Сибирская Арктика. Исследование и развитие Карского морского пути. История «Сибирской компании»

Последний поступал с Маклаковского лесопильного завода Енисейского уезда (ныне на месте с. Маклаково – г. Лесосибирск, крупнейший в Красноярском крае лесопромышленный центр. Так Й. Лид стал крестным отцом этого города). В 1916 году в эту старинную на левом берегу Енисея деревеньку было доставлено новейшее оборудование с ведущей шведской фирмы «Болиндер». Следует подчеркнуть, что Й. Лид сам лично контролировал процесс комплектования и доставки этого оборудования, так как потеря какой-либо мелкой детали могла привести к длительной отсрочке пуска производства. Здесь Й. Лид придерживался своего железного правила: в организации крупного бизнеса не должно быть мелочей. За полгода местная строительная артель возвела основные корпуса и вспомогательные службы завода, и он стал работать на полную мощность. Это предприятие Й. Лид называл «заводом нового типа». Часть оборудования была изготовлена в Красноярске на заводе «Пароходства на Енисее» на Посадном острове. То есть на счету Й. Лида был еще механический завод, который на конец 1916 года выполнил работ на 94,7 тыс. рублей и имел еще заказ на 10,94 тыс. рублей13. На заводе в Маклаково работало до 200 человек. Для них были построены две казармы, открыта заводская лавка, имелась больница. Заводская контора находилась в Красноярске в здании норвежского консульства на улице Воскресенской в доме «Ревильон-братья» (ныне пр. Мира, 49). Первым управляющим, до октября 1917 года, являлся норвежский подданный Ола Валстед14.

Завод по производству консервов из рыбы и дичи построили в 1916 году, закупив в Норвегии необходимые станки и оборудование, чтобы перевалочный Усть-Енисейский порт был рентабелен и зимой.

В создании крупномасштабного многопрофильного бизнеса заключалось основное отличие деятельности «Сибирской компании» от ее предшественников. В экспедициях, организованных по Карскому морскому пути, И. Лид добивался примерно равного соотношения между импортируемыми и экспортируемыми сибирскими товарами, что, в свою очередь, способствовало не только обогащению «Сибирской компании», но и развитию региона в целом. Причем следует отметить, что в структуре импорта «Сибирской компании» практически не было так называемых колониальных товаров. До И. Лида «Английская морская торговая компания Френсис Лейборн-Попхэм» в течение пяти лет, с 1894 по 1898 год, торговала с Сибирью. Половину товаров из ее импорта составляли «колониальные товары», и только в двух из пяти рейсов присутствовала более или менее значительная доля сибирского экспорта15. К тому же кроме торговли энергичный норвежец попытался создать в Сибири сеть производств, ориентированных на переработку естественных ресурсов, а следовательно, способствовал социально-экономическому и культурному развитию региона.

Справедливость этих слов подтверждают масштабные планы И. Лида на будущее. Он с учетом спроса на местном рынке лесоматериалов в 1917 году подготовил проект сооружения двух новых лесопильных заводов16. Отходы от лесопиления намечалось использовать на месте для производства бумаги. Под Красноярском на Затоне норвежский предприниматель в 1916 году приобрел землю под будущую судостроительную верфь, увязывая ее работу с проектируемыми другими финансистами двумя железоделательными заводами, богатых углем и рудами в местах того же Красноярского уезда17. Суда могли быть смешанного класса «река – море», ибо проект верфи и чертежи судов были заказаны в нью-йоркской фирме «Киндлунд и Дрейк», опытной в разработке речных судов для Великих озер, в которых условия навигации приближались к морским18. Четкую систему доставки сибирских грузов И. Лид пытался организовать через два перевалочных пункта в устьях Енисея и Оби и один незамерзающий базовый порт в губе Белушья на Новой Земле. В устье Енисея он еще в 1910 году выбрал защищенное от ледохода место, названное им Усть-Енисейским портом (в советское время Усть-Порт). Подобный проект порта исполнил талантливый инженер А. М. Вихман, проектировавший Одесский морской порт. Предусматривалось строительство защитного мола, зернового элеватора, развитой дорожной системы, грузового района с портальными кранами и транспортерами, района пакгаузов и жилого комплекса. Мощность Усть-Енисейского порта определялась минимум в 300 тысяч тонн.

Для беспрепятственной доставки товаров к портам И. Лид ставит под свой контроль судоходство по Енисею и Оби. В начале 1917 года им была «куплена большая часть акций главного пароходства Общества, контролирующего 10 пароходов и 30 барж на реке Енисей, также поступившего, в силу этого, в ведение г-на Лида… Значительное количество акций было куплено у главного пароходного Общества на реке Оби, контролирующего 70 пароходов и 200 барж, каждая водоизмещением до 3000 тонн».

Первая мировая война, падение царизма в феврале 1917 года и особенно приход большевиков к власти сильно осложнили реализацию этих планов. И. Лид лавирует: с одной стороны, он в марте 1917 года временно приостанавливает деятельность предприятий общества и переводит часть акций в новое «Русское общество» с капиталом в 2 млн рублей, на которые приобретает акции сибирских пароходств19. С другой стороны, уехав в 1917 году в США, он пытается установить прямые торговые контакты между Сибирью и Америкой, соединив их трансатлантической линией. Он организует экспериментальный рейс Нью-Йорк – Енисей пароходом «Обь», нагруженного американскими товарами. Сам же он по железной дороге проследовал из Владивостока в Красноярск, чтобы лично проконтролировать подготовку к экспорту сибирских товаров. Побывав в Минусинске, Маклаково и Усть-Енисейске, Лид отправился в Архангельск, чтобы оттуда на ледоколе «Седов» обеспечить ледовую проводку «Оби». Этот план не удался, и груз «Оби» застрял в Архангельске. Отправка его по железной дороге сорвалась из-за прихода к власти большевиков. Правление «Сибирской компании», бойкотируя новую власть, запретило директору-распорядителю продавать груз на месте. Лид же, побывав в Петербурге, понимает: возобновление торговли с Сибирью откладывается на неопределенный срок. Он продает груз и, оскорбленный обвинениями правления и предложением выйти из его состава, вернув стоимость акций, в июне 1918 года выходит из созданной им компании.

Вскоре по приглашению старого знакомого И. Г. Лорис-Меликова он приезжает в Омск, где находилось Сибирское правительство адмирала Колчака. Затея «верховного правителя России» организовать снабжение своей армии через Северный морской путь вызвало скептическое отношение у Й. Лида, хотя в качестве уполномоченного Колчака в мае 1919 года он вел переговоры об этом с У. Черчиллем20. Осталось на бумаге намерение срочно отправить 15 пароходов по 3500 тонн грузом каждый для Сибири, которые, вернувшись обратно, принесут 13 млн фунтов стерлингов дохода.

И. Лид вновь уезжает в Америку, в Нью-Йорк, где ведет переговоры с бизнесменами и политиками, в том числе с Т. Рузвельтом, и организует свое общество, преемственное прежнему сибирскому. В декабре 1918 года он выпускает анонимную агитационную брошюру «История акционерного общества Лид», в которой рассказывает потенциальным акционерам о всех выгодах и практической ценности морской торговли с Сибирью через Карское море, при этом прибавляя, что он «использует полностью все другие пути, такие как Балтийский, Мурманский, Архангельский и Владивостокский»21.

Новая экономическая политика (НЭП) в Советской России, проводимая после Гражданской войны, вселила в Й. Лида надежду на реализацию своих планов. Он приезжает в Москву, ведет переговоры с первыми лицами страны, выступает за мирную торговлю с Советской Россией, в том числе по Главсевморпути. С 1924 года он, уже как гражданин СССР, передает созданные Вихманом чертежи заполярных перевалочных портов, данные о перспективах импорта западного оборудования. Безвозмездно сделав подсчеты огромнейших возможностей экспорта леса и других товаров из бассейна Енисея, он берется довести его объем до 300 тысяч тонн. Что-то удалось пробить энергичному норвежцу. Заброшенный консервный завод восстанавливают норвежские специалисты из фирмы «Конкорд». Сделаны первые шаги по возобновлению экспорта леса из низовьев Енисея. Правда, вместо экспортно-импортного перевалочного порта Советская власть решила строить лесопильно-перевалочный экспортный порт в Игарской протоке вдали от моря (ныне г. Игарка), что вызвало недоумение Й. Лида22. Со свертыванием НЭПа в 1929 году Й. Лид навсегда уезжает из СССР, увозя значительную художественную коллекцию русского искусства XVIII – начала XX века.

Однако идея освоения Карского морского пути преследовала Й. Лида до самой смерти, несмотря на фактическое прекращение существования «Сибирской компании». Он пристально изучает сообщения, связанные с усилиями Советского Союза по освоению Арктики. Й. Лид чаще критикует с позиции экономической целесообразности отдельные непродуманные шаги советского руководства по использованию великой северной морской магистрали, но иногда и восхищается достижениями советских полярников. С учетом новых достижений техники он предлагает новые способы освоения пространств Северного полюса.

Й. Лида как капиталиста можно охарактеризовать на примере его отношений с рабочими Маклаковского лесопильного завода. Он, естественно, хотел иметь с него максимальную прибыль, но в рамках закона и в соответствии с российским фабричным законодательством. Отсюда рабочие бараки, больница, магазин. После февраля 1917 года осложнились финансово-кредитные отношения с главной российской конторой общества в Петрограде. Й. Лид решает в марте свернуть работу завода. Рабочие же сразу забастовали, требуя 8-часовой рабочий день, дополнительные места в общежитии и койко-места в больничном бараке. Й. Лид сначала отреагировал жестко. От его имени управляющий Валстед объявил, что денег нет, да и хозяин завода сменился – вместо иностранной «Сибирской компании» он с марта якобы перешел к новообразованному «Русскому обществу». То, что организатором и акционером последнего был тот же Й. Лид, благоразумно замалчивалось. Рабочих же Валстед обвинил в расхищении заводского имущества, поэтому с ними незачем садиться за стол переговоров. Конфликт затянулся до конца августа, в него вмешалась пресса и местный Енисейский совет. При этом Й. Лид и его администрация постоянно маневрируют: меняют несколько раз управляющего, причем все уже русские; вводят с 15 марта 8-часовой рабочий день, не меняя расценки; увольнений не делает, но завод не пускают в действие под предлогом доработки оборудования; обещают выполнить и социально-бытовые требования рабочих. Два согласительных протокола между заводской администрацией, выборными из рабочих и представителями местного совета от 19 и 20 августа это зафиксировали, а обвинение о расхищении заводского имущества было снято.

В целом Й. Лид в этом социальном конфликте повел себя гибко и достаточно цивилизованно, а рабочие, за некоторыми издержками демократии, требовали главного – чтобы завод работал. Поведение Йонаса Лида в Сибири как человека, безусловно, вызывает глубокое уважение. Талантливый энергичный коммерсант был не чистым прагматиком, а простым искренним, чутким человеком. Это помогало ему находить общий язык с представителями различных слоев населения – от королей, великих князей, президентов, премьеров, политических лидеров, адмиралов и дипломатов до простых людей. Чтобы убедиться в этом, достаточно познакомиться с его сибирским дневником и книгами. Сибиряки же произвели на Й. Лида неизгладимое впечатление. Так, он писал в 1910 году А. Дерри из Красноярска: «Что за люди! Рассудительность и осторожность в деловых вопросах сочетаются у них с радушием и беспредельным гостеприимством. Говорил ли я с богатейшим промышленником мистером

Тонконоговым или с рабочим скромной смолокурни мистером Тишей, я не наблюдал ни презрительного высокомерия, ни раболепного подобострастия». Сибиряки отвечали ему тем же, называя «Ионой Ивановичем – мужиком честным»23. Многие из них стали его друзьями.

Следует отметить, что значимость «Сибирской компании» для известного норвежца определяется тем, что к ней он относится как к живому человеку. Об этом свидетельствует тот факт, что в повествовании всегда слово «Компания» пишется с большой буквы.

В завершение вводной статьи можно привести размышления Й. Лида о принципах организации любого коммерческого предприятия, которые наиболее ярко иллюстрируют его сущность как личности и предпринимателя: «Первая составляющая успешного бизнеса – это использование правильных способов в подходящее время. Вторая – составить план и готовить каждое свое новое действие в мельчайших деталях, никогда не терять терпение и никогда не сдаваться. Те, кто рассматривает серьезный бизнес как спекуляцию, не имеют значимых целей и никогда не будут близки к их осуществлению. Большая часть предприятия – это вдохновение и трудная работа для обслуживания нужд общества».

Во многом именно на этих принципах строилась деятельность «Сибирской компании» в тот период, когда Й. Лид являлся ее исполнительным директором.

Г. Ф. Быконя, А. С. Хромых

Вереншёлль Марит, профессор истории и искусствознания университета г. Осло

* * *

1 Лид, Йонас. Сибирь – странная ностальгия: Автобиография / Йонас Лид: пер. с норв. – М.: Весь мир, 2009.

2 Вереншёлль, Марит. Консул Юнас М. Лид и Россия // Скандинавские чтения 2002 года. Этнографические и культурно-исторические аспекты. – СПб.: РАН, 2003. – С. 458–464; С любовью к России: коллекция норвежского консула Юнаса Лида. – Университет г. Осло, 2005. Редактор Вереншелль Марит. (Каталог выставки: Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. М.; Университет г. Осло; Музей Румсдала, г. Молде, сентябрь 2005 – март 2006 г.)

3 Mapit Wepenskiold (ed.) Concul Jonas Lied and Russia. Collector, Diplomat, Industrial Explorer. 1910–1931. – Unipub, 2008. – C. 5–9; 13–30.

4 История освоения и открытия Северного морского пути. – Т. 2. / Д. М. Пихенсон. – Л.: Морской транспорт, 1962. – С. 662.

5 Горчаков, Ю. Полярные гарнизоны / Енисейский Север. Красноярская Арктика. – Вып. 3. – Красноярск, 1990. – С. 186–208; Валерий Ярославцев. Северные ворота Сибири // Красноярский рабочий. -1992, 29 октября; Бакиров, М. Е. Основание Маклаковского лесозаготовительного завода Йонасом Лидом [Текст]: [Красноярский край] / М. Е. Бакиров // Лесной и химический комплексы – проблемы и решения / [отв. за вып. И. В. Григоревская]. – Красноярск: [СибГТУ], 2003. – Ч. 1. – С. 157–160; Норвежский предприниматель Йонас Лид – энтузиаст установления экономических связей с Россией // Финансы и бизнес. – 2010. – № 1. – С. 206–229; Кузнецов, В. В. Кто вы, мистер Лид?: [какой вклад в истории Енисейской губернии оставил Йонас Лид] / Валерий Кузнецов // Красноярский рабочий: краевая общественно-политическая газета. – 2008,4 декабря, № 179. – С. 21; Щипко, Л. М. Двери, распахнутые Европе: [Предпринимательская деятельность норвежца Й. Лида в Сибири] / Леонид Щипко // Вечерний Красноярск. – 2001, 22 мая; Быконя, Г. Ф. Потомственный почетный гражданин Российской империи Йонас (Юнас) Лид в Сибири (1910–1919 гг.) // Енисейская провинция. – Вып. 2. – Красноярск, 2006. – С. 24–32.

6 Gennadii Bykonia / Jonas Lid in Siberia (1910–1919) // Concul Jonas Lied and Russia. Collector, Diplomat, Industrial Explorer. 1910–1931. – Unipub, 2008. – C. 85–96; Хромых, А. С. Планы европейских предпринимателей по использованию Карского морского пути в первой четверти XX века [Текст] / А. С. Хромых // Вестник Красноярского государственного педагогического университета имени В. П. Астафьева. – Красноярск, 2012. – № 3. – С. 308–312.

7 Лид, Йонас. Сибирь-странная ностальгия… – С. 36.

8 Там же. С. 48.

9 Там же. С. 59–60.

10 История акционерного общества Лид. – Нью-Йорк, 1918 (без указания автора). – С. 4; Нансен, Ф. В страну будущего. Красноярск: Кн. изд-во, 1982. – С. 10.

11 Калинский, С. Торговля сельскохозяйственными машинами и орудиями в Сибири // Сибирский торгово-промышленный ежегодник за 1913 г. – С. 116–117.

12 Государственный архив Красноярского края (ГАКК).-Ф. Р-1813 (Енисейский губернский комиссар Временного правительства). -Оп. 2.-Д. 33.-Л. 109–110.

13 Известия Енисейской губернии. – Красноярск, 1917,11 апреля. – С. 4.

14 ГАКК. -Ф. Р-1813 (Енисейский губернский комиссар Временного правительства). – Оп. 2. – Д. 1076. – Л. 3, 54.

13 Гончаров, А. Е. Деятельность «Английской морской торговой компании Френсис Лейборн-Попхэм» в Сибири: 1893–1899 гг. // Сибирский субэтнос: культура, традиции, ментальность: материалы VII научно-практической интернет-конференции. – Красноярск, 2012.-С. 25–29.

16 История акционерного общества… – С. 10.

17 Там же. С. 11.

18 Полярные горизонты / Енисейский Север. Красноярская Арктика. – Вып. 3. – Красноярск: Кн. изд-во, 1990. – С. 197.

19 История акционерного общества… – С. 10; ГАКК. – Ф. Р-1813 (Енисейский губернский комиссар Временного правительства). -Оп. 2. – Д. 1076. -Л. 22.

20 Полярные горизонты… – С. 203.

21 История акционерного общества… – С. 12.

22 Полярные горизонты… – С. 204, 205.

23 Цитируется по: Полярные горизонты… – С. 189–190.

Глава I

В неизвестность

Что за странная внутренняя потребность, проходящая через века и толкающая человека оставить комфорт и безопасность родного дома, для того чтобы пробираться дальше в глубь холодных и пустынных земель на Север? Этот вопрос задавали в Норвегии более чем 600 лет назад в средневековом эпосе «Конгеспейлит» – «Зеркало конунга»1. Его автор упоминал об условиях существования этой потребности, которые, возможно, также актуальны сегодня, как были когда-то.

На первом месте, по мнению автора, стоит желание стать знаменитым – потому что в природе человека заложено идти туда, где есть риск большой опасности, и в связи с этим он может прославиться.

На втором месте – любопытство, потому что человеческая натура желает узнать и увидеть, как выглядят те места, которые он рисует на основе своих представлений в воображении.

На третьем месте – желание достичь богатства, для этого человек ищет блага везде, где только можно их найти, даже когда большая опасность может сопутствовать и преследовать его в этом поиске.

Судя по словам из этого старого эпоса, покажется, что наши предки не сильно отличались от нас в жажде духа приключений и риска. Они проявляли волю для того, чтобы достичь славы и получить выгоду. Это остается занозой, воткнутой в воображение людей, и мы можем проследить через века множество моряков, охотников, исследователей, которые были захвачены непреодолимым побуждением – расширить границы человеческого знания и общей пользы вне зависимости от того, во что им это обойдется. Фритьоф Нансен, один из наиболее известных и успешных исследователей Арктики, писал об этом: «Бесконечный ряд борющихся, обмороженных фигур, закутанных в тяжелую одежду, некоторые стойкие и сильные, другие согнутые и настолько слабые, что могут лишь тащить себя и свои пустые сани; многие истощенные и голодные и замученные цингой, но все они смотрели вперед в неизвестность, за край северного солнца на цель, которую они искали».

Трагическая судьба одиночек и целых экспедиций никогда не останавливала новых исследователей. Страдание и лишения предшественников только заставляли их прилагать все большие усилия для достижения цели. Некоторые из наиболее славных глав в истории человеческой выносливости были написаны кровью и слезами во льдах и снегах.

Однако опыт и знания, полученные в северных экспедициях, накапливались, и подвижная граница неизвестного и неисследованного постепенно отодвигалась. На заре веков христианской эры Северная Норвегия заселялась вдали от Арктического круга. Осуществляя свои длинные переходы через океан, на веслах и под парусами, норвежские путешественники пересекли поперек Северную Атлантику до Исландии, Гренландии и даже до берегов Канады. Они также заплывали на восток и северо-восток далеко вдоль арктического побережья России2. Наиболее ранняя достоверная информация о тех экспедициях дошла до нас из периода правления Альфреда Великого3. Норвежский капитан и торговец по имени Оттар посетил двор саксонского короля в последней четверти девятого века4. Согласно хроникам короля Альфреда, Оттар рассказывал, что он живет далеко к северу от жителей своей страны. В представленных сведениях описывалось все, что лежало за пределами известного мира. Оттар совершил морское путешествие вокруг Кольского полуострова, побывал в тех местах, где сейчас находится Мурманск, и, возможно, прошел далее до входа в Белое море.

Рассказы Оттара полны точной и детализированной информацией, и из них, а также из других источников, мы можем установить, что завоевание Арктики началось во времена набегов викингов на Западную Европу. Нансен называл Оттара вторым всемирно известным великим полярным исследователем. Первым был грек Пифей, который жил около 1200 лет назад и предшествовал Оттару5.

Мы также можем узнать из подробных сведений Оттара, что люди, обитавшие на арктических берегах в то время, жили почти так же, как и спустя тысячелетие. Они держали стада северных оленей, рыбачили на отмелях побережья и охотились на китов, тюленей и морских котиков в глубине плывущих дрейфующих льдов.

Мы не можем знать, на какие расстояния охотники и исследователи пробирались на север и восток. Они не оставили об этом свидетельств. Но в XI веке Северная Атлантика и часть Арктики становились тем, что мы могли бы сейчас назвать «Норвежским внутренним морем». Корабли регулярно передвигались между Норвегией, Исландией, Гренландией и островами на северных и западных берегах Британии. Охотничьи экспедиции отправлялись во всех направлениях безбрежных пространств открытых морей. Для этих целей норвежские мореплаватели разработали систему навигации, которая не зависела от вычислений, верных для каботажного плавания6.

Но упадок старого Норвежского королевства в XIV и XV веках, приведший к его распаду, нанес непоправимый урон расцвету всех этих маршрутов7. Большую часть британских островов захватили шотландцы, одна из процветающих колоний – Гренландия – пришла в упадок, Исландия была оставлена. После этого великолепное искусство дальнего мореплавания, при помощи которого пересекались вдоль и поперек северные моря, просуществовало недолго. Ценное искусство навигации было безвозвратно утеряно для потомков викингов. Даже прибрежная торговля Норвегии перешла в руки купцов из немецких городов торгового союза Ганзы. Знания о бескрайних просторах Арктики постепенно исчезли из памяти людей – так же, как и интерес к исследованию Севера.

Частично это было обусловлено серьезным ухудшением климатических условий. В Норвегии год за годом ледники спускались с гор и вторгались на равнину. Земли, пригодные для ведения сельского хозяйства и леса, начинали погружаться под лед. Таким образом, это привело к снижению значения охоты и рыбалки, существовавшей на арктических берегах Норвегии, эти занятия становились трудными и малоперспективными. Маленькие отряды охотников на тюленей, морских котиков и китов отправлялись в летние экспедиции, и большая часть из них благополучно возвращалась, не рискуя отплывать далеко от дома. Исследования прекратились, и страна широко раскинувшихся льдов на Севере снова погрузилась во мрак.

Процесс повторного открытия того, что уже было открыто, проходил медленно. Инициатива перешла к Англии. Норвегия постепенно выходила из упадка, и мы можем найти некоторое число предприимчивых норвежцев, осевших в Бристоле в XV веке, – моряков и купцов, сыгравших важную роль в развитии торговли между Англией и Исландией. Исландия со своими горячими источниками, гейзерами, вулканами, со своей выдающейся литературой и легендами должна была вызывать бурные обсуждения в кругах мореплавателей Бристоля. Может быть, там говорили о «Винланде»8 – так норвежские мореплаватели называли материк Северная Америка, открытый ими задолго до Колумба, и, конечно, размышляли о судьбе старых норвежских колоний в Арктике9.

За 12 лет до того, как Колумб описал Индию, бристольские купцы снарядили экспедицию для того, чтобы найти легендарный остров Бразилия, который, по их предположению, располагался далеко на запад от Ирландии. Когда предприимчивые первопроходцы и мореплаватели уходили далеко за горизонт, теория о том, что Земля плоская, постепенно отступала, как и мнение о неизбежных катастрофах для тех, кто достигнет ее края. Появилась мысль использовать Бразилию, или легендарный остров Семи городов, как первый транзитный пункт на маршруте из Запада в Азию. Эта идея прославила генуэзского навигатора Джона Кабота, переехавшего со своей семьей в Лондон в 1484 году. Приблизительно через шесть лет он перебрался в Бристоль10.

5 марта 1496 года Кабот получил письмо с патентом от короля Генриха VII, который закреплял за ним определенные права в отношении новых земель, которые он должен был исследовать – на востоке, западе и севере. Основной причиной того, что в этот перечень не были включены земли на юге, являлось стремление Великобритании избежать конфликта с Испанией или Португалией. Это было примерно за сто лет до того, как превосходству Испании на море был брошен вызов со стороны Англии после победы над Великой Армадой. Великая морская сила жителей Иберии со времен Колумба и Кабота переходила к английским и голландским первопроходцам, совершавшим новые открытия в северных морях.