Завеса

М. Никто их не выгонял, уехали, ну и правильно. Нам уже надо помогать, уважать старость. Они очень шумные, привезла пианино контейнером… Спрашивается зачем? Шопен, Бетховен… А соседи, может быть, отдыхают и им не нужны концерты. Это не консерватория.

О. Так она играет очень хорошо. Пусть люди послушают. Ведь мы желали видеть её пианисткой… Что же дочь с дитём такое в Баку переживали, а теперь будет мыкаться по чужим углам?

М. Что такого? Не забывай, у нас есть еще дочь. Рина с семьей приезжает, а здесь места нет. О младшенькой подумай, а ты все свое твердишь.

О. (молча вздыхает, идет, ложится на диван)

М. (под нос) Квартиру просрала, и к нам пенсионерам. Пусть скажет спасибо, что прописали… Лишние люди в квартире – это тоже расходы на коммунальные платежи. (Громко!) Пусть себе мужа найдет, такого, как мой Ванечка! Мы тоже мыкались по военным гарнизонам, нас что-то  никто не жалел. Сами. Пусть и они сами, а Рине помогать надо, она, с двумя детьми, ревматик. Ну и что же, что в Москве. Квартира – то мужа. А как разведутся, так где им? А?  А ты все о старшей. Сама виновата. Уехали в Баку, а теперь обратно.

О. Ну кто знал, что так все обернется. Баку – столица, она и работала на уровне, с министром культуры сидела на приемах… Кто знал, что в мирное время такое произойдет?

М. А ты знаешь, что нас завтра ждет? Что произойдет? И хватит, довольно, слушать тебя больше не хочу, делом займись.

О. (вздыхая) Дачу вот Рине подарили. А старшей негде голову приклонить.

М. Замолчи, замолчи! (с шумом хлопает дверью в комнате, продолжает перебирать бумаги) Избаловал её ты! Талантлива! Красивая! В строгости надо было воспитывать, а сейчас уже поздно. С её характером ни где не уживется. Да и внучка… Мамино воспитание. (тихо) Чужие они нам.

Телефонный звонок.

М. (берет трубку) Алло, вас слушают.

Голос. Добрый вечер, это Ирина Александровна.

М. (меняется в голосе) Очень приятно. Тут в местной газете читала поздравления вас с 60-ти летием. Мы с Ванечкой вас тоже поздравляем, знаем, как вы нужны городу, здоровья вам!

И. А. (перебивая) Спасибо, Оля не приехала?

М. Оля… (замялась) Оля… Вы совсем её не знаете…Совсем не знаете. Вот она к вам ездит, а зачем? Зачем? Говорит, что и ключ от вашей квартиры у неё… Что может быть у вас общего, так, откровенно?

И. А. Это вы Олю совсем не знаете, видно, вам не дано её понять. Она не такая, какой вы себе её представляете и хотите сделать. И прошу, не трогайте её, у неё свой путь, сверху означенный. Вам бы её понять надо, а вы судите и мне еще пытаетесь сказать, какая она плохая. Чем? И у меня к вам вопрос: почему вы такая… посторонняя для неё, ведь вы мать и она ваша старшая дочь… Хотя, можете и не отвечать. Так, когда она будет?

М. (сухо) Мне это неизвестно. До свидания (отбой в трубке).

М. (задумчиво) Что их связывает, и о чем они часами говорят? По возрасту И. А. ближе к нам, да ты, Ванечка, её по горкому партии знаешь, принципиальная штучка. (мать удаляется в комнату, расставляет на пианино фотокарточки, слоники, открытки с праздником, поделки детей Рины)

М. Чтобы старшая дочь тут не закатывала фортепьянных концертов (тужится задвинуть диван вплотную к пианино. Сделав работу, М. садится на диван и бинтует ногу с распухшими венами от тромбофлембита. Включает телевизор, где поет Пугачева «Арлекино»).

Неожиданно раздается звонок в дверь. Отец спешит открывать. На пороге Ольга, Олеся, и незнакомая девушка. Поздно. Отец мельком взглянул на висящие в коридоре часы.

Отец. Олечка, Олесёша, проходите. Что так поздно? (взгляд останавливается на незнакомке. В дверях комнаты появляется мать)

Ольга. Мам, пап, это Татьяна, с Ярцево. Мы только переночевать, а завтра уедем.

М. (сухо) проходите

Отец (идет на кухню, ставит чайник) Доча, совсем нас забыли…

Ольга. Да, с Новым годом. Я вам подарки привезла. (открывает сумку протягивает 2 свертка)

М. (разворачивая) Мне не надо, … Кофта такого цвета… Не мой цвет, да и качество… В моем возрасте – синтетику? Мне тут Рина подарила теплый шерстяной жилет. Ну  да ладно, может, когда и одену.

Олеся. Бабуль, это вискоза, 100%, мы старались, выбирали, весь рынок в Ярцево обошли, не зная тебе что подарить.

М. Да не нужно мне ничего, только человеческое отношение, уважение к старости. Мы собирались спать, а вы … Уже половина одиннадцатого, раньше нельзя было приехать?

Ольга. Раньше нельзя. Мы с одного вокзала на другой, в электричку, в автобус и только сейчас приехали. Уж так получилось. Извините

Отец. Ну ладно, примите душ? Сейчас Голубочка постелет вам. Ты – с Олесей, а Таню положим на раскладушку.

Ольга. Да я сама постелю (стеллит постель. Кладет шерстяное одеяло на раскладушку для Тани, приходит мать и демонстративно уносит одеяло)

Ольга (усмехаясь) Ничего, Танюша, я тебя сейчас царским одеялом накрою. ( берет свою шубу и накрывает ею Таню.)

Таня (тихо) Спасибо.

В коридоре мерно тикают часы.

Кв-ра И. А. На окне- масса домашних цветов, которые оплели все окно и подоконник. Из мебели – громадный письменный стол, заваленный рукописями, книжный шкаф, заполненный до отказа книгами. На нем – фотография индийского учителя, сидящего в «позе лотоса» и икона Спасителя. В углу – телевизор, рядом – небольшая кушетка. Большой гладко шерстный кот греется у батареи.

И. А. невысокая женщина с привлекательным лицом доверчивого ребёнка. Чуть вздернуты носик и голубые, как два лучика, глаза. Она на кухне, что – то готовит. Утро.

Раздается звонок в дверь.

И. А.  Проходите, проходите. (целует Олю и Олесю) Ты, Ольга все хорошеешь. (они обнимаются , Ольга протягивает торт)

Ольга. С новым годом

И. А. С новым годом. А я вчера звонила твоей маман. Слушай это нечто, надо было вам сразу ко мне.

Ольга. Да куда к вам, места здесь совсем нет.

И. А. Не переживай, разместились бы. Давайте завтракать. И рассказывайте.

Ольга. Рассказываю. Это Татьяна, ей 17 лет, закончила школу, живет в Ярцево под Смоленском. Воспитывает бабушка в летах. Вот, пожалуй, и все её короткая биография. Пишет стихи.

Татьяна (роиться в сумке и достает тетрадь) Вот

И. А. Берет тетрадь, одевает очки, и читает. Все замерли в ожидании вердикта. Лицо И. А.  меняется от крайнего недоверии, до крайнего удивления. Чем дольше она читает, тем лицо её приобретает все большее удивление.

Так в молчании проходит некоторое время.

Потом она отрывается от чтения, и порывисто говорит.

И. А. Откуда это у тебя? Очень близко к раннему Лермонтову.

Всеобщее удивление.

Т. (смущенно) Так это я сама. Я даже не пишу, строки у меня рождаются сами.

И. А. Очень интересно. Тебя, голубушка, даже учить не надо. (переводит взгляд на Ольгу) Это самородок. Оставь мне эту тетрадь, я покажу её кому надо. Как?

Т. Пожалуйста. Я еще напишу. Со мной это бывает, особенно, по ночам. Бабушка спит, а я беру тетрадь, и оно само пишется. Я только успеваю записывать. У нас многие девочки пишут стихи, в основном, про любовь. Мои стихи не такие, они о вечности. Порой мне кажется, что я живу не в своем времени. Это как-то накатывает, потом проходит. Я такая же, как все. Но потом… Я никому не могу об этом сказать. Наверное, я ненормальная. Как-то, совсем немного, я рассказала бабушке, она испугалась, замахала руками, начала креститься, приговаривая, «это в тебе бесы». Я и молчу. Делаю вид, что ничего не происходи. На самом же деле… (Таня осеклась и замолчала) Молчание нарушила И. А.

И. А. Так, тетрадь оставляешь, через недельку загляните ко мне. А сейчас будем лепить пельмени. Все на столе. Только довести до результата.

Все отправляются на кухню.

Москва (5 января 1993 года) в новогоднем убранстве. Ольга, Олеся и Татьяна добираются до дома в Кривоарбатском переулке. Скрипучий лифт шумно хлопает дверью. 4 –ый этаж. Отряхивая налипший снег, все входят в квартиру. Их встречает Л. И., она держит миску с натертой свеклой.

Л. И. С новым годом! Как съездили? А это что за чудное дитя?

Олеся. С новым годом Л. И., а это Татьяна.

Ольга – Тане. Переоденься (бросает ей домашний халат) Таня раздевается до трусиков, обнажая грудь. Белое мраморное тело и грудь, как у императрицы, высоко посаженная, с маленькими розовыми сосками. Таня, увидев что на неё пристально смотрит Ольга, запахивает быстро халат. Олеся включает телек, ложится на диван, Ольга идет хлопотать на кухню. Таня медленно выходит из комнаты, идет по длинному коридору к телефону, намереваясь позвонить бабушке. Над телефоном висит плакат цари династии Романовых. Татьяна в изумлении, молча вглядываясь в портреты царей, видит образ Елизаветы Петровны, как две капли воды похожей на неё. Та же стать, та же высокая белая грудь в полуобнажении, те же пухлые губы и глаза, глаза. Таня молча возвращается в комнату и садится за край стола. Ольга, пожарив картошку, открыв рыбные консервы, сервирует  стол. Взгляд Татьяны падает на семейное фото, где Ольга, Анатолий и Олеся (4 лет). Она подходит и берет его в руки. Не отводя глаза с портрета, говорит: «А он жив, жив, живые глаза (через минуту, не выпуская фото из рук) и он хочет с тобой, Ольга, поговорить (увереннее), да хочет поговорить. В полночь, в 12 часов ночи»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.