Карточный домик

Он двинулся к двум дверям в конце коридора. Открыл ту, что слева, включил свет и вошел – это была спальня. С первого взгляда он понял, что это не обычная спальня. Центр комнаты занимала королевских размеров кровать. Простыни и наволочки были идеально свежими. Напротив кровати на стене висело огромное зеркало, и еще одно зеркало было на потолке.

На полу лежал толстый ковер цвета старого кларета. Стену, окрашенную в зеленый бутылочный цвет, украшали фотографии улыбающихся обнаженных девушек-моделей. По одну сторону спальни стоял большой шкаф – Биглер подошел и открыл дверцы. Он тут же понял, что перед ним коллекция реквизита для сексуальных игр, которым пользовалась девушка по вызову, – от альбомов с эротическими снимками до кнутов и плеток. Он закрыл шкаф, затем вышел из спальни и остановился перед закрытой дверью в последнюю комнату. Он сделал шаг вперед, повернул ручку и толкнул дверь.

Дверь медленно открылась. В комнате горел свет. Первое, что Биглер увидел, – это кровать, на которой лежал мужчина. Рядом на простыне валялась газета. Смерть застала мужчину за таким безобидным занятием, как чтение вечерних новостей. На нем была бело-голубая пижама, в пятнах крови на груди. Кровь также была на его сжатых в кулаки руках и на загорелой щеке.

Биглер какое-то время смотрел на него, затем вошел в комнату.

Мертвый мужчина был крепкого телосложения, с широкими плечами боксера. Коротко подстриженные волосы были черны, как тушь. Усики, толщиной в карандашную линию, придавали ему залихватский и обольстительный вид. Он был из полка плейбоев, которые ошиваются на пляжах Парадиз-Сити, демонстрируя свои мускулы, свою мужественность и половозрелость, – помимо этих достоинств, у таких мужчин ничего не было: деньги им доставались нелегко.

На столике возле кровати стоял телефон. Биглер набрал номер ресторана «Ла Коквилль». Он только закончил разговор с Гессом, как прозвенел звонок в дверь. На пороге стоял детектив второго класса Том Лепски.

– Шеф сообщил, что здесь проблемы, – сказал Лепски, входя в коридор.

Лепски был сухощавым, высоким, молодцеватым, с голубыми, холодными как лед глазами и с загорелым лицом, изборожденным морщинами.

– Да… тут труп. Иди посмотри, – сказал Биглер и пошел обратно в спальню.

Лепски внимательно посмотрел на мертвого мужчину и сдвинул шляпу на затылок.

– Это Джонни Уильямс! – сказал он. – Так-так… наконец-то он получил свое.

– Ты знаешь его?

– Ну а как же. Он мне попадался на глаза. Один из богатых жиголо в отеле «Палас». Только что он делал в этой дыре?

Биглер порылся в ящиках шкафчика, стоявшего возле одной из стен, и вынул портмоне из свиной кожи. Внутри лежали карточка «Динер-клуба», водительские права и чековая книжка. Все это на имя Джонни Уильямса. По чековой книжке Биглер узнал, что на счету Уильямса в банке три тысячи семьсот пятьдесят шесть долларов.

– Видимо, он жил здесь, – сказал Биглер. – Загляни-ка еще в комнату напротив.

Пока Лепски находился в другой комнате, Биглер продолжил осмотр этой. Он открыл платяной шкаф – там было полно одежды Уильямса.

Вернулся Лепски.

– Ух ты, целый магазин! А что за женщина в ресторане?

– Назвалась Мюриэль Марш-Девон. Сегодня ночью покончила с собой, приняв смертельную дозу героина в «Ла Коквилле», и оставила предсмертную записку, что якобы замочила этого пижона.

Лепски склонился над мертвым мужчиной, чтобы осмотреть его грудь, затем, покривившись, сделал шаг назад.

– Да уж, разобралась с ним на все сто. Судя по всему, на клочки разнесла ему сердце.

Биглер неожиданно присел, заглянул под кроватью и аккуратно выдвинул из-под нее пистолет «кольт-автоматик» 38-го калибра. Достав носовой платок, он накрыл им оружие и осторожно взял в руку.

– В общем, дело очевидное, – сказал он. – Я не удивлюсь, если мне сегодня и часа поспать не удастся.

К бунгало подъехал автомобиль, Лепски пошел открывать дверь и вернулся с доктором Лоисом.

– Он в вашем распоряжении, док, – сказал Биглер, махнув рукой в сторону убитого.

– Покорно благодарю! – буркнул доктор. – Теперь за мной два медицинских заключения!

– Не огорчайтесь, док, – сказал Биглер. – Вы не одиноки. – Он повернулся к Лепски. – Выйдем на свежий воздух.

Пройдя по коридору, они открыли входную дверь, вышли в садик и оба закурили.

– Забавно, что никто не сообщил о выстрелах, – сказал Лепски, кивнув на бунгало напротив.

– Может, они в отъезде, – предположил Биглер. – Кроме того, этот конец Сикомба как бы сам по себе. Что-нибудь о нем знаешь? Я на этой службе уже десять лет и ни разу даже писка из Сикомба не слышал.

– Я все думаю, почему она грохнула Джонни? А главное, почему он связался с двухдолларовой шлюхой?

– Нет, она была не такой – много лучше. Я видел ее. Хорошо одета, следила за собой. Большинство мужиков, кто пользуется проститутками, любят заниматься этим в убогой обстановке. Не спрашивай меня почему.

– И не буду, – примирительно зевнул Лепски. – Лучше бы шеф не вытаскивал меня из постели.

– Вон они едут, – сказал Биглер, глядя, как по широкому бульвару приближаются две машины, освещая один за другим убогие местные дома.

Спустя полчаса из бунгало вышел доктор Лоис и присоединился к капитану полиции Терреллу, который с трубкой в зубах сидел в машине и терпеливо ожидал докладов своих подчиненных.

– Я думаю, его застрелили около десяти вечера, – сказал Лоис. – Пять пуль в сердце. Метко стреляли, но она и не могла бы промахнуться. Она стреляла с расстояния в один фут. Я напишу заключение к одиннадцати часам. Подойдет?

Террелл кивнул:

– Как и положено, док. Ладно, вы свободны, еще можете вздремнуть.

Когда Лоис уехал, из бунгало вышел Берт Гамильтон. Он уже надиктовал в редакцию по телефону свое сообщение.

– Что-то больно круто, – сказал он Терреллу. – У вас есть какие-нибудь идеи, почему она застрелила его?

– Как раз это я и должен выяснить, – ответил Террелл, вылезая из машины. – Еще увидимся, Берт.

И, пройдя мимо репортера, он вошел в бунгало.

Биглер и Гесс разговаривали в коридоре.

– Здесь все ясно, сэр, – сказал Гесс. – Можно сказать, чисто сработано.

– Похоже, что так, – кивнул Террелл. – Но скорее, все не так просто. Вы, парни, вдвоем отправляйтесь на Ист-стрит и осмотрите ее квартиру. Сверьте ее почерк с тем, что в предсмертной записке. Я думаю, тут случай очевидный, но проверить не помешает. Надо еще раз поговорить с карликом. Похоже, ему много что известно. Может, он нам и скажет, почему она застрелила Уильямса. Мне нужен ваш письменный доклад к десяти утра, так что пошевеливайтесь, парни.

Гесс подавил стон:

– О’кей, шеф.

Террелл прошел в спальню, где лежал убитый. Лепски стоял, прислонившись к стене, и болтал с экспертами. Они уже сняли отпечатки пальцев и теперь складывали инструменты.

– Том, – сказал Террелл, – разузнай, не слышал ли кто-нибудь выстрелов. Обойди все дома поблизости. И добудь хоть что-то об Уильямсе.

– Вы хотите, чтобы я начал прямо сейчас, шеф? – спросил Лепски. – Но ведь еще только шесть утра! Я что, должен вытаскивать людей из постели?

Террелл проворчал:

– Ладно, начнешь через полчаса. На этом конце бульвара встают рано. – Услышав звук приближающегося автомобиля, он продолжил: – А вот и санитарная машина. Заканчивай тут. – Затем он повернулся к дактилоскопистам. – Нашли что-нибудь?

– Куча отпечатков, – сказал один из них. – Эта комната не убиралась месяцами. В основном это его отпечатки, но есть и другие. Мы все их проверим.

Террелл кивнул, затем вернулся ко входу, куда уже подъехала санитарная машина. Он сказал санитарам, где лежит тело, сел в машину и поехал в полицейское управление.

Глава вторая

Через несколько минут после того, как Террелл и его люди покинули ресторан «Ла Коквилль» и отправились на Сивью-бульвар, Тикки Эдрис снял рабочую куртку и надел легкое светло-серое пальто. Затем он приковылял к двери и заглянул в бар.

Луис и Джекоби разговаривали, стоя возле лестницы.

– Я пойду домой, мистер Луис? – сказал своим гнусавым голосом Эдрис. – Все в порядке?

Луис махнул ему, не прерывая разговора с Джекоби. Эдрис повернул назад, решив воспользоваться служебным ходом, – поспешно и суетливо скатился по ступенькам к стоянке, предназначенной для машин обслуживающего персонала. Он вприпрыжку направился к двум машинам, стоявшим на парковке: одна была «мини-купер», другая – «бьюик-роадмастер», с откидным верхом.

За рулем «бьюика» сидел широкоплечий мужчина с сигаретой в зубах. На нем были коричневая соломенная шляпа и хорошо сшитый бежевый костюм, а также идеально чистая белая рубашка и дорогой строгий галстук. Густые светлые волосы красиво обрамляли его загорелое лицо. Он был хорош собой, моложавый тридцативосьмилетний мужчина. Глубокая ямочка на подбородке придавала его лицу особый шарм.

Его можно было принять за преуспевающего юриста, представителя банка или даже начинающего политика. Но он не был ни юристом, ни представителем банка, ни политиком. Фил Алгир использовал свою привлекательную внешность, весь запас своих знаний и весь свой шарм для того, чтобы разводить жадных богачей на деньги. Это был аферист, который провел в тюрьме четырнадцать лет жизни и который покинул Нью-Йорк и поспешил во Флориду в тот самый момент, когда был выписан ордер на его арест. Фил тихо обосновался в Парадиз-Сити, испытывая нехватку денежных средств и опасаясь раскручивать хитроумные мошеннические схемы, поскольку знал, что если его снова поймают, то упекут еще на четырнадцать лет.

За привлекательной, внушающей доверие внешностью Алгира скрывалась порочная и безжалостная личность. До этой ночи Фил ухитрялся добывать деньги, не прибегая к насилию, но сегодня маска законопослушности была сброшена. Если бы дело, которое он спланировал вместе с карликом, раскрылось, он схлопотал бы уже не четырнадцать лет тюремного заключения. Его ждала бы газовая камера. Но он был уверен в Эдрисе и в себе. На сей раз все должно, просто обязано было получиться.

– Все идет как по маслу, – сказал Эдрис, держась короткими толстыми пальцами за дверцу машины. – Без шума и пыли. А у тебя порядок?

– Да.

– Они отправились в то бунгало. Затем заявятся на Ист-стрит. Тебе пора ехать, Фил. Ты знаешь, что делать.

– Да. – Алгир завел мотор. – Думаешь, их устраивает версия, что она покончила с собой?

– Похоже на то. Я послежу за Терреллом. Он парень с головой. Не показывайся в школе до полвосьмого.

– Знаю… знаю… Мы это уже сто раз обсудили, разве нет? Ты делаешь свою часть, я – свою.

Эдрис сделал шаг назад, и, коротко кивнув, Алгир выкатил «бьюик» со стоянки. Эдрис проследил, как скрылись вдали задние огни машины, затем повернулся и залез в свой «мини». На педали сцепления, тормоза и газа был наращен толстый слой пробки, чтобы короткие ноги карлика могли достать до них. Эдрис был опытным водителем и любил быструю езду. За семнадцать лет у него не было ни одного дорожного происшествия.

Он быстро выехал из Парадиз-Сити, погнав свой «мини» по шоссе на скорости восемьдесят миль в час. Но, приблизившись к дому номер 247 по Сивью-бульвар, он сбросил скорость и поехал мимо гораздо медленнее, рассматривая полицейские машины, стоявшие возле бунгало. Еще через десять минут он был на Ист-стрит. Оставив машину перед многоквартирным домом, он поднялся на лифте на самый верхний этаж и вошел в двухкомнатную квартиру, где жил последние восемь лет.

Квартира состояла из большой гостиной, маленькой спальни, кухоньки и ванной. К своей гостиной он относился с большим вниманием, тщательно, со вкусом подбирал и покупал мебель и постепенно превратил квартиру в довольно нарядное и уютное гнездышко. Кофейный столик он использовал как обеденный, и у него имелись миниатюрные стул и кресло, сделанные специально под его рост. Остальная мебель была нормального размера, поскольку время от времени Эдрис любил принимать гостей и ему хотелось, чтобы и им было комфортно.

В спальне он сбросил с себя одежду и поспешил в ванную. Нелепый в своей наготе, он танцевал под прохладными струями душа, хлопая в ладоши и что-то напевая себе под нос. Затем насухо вытерся, надел голубую с золотом пижаму, а сверху голубой домашний халат. Войдя в гостиную, он открыл домашний мини-бар, налил себе виски, добавил содовой, затем уселся в кресло и вытянул ноги, положив их на маленькую скамеечку. Он сделал пару глотков, поставил стакан и закурил сигарету. Посидел так несколько минут, расслабившись, глубоко затягиваясь сигаретным дымом и выпуская его через широкие ноздри.

Затем он посмотрел на миниатюрные дамские часики на запястье. Шесть тридцать утра. Филу понадобится почти час, чтобы добраться до Большого Майами. Если все пойдет хорошо, Фил вернется в Парадиз-Сити к половине девятого. Так что от него не будет никаких известий до половины десятого или даже до десяти.

Эдрис допил виски, зевнул и погасил сигарету. Он бы предпочел отправиться в постель, но знал, что если ляжет, то уснет, а это непозволительно. Он не должен быть сонным и рассеянным, когда явятся копы.

Тикки поднялся с кресла, вернулся с пустым стаканом к мини-бару, сделал себе еще одну порцию выпивки. Эдрис серьезно выпивал, но казалось, что он может выпить довольно много, не пьянея при этом. Однако с вечера он испытывал большое напряжение и теперь чувствовал себя разбитым. Он заставил себя пить как можно медленнее, чтобы потом не разоткровенничаться под воздействием алкоголя.

Он заканчивал вторую порцию виски, когда услышал, как внизу подъехала машина. Эдрис удержался от того, чтобы выглянуть в окно. Копы не должны заметить, что он за ними следит. Он отнес стакан на кухню и помыл. Затем вышел в холл и, стоя возле входной двери, прислушался.

Биглер взял ключ от квартиры умершей женщины у консьержа, который равнодушно пожал плечами, когда полицейский сообщил ему о смерти квартиросъемщицы. На вопросы Биглера он ответил, что был мало знаком с этой женщиной, знал только, что ее фамилия Марш и что она всегда аккуратно платила за квартиру, никогда не выходила из дома по утрам, а только во второй половине дня и возвращалась очень поздно. Писем получала мало, и гости у нее бывали редко.

Отчаянно зевая, Гесс вслед за Биглером вошел в кабину лифта, который поднял их на последний этаж. Оказавшись в двухкомнатных апартаментах, они осмотрелись.

Гостиная была прекрасно меблирована, в углу стоял большой телевизор. Спальню занимали шкафчики с одеждой и двуспальная кровать. На туалетном столике стояли две фотографии в серебряных рамках: на одной – привлекательный темноволосый мужчина лет тридцати, на другой – светловолосая девушка шестнадцати-семнадцати лет, подстриженная под мальчика. Тонкие, изящные черты лица, маленький задорный нос и большой рот делали ее похожей на очаровательного проказливого эльфа.

Тщательный осмотр ящиков и шкафов мало что дал, кроме коллекции неоплаченных счетов и писем, начинавшихся словами «Дорогая мамочка…» и заканчивавшихся так: «С любовью, Норена». На всех письмах был один адрес: «Общеобразовательный колледж Грэхема, Большой Майами».

Гесс обнаружил образцы почерка покойной и сравнил их с почерком в предсмертной записке, – похоже, они были написаны одной и той же рукой.

Биглер, прочитавший несколько писем от девушки с именем Норена, посмотрел на Гесса.

– Должно быть, это ее дочь, – сказал он, кивнув в сторону фотографии на туалетном столике. – Славная малышка. Интересно, кто ее отец?

– Может быть, карлик знает. Пойдем поговорим с ним. Он живет как раз напротив.

Двое мужчин вышли на лестничную площадку, и Гесс позвонил в квартиру Эдриса.

Дверь, хотя и не сразу, открылась, и Эдрис вопросительно посмотрел на них.

– О! – сказал он, делая шаг назад. – Входите, джентльмены. Я как раз готовлю кофе. Не желаете?

– Не откажемся, – сказал Биглер, и детективы вошли в гостиную.

– Почему ты еще не в постели, Тикки? – спросил Гесс.

– Мне без кофе не заснуть. Я мигом.

И Эдрис вприпрыжку бросился на кухню.

– Ну, крутой парень, – сказал Гесс. Он окинул взглядом комнату. – Господи! Да у него тут чертово персональное креслице!

– А почему нет? – сказал Биглер, опускаясь на кушетку. – Ты бы хотел быть карликом?

Гесс на миг задумался и, пожав плечами, сел:

– Что об этом говорить? Я не карлик.

Эдрис вернулся с подносом, на котором было все для кофе. Он наполнил три чашки: две для гостей, а с третьей уселся в свое креслице, опять вытянув ноги и устроив ступни на скамеечке.

Все трое сделали по несколько глотков, и Биглер, считавший себя знатоком кофе, одобрительно кивнул:

– Отличный кофе! Ты правильно его приготовил.

Эдрис улыбнулся:

– Да так себе. В кофе я не очень разбираюсь.

– Бог с ним, с кофе, – вмешался Гесс. – Давай послушаем, что ты знаешь об этой женщине. В спальне фото ее мужа?

Эдрис был слишком умен, чтобы оказаться в такой очевидной ловушке.

– Откуда мне знать? Я никогда не был в ее спальне.

Гесс испытующе посмотрел на него, затем встал, вышел, принес из квартиры напротив две фотографии и показал их Эдрису.

– Кто он?

– Это не муж. Это ее любовник, с которым она убежала когда-то. Его звали Генри Льюис. Он погиб в автомобильной катастрофе примерно пятнадцать лет назад.

– А это ее дочка?

– Верно.

– Где она?

– В колледже Грэхема в Большом Майами.

– Ее муж жив?

– Жив.

– Кто он?

– Мэлвилл Девон.

– Ты знаешь, где он живет?

– Где-то в Парадиз-Сити, не знаю, где именно.

– Ты говоришь, что она сбежала с этим парнем, Льюисом. Она бросила своего мужа из-за него?

– Да. Судя по ее рассказам, она не могла ужиться с Девоном. Он был из таких серьезных парней, постоянно занят работой. Меньше чем через два года после свадьбы она встретила Льюиса. Он был при деньгах. Вот она и сбежала с ним. Пятнадцать лет назад. Она взяла с собой малышку. Льюис любил детей. Год они прожили душа в душу, а затем он погиб.

Гесс внимательно посмотрел на Эдриса:

– И она тебе все это рассказала?

– Да, но не за один раз. Когда ей бывало тоскливо, она приходила сюда и часами сидела и молчала. А затем начинала говорить, но могла оборвать себя на полуслове. Когда умер Льюис, она осталась без денег. Они собирались пожениться, как только Мюриэль получит развод. Она отдала ребенка опекунам и стала работать в отеле регистратором. – Эдрис сделал паузу, чтобы допить кофе, затем налил себе еще чашку и подвинул кофеварку к Биглеру. – Она попала в плохую компанию. Через какое-то время стала колоться. Ее вышвырнули из отеля. У нее не было денег на наркоту, поэтому она пошла на улицу. Какой-то уже пожилой тип снял ей квартиру. Пять лет она жила довольно хорошо, пока он не умер. Она послала Норену – так зовут ее дочь – в школу-интернат. Они встречались только во время каникул. У них была традиция – ездить в Нью-Йорк. Здесь они проводили очень мало времени. Она уже не могла жить без наркотиков и уехала из Нью-Йорка сюда. А затем появился Джонни Уильямс. – Эдрис вновь замолчал и посмотрел на Гесса. – Может, вам лучше поговорить с ним. Он знает о Мюриэль больше, чем я.

Гесс налил себе еще чашку кофе:

– Уильямс мертв. Она убила его. Почему она не сказала тебе об этом, Тикки? Она ведь все тебе рассказывала? Почему она не сказала тебе, что всадила в него пять пуль, прежде чем прийти в «Ла Коквилль»?

Эдрис замер, его глаза затуманились и стали похожи на глаза спаниеля.

– Она не сказала мне. Я подумал: случилось что-то скверное, но она была пьяна… я не услышал от нее ничего внятного. Так она убила его! Ну, он это заслужил. Грязный ублюдок, трижды сукин сын!

– А почему он это заслужил? – спросил Биглер.

– Она делала для этого тупицы все, что могла. Она содержала его, покупала ему одежду, оплачивала его жилье. Она сходила по нему с ума! Он обобрал ее до нитки. Последние полгода или около того он приударял за пожилыми женщинами из «Паласа». Он нашел себе одну богачку. И Мюриэль оказалась не нужна. С наркотой она зашла слишком далеко, потеряла даже клиентов. Но ей надо было платить за школу и оплачивать все прочие счета. А у Джонни действительно появились деньги. Но когда она пыталась одолжить у него, он поднимал ее на смех. Полагаю, он слишком часто смеялся над ней.

– А что дочь? Она имела хоть какое-то представление о том, что происходит?

– Нет. На каникулы Мюриэль брала ее в морские путешествия. Не хотела, чтобы дочь слишком часто приходила в ее квартиру. На эти каникулы она мечтала взять Норену в Вест-Индию, но у нее не было денег, а Джонни ее не поддержал.

– Ты же был ее лучшим другом… почему ты не поддержал ее, Тикки?

– Она бы у меня не взяла, я предлагал, но она не позволяла себе брать у меня деньги.

– Почему нет? Ты был ее лучшим другом, разве не с тобой она была всегда откровенна?

Эдрис многозначительно посмотрел на Гесса, взгляд его стал твердым.

– Полагаю, она считала, что я заслуживаю большего сочувствия, чем она. Она не видела во мне полноценного человека. Я был для нее просто кем-то, с кем можно поболтать.

Гесс фыркнул:

– Она говорила, что сочувствует тебе?

– Да.

– Так что ты сберег свои денежки, верно, Тикки?

– У меня нет таких денег, чтобы их беречь, – сказал Эдрис.

– Да ладно. Бьюсь об заклад, ты своими выходками и остротами огребаешь кучу чаевых.

Биглер сказал с нетерпением в голосе:

– Кончай, Фред. Это не наше дело.

– Ой, не уверен. Я думаю, этот уродец что-то слишком умен, – сказал Гесс, волком взглянув на Эдриса. – Неужели Мюриэль не намекнула недомерку, что прикончила Уильямса?

– Нет.

Гесс начал разворачивать сверток с пистолетом.

– У нее было оружие, Тикки?

– Не думаю… Возможно, достала где-то. Не знаю.

– А кто продавал ей наркотики?

– Откуда мне знать?

– Не ты ли?

– Нет.

Гесс кинул в рот жевательную резинку, о чем-то подумал, глядя на свои массивные руки, затем пожал плечами и встал:

– Думаю, это все. У тебя остались какие-то вопросы, Джо?

– Нет! – тоже вставая, сказал Биглер.

– Хорошо, тогда уходим.

И оба детектива направились к двери. Эдрис проводил их взглядом, так и оставшись сидеть – ноги на скамеечке.

– Спасибо за кофе, – уже у двери сказал Биглер.

– Не лезь в неприятности, недомерок, – добавил Гесс.

И они вышли, закрыв за собой дверь.

Несколько минут Эдрис оставался неподвижен. Лицо его горело, кровь стучала в висках, глаза сверкали. Короткие пальцы впились в ручки кресла. Эдрис пытался справиться с яростью.

Затем, когда стрелки на часах показали четверть восьмого, он встал, подошел к телефону и набрал номер. В ожидании ответа закурил.

– Общеобразовательный колледж Грехэма, – произнес женский голос.

– Я хочу поговорить с доктором Грэхемом, – сказал Эдрис. – Это очень срочно.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Мое имя Эдвард Эдрис. Дело касается Норены Девон, одной из ваших учениц. Это срочно.

– Подождите минутку.

Эдрис затянулся дымом и выпустил его через ноздри.

После небольшой паузы из трубки раздался мужской голос:

– Доктор Грэхем слушает.

– Доктор, это Эдвард Эдрис. Я друг семьи Девон. Норена хорошо меня знает. Произошло несчастье, ее мать очень серьезно пострадала.

– Прискорбно это слышать. Чем я могу помочь, мистер Эдрис?

– Вы можете сообщить это Норене? Только не говорите, насколько все серьезно. Просто скажите, что произошел несчастный случай. Мистер Грэхем, в данный момент мистер Стэнли Теббел, адвокат миссис Девон, как раз находится в Большом Майами. Я уже переговорил с ним. Поскольку ему нужно немедленно вернуться в Парадиз-Сити, он готов привезти и Норену. Это бы сэкономило время. Мать хочет ее видеть.

Эдрис замолчал. Напряжение нарастало. Это был решающий момент разговора. Согласится ли Грэхем, или с ним будут проблемы?

– Мистер… как вы сказали? – после паузы отозвался Грэхем.

– Стэнли Теббел.

– Норена знает этого джентльмена?

– Возможно, она слышала о нем. Не думаю, что они встречались. Доктор Грэхем, я понимаю, о чем вы сейчас думаете. Разве можно отпустить семнадцатилетнюю девушку с незнакомым мужчиной… Я отдаю должное вашей предусмотрительности. Но это крайне срочно… По правде говоря, мать Норены умирает. Давайте сделаем так: вы сообщите Норене о матери, скажете, что это я звонил, она меня хорошо знает. Пусть она мне позвонит, и я объясню ей все, что надо, насчет мистера Теббела. Мой номер телефона: Сикомб, пятьсот пятьдесят шесть.

Снова возникла пауза, затем доктор Грэхем сказал:

– В этом нет необходимости, мистер Эдрис. Как только мистер Теббел появится, я позову Норену. Очень сожалею о случившемся.

– Спасибо, доктор!

– Норена будет готова через полчаса. Доброго вам дня, мистер Эдрис. – И он повесил трубку.