Муравей Пашка. Сказка – быль, да в ней намек

Он не успел еще пофилософствовать, как за грустными мыслями его застала Осень. Она предстала перед ним, как и сестры, маленькой ростом. Золотистые волосы локонами украшали ее овальное лицо, малиновые губки при разговоре открывали ровные белые

зубки. Осень весело произнесла:

– Здравствуй, знаменитый, славный муравей. Я – Осень, и тебе привет от моих сестер.

Хочу подарить тебе волшебный прутик, взмахни пять раз им и скажи:

– Прутик, прутик, накорми, сладости нам принеси, но если льва потребуется накормить, то говори, еду для льва принеси, потому что ему нужно много мяса.

Пашка взял прутик, положил в карман, поблагодарил за подарок, а Осень продолжала:

– Зима тоже приготовила тебе подарок, поэтому не спи зимой. Оденься потеплей, припаси лыжи и выходи на улицу, и знай: ты будешь знаменитым на целый мир, потому что добрый, справедливый, жизнь свою и других стремишься сделать

интересной. Ты против войны – за мир, так что удачи тебе, а теперь я исчезаю, пока.

Она поднялась ввысь и улетела. Пашка уже ничему не удивлялся, он радостный побежал к муравейнику. В эту пору из деревни в лес шли дети за брусникой и увидели муравейник, они ведь не знали, что это рос на глазах завод муравьев. Самая маленькая, светленькая девчушка, с серыми мелкими глазками закричала:

– Ой, смотрите, новый муравейник появился и муравьи как быстро бегают и носят что- то.

Она положила на муравейник конфету и побежала догонять ушедших ребят. Муравьи тут же облепили конфету, но не в силах были ее сдвинуть, тогда они стали кушать и сладость им пришлась по нраву. Через двадцать минут конфеты не стало. Солнце вдруг скрылось за черную тучу, полил дождь. Работа прекратилась, муравьи разбежались по домам. Через час дождь кончился и работники вновь собрались, Пашка не нашел брата Мишку, пошел искать его со Степкой, вторым братом, и обнаружили его убитым на краю

леса. Бедные братья вскрикнули и кинулись к лежавшму навзничь Мишке. Трясли, звали его, но он не оживал.

Пашка осмотрел место рядом с телом и обнаружил окурок. Муравьи не курят, значит надо искать виновного в другом месте, и, принюхавшись, пошел по следу. Степка позвал муравьев и стали оплакивать убитого, а в это время Пашка нашел убийцу. Зеленый вонючий клоп в кругу друзей сидел, развалив лапки, и хвалился:

– Ха- ха, я муравья одной ногой придавил и задушил. Мешал мне идти на промысел. Мы, ведь, где хотим, там и ходим, и никто нам не указ. Я вас приглашаю отметить мою победу в кафе.

– Ты, друг, прав. Муравьи захозяйничали на нашей территории, строй-материал подбирают, строят завод. Надо их пыл поубавить. Завтра нагрянем на них войной и поработим. Все там разорим! – Заявил коричневый, с черными пятнами, другой клоп.

Все остальные дружно подхватили:

– Да-да, поработим муравьев, войной на них, мерзавцев!

Они поползли в кафе, которое расположилось на широком листе лопуха.

Пашка побежал домой, и по дороге строил планы, как победить зловредных клопов, наказав их так строго, чтоб другим не повадно было. Да и брата похоронить еще успеть надо.

Муравьи окружили Мишку и оплакивали, когда к ним подошел Пашка, они понесли мертвое тело на муравьиное кладбище и похоронили с почестями. После этого Пашка рассказал всем о клопах и велел принести смолы и сделать липкие ловушки. Решили предварительно выкопать широкий ров и замаскировать его, а дно залить смолой.

Так они и сделали. На рассвете ловушки были готовы. Муравьи ждали наступления врага и вот в семь часов утра клопы важно самоуверенно

поползли брать муравьиную крпость. Но дойдя до рва, все дружно попадали в ловушку, а

вонь от них разнеслась по всей округе. Тут муравьи на двух тракторах закопали клопов и стало не слышно ни криков, ни запаха. Так Пашка отомстил за брата и освободил свой народ от ига поработителей.

Но говорят, ведь в народе, что беда не приходит одна. Заболела у Пашки мать. Все братья обзавелись уже своими семьями и ухаживать за матерью оказалось некому.

Положили ее в больницу, а там попалась злая и вредная медсестра. Надо бы больную возить на коляске, принимать с ней солнечные ванны, а медсестра наоборот, запирала ее в темный, сырой и холодный подвал. Пашкина мать совсем захерела. Пришел как—то сын навестить мать, а она лежит умирает. Муравей спуганно спрашивает:

– Мама, что такое? Ты должна была вылечиться здесь, а получается наоборот. Тебе еще хуже стало.

Мать отвечает:

– Помнишь, мои внучата, от старшего сына Антоши дети, сделали шалаш и играли там. Однажды я увидела возле входа старый веник, я отбросила его подальше от шалаша и после этого заболела. С каждым днем становилось мне все хуже. В больнице тут медсестра вообще, вместо того, чтобы меня вывозить на солнце, прячет меня часто в подвале, зажигает свечу, дает мне вязать ей носки и угрожает убить, если не выполню поручение. Так и чахну с каждым часом.

мужа, который больше не отходил от нее.

Пашка не стал ругаться и жалобу подавать на медсестру, просто забрал мать из больницы домой. На другой день, на машине повез больную к улитке знахарке. Та с порога заворчала:

– Поздно привез, колдовство устарело, увози домой – уже не спасти.

Пашка горько заплакал. Он знал, что на земле ничто не вечно, но все же надеялся: хотелось, чтобы близкие, родные жили долго и не болели. Привез домой мать и стал сам ухаживать и лечить. Вместе с отцом он водил ее по комнате со словами:

– Мама, организм у тебя здоровый, ты только поверь, представь себя в движении и старайся двигаться.

На улице началось бабье лето и солнце пригревало землю. Пашка на коляске вывозил мать на солнечный припек. Через неделю ей стало лучше, она пошла на поправку. Научилась заново ходить с помощью костылей и

Осень была на исходе. Недостроенный завод закрыли до весны. В больницу открыли подземные ходы. Стали готовиться к зиме. Пашка сделал себе лыжи и запасся теплой одеждой из птичьего пуха и крапивных ниток.

Прошла еще неделя и наступил ноябрь. Муравьи сидели по домам, попивали горячий чай с ромашкой, и готовились к спячке, только Пашка что—нибудь да делал, то рисовал Дашку по памяти, то мастерил игрушки для детского сада. Книги, что лежали на книжной полке, все перечитал по нескольку раз. Муравей завел будильник на пять часов и лег спать. Немного помечтав о будущей жизни, как у них с Дашкой будет много детей, он вдруг осознал, что тогда не сможет из-за этого улететь от них на самую далекую звезду, потому что на его плечи ляжет забота о семье, муравей призадумался.

– Лучше подожду обзаводиться семьей, сначала претворю в жизнь свои мечты, пока не знаю какие, построю себе дворец, а там уж и женюсь, – подумал Пашка и наконец заснул, довольный своим решением.

Зазвенел будильник и муравей открыл глаза. Он отключил звонок и, понежившись в постели еще несколько минут, встал. Попрыгал то на одной ноге, то на другой, помахал руками и проговорил :

– Не гоже, такая зарядка, пойду на улицу и пробежку сделаю.

Но вспомнил, что на дворе холодный ноябрь. Пашка вздохнул, затем продолжил зарядку. После занятий умывание и протирание холодной водой. Старался все делать тихо, дабы не разбудить родителей. Зайдя на кухню, приготовил легкий завтрак. На полке внизу стояли банки с соками. Они были разные: из ягод, трав, фруктов и овощей. Пашка поел салат из сушеных овощей, выпил фруктовый сок и пошел рисовать по памяти летние цветы. Каждый день рисовать надоедает, книги давно перечитаны и он решил сам начать

писать книги, только вот с чего начать? Пашка задумался. Дни медленно тянулись, по подсчетам наступил уже декабрь. Муравей бросил взгляд на календарь, висевшей на стене и сказал сам себе:

– Ну, Пашка, пришло время идти на свидание с Зимой. Он поежился и одел второй свитер, вязанный матерью из особой травы. Запах ушедшего лета остался в одежде. Он уткнулся носом в воротник и улыбнулся:

– Пора мне, одену пальто из мха, склеенное особым кленовым клеем. Какой мягкий и теплый мох, – втянул он аромат носом сощурил глаза от удовольствия.

Он погладил пальто и одел. Нахлобучив такую же шапку из зеленого мха, направился к выходу, где стояли припасенные осенью лыжи из камышей. Открыв входную дверь, закрыл глаза. Яркий белый свет ослепил

его. Морозный ветер защипал лицо. Он не ожидал такой встречи с Зимой.

Легко скользя по снегу, Пашка передвигал ноги и не узнавал местность. Черный лес зловеще смотрел на муравья и Пашка вздрогнул: ему показалось, что кусты, деревья и травы, живые когда-то, умерли, и он от жалости заплакал. Слезы сосулькой застывали на лице, он остановился. Снег искрился, блестя на солнце, и серо-голубое небо громадным куполом возвышалось над землей. Впереди поднялась пурга и волной двигалась на муравья. Пашка разглядел: это на трех белых крылатых конях в сверкающей карете изо льда приехала Зима. Зима остановила возле него коней и приветливо поздоровалась:

– Привет тебе, знаменитый муравей, от моих сестер и от меня, естественно. Подойди поближе и прими подарок от меня. На вид он похож на сосульку, но это не так – не растает. Носи на груди, когда захочешь стать большим – прислони подарок большим концом ко лбу и скажи: «Хочу выше ростом куста или травы,» а наоборот принять прежний вид

– то острым концом. Острый конец подарка сделает вещь маленькой. И не огорчайся, что природа спит, весной проснется.

Голубые глаза ее улыбались, белые ее волосы покрыл снежок, светло—голубой пиджак и такие же брюки блестели, отражая белый блеск. Пашка принял подарок и поблагодарил. Настроение его улучшилось: значит природа не умерла, а только уснула до весны.

Зима помахала ему на прощание рукой и, послав воздушный поцелуй, дернула вожжи.

Кони поднялись ввысь и скрылись в белом вихре снега.

Солнце ярко светило, но не грело. Вдруг небо потемнело и снег большими хлопьями закружился, падая на землю, покрывая все толстым одеялом. Пашка побежал к муравейнику. Лыжи оставил у входа в коридоре – они ему теперь не нужны, зимой муравьи спят и он нарушать традиции не станет. Открыл входную дверь и тепло пахнуло в лицо, и ему захотелось спать.

Пройдя на кухню, он выпил сок из разнотравья и вспомнил родителей. Заглянул в спальню. Они мирно храпели. Пашка, успокоенный, пошел спать до весны. Спал и ему

снился сон: он с орла ростом и за спиной крепкие крылья, и летел низко над землей, а люди махали ему руками и удивленно кричали:

– Смотрите, какой большой муравей и с крыльями, он летает!

А Пашка гордый, довольный поднимается все выше и выше. Вот земля внизу далеко и лес, луг кажутся зеленым ковром. Он посмотрел в голубое небо: оно манило его. Муравей подумал:

– Полечу на планету, которую встречу на пути и, возможно, встречу еще там жителей, узнаю иную жизнь.

Путь ему преградило облако. Он сел на него и увидел серое чудище, похожее на муравья, только величиной с кошку.

– Ты кто? – спрашивает Пашка.

– Я-то, – отвечает серый, —

твое горе! – и захохотал.

Муравей взял, да и скинул чудище с облака:

– Лети, горе, в тар-тарары, – прокричал Пашка и успокоился.

А серое чудище тут как тут, сзади опять сидит и хохочет. Не выдержал муравей, выхватил меч (он у него почему-то оказался) и рассек горе пополам. Смотрит, а две серых половинки теперь порознь смеются над ним.

Пашка расстроился, но вдруг хорошая мысль пришла в голову:

– Со мной не было горя, я один сел на облако, тогда один и покину его.

Муравей взмахнул сильными крыльями и

полетел, а горе осталось на облаке,,как и раньше, только не хохотало, а громко, горько плакало.

Пашка летел, летел – устал. Видит, черная туча, и сел на нее отдохнуть. А она как зарычит:

– Ры-ры-ры. Ничего себе! Пища сама ко мне прилетела! Ры-ры-ры.

Пашка разглядел: огромный преогромный дракон рычал. И муравью захотелось проснуться, но сон продолжался. Тогда он укусил его, дракон засмеялся и закричал:

– Не щекочи меня, а то лопну от смеха.

Ну Пашка и начал его кусать, устал, а дракон все не лопается. Тогда вытащил меч и проткнул его, тот взвыл и заплакал – на землю полился дождь. Тем временем муравей уже летел далеко от черного дракона. Он летел на звезду, которая, мигая ярким светом, манила его. И вдруг на пути появилась Весна. Голубой костюм обтягивал ее стройную фигуру, волосы убраны под такого же цвета шапочку. Она произнесла:

– Ты, мой орел, лети-ка домой, скоро я на Землю приду и у тебя много дел будет, а на звезду полетишь на ракете в свое время. Крылья свои береги, можешь обжечь их, как тогда домой вернешься?

Сказав, Весна исчезла. Пашка напугался и повернул в сторону Земли, которая огромным шаром виднелась внизу. Сердце его от тоски и страха сжалось. Он набрал в легкие воздуха и камнем стал падать вниз, сложив крылья. Ветер свистел в ушах, и холод пронизывал насквозь. Пашка поежился и сон его переменился.

Сидит муравей у костра, маленький такой, а рядом люди: жарят куропаток. Вдруг один из них увидел муравья и возразил:

– Смотрите – муравей! Если бы он был большим, то изжарил бы я его на костре.

Но другой перебил его:

– Ты чего? Дурак? Муравьи полезные. Не трогай их, они: дают спирт и лечат людей.

Первый вторит:

– Они кусают сильно, словно жгут, Не люблю муравьев.

Третий:

– Это потому, что ты лентяй, а они трудяги.

Первый полез к муравью, но Пашка с криком быстро убежал. Кто- то тронул его за плечо, он проснулся. Перед глазами увидел Дашку. Она за зиму выросла и превратилась в красивую муравьиху.

– Ты так громко орал, что я проснулась и прибежала сюда. Дверь оказалась не запертой.

Пашка сел, на кровать уселась и Дашка.

– Как хорошо было летом, помнишь? – проговорила она задумчиво.

– Да и Весна хороша, и Осень по- своему. Все хорошо, когда ты молод

и здоров. Мне и Зима понравилась, только очень уж холодно.

Вспомнив, Пашка поежился и взгляд его черных глаз устремился в прошлое.

– Ты-то откуда знаешь зиму? – удивилась Дашка.

– Пришлось встречать ее, я на лыжах катался, пойдем, лыжи покажу.

Он взял ее за руку и они медленно зашагали к выходу. Лыж нигде не было: кто—то убрал их. Пашка промолвил:

– Зимой их сюда ставил, хмм, ну да ладно, – и продолжал, – хочу тебя спросить, полетишь ли со мной на далекую звезду, на ракете, которую построим когда-нибудь?

Дашка незадумываясь кивнула.

– Тогда начнем тренироваться прямо сейчас.

Он повел ее в спортивный зал, где были тренажеры, беговые дорожки, всевозможные снаряжения и на стене даже висели шпаги. Пашка удивился: Дашка в ловкости и силе не уступала ему. Она покорила окончательно его сердце. Муравей стал рассказывать своей подруге о Зиме. По его подсчету снег еще не растаял и они, одевшись в теплые свитера, связанные комнатным пауками, вышли на улицу. Это был еще конец декабря. Солнечные лучи, ослепительно яркие, светили на землю. Ноги проваливались в сугроб и муравьи

далеко не уходили, им достаточно хватало снега. Он в руках рассыпался и, бросая его друг в друга, ребята весело смеялись. Никому из муравьев такого случая не выпадет. Они замерзли и вернулись в помещение.

Дни до весны прошли быстро. И встретить ее первыми довелось Пашке и Дашке. Свежий весенний ветер поднимал сухие прошлогодние листья и кружил их в танце, прежде чем опустить их снова на землю. В некоторых местах лежал еще снег, серый, он не блестел на солнце, как в зимнюю пору. Мимо муравейника в сторону леса шла парочка людей. Девочке было десять лет, и красные ее волосы горели на солнце, как рябина осенью. Синие глаза строго не по-детски смотрели вдаль. Ростом выше приятеля, она при ходьбе размахивала руками и протяжно, хрипатым голосом что-то объясняла. С ней шел мальчишка, тоже рыжий, только волосы темнее, и он еле поспевал за подругой, которая делала широки шаги. Зеленые глаза ребенка, устремленные на собеседницу, редко смотрели на дорогу. Он, спотыкаясь о камни, хватался за девчонку, та поддерживала его и не давала упасть. Девочку звали Лида, а мальчика – Миша, которому стукнуло уже восемь лет. Они были соседями. В три года Лида заболела вирусом гриппа и мама Клава помыла ее в бане зимой. Девочка, по неосторожности матери, еще больше простудилась и получила осложнение в своей болезни, да и когда на санках везла мать ее домой, соседская собака бросилась с лаем на санки и Лида сильно напугалась. С тех пор девочка перестала разговаривать. Слышать слышала, а вместо слов мычала. Ее в семь лет увезли в город учиться в специальную школу, где ее научили произносить слова, которые звучали нараспев и порой без окончания. На весенние каникулы отец привез ее в деревню. Она средний ребенок в семье: старшая сестра и младший Павел – друг Миши и его брата Вити. Лиду окружали здоровые дети и ее это злило. Если кто-то ей не подчинялся, она избивала жестоко.

Муравьи вскарабкались Мише на ботинок и продолжали путь вместе с ними. Дети пришли на окраину леса и подошли к березе. Белая высокая красавица была искалечена: близко у подножия зияла рана, рубленная топором.

Сок сочился из раны и каплями падал в стеклянную банку.

Муравьям стало жалко дерево, но любопытство взяло верх.

У Миши всегда под носом в два ручья текли зеленые сопли, и Лида

своим фартуком вытирала ему нос. Ее бабушка шила их, а девчонка одевала поверх платья бабушкино рукоделье.

Лида напилась первая соку, фартуком снова вытерла нос Миши и потом дала ему пить сок. Дети людей по очереди пили березовую жизнь. Муравьи слезли с ботинка и подошли к дереву. Сладкий липкий сок приставал к ногам и одурманивал своим запахом. Муравьи не выдержали и стали пить. Напившись, снова залезли на ботинок к мальчишке. Лида фартуком протерла под носом у Миши, и они стали целоваться.

– Я тебя люблю, – нараспев просипела Лида.

– Я тебя тоже люблю, Лида, – ответил с жаром Миша и они вновь поцеловались. Муравьи от удивления раскрыли рты.

– Это у людей такой метод общения? – cпросила Дашка.

– А давай мы попробуем тоже, что ощущается после прикосновений губ? – предложил Пашка и приблизился к подруге.

Дашка тоже сделала шаг вперед и губы их встретились. Муравьям захотелось кружиться в танце, не отрываясь друг от друга. Дашка первая прервала поцелуй. Улыбаясь, проговорила:

– От долгого нашего притяжения чуть не задохнулась. Пашка же, задумавшись, спросил:

– Знаешь, у меня такое чувство, словно я стал выше ростом и прибавилось силы, а ты чего почувствовала?

Дашка продолжала улыбаться :

– То же самое.

Лида и Миша кончили целоваться, попили еще соку и медленно пошагали в деревню. Вблизи показался муравейник. Пашка и Дашка ловко спрыгнули на дорогу и веселые стали целоваться. Их увидали муравьи и замахали руками:

– У нас не принято такое общение, поэтому прекратите касание губ, нето накажем, посадив вас в тюрьму.

Друзья недоуменно посмотрели на окружающих и, взявшись за руки, побежали в муравейник.

Дни текли за днями.

Муравьи без дела не сидят и не заметили, как быстро кончилась весна.

А ранним летом произошел случай с друзьями-муравьями.

Лида и Миша часто ходили в лес погулять, и как-то возвращались веселые мимо муравейника домой.

Муравьи решили последовать вместе с ними. Пашка посоветовал:

– Посмотрим, как люди живут. Но если тебе не хочется, можешь около муравейника посидеть, меня подождать.

– Согласна идти, куда ты, туда и я, – ответила Дашка не задумываясь.

Муравьи ловко забрались на ботинок мальчишки и гордо восседали там, держась за руки.

Дети людей смеялись, рассказывая друг другу непонятные муравьям истории прошедших дней. Лида мычала нараспев слова, а Миша качал головой в знак согласия. Когда девочка замолкала, начинал говорить мальчишка, важно подняв голову, что взгляд его устремлялся далеко вперед. Он споткнулся и упал.

Муравьям повезло: их не придавил ботинком упавший мальчишка. Лида поспешила на помощь, ловко подняв дружка, весело засмеялась. Лицо Миши, измазанное соплями,

чернело от грязи. Земля прилипла на его лицо и красовалась кусками под носом и на щеках.

Недалеко от дороги виднелось болото, заросшее осокой и крупными листьями кувшинки. Девчонка повела мальчишку к воде и махнула рукой, мыча:

– Мммо-ой.

Миша наклонился и долго плескался коричневой водой, смывая грязь с лица.

Муравьи, перебравшись на сандалию Лиды, молча наблюдали за людьми. Девчонка фартуком протерла лицо сопевшему неуклюжему другу и, заботливо взяв его за руку, повела на дорогу.

Они молча, тяжело дыша, шли в деревню. Муравьи пожалели, что отправились в такое дальнее путешествие, придется поздно возвращаться назад.

На окраине деревни встретился брат Миши – Витя. Русые волосы его коротко острижены и, прищурив зеленые глаза, ехидно спросил:

– Куда это вы лазили? Лида в ответ :

– Ты, Витя, хороший, но я тебя не люблю, а ты Миша сопливый, но тебя люблю. И глаза ее засверкали синим светом. Витя посмотрел на высокую рыжую девчонку и, сморщившись, выпалил:

– Я тебя тоже не люблю.

– Ну и дурак, – рявкнуа она и кулаком заехала ему по щеке. Да так, что тот не удержался и упал, потирая щеку, но промолчал, боясь получить посильнее оплеуху.

Лида злилась, Миша четко произнес:

– Я тебя, Лида, сильно люблю.

Девчонка заулыбалась. Фартуком провела под носом у Миши и поцеловала его.

Тетя Клава, мать девочки, стояла у крыльца, когда дети подошли к дому. Сорокалетняя женщина, не по годам старая, в хлопчатобумажном платке, в ситцевом линялом платье ниже колен, расстроенная долгим отсутствием дочери, тихо спросила:

– Лида, я тебе велела никуда не ходить, тем более в лес.

Лида замахала руками, что-то мычала, в знак протеста. Мать шлепнула ее тряпкой по спине, которую вместо полотенчика держала в руке. Девчонка забежала недовольная в дом.

Муравьи успели скатиться с сандалии и спрятались под крыльцо. Тетя Клава ушла в огород за овощами и зеленью. Лида выбежала из дома и убежала в сарай. Муравьи не знали, куда им лучше идти и за кем следить, потому остались наблюдать у дома.

Мама Клава из огорода несла пучок петрушки и три моркови для супа. Зашла в дом и, не обнаружив там дочь, вышла на улицу и стала ее звать:

– Лида, дочка, ты где?

Девчонка не откликалась. Мать искала ее везде и, отчаявшись, подошла к бочке с водой, где хранили живую рыбу. В дубовую бочку входило двадцать пять ведер воды, а ведро

было пятнадцатилитровое.

Заглянула туда – нет Лиды, а маленькая собачка залаяла и зацарапала когтями бочку, потом заскулила. Мать рукой откидывала рыбу и нащупала голову дочери, за волосы вытащила ее. Лида долго была под водой, но выглядела прекрасно, только как рыба, сама была вся в чешуе.

Оказывается, она решила так проучить мать, чтобы та ее больше не наказывала.

Отец Лиды, дядя Гриша, с детства был хромой. Одна нога короче другой. По натуре, жадный и

молчаливый, любил ловить рыбу и брал с собой Лиду. Она помогала ему ставить сети. Под водой могла находиться довольно долго. Если прыгнет с высокого моста и под водой плывет еще метров двадцать, купающиеся удивлялись и завидовали.

Дядя Гриша, невысокого роста, щупленький, узкие карие глаза всегда внимательно сверлят собеседника, лицо его избороздили глубокие морщины и темное от загара, никогда не улыбалось приветливо. Он всегда был такой хмурый, что больше походил на насупленную сову и его даже иногда называли Гришкой Филином.

На веревке во дворе, вместо белья, часто вялилась на солнце соленая рыба. Соседи удивлялись:

– У него так много рыбы, куда ему столько? Каждый день ловит по-многу. А он рыбу увозил в город на продажу. Так и колымил.

Мама Миши и Вити всегда пекла вкусные хлеба. И в этот раз мальчишки напихали подолы рубашек печеностями. Братья взяли буханку и пришли к своему другу Павлу. Лида вынесла крынку сметаны и вчетвером стали уплетать, сидя на крыльце. Муравьям сметаны не досталось, а вот крошки хлеба подбирали сколько угодно, но им крошки казались целой горой, по сравнению с ними.