Люби меня правильно

Его замечание, сделанное с крайне высокомерным видом, звучало комично на фоне того, какими жадными глазами он смотрел, пока я снимала пищевую плёнку с контейнера.

– Я помню, – невольно засмеялась я. – В школе ты всегда выглядел как дурачок, когда выковыривал оливки из салатов и пиццы и складывал на краю тарелки.

Поняв, что ляпнула, я прикусила язык. Надеюсь, мне сейчас не отрежут голову. Виновато сдвинув брови, я подняла взгляд на президента.

– Вы, – только фыркнул он, подцепляя первую порцию салата на вилку и отправляя её в рот.

– Чего? – не поняла я.

– Ты должна была сказать: “ВЫ выглядели как дурачок”. Вообще о субординации забыла, а? Неудачница, – пробурчал он, не переставая жевать.

– Так ВАС только это волнует? – развеселилась я, не веря, что подобная выходка сошла мне с рук так просто.

– Хватит от еды меня отвлекать, – фыркнул президент, отламывая кусочек от котлеты.

– Ой, точно, совсем забыла, – встрепенулась я и, ничего не объясняя, снова побежала на кухню.

Когда шла обратно, то в руках уже несла бокс с пончиками с малиновым джемом. Проходя мимо своего рабочего места, уловила приглушённую мелодию рингтона моего мобильника. Порывшись в сумке, я выудила оттуда телефон и нажала зелёную кнопку на дисплее.

– Алло.

– Детка, ты где? – в голосе отчётливо слышались недовольные нотки. – Твой рабочий день уже кончился. Я жду тебя около офиса.

– Подожди ещё немного, я скоро выйду, – отозвалась я, крепче сжимая в руках контейнер с пончиками.

– У меня нет времени ждать! – повысил голос Егор. – Ты же знаешь, какая у меня работа. Я еле выкроил время, чтобы встретиться с тобой, а ты не можешь поскорее выйти?

– Я… – не зная, что сказать, я замялась. – Ещё двадцать минут, ладно? У меня правда много работы сегодня, я должна закончить.

– Пять минут, – отрезал он. – Иначе я уеду. Ты поняла? Пять минут.

Я нахмурилась.

– Прости, мне нужно идти, у меня срочные дела.

– Я уеду без тебя, ты слышишь меня?! Как ты со мной разговариваешь?!

До меня долетал крик Егора даже несмотря на то, что я отняла трубку от уха.

– Ты там совсем страх поте…

Я нажала отбой, бросила телефон обратно в сумку и пошла в кабинет к президенту. Несмотря на конец рабочего дня, многие ещё находились на своих местах, заканчивая дела. Разумеется, самая основная работа велась на тех этажах, где стояли невероятно мощные компьютеры, и профессионалы монтировали, редактировали, рисовали графику и прочее, прочее, прочее.

– Вот, – я водрузила пончики рядом с президентом, который закачивал есть салат. – Только чур не всё вам.

Я протянула руку, чтобы взять один из шести пончиков, но коробка тут же буквально исчезла у меня из-под пальцев.

– Ещё чего. Раз принесла, значит я и съем, – отодвигая вкусности подальше от меня, ответил Яромир, отворачиваясь в сторону на своём крутящемся кресле и принимаясь за первый пончик.

– Ну президент! Я тоже хочу. Так-то я тоже мало ела сегодня, – я сама удивилась капризным ноткам в своём голосе.

– Ничего, тебе полезно поголодать, – невозмутимо отозвался Яромир, но, судя по тону голоса, он лыбился во все тридцать два зуба.

– Что?! – опешила я. – Хотите сказать, что я толстая?

Не то, чтобы у меня была идеальная фигура. Нужно подкачать попу, да и грудь не особо большая, но вот толстой меня ещё никто не называл.

– Если съешь эти пончики, то точно будешь, – парировал мужчина, откидываясь на кресло и поворачиваясь ко мне лицом. – Я, можно сказать, тебя спасаю. Жертвую собой. Так что цени это, неудачница. Я такое не для каждого делаю.

– Какой же вы вредный, президент, – буркнула я.

– Что-что? – переспросил он, подаваясь вперёд. Тонкая шоколадная прядка густых волос упала ему на лоб. – Ну-ка наклонись ко мне и повтори.

Он поманил меня, внимательно вглядываясь в моё лицо тёмными, практически чёрными, бездонными глазами. Казалось, он прожжёт во мне дырку.

Я усмехнулась и тоже чуть подалась вперёд, принимая правила игры.

– Я сказала…

Но договорить мне не дали: Яромир стремительно поднял руку и в мгновение ока испачкал кончик моего носа в малиновом джеме.

– Президент! – вспыхнула я, растерянная такой детской выходкой.

– Видела бы ты своё лицо, – Яромир широко улыбался, посмеиваясь и продолжая поедать пончик.

– Не смешно, – буркнула я. – Может хватит надо мной издеваться? Мы же уже не в старшей школе.

– Прости, не могу, – беспечно отреагировал мужчина, снова откидываясь на спинку кресла и потягиваясь, не переставая улыбаться. – Ты – мой источник хорошего настроения. Поиздеваюсь над тобой, и аж на душе легче. Теперь точно работу вовремя закончу.

Я стояла, не зная, что ответить. У меня немного не укладывалось в голове: ему приносит удовольствие издеваться надо мной?

– Вы что, садист? – вырвалось у меня прежде, чем я смогла отфильтровать свои слова.

Президент замер, потом перевёл на меня нечитаемый взгляд и вскинул бровь.

– Скорее уж тогда мазохист, раз всё ещё не выгнал тебя с работы.

– Но вы же сказали, что я доставляю вам удовольствие, – совсем запуталась я. Потом с ужасом поняла, что ляпнула на этот раз. – Ой, ну то есть…

Щёки залил жгучий румянец. Я чувствовала, как потеют ладони и как стремительно вслед за щеками краснеют лоб и шея.

– Я понял, – деланно серьёзно кивнул Яромир. – Разговаривать – это не твоё. Забудь.

– Всё, ухожу, – фыркнула я, желая оказаться как можно дальше отсюда, лишь бы не видеть эту хитрую ухмылку и прищур тёмных глаз.

– Иди, – кивнул он мне в ответ, тут же становясь серьёзным, так как снова упулился в экран. – До завтра.

– До завтра, – отозвалась я, бросив последний взгляд на президента, и вышла.

Многие сотрудники тоже медленно собирались, подтягиваясь к лифту. Миша устало зевал, его волосы ежесекундно меняли свой цвет, от чёрного до розового. Видимо, парню было трудно контролировать способность, когда он так вымотан.

Я с опаской вытащила свой телефон из сумки. Семь пропущенных и с десяток смс. Последнее из которых гласило: “Ты доигралась. Я уехал в бар. Потом пойду в клуб”.

Моё сердце бешено забилось. Я прекрасно осознавала, что это высшая степень обиды от Егора. Такая ситуация происходила всего несколько раз за время наших отношений. И всегда, когда он так говорил, я объезжала полночи все известные мне клубы в городе, чтобы найти его, частично или полностью пьяного. Хорошо, если спящего где-то на барной стойке. Один раз он зажимался с какой-то девицей. Что было бы, если бы я тогда не пришла – думать не хочу.

Я поджала губы. Вдохнув и выдохнув, набрала его номер. Он сбросил.

“Егор, пожалуйста, не обижайся. Пойми, сегодня завал на работе, я безумно устала. Я правда должна была задержаться”, – отправила я ему сообщение.

“Ради меня ты должна оставлять все свои дела. Ты же знаешь, насколько я занят”, – пришёл ответ.

Я ощутила всплеск злости.

“Значит поехать в клуб – ты не занят. А подождать меня десять минут – для этого ты занят”.

“На что ты намекаешь? Как ты вообще мне отвечаешь?!”

Мне казалось, что, читая сообщение, я слышу его раздражённый голос на повышенных тонах, каким он обычно говорил подобные фразы. Я закусила губу, не зная, что ему ответить. В итоге отправила короткое: “Извини”. Пусть понимает, как хочет. Хочет думать, что это сарказм – пусть. Я слишком устала сегодня, чтобы разбираться ещё и с этим. Голова до сих пор забита мыслями о рекламном ролике. А на носу до сих пор красовался малиновый джем, вспомнив о котором, я поспешила достать из сумки влажные салфетки.

Стирая сладость с лица, я вдруг подумала, что мне достаточно одного мучителя в этой жизни, поэтому искать своего ненаглядного по клубам я сегодня точно не поеду. Приняв это решение, я вдруг почувствовала невероятное умиротворение. Спокойствие. Мне не придётся сегодня тратить кучу денег на такси, разъезжая от одного клуба к другому. Не придётся терпеть оглушающую музыку, запах алкоголя, сигарет и приторно-сладкого дыма, от которого першит в горле. Не придётся протискиваться через одурманенную всем этим толпу. Не придётся отмазываться от нелепых подкатов мужчин. Я просто могу поехать домой, поесть и лечь спать после такого невероятно сложного дня. Это настоящее блаженство.

Именно так я и сделала.

Первое сообщение пришло в десять вечера, когда я вышла из ванной.

“Где ты?”

“Дома”, – совершенно честно ответила я.

“А я в клубе”.

“Я знаю”.

Дальше он не писал некоторое время, а потом прислал фото, на котором сидел в обнимку с другом и держал в руке шот.

“Вот тебе подсказка, если не можешь просто так меня найти”, – подписал Егор это селфи.

Ничего не ответив, я залезла в кровать, удобно устроилась на подушке и укуталась в тёплое одеяло. Благодать. Телефон зазвонил.

Я взяла его в руку. Отвечать на этот звонок и слышать пьяный голос своего парня мне совершенно не хотелось. Сбросив, я отправила сообщение:

“Поезжай домой сам, пока не поздно. Я очень устала и ложусь спать. Доброй ночи”.

После этого я выключила мобильный. Немного грызла совесть: а вдруг с ним что-то случиться? Вдруг сам что-то с собой сделает? Но сразу же после этих мыслей перед глазами почему-то всплывала ехидная улыбка президента, словно говоря: “Что, тряпка, всем позволяешь вытирать об себя ноги, да?”

Так я и заснула с мыслями о том, что очень даже не плохо иногда думать только о себе.

ГЛАВА 6. Повышение

Утром я чувствовала себя прекрасно отдохнувшей, поэтому в приподнятом настроении слегка пританцовывала по дому, собираясь на работу.

На кухне у родителей работал телевизор. Папа смотрел, не отрываясь, а мама только бросала быстрые взгляды да охала, нарезая сыр на бутерброды.

– Вчера вечером в Москве трое членов “Сопротивления” напали на пожилого мужчину. Как с трудом рассказал сам пострадавший, молодые люди с чего-то приняли его за эспера, поэтому набросились, пустив в ход бейсбольную биту. Когда нападавшие поняли, что мужчина не является обладателем мутагена, они оставили его в покое и даже позвонили в скорую, прежде чем скрыться с места преступления, – серьёзно вещал ведущий в костюме, пока на экране мелькали кадры бедного старика, сидящего на больничной койке, а также узкого переулка, где, видимо, и произошло нападение.

– Ну что же за нелюди такие! – всплеснула руками мама. – И что мы им сделали?

– Как они вообще подумали, что в обычном городе может находится эспер? – удивилась я, выхватывая буквально из-под ножа кусочек сыра, за что получила негодующий взгляд родительницы.

– Да кто их разберёт, это “Сопротивление”, – заворчал папа. – До сих пор не понимаю, почему правительство их ещё не поймало.

– В “Сопротивление” же входят обычные люди, – пожала плечами я, – в отличие от нас, у них под кожей не стоит датчик, который могут включить в любой момент и отследить наше местоположение. Да и какое дело правительству до кучку простых людей, когда им нужно контролировать такую огромную и опасную силу, как армия эсперов? Скажешь тоже, пап. “Сопротивление” как появилось несколько лет назад, так особо ничего и не делает. Да, вандалят, угрожающие надписи, все дела. Да, пару раз нападали на эсперов, пару раз на обычных людей. Но для нашего правительства это разве повод начать шевелиться? В закрытые города “Сопротивление” попасть не может, до стратегически важных эсперов добраться – тоже. А обычные люди… разве ж это важно?

Я хмыкнула, вложив в этот звук весь свой сарказм и раздражение на правительство, которое носится с эсперами, как с золотым яйцом, одновременно и предоставляя всё необходимое, и запрещая безумно многое. А на обычных людей им, вроде как, наплевать. Хотя задача эсперов как раз в том, чтобы этих простых людей и защищать, но правительство, кажется, об этом забывает, предпочитая тратить силу суперов на военные действия против других стран.

Люди – странные существа. Стоит им в руки дать силу, как они тут же примеряют, кого с помощью этой силы можно было бы покорить.

Родители пустились в рассуждения примерно по той же теме, поэтому я поспешила в свою комнату, чтобы не слушать о том, о чём и так прекрасно знала.

По дороге на работу я снова наткнулась на тот репортаж, так как его крутили по телевизору, висевшему в автобусе, на котором я ехала.

Сегодня я снова оказалась в офисе довольно рано. Тут во всю одиноко работала пожилая уборщица. Я кивнула ей, проходя мимо после того, как оставила пальто на вешалке, и уже собиралась сесть на своё место, как женщина вдруг обратилась ко мне, опираясь на швабру:

– Милая, сходи в кабинет, будь добра. Разбуди этого малахольного, а то мне убраться там надо. Пусть хоть на десять минут выйдет, – затем она отвернулась, продолжив домывать пол и бурча. – Вот ведь пропащая душа, всё никак не может успокоиться.

Я удивлённо уставилась ей в спину. Пойти в кабинет и… разбудить? Я перевела взгляд на дверь с табличкой “Президент Яромир Ким”. Неужели этот придурок…?

Шумно втянув воздух, я поспешила в кабинет президента, цокая каблуками. Когда я распахнула дверь, на меня набросился морозный воздух, практически ударяя по щекам и заставляя поёжиться. Я стремительно прошла к столу президента и вскинула голову к потолку. Ну да. Точно малахольный. Забыл выключить кондиционер, да так и уснул за столом. Продуло же ведь. Ей богу продуло.

Нахмурившись, я начала рыскать в поисках пульта. Он нашёлся на диване. С помощью него я прибавила температуру, чтобы в комнату полился тёплый воздух. Так температура быстрее восстановится.

Теперь предстояло самое трудное. Я подошла вплотную к президенту, что разлёгся на своём столе, подложив под щёку правую руку тыльной стороной ладони. Его тёмно-шоколадные волосы были взъерошены, лицо бледное и уставшее, под глазам круги. Пиджак, небрежно наброшенный на плечи, сполз наполовину. Яромир дышал неспокойно, немного хмурился и как-то по-тигриному морщил нос, словно принюхивался.

Его компьютер ещё работал, на экране была открыта программа монтажа или что-то в этом роде, я не так хорошо разбираюсь, чтобы сказать точнее. Левая рука президента лежала совсем рядом с компьютерной мышкой; словно он уснул, всё ещё сжимая её пальцами, но затем хватка ослабла, и рука соскользнула.

В моей голове пронеслась мысль сначала приготовить ему кофе, а потом будить, но я тут же вспомнила, что кофе он не пьёт, а чай ему вряд ли сейчас поможет. Поэтому, собрав всю волю в кулак, я аккуратно потрясла его за плечо:

– Президент Ким. Проснитесь. Президент Ким.

Он что-то забурчал, а затем отвернулся от меня, поэтому я больше не могла видеть его лицо. Поджав губы, я склонилась к самому его уху и шепнула:

– Яромир!

Мужчина дёрнулся, и я чуть было не схлопотала затылком по носу, но вовремя успела выпрямиться и даже сделать шаг в сторону.

– Президент Ким, просыпайтесь. Уже утро. Уборщица просит вас выйти из кабинета хотя бы на десять минут, – отрапортовала я, пока мужчина оглядывался по сторонам, забавно моргая, зевал, потягивался и ерошил свои волосы.

Затем он откинулся на спинку кресла и завис, глядя в одну точку. Люди бывают такие чудные сразу после пробуждения.

– Президент? – на свой страх и риск позвала я после затянувшийся паузы.

– Ммм? – протянул он, продолжая сидеть неподвижно. – Что ты хотела?

Я повторила просьбу уборщицы.

– Угу, – покорно кивнул он, снова зевая и взлохмачивая волосы, как маленький ребёнок.

Поднявшись, он поплёлся к выходу.

– Сделать вам кофе? Знаю, что вы предпочитаете чай, но…

– Сделай, – сонно кивнул он, влетев плечом в косяк двери и покачнувшись.

Я поморщилась и задумалась о том, сколько он вообще спал сегодня? Хотя бы пару часов-то есть? А то может он двадцать минут назад только заснул?

Уборщица только покачала головой и поцокала языком, пока я буквально усаживала ничего не соображающего президента на своё место.

Вернувшись к нему с чашкой кофе, я обнаружила уже знакомую картину – он снова завалился спать на стол.

– Президент, скоро люди начнут приходить, – заворчала я, слыша дзынькание лифта. Из него как раз вышли Миша и Алёна. – Выпейте кофе и поезжайте домой. Вам надо нормально отдохнуть.

– Разве я могу отдыхать, пока ещё не известен вердикт? – уже более бодрым голосом отозвался мужчина, делая первый глоток и кривясь. – И как это вообще можно пить. Горько же.

– Зато быстро взбодритесь, – безапелляционно заявила я.

– Доброе утро, президент Ким, – бойко поздоровались Миша и Алёна чуть ли не в один голос.

– Опять сидели всю ночь? – обеспокоенно окинув его взглядом, спросила блондинка.

– Ничего, – отмахнулся Яромир. – Это же была моя затея: принять предложение Релтова делать этот ролик. Поэтому я не мог просить монтажёров и редакторов задерживаться допоздна.

– Опять всех в восемь пади распустили? – недовольно надула губки Алёна. – О себе вообще не думаете.

– К моему стыду, в девять, – кашлянул президент. А затем шмыгнул носом.

– Ещё и под включённым кондиционером уснул, представляешь? – я, невольно копируя недовольный тон Алёны, обратилась к ней, игнорируя присутствие президента. – Ну вот что за человек?

– А ты что, беспокоишься за меня, неудачница? – лицо Яромира в мгновение ока утратило уставший вид, губы расплылись в знакомой хищной дразнящей ухмылке, тёмные глаза-бездны сузились, хитро поблёскивая.

– Ещё чего! – я смутилась, но постаралась скрыть это за возмущением и даже картинно подавилась воздухом. – Просто теперь и нас всех тут заразите. А мне болеть не охота. Так что валите уже домой, президент.

– Сначала оправлю ролик Релтову, пока время не вышло, – запротестовал Яромир, но его тут же прервал другой голос, раздавшийся за моей спиной.

– Я сам всё сделаю. Иди уже домой, – со мной поравнялся Демид, как всегда одетый с иголочки. – Точнее, давай лучше я тебя подброшу. Вряд ли ты сможешь нормально вести машину в таком состоянии.

Ким закивал. Алёна ушла на своё место, а Демид без всяких слов отправился в кабинет к Яромиру, видимо как раз для того, чтобы скинуть видео Релтову. Офис заполнялся людьми, становилось всё более шумно.

За эти несколько минут отсутствия вице-президента, Ким допил кофе, а затем принялся шарить взглядом по моему столу. Я с любопытством следила за ним. Порывшись в органайзере, он выудил оттуда чёрную гелиевую ручку, молча демонстрируя её мне. Намёк я поняла, спорить в этот раз не стала и просто меланхолично протянула левую руку запястьем вверх.

Тёплые пальцы президента оплели моё запястье, грея нежную кожу. Закончив рисовать, он, как обычно, принялся разглядывать свой “шедевр”, а затем вдруг практически невесомо провёл по букве “Н” большим пальцем, вызывая у меня волну мурашек, прокатившуюся от поясницы до затылка. Из-за этого я немного резко и спешно вырвала у него руку, удивлённая и сбитая с толку собственной непонятной реакцией.

Слава богу в этот момент из кабинета появился Демид, позвал президента, и они оба направились к лифту. Однако один насмешливый взгляд Яромира я всё-таки на себе поймала.

***

Вернулся президент на работу где-то после обеда, с радостью объявив всем, что нашу рекламу Релтов оценил крайне высоко и принял её. Мы отстояли право использовать для “Сильнейших” тот логотип, который хотим. Это была первая моя победа в качестве сотрудника компании, и это чувство мне безумно понравилось. Все проделали такую колоссальную работу так быстро и качественно. А всё благодаря президенту. Помимо радости, каждый, кто принимал участие в создании ролика, получил неплохую премию, так как Релтов заплатил за видео очень и очень щедро.

Я несколько раз на дню проверила свой счёт на экране телефона, не веря, что такое возможно. Думаю, стоит купить родителям подарки в честь такого события. Точно. Устроим вечерние семейные посиделки. Принесу тортик из кондитерской, что недалеко от дома. Обожаю, как там делают “птичье молоко”.

– Неудачница, принеси мне чай, – выглянув из кабинета, бросил президент.

Я удивлённо вскинула бровь и перевела взгляд на Алёну, которая сидела, скучающе щёлкая мышкой: видимо, листала новости. Блондинка и сама поражённо переводила взгляд с закрывшейся двери в кабинет на меня и обратно.

– Может, он думал, что ты занята, – неуверенно предположила я, начиная подниматься на ноги.

– Наверное, – согласилась она. – Я сделаю, не переживай.

Кивнув, я снова углубилась в заполнение электронного ежедневника Демида. Со следующей недели уже начнутся встречи с кандидатами на участие в шоу. Вот это должно быть интересно.

Алёна прошла мимо меня с чашкой в руках. Однако буквально через тридцать секунд, она снова показалась в коридоре, всё с этой же чашкой, ошарашенно хлопая длинными ресницами.

– Сказал, что ты должна сделать, – еле выдавила из себя блондинка, заторможено присаживаясь на своё место и отпивая чай, который предназначался президенту.

Я нахмурилась, совершенно не понимая причину такого поведения Яромира. Ещё раз окинув взглядом отрешённую Алёну, я, скрипя зубами и ворча, отправилась на кухню.

– Вот, – я грохнула чашку слева от президента. – Точно такой же чай, какой принесла вам Алёна.

– Однако я сказал сделать это именно тебе, – покачал головой президент, нахально щурясь. – Почему перекладываешь поручения на других?

– Алёна сама вызвалась, – задирая нос, ответила я. – Да и это, вообще-то, её обязанность, а не моя. Зачем вы её обидели? Это её работа – делать вам чай. Она расстроилась: думает, что чем-то вам не угодила.

– Её работа – делать то, что я скажу. Как и твоя, – отрезал президент, снова возвращая себе тот непререкаемый холодный тон, каким говорил раньше. – Иди работай.

Еле сдерживая самый настоящий рык, я вышла. Как назло, именно сейчас позвонил Егор.

– Да!? – всё ещё злясь на президента, довольно резко рявкнула я в трубку, уходя в помещение для верхней одежды.

– Котёнок, ты ещё злишься? – раздалось удивлённое мурчание из трубки.

– Не злюсь, – вздохнула я, а только потом вообще вспомнила, что мы как бы вчера поругались. Совсем это вылетело из головы. – Что ты хотел?

– Думал, что мы сегодня можем сходить в ресторан после твоей работы.

– Я получила первую премию и хотела бы сходить купить родителям подарки, – честно отозвалась я, не придумывая никаких отговорок. Устала.

– Получила премию? – насторожился Егор. Затем начал прибавлять обороты. – За что? Почему так быстро, ты и недели ещё не работаешь. Это из-за того, что твой босс – мужчина?! Что между вами?!

– Скоро от нашей компании выйдет реклама новой модели Fortnal 4000+. Я принимала участие в её создании, – терпеливо, как ребёнку, пояснила я. – За это и получила премию.

– Что, тебе уже доверяют такую работу? – удивился Егор. – Ну-ну, посмотрим, что за реклама такая. Позвоню тебе вечером. Люблю тебя.

– Угу, – отозвалась я и нажала отбой.

– “Тебе уже доверяют такую работу?” – скривив лицо, передразнила я парня, пока меня никто не видел и не слышал. – Доверяют, представь себе. Не только готовить и убирать могу.

Когда я вернулась на своё место, то снова инстинктивно бросила взгляд на Алёну. Та, к моему удивлению, сидела с ровной спиной, перебирая бумажки, и сияла, как начищенная монетка. Глуповатая улыбка не сходила с её лица, сквозь плотно сжатые губы то и дело прорывались смешки.

После очередного я не выдержала:

– Ты чего?

Казалось, она только этого вопроса и ждала.

– Когда ты отошла, президент позвал меня к себе и извинился на случай, если я подумала, будто его не устраивает моя работа. Прям так и сказал, представляешь? Ещё сказал, что просто хотел тебя проверить, потому отреагировал немного резко. В общем, дело не во мне. А то я уже боялась, что накосячила где-то, и он злится.

Выдав всё, как на духу, блондинка продолжила работать, счастливо улыбаясь. Я кисло кивнула ей в ответ. Исправил свою ошибку, придурок. Не прикопаешься же теперь.

Следующие несколько дней прошли для меня максимально странно. Во-первых, я решила, что нужно минимизировать прикосновения Яромира ко мне, раз у меня это вызывает столь странную реакцию. Для этого я на следующий день сама нарисовала себе букву “Н” до того, как президент пришёл на работу. Однако, когда он заявился, и я с довольным видом продемонстрировала метку, Ким неподдельно удивился:

– А кто тебе разрешил рисовать самой? Убожество. Стирай. Я сам нарисую, как надо. Красиво.

И снова меня пробрали мурашки, когда он зажал моё запястье в своих длинных пальцах, пару раз случайно невесомо проводя по коже.

Приказам, поступавшим от президента, казалось, нет конца:

– Неудачница, принеси чай.

– Эй, неудачница, подпиши вот эту стопку бумаг.

– Ооооой, а чего это мы без дела сидим? Метнись в отдел связи с общественностью, отнеси им вот это.

– Уже позвонила по номеру, который я тебе дал?