Пассажир

Фрер снова включил компьютер и подключился к Интернету. Среди абонентов телефонной сети регионов Аквитания и Юг-Пиренеи человека с такой фамилией тоже не оказалось. Матиаса это не удивило. Подтверждалась его догадка о том, что незнакомец бессознательно исказил свою фамилию. На данном этапе краткие просветления в его памяти могли носить только фрагментарный характер.

У Матиаса родилась еще одна идея. Если верить полицейскому протоколу, когда мужчину задержали, он держал в руках телефонный справочник за 1996 год.

Прыгая с сайта на сайт, Фрер в конце концов вышел на ресурс, позволяющий открыть старые телефонные справочники. Он выбрал 1996 год и ввел в поиск имя Мишелль. С нулевым результатом. Ни в одном из пяти департаментов административного региона Аквитания абонента с такой фамилией не значилось. Может, он все-таки не местный?

Фрер вернулся в Гугл и просто вбил в поисковик слово МИШЕЛЛЬ. Здесь кое-какие результаты нашлись, но, к сожалению, совсем не те, что были ему нужны. Некий пользователь под ником «Мишелль» выложил на сайте My Space.com видеомонтаж из кадров сериала «Секретные материалы» с Малдером и Скалли. Ему также предлагали прослушать песни в исполнении некоей Томми Мишелл. Ясновидящая по имени Патришия Мишелл из американского штата Миссури зазывала его на свой сайт. Кроме того, Гугл настоятельно рекомендовал ему возобновить поиск, исправив орфографию на «правильную» – Митчелл.

Стрелки часов подползли к полуночи. Пожалуй, пора домой. Матиас выключил компьютер и оделся. Уже подходя к воротам больницы, он решил, что надо будет показать фотографию ковбоя во всех приютах для бездомных, как в самом Бордо, так и в его окрестностях. Если это не сработает, можно еще обратиться в центры медико-психологической помощи и медпункты по оказанию первой помощи пострадавшим. Он знал их все наперечет. И почти не сомневался, что его безымянный пациент в прошлом уже страдал от тех или иных психических расстройств.

Ехать из-за тумана пришлось на черепашьей скорости. Путь до дома занял у него добрых четверть часа. Тротуары возле садовых изгородей были плотно забиты автомобилями – вечер субботы, все принимают гостей. Не найдя, где припарковаться, он оставил машину метрах в ста от дома и шагнул в молочную муть. Улица утратила четкость очертаний. Фонари левитирующими призраками парили над землей. Все вокруг казалось бесплотным, нематериальным. Отдавшись этому ощущению, он не сразу сообразил, что заблудился. Он продвигался вперед наугад, минуя влажно блестевшие заборы и обходя машины, и возле каждого дома приподнимался на цыпочки, чтобы разглядеть табличку с названием.

Наконец мелькнули знакомые буквы: «ОПАЛ».

Он на ощупь открыл калитку. Шесть шагов. Поворот ключа в замке. Закрыв за собой дверь, он почему-то почувствовал облегчение. Оставив в коридоре сумку и бросив плащ на одну из громоздившихся здесь картонных коробок, он, не зажигая света, прошел на кухню. Типовое жилье. Типичное поведение одинокого человека.

Через несколько минут он уже стоял перед окном, ожидая, пока заварится чай. В тишине дома ему все еще чудились бормочущие голоса его пациентов. Каждому психиатру знакомо подобное ощущение. Для него даже придумано особое название – «музыка сумасшедших». Их невнятная речь. Их шаркающая походка. Их бред. Голова у него слегка гудела от этих звуков – так в выброшенной на берег раковине слышен неясный гул моря. Психи никогда не покидали его насовсем. Вернее сказать, это он никогда не расставался насовсем с отделением Анри Эя.

Но тут у него из головы вылетели все мысли.

Из тумана только что выплыл вчерашний внедорожник.

Машина медленно, очень медленно катилась по улице, пока не затормозила возле его дома. Фрер почувствовал, как заколотилось сердце. Из автомобиля синхронно вышли двое мужчин в черном. Вышли и встали у него под окнами.

Фрер попытался сглотнуть ком в горле. Ком застрял плотно. Даже не подумав спрятаться, Фрер разглядывал мужчин. Ростом не меньше метра восьмидесяти каждый. Под распахнутыми пальто – темные, застегнутые на все пуговицы костюмы, чуть переливающиеся в свете фонаря. Белые рубашки, черные галстуки. В обоих было что-то от надменной строгости чиновников высокого ранга, но одновременно – и что-то от безжалостной решимости преступников.

Матиас замер, словно закаменев. Он ждал, что мужчины толкнут калитку и позвонят ему в дверь. Но нет. Они не шевелились. Просто стояли под фонарем, даже не стараясь укрыться. Их лица вполне гармонировали с общим обликом. Первый, с высоким лбом и зачесанной назад шевелюрой, в которой проскакивала седина, носил очки в металлической оправе. Второй выглядел более грозно. Длинные, но редкие русые волосы. Кустистые брови. Угрюмое лицо.

Две ничем не запоминающиеся рожи.

Пара самоуверенных сорокалетних плейбоев в итальянских костюмах.

Кто они такие? Чего им от него надо?

Снова вспыхнула острая боль в глубине левого глаза. Он прикрыл глаза и помассировал веки. Когда он открыл их, оба призрака исчезли.

* * *

Анаис Шатле боялась поверить своему счастью.

Вот уж действительно, повезло так повезло!

Она только что заступила на вечернее субботнее дежурство, и нате вам – труп. Да не просто труп, а убийство! Настоящее, совершенное по всем правилам, с соблюдением зловещего ритуала и нанесением жертве увечий. Как только ей позвонили, она прыгнула в свою личную машину и помчалась на вокзал Сен-Жан, где обнаружили тело. По дороге она без конца повторяла про себя полученную информацию. Молодой мужчина. Найден обнаженным со следами многочисленных ранений. Сцена преступления обставлена необычно. Вроде ничего особенного, но явный душок безумия. Жестокого, черного безумия. Не просто ссора с поножовщиной или банальное убийство с целью ограбления. Нет, это дело серьезное.

Едва завидев возле здания вокзала фургоны с вращающимися фонарями на крыше, чьи лучи с трудом пробивались сквозь густой туман, и полицейских во влажно блестящих дождевиках, призраками снующих вокруг, она поняла, что все так и есть. Ее первое убийство в чине капитана. Она подберет себе группу. Воспользуется правом на проведение внеочередных следственных мероприятий. И раскроет преступление. Найдет убийцу и попадет на первые полосы всех газет. В двадцать девять лет!

Она вышла из машины и вдохнула сырой воздух. На протяжении последних полутора суток Бордо прямо-таки утопал в белесом мареве. Как будто город погрузился в болото, напитался его испарениями, его гнилостными запахами и лягушачьей осклизлостью. Очень хорошо. Тем колоритнее будет выглядеть дело – убийство в тумане! Ее охватила дрожь возбуждения. Тут к ней подошел полицейский из участка с площади Капуцинов.

На тело наткнулся машинист, перегонявший составы между механическими мастерскими и непосредственно вокзалом. Он заступил на дежурство в 23.00. Подъехал на своей машине и припарковался на стоянке для сотрудников железнодорожного ведомства, расположенной южнее пакгауза. Пошел по проходу вдоль путей и здесь, в заброшенной ремонтной яме, между платформой номер один и старыми ремонтными мастерскими, заметил труп. Позвонил дежурному начальнику, который незамедлительно связался с железнодорожной полицией и частным охранным агентством, следившим за безопасностью на вокзале Сен-Жан. Они, в свою очередь, вызвали полицию – ближайший комиссариат находился на площади Капуцинов.

Дальнейшее Анаис было и так известно. В час ночи разбудили прокурора республики. Он обратился в Главное полицейское управление Бордо, на улице Франсуа-де-Сурди, и велел вызвать дежурного офицера. То есть ее. Больше никого на месте не оказалось. Остальные разбежались по вызовам, которых из-за тумана было больше обычного. Так, ерунда, всякая мелочовка – дорожные аварии, грабежи, пропавшие люди… А в результате именно ей, Анаис Шатле, свежеиспеченному капитану, проработавшей в Бордо два года, и досталось лучшее за все дежурство дело. И можете скрежетать зубами от зависти!

Они двинулись через здание вокзала. Сотрудник железнодорожной полиции выдал им оранжевые флуоресцентные жилеты. Застегивая на груди «липучку», Анаис на секунду остановилась бросить восхищенный взгляд на тридцатиметровые стальные конструкции, теряющиеся в тумане. Они миновали платформу и выбрались на пути. Парень из железнодорожной полиции болтал не закрывая рта. У них такого отродясь не бывало. По приказу прокурора движение поездов перекрыли на целых два часа. Мертвяк в яме – это ужас какой-то. Они все прям обалдели.

Анаис его не слушала. Липкая сырость садилась на кожу, пробирая холодом до костей. Сквозь дымку светили красные огни вокзала, складываясь в беспорядочные кровавые созвездия. Поблескивали мокрые кабели. Запотевшие от конденсата рельсы терялись вдали в непроглядной вязкой мгле.

Перешагивая через шпалы, Анаис подвернула лодыжку.

– А нельзя на землю посветить?

Железнодорожник опустил лампу пониже и снова пустился в объяснения. Анаис выловила из его рассказа несколько деталей технического характера. По путям под четными номерами шли поезда до Парижа, под нечетными – на юг. Электрические кабели, протянутые над путями, называются «сцепкой», а металлические штуки, торчащие на крыше локомотивов, – токоприемниками. Пока вся эта информация была ей ни к чему, но хотя бы создавала впечатление ознакомления с местом преступления.

– Пришли.

Прожектора, установленные экспертами-криминалистами, буравили ночную тьму, словно вокруг зажглось сразу несколько мелких холодных лун. От включенных фонарей белесыми полосами расходились пучки света. Чуть дальше находился Центр технического обслуживания, где виднелись скоростные поезда и региональные экспрессы, дрезины и моторные вагоны, подернутые серебристым налетом патины. Здесь же стояли товарные вагоны и тягачи – аналог портовых буксиров, с помощью которых составы выводят к вокзалу. Все эти могучие черные машины напоминали молчаливых титанов.

Они пролезли под лентой ограждения, на которой значилось: «Полиция. Вход воспрещен». Это и было место преступления. Ремонтная яма. Хромированные стойки прожекторов. Эксперты в белых комбинезонах с синей полосой. Анаис удивилась тому, как быстро они прибыли: ближайшая криминалистическая лаборатория находилась в Тулузе.

– Хотите посмотреть на тело?

Перед ней стоял офицер антикриминальной бригады, поверх дождевика накинувший флуоресцирующий жилет. Придав лицу приличествующее случаю выражение, она кивнула. Ей приходилось сдерживать собственное нетерпеливое возбуждение. А тут еще этот туман! Помнится, как-то раз, когда она еще была студенткой, профессор права шепнул ей в коридоре: «Вы – настоящая Алиса в Стране чудес. Главное для вас – найти мир себе по мерке!» С тех пор прошло восемь лет. И вот она лезет через шпалы, чтобы посмотреть на труп. Найти мир себе по мерке…

На дне ямы длиной пять и шириной два метра творилась обычная для места преступления суета, разве что усугубленная теснотой. Криминалисты толкались локтями, наступали друг другу на ноги, делали снимки, с помощью особых монохромных ламп, работающих в диапазоне от инфракрасного до ультрафиолетового света, изучали каждый миллиметр почвы и брали образцы, упаковывая каждый в отдельный пакет.

Анаис пришлось приглядеться, чтобы в этой сутолоке различить труп. Молодой парень лет двадцати. Голый. Истощенный. Тело в татуировках. Кости выпирают сквозь кожу, бледную до почти фосфорной белизны. Рельсы, проложенные поверху ямы, казались рамой для представшей взору Анаис картины. Ей вспомнились полотна мастеров Возрождения. Мученики с бескровными телами, застывшие в неестественной позе в глубине церкви…

Но главный ужас ждал ее впереди.

Мертвое тело венчала не человеческая, а бычья голова.

Огромная черная башка, отрубленная по шею и весившая, должно быть, не меньше полусотни килограммов.

До Анаис наконец-то дошел смысл происходящего. Все это было реально. У нее подогнулись колени. Преодолев накатившую слабость, она наклонилась вперед и заставила себя собраться с мыслями. Вариантов было всего два. Либо убийца отрубил жертве голову и приставил к ее плечам бычью голову, либо насадил свой страшный трофей прямо на череп убитого. Символика в любом случае была ясна: он убил Минотавра. Минотавра современности, затерянного в хитросплетении железнодорожных путей. То есть в лабиринте.

– Спуститься можно?

Ей передали бахилы и бумажную шляпу в форме чепца. По железной лесенке, приставленной к краю ямы, она начала спуск. Криминалисты посторонились, давая ей дорогу. Она присела на корточки, осмотрела интересовавшее ее место и убедилась, что чудовищная голова домашнего животного была насажена на человеческую.

Значит, правильным оказалось второе предположение. Убийца надел бычью голову на голову жертвы, очевидно приложив немалое усилие. Вряд ли от черепа убитого осталось что-либо, поддающееся идентификации.

– Наверное, он выдолбил бычью шею изнутри…

Анаис повернулась на голос. Это был судмедэксперт Мишель Лонго. Из-за накидки с капюшоном, делавшей их всех похожими на призраки, она его не сразу узнала.

– Когда наступила смерть? – спросила она, поднимаясь на ноги.

– Пока точно не знаю. Но меньше суток назад. Холод и туман сильно осложняют мне работу.

– Его убили здесь?

Врач развел руками в перчатках. Из-под складок капюшона поблескивали его солнцезащитные очки фирмы «Persol».

– Не исключено, что убийца перетащил сюда тело сегодня вечером. Поди догадайся…

Анаис помнила, что со вчерашнего дня весь город буквально утопал в тумане. Да уж, в этом гороховом супе убийца мог передвигаться совершенно спокойно, не боясь, что его заметят.

– Привет!

Она подняла глаза, приложив ко лбу сложенную козырьком ладонь. В белом свете прожекторов на краю ямы нарисовался четкий женский силуэт. Лица она не видела, но по фигуре сразу узнала заместителя прокурора Веронику Руа. Своего почти двойника. Тридцатилетняя Вероника, происходившая из богатой бордоской семьи, двигалась по жизни схожим с Анаис путем. Они обе учились в самых престижных частных школах, обе поступили в Университет имени Монтескье. Частенько сталкивались в туалете самых модных ночных клубов города. Подругами они не стали, но и особенной вражды между ними не возникло. Теперь их пути регулярно пересекались на профессиональном поприще. Повесившийся мужчина. Труп женщины с изуродованным лицом, разбитым запущенной мужем микроволновкой. Старшеклассница с перерезанным горлом. Не самые лучшие поводы для дружеской болтовни.

– Привет, – буркнула Анаис.

Заместитель прокурора нависала над ней, так и стоящей на дне ямы. Она была в фирменной кожаной куртке от «Zadig & Voltaire» – Анаис давно положила на нее глаз, заприметив в витрине бутика на бульваре Жоржа Клемансо.

– Охренеть можно, – пробормотала Вероника. Она увидела тело.

Анаис была ей благодарна за эту кретинскую фразу, как нельзя лучше выразившую жуть ситуации. Значит, Вероника испытывает те же чувства, что и она. Ужас и возбуждение одновременно. Случилось то, о чем обе так мечтали, – мечтали, преодолевая страх. Громкое дело об убийстве. Преступник-маньяк. Все их ровесницы и коллеги по профессии выросли на «Молчании ягнят» и жаждали выступить в роли Кларисы Старлинг.

– Что-нибудь можешь сказать о причине смерти? – спросила Анаис судмедэксперта.

Лонго неопределенно развел руками:

– Видимых травм на теле нет. Может, он задохнулся, когда на него напялили бычью голову. Может, его зарезали. Или отравили. Надо ждать результатов вскрытия и токсикологического анализа. Я и передоз не исключаю.

– Почему?

Он наклонился и приподнял левую руку жертвы. Задубевшие вены на локтевом сгибе были испещрены шрамами, припухлостями, синяками.

– Нарик до мозга костей. Доходяга. При жизни, я имею в виду. Истощение. Общая антисанитария. Обилие старых незалеченных ран. Так, навскидку, я бы сказал, что это наркоман двадцати лет. Бомж. Или обитатель пригородной трущобы. В общем, что-то в этом роде.

Анаис посмотрела на офицера из антикриминальной бригады, который стоял рядом с заместительницей прокурора:

– Его одежду нашли?

– Ни одежды, ни документов.

Итак, парня убили где-то еще и притащили сюда. Зачем? Чтобы спрятать тело? Или наоборот – чтобы выставить напоказ? Анаис не сомневалась, что верно второе. Эта яма явно играла важную роль в ритуале убийства.

Она в последний раз оглядела труп и полезла по лесенке вверх. Мертвое тело успело заиндеветь и походило на стальную скульптуру. Яма, пропахшая машинным маслом и металлом, служила ему идеальной могилой.

Выбравшись на поверхность, она скинула бахилы и колпак. Вероника Руа заговорила было, следуя раз навсегда заведенной процедуре:

– Официально поручаю тебе принять к производству…

– Пришлешь бумаги мне на работу.

Заместитель прокурора обиделась. И начала выспрашивать, по каким направлениям Анаис намерена вести расследование. Та отвечала ей машинально, перечисляя рутинные мероприятия, а про себя продолжая размышлять о профиле убийцы. Он хорошо знает эту местность. Наверняка ему знаком график маневрирования поездов. Может, железнодорожник? Как бы там ни было, к преступлению он готовился заранее, и готовился тщательно.

Внезапно у нее перед глазами сама собой нарисовалась картина. Вот убийца тащит на спине коричневый пластиковый мешок с телом. Пробирается сквозь туман, сгибаясь под тяжестью ноши. Она прикинула: тело плюс бычья голова вместе должны весить больше ста килограммов. Значит, убийца должен быть физически очень сильным человеком. Или он принес голову заранее? Но тогда ему пришлось проделать путь от машины до ремонтной ямы дважды. Где он припарковался? На стоянке?

– Что-что?

– Я спрашиваю, набрала ли ты уже следственную группу, – повторила Вероника Руа.

– Вот она, моя группа.

К ним неуклюжей походкой, спотыкаясь на насыпи, приближался Ле-Коз, послушно нацепивший поверх одежды обязательный флуоресцирующий жилет. Зампрокурора обратила на нее удивленный взгляд своих светлых глаз под изогнутыми дугой бровями. Вообще-то она довольно смазливая, вынуждена была признать Анаис.

– Извини, сорвалось, – улыбнулась она. – Позволь представить тебе лейтенанта Эрве Ле-Коза, моего ближайшего помощника и заместителя. Мы с ним сегодня одни на дежурстве. Состав группы утвердим через час.

* * *

Под жилетом на Ле-Козе было черное кашемировое пальто. В обильно смоченных гелем волосах, тоже черных, поблескивали дождевые капли. Изо рта с чувственными губами вырывались облачка пара. От всего его облика веяло таким неотразимым обаянием, что Вероника Руа чуть заметно напряглась, словно переходя в глухую защиту. Анаис улыбнулась. Скорее всего, зампрокурора живет одна – как и она сама. Больному легко обнаружить признаки собственной болезни у другого человека.

Она изложила Ле-Козу краткую версию событий и тут же перешла на командный тон. Но на сей раз она не шутила:

– Первое. Надо установить личность жертвы. Затем изучить круг его общения.

– Ты думаешь, убийца и жертва знали друг друга? – вмешалась Вероника Руа.

– Я ничего не думаю. Сначала надо выяснить, кто убит. Затем начнем разматывать его связи, от самых близких до самых отдаленных. Закадычные дружки. И шапочные знакомые.

Анаис снова повернулась к лейтенанту:

– Позвони остальным. Просмотрите все записи с видеокамер вокзала. И не только за последние сутки.

Затем махнула рукой в сторону автомобильной стоянки:

– Маловероятно, чтобы наш клиент шел через залы вокзала. Он явно вышел на пути со служебной стоянки. Займись видеозаписями. Выпиши номерные знаки всех машин, которые стояли здесь в последние дни. Установи владельцев и допроси каждого. Начальников, охранников, технический персонал. И пусть напрягут извилины, но вспомнят, если видели хоть что-то подозрительное.

– Когда начинать?

– Уже начали.

– Три часа ночи…

– Поднимай всех с постели. Обыщите старые ремонтные мастерские. Там всегда ночуют какие-нибудь бомжи. Может, они что-нибудь видели. Да, кстати, насчет машиниста…

– Какого машиниста?

– Который нашел тело. Протокол его допроса должен лежать у меня на столе завтра утром. Кроме того, мне понадобятся все без исключения здесь, на вокзале. Прямо сейчас. Прочешем территорию по периметру. Опросим местных.

– Так воскресенье же!

– А ты что, хочешь ждать понедельника? Привлеки ребят из антикриминальной бригады и служащих муниципалитета.

Ле-Коз молча записывал инструкции в отсыревший блокнот.

– Еще мне нужен кто-нибудь, кто разбирается в крупном рогатом скоте.

Помощник поднял на нее непонимающие глаза.

– Ну, эта бычья голова откуда-то взялась, да или нет? Свяжись с жандармерией Аквитании, Ланд и Страны Басков.

– Зачем так далеко-то?

– Затем, что это бойцовый бык. Toro bravo.

– А ты откуда знаешь?

– Знаю. Ближайшие фермы находятся вблизи Мон-де-Марсана. Дальше надо ехать в Дакс.

Ле-Коз продолжал писать, сквозь зубы ругаясь на дождь, капавший на страницу блокнота.

– Разумеется, я не имею никакого желания прямо сейчас встречаться с журналистами.

– Как, интересно, ты сможешь от них отделаться? – подала голос зампрокурора.

Ей, как должностному лицу, вменялось в обязанность обеспечивать связи с прессой. Наверное, она уже запланировала пресс-конференцию и даже решила, что именно наденет ради такого случая. Анаис просто выбивала у нее почву из-под ног.

– Подождем. Пока никакой огласки. Если нам хоть чуть-чуть повезет, этот парень и в самом деле окажется бомжем.

– Не въезжаю.

– Его никто не станет искать. И можно потянуть с объявлением о его гибели. Скажем, сутки. Но даже и после этого о бычьей голове – ни гу-гу. Просто бездомный бродяга, умерший от переохлаждения. Все. Тема закрыта.

– А если это не бродяга?

– Нам по-любому необходимо время. Чтобы начать расследование без лишней шумихи.

Ле-Коз кивком попрощался с женщинами и исчез в тумане. В другое время и при других обстоятельствах он непременно испытал бы свое обаяние на обеих, но сейчас уже понял, что дело действительно не терпит отлагательства. Так что в ближайшие часы придется забыть о сне, о еде, о семье и вообще обо всем, что не имеет отношения к расследованию.

Анаис повернулась к офицеру из антикриминальной бригады, который все это время держался в отдалении, но из их разговора не пропустил ни слова.

– Найдите мне координатора бригады криминалистов.

– Думаешь, это начало серии? – тихим голосом спросила зампрокурора.

В ее тоне еще прорывались двоякие чувства. Страстное желание и отвращение. Анаис улыбнулась:

– Пока рано делать выводы, моя дорогая. Подождем отчета судмедэксперта. Модус операнди кое-что подскажет о профиле преступника. А я пока проверю, не выпускали ли на днях из «Кадиллака» очередного психа.

Это название хорошо знали в городе. Оно принадлежало от делению психиатрической клиники, где содержались особо опасные пациенты. Приют буйных сумасшедших с криминальными наклонностями. Почти местная достопримечательность, не хуже выдержанных бордоских вин и Пилатовой дюны.

– Кроме того, я прочешу базу данных по стране, – продолжила Анаис. – Надо выяснить, не совершалось ли уже преступлений со сходным почерком в Аквитании или в других регионах.

Анаис болтала что в голову взбредет, лишь бы произвести впечатление на соперницу. Единственной общенациональной базой данных, содержащей сведения о преступлениях, совершенных на территории Франции, была программа, которую обновляли сами полицейские или жандармы, отвечая на специальный вопросник, но делали это спустя рукава.

Внезапно пелена тумана перед ними разошлась. В прорехе стоял сотрудник криминалистической службы, похожий в своем скафандре на космонавта.

– Абдулатиф Димун, – поднимая с лица капюшон, представился он. – Координатор криминалистической службы.

– Вы из Тулузы?

– Ну да. Тридцать первая лаборатория.

– Как это вам удалось так быстро до нас добраться?

– Повезло, если можно так выразиться.

Мужчина широко улыбнулся. У него были белоснежные зубы, особенно заметно выделявшиеся на фоне матовой кожи. Воз раст – лет тридцать. Выглядел он диковато и до ужаса сексуально.

– Нас прислали в Бордо по совсем другому поводу. Загрязнение на промышленном предприятии Лормона.

Анаис кое-что слышала об этом деле. Подозревали бывшего сотрудника этой лавочки – в действительности крупного химического объединения, – который якобы из мести нарочно допустил нарушения некоторых технологических процессов. Капитан и зампрокурора представились. Криминалист сдернул перчатки и пожал обеим женщинам руки.

– Как улов? – спросила Анаис, стараясь, чтобы голос звучал бесстрастно.

– Почти нулевой. Мокро очень. Тело почти десять часов мариновалось в воде. В таких условиях надежды на папиллярные метки почти никакой.

– На что, простите?

Анаис повернулась к зампрокурора, гордая, что может продемонстрировать собственную подкованность: