Переезд на юг

Потом надолго задумался, загрустил. Вспоминал далёкую родину, куда вряд ли когда-нибудь приедет, вернётся. Где остались могилы матери и отца. Где сам оставил всю свою жизнь…

На переезде под вечер опять стали. На этот раз оказались вторыми. Впереди только задастая хонда. Агеев спал, Табашников – крутил головой, ничего не мог понять: на удивление Апельсин в жилете всё так же ругалась по телефону. Однако одновременно закрывала переезд. Вдруг начала крутить бандуру в обратную сторону. Поднимать железную штангу. Ошиблась перед этим, что ли?

Первая машина тронулась, переехала рельсы. Дальше всё произошло мгновенно. На машину с Табашниковым и Агеевым налетел ревущий товарный. Ударил, метров двадцать протащил и отбросил. Как игрушку с высокого полотна…

Агеев у окна погиб сразу. Табашникова вытащили из искорёженного железа. Он долго мучился, умирал. И умер в небе, в медицинском вертолёте. Живым до областной больницы не долетел.

6

На похоронах тестя и его дружка Валерий не был. Спрятался где-то в сараях. В одном из трёх. Потерялся.

Когда за женой заехали и увезли на кладбище – вылез из укрытия. Если точнее – из «укрывища», как сказал бы писатель, всласть поковеркавший русский язык. Пошёл варить новую беседку. Прямо перед домом.

Сидел как длинноклювый скворец на самой верхотуре железного сооружения – искры сыпались во все стороны.

Прервался, откинув шлем. Спросил у двух проходивших старух:

– Правда, красиво? Старые?

Старухи не подняли голов. Боялись только одного: не наступить, не зацепиться за раскиданные провода под током.

Валерий опустил шлем, вновь углубился в сверкание. Глаза счастливого дурака смотрели через века.