Долгая дорога в никуда. Том 3

– Ну и ладненько. Давайте тогда поужинаем, заодно и посоветуемся. Касым, как у тебя там, готово? – крикнул он в кухню.

– Еще минут двадцать, —ответил он.

– Ну, что нам посоветуешь? – задал вопрос Руслан хозяину, когда ужин подходил к концу.

– Что я могу тебе посоветовать, ты же лучше меня все знаешь. Когда я приехал сюда, ты здесь вовсю шуровал, —ответил он.

– Но это было когда? Я уже два года не здесь, может что изменилось?

– Ничего тут не изменилось. Как было, так и остается.

– Ты в Горловке хочешь работать? – спросил он в свою очередь.

– Нет, наверное. Ты же знаешь, большие города – это не для меня. А Касым с Уктамом, не знаю. Сами пускай решат.

– По-моему, и нам тоже будет лучше в каком-нибудь городке поменьше, —сказал Касым.

– Это не проблема, таких городов здесь с полсотни, если не больше, – вставил Шакир.

– Вы нас приютите на несколько дней, пока мы найдем квартиру и место работы? – спросил Руслан.

– Да, пожалуйста. Живите сколько хотите, —дали согласие оба напарника.

Два следующих дня они ездили по городам, городкам, поселкам Донецкого края, присматривались к рынкам, к торговле, расспрашивали у земляков, работающих на этих рынках, о контингенте населенных пунктов, о ценах на квартиры и прочих нюансах. Уставшие, возвращались в Горловку на квартиру Бахтияра и обсуждали полученные сведения. На третийдень пришли к окончательному решению.

Работать всем троим в одном городе не было смысла, поэтому для начала было решено, что Руслан возьмет себе для работы Краматорск, а Касым с Уктамом решили начать в Артемовске. Все эти города были похожи друг на друга, с той лишь разницей, что в одном из них жителей было чуть больше, в другом —чуть поменьше.

Еще день потребовался, чтобы найти квартиру, договориться с администрацией рынка о предоставлении места для торговли. Решив все эти вопросы, на пятый день, поблагодарив Бахтияра и Шакира, они съехали с их квартиры. Уктам и Касым остались в Артемовске, а Руслан поехал дальше в Краматорск.

В первые месяцы они с Касымом работали вместе, как в самом начале. Совместно арендовали одну торговую точку. Было это наподобие магазинчика-контейнера площадью около 15 квадратов. Такие магазины-контейнеры шли ряд в ряд по обеим сторонам рынка, а посередине стояли два ряда прилавков в разные стороны. Открывались и закрывались они рамами, с раздвижными металлическими жалюзи, очень удобными в обращении. Одним движением жалюзи поднимались кверху, открывая обзор на весь киоск, а вечером, опустив рамы и закрыв их на замок, можно было уходить домой. Не надо было, как в Гае или Воткинске, каждый день с утра раскладывать товар, а вечером убирать, чтобы завтра опять все выставлять на прилавок. Здесь, уходя, ничего не надо было убирать. А на завтра, подняв раму наверх, можно было начинать торговлю.

Арендная плата была также приемлемой, всего 100 гривен нужно было заплатить за аренду целого магазинчика. И самое главное, здесь в городке, как и по всей Украине, не было братков-рэкетиров, не надо было никому платить незаконной дани.

Хотя платить все-таки пришлось, но не браткам, платить надо было милиции. Прежде всего, паспортистам, свою долю в двести гривен они получали за то, что разрешали заниматься трудовой деятельностью, которая в то время запрещалась по закону. Платили участковому милиционеру, но деньгами он не брал, и было непонятно, стесняется он брать деньгами или боится. Он брал натурой, раз в месяц он приходил и беззастенчиво забирал чего-нибудь из понравившихся ему вещей. Иногда приходили из угрозыска в штатском, так не назойливо, не давя, просили устроить небольшой сабантуй. Все это практически отягощало их деятельность и кошелек. Люди они все были дружелюбные и покладистые.

Квартиру сняли в частном секторе. Небольшой кирпичный дом, не очень далеко от центра с приусадебным участком в шесть или семь соток. Хозяйка, баба Тоня, была женщиной преклонного возраста. Жила она одна, муж ее – бывший шахтер, умер лет восемь назад, дети разъехались. Сын ее работал на какой-то большой должности в Киеве, дочь с мужем и детьми жила в России, в Омске. Жила она одна и, сколько бы ни просили дети, никуда она не собиралась уезжать. Она выглядела моложе своих лет. Некогда она была, наверное, очень статной и красивой девушкой, это до сих пор, несмотря на многочисленные морщины, было заметно в определенной степени. Небольшой прямой нос, большие голубые глаза – все говорило об этом. Некоторая сутуловатость, появившаяся со временем, ничуть не портила ее.

В первые дни, когда друзья только заселись к ней, относилась она к ним с некоторой напряженностью, в деньгах она не нуждалась, и когда Касым спросил, сколько бы она хотела получать за квартиру, она ответила:

– Сколько найдете нужным, столько и давайте.

Сперва это удивило их, но позже они поняли, что она пустила их к себе не сколько из-за денег, а сколько от одиночества. От одиночества, которое мучило ее, от тоски по собеседнику, от скуки пустого дома. Дом, хотя был небольшим, но крепким, выложенным из жженого кирпича в четыре комнаты с кухней и верандой. В саду и приусадебном участке росли яблони, груши и целая вереница вишневых деревьев. Огород уже много лет пустовал, заросший бурьяном и осокой.

Живя одна, она не хотела возиться в огороде, да и силы были уже не те. Когда был жив ее муж Александр Иванович, он занимался хозяйством, а после его смерти она пробовала несколько лет сажать картошку, помидоры и другие овощи, но со временем она поняла, что это ни к чему: урожай, полученный с участка, часто сгнивал. Одна она не могла все это употребить. Сын, когда она звонила ему с просьбой забрать картошку, отвечал, что скоро заедет за ней, но так и забывал об этом, пока она не портилась. Выгоднее ей было все это купить на базаре. Слава богу, пенсии ее хватало на это, и сын регулярно отправлял ей деньги, хотя она много раз просила этого не делать.

И главное, что прельстило Касыма и Уктама в доме у бабы Тони, это была банька, русская баня. Баня была построена отдельно от дома, слева от калитки, с предбанником и даже с маленькой комнаткой для отдыха. Отапливалась она дровами, хотя в доме было и газовое отопление.

Единственное условие, которое она поставила перед ними, был запрет водить в дом девушек. В первый же день их заселения она в категорической форме сказала: —Ребята, я от вас много денег не требую. Но у меня есть одно условие: никаких девок вы ко мне не будете водить, тем более вы парни женатые. Я не хочу, чтобы у меня дома творился разврат. И вам следует остерегаться. Мало ли сейчас болезней. Дома вас ждут жены, дети. Если вас это устраивает – живите!

– Хорошо, – согласились оба. Это в данный момент меньше всего волновало их.

Но прошло не много времени, и ее настороженное отношение стало меняться, особенно, после того, как с наступлением теплых весенних дней, Касым от скуки вместе с Уктамом стали заниматься огородом.

Возвращались они с рынка обычно после четырех часов, до ужина оставалось довольно много времени и, чтобы как-то провести его, Касым начал приводить в порядок огород. Сначала стал выкорчевывать сорняк, Собирать его в кучу и сжигать. К нему присоединился и Уктам. Вдвоем работа пошла веселей, за несколько дней они полностью освободили огород от прошлогоднего сухого сорняка. Потом понемногу стали перекапывать огород, убирая при этом корни сорняков.

Антонина Васильевна, сперва критически отнесшаяся к этому, увидев, как заладились дела у ребят, и как похорошел ее огород, возрадовалась этому. Еще вчера говорившая, зачем, мол, это только лишний труд, сегодня сама стала помогать им. Оба они просили ее, чтобы не утруждала себя, сами управятся. Нет, теперь она не могла усидеть.

– Как же так? Вы на моем огороде трудитесь, а что я должна сидеть и смотреть? Нет, я тоже буду помогать вам, тем более мне полезно размять свои старые косточки. Чувствовать себя я стала намного лучше, как стала вам помогать, дополнительно аргументировала она свои действия.

Мало-помалу они в течение месяца раньше соседей посадили на огороде и картошку, и помидоры, и морковку, и болгарский перец, даже отвели небольшой участок под несколько видов зелени.

Само собой так получилось, что с первых дней она стала готовить им ужин. На второй или третий день их заселения Касым, накупив продукты, начал готовить что-то на ужин. Почему-то в тот день настроение у него было неважное, поэтому начал он готовить спустя рукава, не спеша разрезал лук, во всю заливаясь слезами. Увидев это, Баба Тоня подошла к столу, отобрала нож у Касыма, а самого его выгнала, и взялась за готовку. Не прошло и часа времени, как она приготовила им великолепное жаркое. С тех пор она каждый вечер, не дожидаясь их прихода, начинала готовить им ужин. Ну и скуку она убивала заодно.

Но как-то однажды, примерно в то же время, когда они начинали заниматься огородом, Касым вызвался приготовить плов. Попробовав его плова, она теперь в неделю раза два уступала место за плитой Касыму, чтобы он приготовил пловили домламу. Через некоторое время она сама прекрасно научилась готовить домламу, а плов так и не смогла осилить. Попробовав несколько раз и каждый раз неудачно, она отказалась от этой затеи.

Добрейшей души она была женщина, по матери – украинка, по отцу —русская. Владела она обоими языка в совершенстве, но предпочитала говорить по-русски, как почти все люди, проживающие на Донбассе. Ее муж, Александр Иванович, наоборот, был по матери русским, а по отцу – украинцем. Через месяца два-три она настолько привыкла к ребятам, что не могла представить себе жизни без них. Души она не чаяла в них. После первого же месяца она не стала брать с них денег за квартиру.

– Как же так, сказала она. Вы покупаете продукты, кормите меня, а я еще деньги должна брать с вас. Нет, денег мне платить не надо, это я вам должна буду. Сколько бы они не уговаривали ее, она категорически отказывалась.

Нет, если будете предлагать, обижусь, сказала баба Тоня. Я что, жлоб какой-нибудь. Чтобы с вас за все, что делаете для меня, еще и деньги брать? – поставила она точку.

На рынке дела у них шли также неплохо, если не сказать отлично. За месяц работы они вполне освоились, а через два-три стали вполне своими людьми. Прибыли тоже стали расти. Раз в неделю или в десять дней ездили за товаром. За ним ездили или в Харьков, или в Одессу. Харьков был ближе: всего в пяти-шести часах езды на микроавтобусе. Но оптовые цены там были выше, чем в Одессе. Рядом со станцией метро, на огромной площади располагался Харьковский оптовый рынок. Кто-только не торговал на этом рынке: русские, украинцы, азербайджанцы, узбеки и очень много было вьетнамцев. И в Одессе точно такой же, а может и побольше, оптовый рынок, на седьмом километре назывался. До Одессы надо было ехать около десяти часов и более. Зато там было дешевле, особенно у китайцев, которых там было очень много. Иногда они могли за бесценок отдать остатки большой партии товара.

И в Харькове, и в Одессе были установлены свои негласные законы, особенно в делах, касающихся приезжих. Местная милиция, зная, что у каждого второго отсутствует постоянная или временная прописка, ищет к чему можно придраться, устанавливает и негласно распространяет такой порядок, при котором каждый приезжий, если он не гражданин Украины, платит им определенную сумму и за это она закрывает глаза на их присутствие. Сумма эта была в пятьдесят гривен, что составляет десять долларов. Получив данную сумму, он отдает взамен небольшой календарик со своей закорючкой. Следующий страж порядка, остановив того человека и увидев календарик с закорючкой коллеги, беспрекословно отпускает его. Так что двойного сбора никогда не было. В Харькове такой же тамгой служил номерок-визитка от какого-нибудь контейнера-оптовика.

К этому времени и у Руслана дела пошли как нельзя лучше. Как он и обещал Оксане, через две недели он вызвал ее к себе, и теперь они жили и работали вдвоем. Раз или два в месяц они приезжали к ним в гости или они ездили к ним. Встречались в Горловке и с Бахтияром, но вскоре он с другом перебрались в другое место, в Шахтерск, объяснив это тем, что в малых городах удобнее работать и жить. После этого встречи с ним стали совсем редкими.

На рынке в Артемовске, кроме них было еще несколько их земляков, двое из них были семейной парой из Ферганы и Андижана, у обеих мужья торговали на вещевом рынке, а жены – на колхозном, который был переименован на фруктовый. Были еще мать с сыном, они были узбеками. Но из Киргизии, из Ошской области, близких контактов с ними не было, так шапочное знакомство.

Как было сказано, с Бахтияром и Шакиром они встречались очень редко, но как-то раз, в середине лета, они сами приехали к ним. Было это в понедельник, обычно в этот день рынок работал плохо, покупателей, так же как и во вторник, было мало, и поэтому некоторые торговцы в те дни делали себе выходной. Другие возили свой товар в соседний город Константиновку, обычно там был по понедельникам привоз. Они с Касымом тоже возили туда, а по четвергам обратно товар. Но в тот день они были на рынке. Торговля шла вяло, если не сказать совсем ее не было. И вдруг часам к двум заявляются Бахтияр и Шакир.

Их приезд обрадовал и Касыма, и Уктама, появилась причина закрыть лавку и пойти домой с гостями. Тепло встретив их, они закрыли лавочку и пошли с ними к себе домой. По дороге гости сообщили, что должны с минуты на минуту появиться и Руслан с Оксаной.

– Это вы что, сюрприз хотели нам устроить? —улыбнулся Касым.

– Вроде того, давненько не встречались, вот мы созвонились с Русланом, но он зовет нас к себе, а мы к себе, в общем, договорились встретиться на нейтральной территории, – в ответ улыбнулся Бахтияр.

– Между прочим, правильно сделали, согласился Касым. Не будем их ждать здесь, они прекрасно знают, где мы живем. Позвони ему и скажи, пусть едет прямо сюда к нам, – подал идею Уктам.

– Правильно, —согласились все.

– Вот только минут пять подождите, я сбегаю вон туда, указал Уктам на вино-водочный магазин.

– Вот туда как раз не надо, остановил его Бахтияр и ткнул в пакеты, которые держал в руках. Оттуда послышался звон бутылок. Об этом позаботились, добавил он. Ну, все, пошли тогда, сказал он, направляясь к стоянке такси, чтобы толпой не мозолить глаза другим.

За ними к дому подъехали и Руслан с Оксаной.

Антонина Васильевна тоже была рада гостям. Встретила всех душевно, Оксану она обняла и поцеловала.

День был ясный, солнечный, даже жарковатый, поэтому решили сидеть на открытом воздухе. В огород под большую яблоню вынесли стол и стулья. Готовить решили там же, как на пикниках. Быстренько соорудили импровизированный очаг из кирпичей, найденных в углу огорода, мангал для шашлыка имелся. Он остался еще от покойного Александра Ивановича, небольшой, но очень удобный.

Касым взялся за плов. Уктам и Руслан за шашлыки, другие занялись дровами, а женщины помогали Касыму с луком и морковкой. Естественно, в процессе готовки, чтобы дело шло веселей, опрокинули по 50 граммов. Пяти часов еще не было, как сели за плов и, конечно, перед этим опять поддали еще по 50 граммов.

С шашлыки решили погодить, после такого плова есть их было делом нелегким. После плова каждый занялся каким-нибудь делом. Баба Тоня с Оксаной занялись посудой. Руслан стал готовить уголь для шашлыков. Уктам с Бахтияром сели за нарды. Касым с Шакиром, о чем-то беседуя, с сигаретами в руках пошли на улицу. Не отходя далеко, они встали возле калитки и закурили.

Не успели они сделать две затяжки, как из ближайшего переулка вышли три парня. Они не спеша шли в их сторону, бросая фразы и громко смеясь. Не доходя до них шагов десяти, их смех стал более отрывистым, и внимание их было обращено к ним. Были слышны слова «Чурки», «Черномазые». Несомненно, эти слова были высказаны в их адрес, а угрожающий вид ничего хорошего не предвещал. Касым сделал вид, что не расслышал, у Шакира нервно стали дрожать губы, он с радостью был готов ретироваться во двор. Но Касым не шелохнулся. Когда осталось всего несколько шагов, один из них, высокий светловолосый парень со степенным видом, встал и грубо, с явным пренебрежением обратился к ним: —Что смотришь, «чурка», жить надоело? – и широко оскалился под громкий хохот товарищей.

Касым ничего не ответил, только затянулся сигаретой. Было видно, что все трое были под градусом и с желанием ввязаться в конфликт. Все трое были ребятами довольно крепкими, под стать один другому. Двое других были чуть ниже говорящего, но телом они были не менее стройными.

– Что, язык проглотил, кабан черномазый, выкрикнул другой.

– Ребята, шли бы своей дорогой.

– Что ты сказал, козел? – выступил вперед первый, не дав договорить Касыму.

Все случилось за какие-то секунды. Высокий еще не успел поднять руку, чтобы ударить Касыма, как получил резкий и точный удар в солнечное сплетение, согнулся вдвое и сел на корточки. Другой его товарищ, который был слева, не поняв, что случилось, бросился было вперед, но, встретив хлесткий удар в подбородок, рухнул на землю. Третий, оставшийся стоять один, изумленно стал озираться, пока не подошел Касым и не ударил его кулаком по уху. Удар был сильный, но не слишком точный, голова его, хотя и откинулась, но он устоял на ногах. Первым придя в себя, он понял, что надо быстрее ретироваться отсюда, и сломя голову побежал назад. Не дожидаясь, пока первый придет в себя, Касым шагнул вперед и с размаху пнул сидящего на корточках в бок, сломав, кажется, ему несколько ребер. Свалившись на другой бок, он с ужасом начал кричать: —Все, не надо больше!

Шакир на радостях побежал звать остальных. Когда Уктам, Руслан и женщины вышли из калитки, все уже было кончено. Первый, подняв второго, одной рукой поддерживая его, а второй держась за свой бок, медленно поплелся туда, откуда пришел.

– Что случилось, что такое? – вскричали одновременно все.

Шакир, смакуя подробности, стал рассказывать обо всем по порядку.

– Ну, ты даешь! – восхитился Руслан. Один и всех троих уложил.

– Не ожидал от тебя такого, —с гордостью за друга воскликнул Уктам.

– Да я сам не ожидал от себя, – скромно потупился Касым.

– Не надо было лезть в драку с ними, —стала осуждать баба Тоня. Я знаю их. Двое – сыновья Петровны. Хлопцы эти вроде были неплохими, без отца растут. Это, наверное, Валерка, Колин сын, сбил их с пути. Он может, ирод проклятый, нигде не работает, отца с матерью не слушается, вечно, подвыпив, с кем-нибудь дерется.

– Так мы и не лезли. Мы курили стояли, – заступился за Касыма Шакир. —Они сами еще издали начали ругаться, оскорблять нас. Высокий сам первым начал. Если бы Касым на полсекунды не опередил бы его, мы теперь здесь лежали, а не они, – горячился он.

– Ну, хорошо, что случилось, то и случилось, пойдемте в дом. Я сегодня же поговорю с их родителями, – сказала Антонина Васильевна.

– Зачем, не надо впутывать еще и их родителей – сами разберемся, был против Касым.

– Как это не надо? Пускай знают, чем их дети занимаются, – не унималась баба Тоня.

– Ладно. Ладно, только не сегодня. Сегодня шашлыки будем есть, угли уже готовы. А завтра, может быть пойдете, – примирил всех Руслан.

За шашлыками разговор не шел и крутился, в основном, вокруг разыгравшейся драмы. Шакир вскакивал с места, показывая, как Касым первым ударом свалил высокого, как потом одним точным в челюсть ударом уложил второго, как третий, получив оплеуху, побежал, бросив своих друзей, и как с разбегу Касым пнул первого. Все это он показывал, жестикулируя, с восхищением описывая и показывая на себе действия пострадавших.

– А ты, Касым, у нас Джеки Чан, – сравнивал его с прославленным драчуном.

– Да я сам не знаю, как это получилось, – честно признавался тот. – Уктам, скажи, ты видел, чтобы я когда-нибудь дрался. Случайно все получилось, ей-богу случайно.

– Видел, в детстве. В детстве ты хорошо дрался. Помнишь, как мы с Горьковскими дрались и всегда побеждали. Первыми деру они давали.

– Ну, это когда было? Тридцать лет прошло.

– Ну, вот навыки, наверное, остались, – пошутил Уктам.

Со смехом, шутками, восторгами и не без гордости доели шашлыки, горилки тоже хватало, но пьяным себя никто не чувствовал. Руслан с Оксаной стали собираться в дорогу, чтобы затемно попасть домой. Антонина Васильевна, никогда не пившая больше рюмки, сегодня, поддавшись всеобщему настроению, выпила больше положенного и, сославшись на усталость, сказала, что пойдет, приляжет.

Проводив Руслана с подругой, все четверо опять сели за стол. Шашлыки еще оставались, а горилки было выше крыши. Пропустили еще по рюмочке, Уктам стал понемногу прибирать со стола. Отнес грязную посуду на кухню, вынес лишние стулья. Вдруг в это время с улицы раздался визг и скрип тормозящего автомобиля, затем второго. Сердце у него ёкнуло, предвещая что-то нехорошее. Он вышел на крыльцо, опасаясь взглянуть в сторону калитки. Поверх забора увидел крыши двух внедорожников.

– Что бы это значило? – в волнении думал он.

Автомобили стояли явно напротив их калитки. Не успел он еще толком осознать, как в дверь калитки грубо постучали. Он встал не шелохнувшись. Постучали еще раз и громче. Делать было нечего, калитка была не закрыта на засов, да если бы и была, одним пинком можно было его сшибить. Он медленно пошел в сторону калитки, и когда чей-то кулак третий раз добрался до досок дверей, он подтянул дверное полотно, и кулак с шумом пролетел перед ним.

В дверях стоял тот парень, третий, что побежал первым. За ним возле джипов рядом с первым находились трое, возле второго – двое, а еще в салоне сидело несколько человек. Среди первой тройки были и сегодняшние «герои», получившие от Касыма, один здоровенный бугай ростом под два метра, с огромными плечами, мускулистый, с кулаком как кувалда и торсом, как у Шварценеггера.

– Поди сюда, – глядя исподлобья, промолвил он.

Уктам подошел, пока он шел к нему, ему казалось, что земля уходит из-под его ног и что может попросту свалиться на него.

– Он? – кивнув на него, спросил бугай у «героев».

– Нет, не он. Он был темнее и пониже, ответил один из них.

– Позови друга, – кратко приказал он Уктаму.

Уктам понял, кого они хотят видеть, но прикинулся простаком.

– Кого? – спросил он.

– Сам знаешь кого, бегом зови того, —прикрикнул бугай.

Ему ничего другого не оставалось, как пойти обратно во двор за Касымом. Напряженно думал: —Что делать? Что делать? Как сделать так, чтобы Касым успел убежать?

Он медленно вошел во двор, зашел в дом, не спеша подошел к столу с сидящими друзьями и, как бы не решаясь что-либо сказать, только промолвил: —Касым, за тобой пришли. Что будем делать?

Все трое, почувствовав что-то неладное, были уже настороже.

– Будем драться, вскочил Бахтияр, хватаясь за нож, лежащий тут же на столе.

– Их много, целая банда в двух машинах. Здоровые все кабаны, тихо промолвил Уктам. Нам их не одолеть.

– А что-тогда делать? – кипятился Бахтияр.

– Оставь нож, и сидите здесь. Не надо вам вмешиваться, вы гости. Пойду один.

– Куда пойдешь? Они же изобьют тебя, убьют, – ужаснулся Шакир.

– Не убьют, – оскалился Касым.

– Может, убежишь, через огород? —предложил Уктам.

– И что, далеко я убегу? Пойду, – решительно направился он к выходу.

Все трое направились за ним. Он вышел из калитки, за ним Уктам, Шакир, последним Бахтияр. Все четверо встали в ряд перед калиткой.

– Который из них? – спросил бугай у первого избитого Касымом парня.

– Вон тот, показал тот рукой на Касыма. И вот этот тоже с ним был, подсказал второй, матерясь на Шакира.

– Подойди сюда, —кивнул здоровяк Касыму. Касым медленно подошел и стал напротив. Он смерил его глазом, потом посмотрел на обоих пострадавших. Криво усмехнулся и спросил у тех:

– Вот этот мелюзга вам троим так здорово навалял? – еще раз спросил он у них с неким презрением.

– Да, ответили они, – ничего не подозревая.

– Ну, так вам и надо. Козлам вонючим. Посмотрите на себя и посмотрите на него. Вы все трое наголову выше его и здоровее. И он один вас троих сделал.

– Правильно сделал, парень, – протянул он руку Касыму. Наваляй им еще. Мало им, позорищегнилое. Поехали, ребята, – приказал он своим, стоявшим возле второй машины людям. Те подошли к Касыму, похлопав ему по плечу, и, ничего не говоря, сели в машину и уехали, оставив троих бедолаг на произвол судьбы.

– Ну что, козлы, еще хотите получить? – выступил вперед Шакир, задиристо скаля зубы.

Такого благородства со стороны того авторитета города Касым не ожидал. Вышел он к ним, ожидая совершенно худшего, если не смерти, и теперь после такого исхода он был совершенно ошарашен и, конечно, рад и горд.

Еще больше были ошарашены эти трое. Никак не предполагая, что все может кончиться подобным образом, они были совершенно растеряны и ошарашены. Они молча, не говоря ни слова, поспешили покинуть место происшествия. И, самое интересное, по прошествии нескольких месяцев Касым и Уктам подружились с этими ребятами.