой горелке. Недалеко от этих лабораторных инструментов лежал, полуприкрыв глаза, третий. В такой же народной одежде, как и остальные. Длинные черные, как смоль волосы, стянуты в конский хвостик тугой резинкой на затылке. Рот полуоткрыт, с губ стекает липкая желтая слюна.

– Да ты гашеный…– я наклонился над ним и похлопал мужика по щекам. Голова, как у болванчика, заметалась из стороны в сторону, не подавая признаков жизни. На правой руке, чуть выше локтя под опустившимся рукавом рубашки я обнаружил тугой резиновый жгут, а на полу рядом с наркоманом пустой шприц с капельками крови на тонкой игле…

– Да уж…– привстал с колен, услышав, как дверь в Маринкин дом, рухнула, сорваная с петель могучим ударом оперативников.– А вот и кавалерия из-за холмов…Наша милиция, как всегда вовремя.

Вышел медленно из комнаты, чтобы свои, не дай Бог, в меня не шмальнули с перепуга. Сашка Афанасьев вязал травмированных мною красавцев. мишка пытался вытащить за жидкие волосы из-за дивана Маринку. А начальник оперов гордо осматривал место побоища.

– Ты раньше сигнал не мог подать?– зло бросил Карташ, все-таки доставая испуганную наркоманку из ее укрытия и матеря на чем свет стоит, потому, как она умудрилась со страху обделаться, запачкав новые туфли моему однокласснику.– Тебя ж грохнуть могли они?

Я пожал плечами, закуривая, все еще пытаясь унять бешено колотящееся сердце. А ведь могли, стервецы…На раз могли, будь я чуть менее расторопный. пуля мимо свистнула в миллиметрах.

Майор Афанасьев попросил сигарету, заглянул за шторку.

– Это ты его?– намекая на третьего, что лежал в лаборатории.

– Убитый чем-то…Если не передоз, то часа через четыре очнется,– пояснил я, выдыхая облако сизого дыма. На стрессе я даже не заметил, что продолжаю дымить проклятым "опалом".

– Серьезно тут все…– Лешка, как всегда. был немногословен. В голове он уже составлял правильный рапорт о сегодняшних событиях, повлекших задержание преступников и раскрытие нарколаборатории. "Палочки" ребята себе сегодня точно заработали, благодаря мне.– Миша?

Карташ поднял голову, отвлекшись от разглядывания старенького нагана. Крутнул барабан, проверяя есть ли патрон в стволе.

– Боевой!

– Припишем им еще и хранение!– кивнул майор.– Тут Вишневскому делать больше нечего…Отвези его домой! Можешь взять "десятку". По дороге к экспертам, привезешь Дениса, пусть весь этот бедлам оформит, как положено…Спасибо тебе, Саня, в очередной раз выручил!– в мой карман перекочевала зелененькая тысяча наших деревянных рублей.

– Всегда готов!– шутливо отдал я пионерское приветствие.– Обращайтесь, если что…

И проследовал за Мишкой, который уже ждал на улице.

– Ведь, правда вальнуть могли тебя…– укоризненно покачал он головой, виновато пряча глаза.

– Мишань, все нормально! Я же тоже не на педагога учился,– ушибленный копчик болел, но я мужественно улыбнулся, стараясь не потерять в глазах своего товарища статус местного рэмбо. Детский сад, конечно…

На улице смеркалось. Дома ждала старенькая мамка, которую я предупредил, что сегодня пойду на грузовой двор разгружать фуры с охлажденной птицей. То-то она удивилась бы таким цыплятам…

Всю дорогу молчали. Сказывалось напряжение последних часов. Говорить не хотелось. Наступило какое-то опустошение, словно гора с плеч. На прощание Мишка еще раз пожал мне руку.

– Завтра, заскочи в отдел,– попросил он,– надо будет бумажки оформить. Мы тебя и понятым сделаем!

– Да не вопрос!– отмахнулся я.– Часам к десяти устроит?– у меня, как всегда. был план выспаться, но со временем русско-грузинской войны, как-то не выходило. Будто действительно сумасшедший, я с ужасом вскакивал с криком посреди ночи, вспоминая последний свой бой в Цхинвале, когда мы выводили миротворцев из-под огня, группой из десяти человек. Именно тогда я сорвался, тогда не смог сдержать эмоций, от всей души врезав самодовольному паркетному полковнику, руководившему всей операцией, бросившему нас на произвол судьбы, решив, что мы погибли в окружении американских инструкторов и грузинских головорезов. Прошло одиннадцать лет…Мы вышли, выжили, спасли всех, кого нужно было…А рана осталась…В душе…

– Саша…– я, будто очнулся, выдернув себя из пелены воспоминаний, так некстати нахлынувших на меня на глазах друга.

– Конечно зайду, может быть и раньше…– спохватился я, выходя из машины.

Мой покосившийся заборчик, знакомые с детства соседские акации и заросли абрикос на высоком моем насыпном погребе встретили меня неясными тенями, еле шевелящимися в полумраке спустившимся на город сумерек. На лавочке возле ворот сидел, низко опустив, голову знакомый силуэт крепко сбитого небольшого роста мужчины. Эту лысину я бы узнал из тысячи! На звук моих шагов он поднял голову. В руках дымился его излюбленный "Кент".

– Ну, здравствуй, Саша,– поздоровался он, виновато косясь на меня.

– Здравствуйте, товарищ полковник,– поздоровался я в ответ,– не ожидал вас здесь увидеть…

Присел рядом, следом закуривая, стараясь на смотреть на человека, ставшего не только отцом-командиром, но и другом, учителем, наставником, предавшим в один момент своего лучшего ученика.

– Нам надо поговорить, старший лейтенант Вишневский.

– Давно уже просто Вишневский…– улыбнулся я слегка ехидно.

– Согласен, Саня, со вчерашнего дня приказом министра обороны капитан!– полковник Белянкин повернулся ко мне лицом, заставив взглянуть ему в глаза. И по его загадочной и хитрой улыбке я понял, что ничего хорошего мне его приезд не сулит.

3

г. Чуйка

26 июля 2019 года

Осмотревшись по сторонам в поисках автомобиля полковника. Не пешком же он ко мне заявился? Я присел рядом на лавочку и закурил. Помолчали. Валентин Рудольфович терпеливо ждал пока в мое голове осмысляется стремительное течение происходящих событий.

– Стране опять нужны герои?– после недолгого молчания произнес я, выпуская облако сигаретного дыма, окутавшего нас обоих непроницаемой пеленой, спасая от надоедливых комаров, жужжащих неподалеку и только и мечтавших о нашей с полковником ГРУ кровушки.

– Хорошо ты о себе мнения…– рассмеялся Белянкин, закуривая следом.

– Просто все происходящее напоминает сцену из дешевого голливудского боевика,– заметил я, улыбнувшись в ответ.

– Все намного серьезней, Сашка…– покачал головой мой бывший командир,– я бы сказал на порядок… Ты знаком с капитаном Лужиным?– неожиданно спросил он, повернувшись ко мне. его внимательные глаза прощупывали меня, будто металлоискателем.

– Алексей Васильевича? Леху? Коменданта? Конечно, знал…Он на станции нашей главный по военным железнодорожным перевозкам. Мы иногда с ним любили на рыбалку, пузыречек раздавить на двоих, поболтать о жизни. Душевный человек…

– Его вчера убили.

– Что?– я поперхнулся от удивления сигаретным дымом и закашлялся.

– Через неделю через станцию Чуйка пройдет спецсостав литерный особой важности, а коменданта вашей станции убивают в своем собственном кабинете, при чем убийца скрывается с места преступления при находящихся на месте военизированной железнодорожной и полицейской охране. Генерал Старостин считает, что это убийство, как-то связано с пропуском литерного. Начато расследование, но сам понимаешь…

– Понимаю…– кивнул я. В голове никак не укладывалось, что я больше никогда не увижу смешливого нескладного Леху, с которым мы действительно частенько общались, проводя время за бутылочкой чего-то горячительного. Наш город маленький, новости разносятся мгновенно, но в том-то и дело, что об убийстве в здании вокзала не было ни одного слова, даже мой одноклассник Миша на сегодняшней операции по обезвреживанию наркодилеров ни словом не обмолвился об этом событии, что в принципе, не означало, что он мне не доверял. Просто ГРУ установило тако й режим секретности на это дело, что Карташ побоялся этим делиться с безработным товарищем.

– Тебе надо найти убийцу и пропустить Литерный через Чуйку,– коротко подвел итог Белянкин.

– Всего-то? – ухмыльнулся я.

– Для этого мы восстанавливаем тебя в звании и назначаем комендантом станции вместо погибшего Лужина.

– А не проще было бы нагнать сюда спецов, прошерстить наш маленький тридцатитысячный городок вдоль и попрек, блокировать все выезды и получить результат через какие-то часа три?– немного подумав, уточнил я. Мне почему-то совсем не хотелось влезать в это более чем плохо попахивающее дело, от которого за версту несло неприятностями. К тому же работа коменданта – это бумажная работа, а я, как оперативник, терпеть не мог возиться с разного рода макулатурой.

– Поднять шумиху вокруг литерного? Всем объявить о спецоперации? Заставить нашего противника поменять планы и совершить диверсию в другом месте?

– Согласен…– кивнул я.– Глупое предложение…Контора так никогда не поступает. А кто же лапки к литерному протянул? Американцы?

– Их вассалы!– Белянкин кивнул в сторону российско-украинской границы. Думаю, что заокеанские партнеры вообще не догадываются, что задумали эти придурки из "Правого сектора". Иначе, давно бы их приструнили.

– А если слить им информацию?– предложил я.

– Чтоб само собой рассосалось?– рассмеялся Белянкин. – Нет…Надо искать убийц Лужина и выходить на террористическую группу.

– Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что…– задумчиво проговорил я.

– Как всегда у нас…Завтра к восьми на работу. Твой кабинет в здании вокзала,– полковник поднялся со скамейки, поправляя гражданскую рубашку, в которой смотрелся немного нелепо. Мундир ему шел намного лучше.

– А…

– Телефон для связи получишь смс-кой. Да, я отдал распоряжение прибраться там к твоему приходу…– Белянкин оглянулся по сторонам. В темноте у резкого поворота в конце улицы огромный черный внедорожник мигнул фарами. Заурчал сыто двигатель, машина медленно подкатилась к моим маленьким воротам, как я и предполагал, полковник не пришел ко мне пешком.

– Да…Саш, надо их обезвредить.

– Валентин Рудольфович,– ошарашенно протянул я.

– Смирно! Капитан Вишневский, отставить разговорчики!– рявкнул до боли знакомо полковник.– Выполнять приказ!

– Я…

– Разучился, как отвечать?– в спустившихся сумерках мелькнул знакомый взгляд пронзительных глаз моего командира.

– Есть, выполнять!

Всего за какие-то несколько часов я из обычного безработного, колымящего где придется, восстановился в армии, получил новое воинское звание и одновременно большие проблемы.

– Кстати…Я тебе помощницу выписал из отдела шифрования…Юля, кажется…Хорошая девочка, старший прапорщик! Ты ее береги, операция вам предстоит серьезная,– покачал головой на прощание Белянкин.

Как будто я без него этого не знал! Других в нашей конторе не бывало отродясь…Всю ночь я не сомкнул глаз. Уж такой человек…Все раздумывал, продумывал ходы, просчитывал…Ничего дельного в голову не приходило. От этого я мучился, часто выходил курить на крыльцо, пил кофе большими кружками, от чего к утру у меня во рту стоял кислый привкус пачки выкуренных сигарет и половины банки растворимого бразильского напитка, и голова раскалывалась на части, будто ее отбили молотком.

Часов в семь мое терпение лопнуло окончательно. Я быстро оделся, и пока на улице было прохладно, быстрым шагом направился на вокзал. Благо идти было недалеко…

По раннему времени прохожих было мало. Лишь один раз мне встретился хмурый небритый алкаш, живущий несколькими домами дальше, которого неимоверно трясло с бодуна, и он мелко дрожащей рукой потянулся угоститься ко мне за сигареткой.

– Помоги, браток…– прохрипел он. В такие моменты я стараюсь людям не отказывать. Хочет человек отравиться всякой гадостью, да, Бог с ним, пусть травится. На ходу подал ему сигарету и двинул дальше.

В вокзале было пусто. На перроне лениво прохаживались постовые. У входа курила РЖД охрана, подозрительно скосив на меня глаза, они все же не задали мне ни одного вопроса, молча пропустив внутрь.

– Где тут у вас комендант сидит?– спросил я у миловидной охранницы с ярко выраженными восточными чертами лица.

– Сидел,– поправила она меня вежливо. – Его, как день назад убили…Горе-то какое…– совсем по-бабьи покачала она головой, тоскливым голосом проговорив все это. от чего мне на какие-то доли секунды показалось, что она сейчас зарыдает, не вынеся такой потери.

– Какие дела творятся у вас…– поддержал я ее.– Кошмар! Куда страна катится…Кругом бардак! А что ж убийца? Нашли?

– Кого они найдут…– махнула рукой охранница,– он его прямо в кабинет и застрелил, посреди белого дня, а потом вышел через центральный вход спокойно и все… С концами! Хороший человек был Алексей Васильевич, упокой, Господь, его душу…

– А откуда вы знаете, что убийца через главный вход вышел?– словно ненароком поинтересовался я.

– Так смена моя ж была…– удивилась охранница, но потом спохватилась, что сболтнула лишнего, подозрительно прищурилась.– А вы кто такой будете, а? Документы свои предъявите!