Робинзон по пятницам

В приемной декана никого не было. Странно. Секретарша Катя на работе с девяти. Отлучиться и не закрыть дверь она не могла, Трохимович увольняет и за меньшие преступления, устраивая каждый раз такую гражданскую казнь, что Чернышевский в могиле крутится быстрее пропеллера. Вопрос первый, куда делась Катя? Вопрос второй, как Трохимович смог это прошляпить?

Сейчас узнаем. Я постучалась к декану.

– Игорь Борисович, это Иванова. Можно войти? Мне быстро и срочно.

Нет ответа. Заснул он, что ли…

– Игорь Борисович!

Я нерешительно толкнула дверь и оказалась в кабинете. Мне тут же стало понятно, почему декан Трохимович не ответил ни на один из моих вопросов, а также отпустил секретаршу Катю…

Игорь Борисович лежал на роскошном пушистом ковре и был безнадежно мертв.

* * *

Я впервые видела живой труп так близко. Кино не считается, правда? Детективы тоже. Там героини обычно кричат, падают в обморок или их изысканно тошнит на новые ботинки симпатичного следователя. Я не кричала, пребывала в сознании, а мой токсикоз по жизни впервые за долгое время рассосался сам по себе. Жутковато становилось не оттого, что я стою на коленях перед свеженьким трупом, а оттого, что меня так и тянет до него дотронуться. Некрофилка выискалась! Интересно, отчего он умер? Ни крови, ни, как это называется, странгуляционной полосы на шее не видать… Господи, откуда я про полосу знаю? Не знаю. Если бы не желтоватый цвет лица, я бы решила, что Игорь Борисович прилег отдохнуть, предварительно сняв рубашку и расстегнув штаны. Из-под модных брюк выглядывали красные сердечки на белых пуговках. Я огляделась: на столе два бокала с коньяком и коробка шоколадных конфет. Кажется, господин Трохимович таки подыскал мне амурную замену. Вот сволочь, а я думала, что он до сих пор исходит муками неразделенной страсти. Кто там сегодня утром говорил про утраченные иллюзии? В своем глазу и бревна не углядела.

Я задумалась. Надо бы в милицию позвонить. Как и полагается законопослушной гражданке. Но, с другой стороны, у меня экзамен идет. Студенты, наверное, уже весь учебник переписали, на телефонных счетах по нулям, теперь дурью маются. Но оставлять Трохимовича одного, без помощи и внимания как-то негуманно. Может, позвонить, вызвать милицию и пойти на экзамен? Куда подевалась Катя?!

Эх, годы уже не те, прокряхтела я, поднимаясь с колен. Впрочем, по сравнению с Трохимовичем мое положение намного лучше. Чертовски хотелось выпить. И тут я совершила роковую ошибку. Подошла к столу, положила заявление на гладкую его поверхность и машинально взяла бокал. Машинально же из него и отпила. Хороший коньяк! Глотнула еще раз: не пропадать же добру. И…

– А-а! Убили!

Обернувшись, я лицом к лицу столкнулась с Милочкой, нашей уборщицей. Расширив глаза (как только контактные линзы не выпали), раскрыв аккуратно накрашенный рот, она с ужасом смотрела на бренные останки декана. Я отхлебнула коньячка и нарочито бодро (дабы свести истерику на нет) сказала:

– Мила, успокойтесь! Ничего страшного! Обычный труп.

Она перевела взгляд на меня, растерянно оглядела комнату и снова уставилась на тело Трохимовича. Сделала эффектную паузу, и:

– А! Убийца! Держите ее!

Она картинно рухнула рядом с деканом. Юбка задралась, обнажив неплохие ножки в ажурных чулочках. М-да, растет благосостояние российских уборщиц: я вчера видела точно такие же в магазине женского белья. Made in France. В крайнем случае по качеству они могут претендовать на итальянские. Стоп! Что-то тут не так… Шальная мысль, мелькнув, тут же исчезла, поскольку кабинет наполнился народом. Стало шумно и неинтересно.

* * *

Через два с лишним часа мое любопытство включилось в свой обычный ритм. Вместе с оперуполномоченным мы сидели в приемной декана и беседовали по душам. Вынужденно, надо сказать. Потому как моя душа в данный момент была не расположена к подобным посиделкам. К тому же в данный момент я считалась подозреваемой номер один. Признаться, новый статус не особенно веселил, но и не слишком беспокоил.

– Вы совсем не волнуетесь, – симпатичный опер строго ворошил бумажки на столе. Даже слишком строго. Переигрывал.

– А надо?

– Я бы на вашем месте точно бы волновался, – он резко поднял голову и посмотрел на меня в упор. Так обычно глядит Гена, когда очень голоден. – Вас нашли рядом с телом.

– Не меня – уборщицу. Это она лежала рядом с телом. Я стояла.

– Вы стояли, – задумчиво согласился он. – Что вы делали в кабинете декана?

– Сами же сказали, стояла. Как соляной столп.

– Не надо ерничать. Давайте будем серьезными.

– Давайте. Как вас зовут, простите? Запамятовала.

– Федор Федорович.

– Федоров? – на всякий случай уточнила.

– Федоров.

Сердце сладко забилось. Неужели судьба сжалилась и послала мне очередного суженого? Что ж, он соответствует всем предъявленным ранее критериям: имя, фамилия, отчество, да и сам ничего. Воображение услужливо нарисовало флердоранж, обручальные кольца и пупса на капоте черной «Волги». Кто бы мог подумать, что у меня столь примитивные потребности!

– Ну, так что вы делали в кабинете декана?

Его интонации мне не понравились. Так с будущими женами не говорят. Пупс сказал «упс», обручальные кольца превратились в наручники. Это ряженый, господа! До суженого ему так же далеко, как жизни на Марсе. И я к нему не имею ровным счетом никакого отношения.

Федоров смущенно откашлялся, заметив мой неприязненный взгляд:

– Что вы делали в кабинете декана?

– Принесла заявление о своем увольнении.

– И где оно?

– На столе.

– Его там нет. Ни на столе, ни на полу, ни даже в вашей сумке.

– Вы и в сумочку мою заглянули?

– Сумочку… Это скорее смахивает на чемодан. Или в крайнем случае на гламурную авоську.

Я подумала, что ослышалась:

– Простите, на что смахивает?

– На гламурную авоську. Внешне – полный гламур. О том, что внутри – я лучше помолчу.

– Да вы не стесняйтесь! Я так давно заглядывала в свою авоську, что уже и забыла о ее содержимом. Вот об этом вы мне и напомните, – я улыбнулась. Гламурно, но в меру. Тьфу ты, и откуда наши правоохранительные органы таких слов понабрались?

– Если вы настаиваете, – в его голосе послышался плохо скрытый вызов.

– И?

– И ничего интересного. Так, ерунда. Всегда удивлялся, сколько ненужных предметов женщины носят в своих сумках.

– Например?

– Горы ручек, будильники, документы на квартиру, фены, бигуди, молотки, новые колготки, туфли, ночные рубашки, термосы, зубные щетки, леденцы, различные квитанции, мелочь, просыпавшуюся из кошелька, записки, несколько записных книжек, кучу косметики…

Он остановился, чтобы перевести дыхание. Я флегматично заметила:

– Это только для того, чтобы запутать вора, и, следовательно, облегчить работу доблестной милиции. Пока он найдет искомое в моей сумке, вы найдете его. Впрочем, в приведенном списке нет ничего лишнего.

– А молоток? – почему-то взвился Федор Федорович.

Интересно, какие личные воспоминания связаны у господина Федорова с данным предметом? В детстве ему отбили пальцы? Однако высказывать столь смелые соображения в такой непростой ситуации было бы неразумно. Поэтому я ограничилась банальным замечанием:

– Молоток – вещь полезная, особенно в домашнем хозяйстве. Им удобно гвозди забивать.

– Или убить сожителя. Была у меня одна такая Леди Макбет Центрального района. Носила в гламурной сумочке молоток, а затем взяла и тюкнула им по затылку любовника. Эффект мгновенный, исход летальный.

– Это уже крайности. В любом правиле бывают исключения.

– А в вашем?

– В моем – нет. У меня нет правила убивать знакомых мужчин.

– А незнакомых?

– Тем более. Хотите глухаря повесить?

– Что за жаргон, Стефания Андреевна. И где вы таких слов нахватались?

– Иногда сериалы смотрю. Там всегда так выражаются.

– Ну-ну. А такое слово, как алиби вы знаете?

– Разумеется. От латинского alibi – в другом месте. Иными, словами, нахождение обвиняемого в момент совершения преступления в другом месте как доказательство его невиновности. Правильно?

– Правильно.

– Я и не сомневалась, все-таки работаю на факультете культурных отношений.

– М-да. об этом я как-то не подумал. Итак, где вы находились с 10.30 до 11.00 включительно? Полчаса – вполне достаточно, чтобы выманить секретаршу из приемной, выпить для храбрости коньяка и убить декана. У вас алиби есть?

Алиби у меня не было. Поди-ка признайся этому красавцу в том, что провела полчаса, сидя на унитазе, с сигаретой в одной руке и романом «Звезда гарема» в другой. Да он от гомерических колик тут же загнется. Я молчала, пытаясь придумать себе оправдание. Где там! Но как говаривала одна французская мамзель, вызывающая у меня неизменное уважение: если тебя схватили за руку, продолжай утверждать, что рука не твоя. Что ж, придется товарищу следователю поверить мне на слово. Рука не моя.

– Я была в туалете.

– М-м, все же лучше, чем ничего. И что ж вы делали там полчаса?

– А что обычно делают в туалете?

– То же верно. Хотя полчаса… Но, допустим, вы провели в туалете ровно тридцать минут. На каком, кстати, этаже?

– На шестом.

Федоров кивком отправил своего помощника на шестой этаж, в женский туалет. Молодому человеку я, откровенно говоря, посочувствовала. Сама по крайней мере не люблю бывать в мужских уборных. Помнится, какой-то из моих мужей в период ухаживания решил устроить свидание именно в мужском сортире. Начитался эротических журналов и возмечтал попробовать экстремальный секс. Мол, пока я ее ублажаю под шум льющейся воды, кто-то ублажает свой организм. Вот оно, истинное наслаждение, которое я почему-то предпочитала называть не иначе как сексуальным извращением. Но кто меня тогда слушал? Любовные утехи в мягкой постели его уже не устраивали. Экзотики захотелось! Заметьте, все происходило еще до официальной помолвки. Вот когда надо было задуматься, Эфа! И делать ноги как можно быстрее. Но, с другой стороны, мое финансовое состояние сейчас было бы на парочку миллионов меньше. Выходит, стоило пострадать во имя будущего благополучия. Хотя…

Не трудно догадаться, что из той затеи ничего хорошего не вышло. Какие все нервные, сказал маркиз де Сад, оставшись в одиночестве! Меня затошнило на первой же минуте. До нас там побывал господин с явными проблемами желудочно-кишечного тракта. Будущий муж очень расстроился, назвав меня фригидной, изнеженной и несовременной. Я тоже расстроилась: вместо романтики такая проза жизни. Пришлось потом сексолога посещать, чтобы он меня вылечил. Он и вылечил. Но это уже совсем другая история, хотя, признаться, мне очень понравился сам процесс исцеления. Хм, а который из мужей поволок меня в туалет: номер один, номер два или же номер три – зараза Сидоров, будь он неладен? Кажется, второй. Ольги тогда еще не было. Это я точно помню. Кстати, надо сказать этой заботливой мамаше, что пора бы записать ее детишек в школу. Сама ведь ни за что не догадается. Для меня до сих пор остается загадкой уровень ее мышления: подозреваю, что он сродни размышлениям одноклеточных, хотя… те, наверное, поумнее Ольги будут. Амеба и то быстрее соображает, чем это делает жена моего третьего мужа. И как только Сидорова угораздило жениться на подобной дамочке, ума не приложу. А как меня-то угораздило выйти за него? Может, правы те, кто утверждает, что мужчины выбирают женщин одного типа. Уф! Неприятная картинка получилась: Ольга, амеба и я. Ну да ладно, это лирика. Действительность, вот она, прямо передо мной. Сидит, хмурит брови. От нее, действительности, ничего хорошего не жди:

– И все же обстоятельства складываются не в вашу пользу, Стефания Андреевна. Алиби у вас нет, зато отпечатки пальцев на бокале с коньяком – имеются (ну точно, амеба!). Все вокруг наслышаны о ваших разногласиях с убитым. Есть свидетель, который вчера слышал вашу последнюю ссору с покойным Трохимовичем. По словам этого свидетеля, вы пожелали своему непосредственному начальнику «сдохнуть».

– Пожелала. Что тут греха таить? Однако не думала, что мои желания так быстро исполнятся. Правильно Сократ говорил: когда бог хочет наказать человека, он исполняет все его желания.

– Не Сенека?

– Что?

– По-моему, это сказал Сенека.

– Все равно авторство не установить, так зачем спорить? Лично мне – без разницы! Сократ, Сенека. Хоть Эпикуру припишите цитату, не обижусь.

– И то верно, нам бы убийцу установить, а Сенека с Сократом между собой разберутся.

Я улыбнулась, мол, ценю отличные шутки. Однако через секунду стало не до политеса.

– Так это вы приложили руку к убийству Трохимовича?

– Зачем мне тогда с ним пить коньяк?

– Для отвода глаз. Помните, как в графе Монте-Кристо: ничего не ешь в доме врага.

– Я ничего и не ела. У него на столе конфеты были, а я трюфели не люблю. Мне грильяж нравится.

– Учту, – он сделал вид, что не заметил моей промашки. Приду домой – первым делом отрежу себе язык. – Но вы пили!

– Нервничала! – точно отрежу.

– Сами признались. Открою вам профессиональный секрет, Стефания Андреевна: тайное всегда становится явным, если в дело вмешиваются дилетанты.

Вот это мудрость так мудрость! Ларошфуко бы точно позавидовал. И этот, как его, Балтасар Грасиан. Последний очень любил какую-нибудь банальную мысль в такой философский салат завернуть, что у обывателя слюнки текли. Стоп! Собственно, что за дилетанты вмешиваются в дело? На себя он, что ли, намекает? Хорошо, раз мне предлагают дискуссию, то я, пожалуй, с удовольствием поспорю с дилетантом.

– По-моему, вы не правы, Федор Федорович. Все наоборот. Идеальные преступления совершают как раз дилетанты. Так по крайней мере пишут в детективах.

– Авторы таких детективов обычно лукавят. Каждый из них берется за детектив с одной и той же целью: отвечает на банальные вопросы. А я бы смог совершить идеальное преступление? Если да, то как? Я смогу уйти от правосудия? Как именно я это сделаю?

– Тварь я дрожащая или право имею?

– Примерно, но уже в другом контексте.

– А как же излюбленная литературная идея: я сначала все напишу, а уже потом совершу в жизни. Вот вам расхожий пример – «Основной инстинкт».

– Во-первых, это кино, созданное по шаблонам масскульта. А во-вторых… Зачем же так подставляться, Стефания Андреевна?

– За тем, что именно так и совершаются идеальные преступления.

– Идеального преступления не бывает. Это миф.

– А Джек-Потрошитель?

– Эк, куда вас занесло. Впрочем… По одной из версий, его все-таки осудили.

– По другой – личность Джека-Потрошителя до сих пор не установлена.

– Тогда ему повезло. В отличие от вас. Итак, как вы его убили?

Опять двадцать пять! Надоело. Два часа одно и то же. Не убивала я! Он сам убился. У него и спрашивайте. Середина рабочего дня. На стене в приемной висит жизнеутверждающий плакат: «Работаем по методу Робинзона Крузо: ждем пятницу». Доработались! Дождались! Пятница, вот она… Бери и наслаждайся. Впереди выходные. Симпатичный мужчина в самом расцвете сил, с весьма символичным именем и не менее символичной фамилией расспрашивает приятную во всех отношениях даму о… способах убийства. До чего мир докатился! А, дама, что интересно, еще и отвечает. Мол, не я своего босса отправила в мир иной, я ему только самую короткую дорогу указала.

– Федор Федорович, у вас есть еще вопросы? Мне ведь экзамен нужно принять, – из двух зол я сейчас была готова попробовать то, чей вкус был знаком.

– Не торопитесь, Стефания Андреевна, – он усмехнулся. – Студенты ваши давно по домам разошлись. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Никогда не видел таких воодушевленных лиц.

– Тогда и мне пора. Если отпустите, конечно.

– Отпущу. Подписку о невыезде напишите?

– А у вас есть на это полномочия?

– Полномочия на что?

– Взимать с меня подписку о невыезде.

– Я всегда найду в прокуратуре полномочного товарища, если на то пошло.

– Как это пошло! Вы по-прежнему уверены, что это я его убила?

– Понятия не имею. Но меры предосторожности никогда не помешают. И вот еще что. Очень вас прошу, не играйте в детектива. Если виновны – будете отвечать по всей строгости закона. Если нет – следствие разберется. Вот только не надо лезть туда, куда не просят. А то знаете, начитаются особо экзальтированные дамочки иронических детективов, типа Хмелевской или Донцовой, и ну, играть в следователя. А ты потом подчищай за ними. Где-нибудь в районе морга.

– Я не идиотка!

– Вот и они то же самое говорят.

* * *

Кто там с утра мечтал о шабаше? Я почти готова. Настроение – хуже некуда. Так и тянет совершить что-нибудь противоправное и противозаконное. Впрочем, инициативу на сегодня отобрали. Кое-кто уже совершил и противозаконное и противоправное. Хотя, если вдуматься, это одно и то же. Придется снимать стресс иным способом: пройтись по магазинам и купить какой-нибудь ненужный, но очень приятный пустячок.

Но, видимо, у большинства сограждан в эту пятницу настроение было под стать моему: хорошие пустячки раскупили еще с утра, а тратить время, силы и деньги на китч не хотелось. Помотавшись по сувенирным лавкам, отклонив несколько предложений купить вон того гипсового кота и синего боцмана, я отправилась в Гостиный Двор. Два этажа, множество секций, если ничего не найду, хоть развеюсь. Себя покажу, на людей посмотрю.

Так оно и вышло.

Покупая новые сапоги, я услышала за спиной знакомый голос:

– Девушка, а это точно последний писк моды? По-моему, точно так же она пищала и в прошлом сезоне!

Ну, конечно! Санкт-Петербург – большая деревня, куда ни пойдешь, встретишь знакомых или, что еще хуже, родню. Соня и Фима. Фима, вытирающий пот с морщинистого лба, и раскрасневшаяся Соня в позе буквы «зю». На ноге что-то жуткое – симбиоз узких кроссовок и высокой металлической шпильки. Для наших улиц самое то: ковыляй потихонечку и забудь про комфорт. Подслушать, что ли, диалог в прямом эфире?

– Соня, какая тебе разница, модно это или нет? Обувь должна быть удобной. Понимаешь? У-д-о-б-н-о-й. Ни больше ни меньше. Купи наконец нормальные сапоги, и пойдем отсюда! Жарко, сил нет! Девушка, у вас есть что-нибудь подходящее для этой… дамы?

Мне показалось, или на лице продавщицы действительно мелькнула шкодливая ухмылка: еще немного – и она предложит тетке валенки! А в качестве бонуса от фирмы – лиловые калоши, лишь бы ушла без скандала.

– Фима! Не вмешивайся в женские разговоры. Ты все равно в них ничего не понимаешь!

– И, слава богу! Всегда полагал, что ничего умного женщина не скажет, особенно в магазине! У вас мозги как оголенные проводки – первая покупка, и все – короткое замыкание.

– Не хами жене! Тем более на людях! Девушка, покажите вон те сапожки! Нет, не красные, а фиолетовые, с кисточками! Боже, как медленно здесь обслуживают! И мы еще собираемся вступать в ГТО.

– В ВТО, дорогая, – злобно поправил ее муж. – Зачем тебе эти фиолетовые колодки? У тебя пальто красное!

– Сам дальтоник! Куплю фиолетовое. Это цвет поэтов и мыслителей.

– Это цвет идиотов! – взорвался дядька. – Слушай, это уже двенадцатая пара, которую ты меряешь? Мозоли не натерла?

– Он еще и считает! Подумаешь, дюжина! К тому же я все равно трачу не твои деньги, а Эфкины! – она задохнулась на полуслове:

– И почему это у меня должны быть мозоли?

– Потому что ты берешь обувь на размер меньше.

На этой интимной ноте родственников пришлось оставить. В отличие от тетки я не гналась за шедеврами сомнительных кутюрье, и выбрала классическую модель, на небольшом каблучке. Красиво, удобно. Мягкая кожа облегала ножки, натуральный мех их согревал. Что ж, посильную помощь телу мы оказали, теперь пора подумать и о душе. Отдел приколов? Почему бы и нет?

В отделе приколов шла распродажа. Высокий зазывала в огромных резиновых ушах и с крючковатым красным носом соблазнял покупателей невероятными скидками и выгодными предложениями:

– Только у нас! Только сегодня! Набор веселого самоубийцы! Минус двадцать процентов. Самоклеющиеся черви! Минус пятьдесят процентов! Прыгающие пальцы и прочие части тела! Минус восемьдесят процентов. Палочки для определения погоды! Минус девяносто процентов. Спешите! Порадуйте знакомых вниманием и тонким чувством юмора!

Не знаю, что бы, например, сказал покойный Трохимович, если бы я ему вместе с заявлением подсунула набор веселого самоубийцы: цветную веревку, кусок туалетного мыла и кассету с записями выступлений отечественных сатириков. После них действительно хочется удавиться!

Зубы вампира и прыгающие конфеты особо не удивили, равно как и кудлатые парики с рожками и без оных. Этого в нашем доме и так предостаточно. Домочадцы постоянно развлекаются, подсовывая друг другу пукающие подушки, мыло с чернилами и смеющуюся зубную пасту. Пастой меня близнецы окончательно добили: выжимаешь пасту на щетку, а тюбик корчится от смеха. М-да… Чем бы им ответить? Эх, если бы придумали туалетную бумагу, бьющую током! Вот был прикол! А так и выбрать не из чего. За неимением лучшего, самоклеющиеся черви подойдут. Я дернула зазывалу за фалды короткого фрака:

– А как они клеятся?

– Кто? – не понял он, застряв между скидкой в двадцать и сорок процентов.

– Ну, ваши черви. Как они клеятся?

– К вам мужчины клеятся? – после секундной паузы он задал встречный вопрос.

– Иногда.

– А как?

– По-разному.

– Вот и наши черви также! По-разному! Все зависит от человека! Захочет – приклеются! Не захочет – отлипнут! – И, отвернувшись, продолжил: – Только сегодня! Большая распродажа приколов! До восьмидесяти процентов скидки! Фига в кармане! Неразменный рубль! Набор слепого джентльмена! Три писка мышки! Мозги на тарелке!

Я задумчиво повертела пакетик с двумя дохленькими червячками. Может, взять? Подложу Ольге. То-то визгу будет!

– То-то визгу будет! Помнишь, как Ольга орала в прошлый раз?

– Ага! Мы ей тогда клопа с сюрпризом в постель подложили. Она плюхнулась, а он как лопнет. Ох, и вони было!

Ба, знакомые все лица! Неугомонные старички тут как тут. Похоже, в этом отделе Карл и Клара завсегдатаи. Глупых вопросов не задают, интересуются исключительно новинками. Может, хихикающая зубная паста их рук дело?

Тем временем дедуля с бабулей с упоением обсуждали, кому, какой сюрприз достанется.

– Соньке вот этот крем подложим, – Клара показала пальцем на баночку а-ля фирма «Лореаль». Скажем, что она этого достойна. По инструкции, через минуту после нанесения лицо становится синим, как у покойника. Представляешь, сколько шуму будет!

– Смешно! – одобрил дед. – А Фиме подойдут расстегивающиеся подтяжки. С двумя определились. Теперь Ольга… Что бы нам такого выбрать для гражданки Сидоровой? Может, съедобное белье?

– Нет, такой прикол скорее Эфа оценит. У Ольги кишка тонка.

И на том спасибо, дорогие родственнички! По достоинству оценили мое чувство юмора.

– Слушай, а давай Ольге ручку-секси подарим? – Клара показала мужу симпатичную ручку.

– А что в ней прикольного?

– Смотри!

Она провела ручкой по бумаге. И тут же раздались весьма недвусмысленные звуки. Как страстно, оказывается, умеет любить женщина! Ого! Просто порнофильм в отдельно взятом магазине!

– Берем! – дед пошел было к кассе, но, вспомнив, вернулся:

– А Эфе?

– Я уже подумала об этом. Тут нет ни одного прикола, от которого бы она получила удовольствие.

(Заботливые, ничего не скажешь! При этих словах в душе возникло нечто, отдаленно напоминающее умиление.)

– Давай купим ей парочку любовных романов! – предложил дед. – И подложим вместо ее любимого Кафки. А?

– Супер!

Лексикон Клары внушает мне некоторые опасения. За завтраком она несколько раз сказала «Классно!» Я попросила перевести. Клара выдала: «Классно – это круто!» Круто – это как? Последовал немедленный ответ: круто – значит, клево. Я сдалась: а если по-русски? А по-русски – супер.

Как бы там ни было, но получить в подарок парочку любовных романов – это супер. Заранее спасибо! Родные вы мои! Когда бы вы знали, из какого сора…

Поднимаясь на второй этаж, я уже знала, кого увижу в отделе игрушек: эти два голоса не спутаешь. Сидоров-1 и Сидоров-2 выбирали игрушки. Добро бы плюшевых медведей или собачек, так нет: им монстров подавай. Причем чем страшнее, тем лучше. Да и по телевизору они в основном смотрят жуткие мультфильмы о трансформерах и прочих японских уродцах. Паровозик из Ромашкова или облака – белогривые лошадки воспринимаются ими как пережиток советских времен. Я еще могу понять, почему им не нравится ежик в тумане – лучший отечественный мультфильм для взрослых. Но стоит ли сбрасывать со счетов «Ну, погоди!», «Приключения капитана Врунгеля», «Возвращение блудного попугая», милейшего Винни-Пуха с вечным леоновским речитативом: «Куда идем мы с Пяточком, большой-большой секрет»? Чем они-то провинились? Почему российский телеэфир заполонен трансформерами и внуками покемонов? А ведь именно это наши дети смотрят в перерыве между рекламой гигиенических прокладок и дешевого пива! Понимаю, что говорю банальности, но ничего с собой не могу поделать. Массовая культура всегда была если не на первых, то по крайней мере на вторых ролях. Но то, что происходит сегодня на телевидении, даже массовой культурой нельзя назвать. Это ее сотая производная, увы, не лучшая. Несколько дней назад я попросила объяснить младших Сидоровых, что такого привлекательного они находят в японских монстрах и клонах. Сидоров-2 промолчал. Сидоров-1, подумав, ответил: «Их проще ненавидеть!». Ответ испугал: я сводила детишек к детскому психологу – вдруг в нашей семье растут уголовники?