Одни сутки войны (сборник)

Только к ночи, к зеленым неверным сумеркам, встречные потоки информации, предположений и возражений наконец улеглись в строгие строки приказов. Тысячи людей посерьезнели, а многие и вздрогнули, потому что приближалась минута, после которой начинался новый отсчет их жизни.

Отсчет на минуты, на секунды. Выживешь, выполнишь приказ – будет новый день, новая жизнь. Нет? Пеняй на себя…

Тысячи были поставлены в одинаковые условия, и, если они выживали, выполняли свой долг, приказ, а ты – нет, значит, ты сделал что-то не так. Где-то ошибся, просчитался. Не проскочил простреливаемый участок, не довернул штурвал во время противозенитного маневра, не прибавил газа, ведя машину в атаку.

И всегда так. Мог бы проскочить, довернуть, атаковать первым… но не успел. Не сообразил.

А может быть… может быть, тебе просто не повезло… Бывает и так. Бывает, не везет – и все тут!

Но обо всем этом стараешься не думать: пока живой и крепкий, думаешь о жизни, а значит, о бое.

Думал о нем и Лебедев, все надежнее втягиваясь в сложную, напряженную предбоевую суетню и все чаще ощущая приливы тревоги, сомнений: как она обернется, эта непредвиденная операция?

По опыту зная, что в разгар боя часто гибнут нужные документы и карты противника, пропускаются великолепные возможности для взятия необходимых «языков», Лебедев все чаще и чаще, представляя свою роль в будущем бою, придумывал причины, по которым можно было бы достойно и незаметно для окружающих освободиться от пассивной роли наблюдателя и пойти с десантом, чтобы там, на поле боя, взять то, что могли просмотреть или не оценить другие.

Конечно, он понимал, что это – риск, что гораздо безопаснее сидеть здесь, на КП, на виду у командарма. Но Лебедев начинал службу красноармейцем, был сержантом и невольно впитал солдатскую привычку держаться подальше от начальства. Лучше уж рискнуть. В бою он будет отвечать прежде всего за себя и свое дело. А здесь, на КП, связанный по рукам и ногам, должен будет отвечать за то, на что в бою не сможет влиять.

Придумать веские причины, позволяющие ему улизнуть в бой, майор не успел. На КП неожиданно, раньше предусмотренного, прибыл командарм. Большой, грузный, он сразу заполнил тесный дзот, и из него бочком выбрались офицеры связи.

– Как дела? – спросил командарм у Лебедева.

– Все идет по плану, – вытянулся майор.

– Корректировщиков бы туда забросить… Твои молчат?

– Молчат.

– Правильно. В этом случае рисковать нет смысла. Надо думать, выберутся.

Командарм подошел к амбразуре дзота, взглянул в нее, потом в стереотрубу, повздыхал и опять уставился в амбразуру. Лебедев стоял сзади, все еще придумывая, теперь уже, кажется, запоздало, причину, которая позволила бы ему удрать с КП. И командующий словно понял его.

– С десантом наладился? – спросил он не оборачиваясь.

– Следовало бы… Возможны интересные варианты.

– Не отпущу. – Командарм вздохнул и оглянулся. В дзоте, кроме них, никого не было. Только в углу склонился связист. – Не отпущу! – повторил командарм. – Предчувствие у меня плохое. Потому и приехал раньше времени. – Он опять отвернулся к амбразуре. – И ты не порадовал: «Все по плану». Вот из-за этого и предчувствия. Уж больно правильно все выходит. Как по писаному. «Все по плану»! – снова передразнил он Лебедева. – А план-то недоношенный!

Лебедев смотрел на темный силуэт его большой головы, закрывшей пол-амбразуры. Следовало что-либо ответить, может, польстить, но Лебедев молчал, потому что в душе он тоже побаивался этого скоропалительного боя. Не к такому привык за годы войны с хитрым и сильным противником. Прежде к бою готовились долго, тщательно, сколько мук принимали, и то далеко не всегда получалось как нужно. А если и получалось, так с кровью, с потерями, с явными просчетами. И майор молчал.

– А впрочем… черт его знает… Может, мы просто… ожирели? А, Лебедев? Может, привыкли, что все дается с болью? Как при родах? Может, и нужно вот так – нахально, мгновенно, чтоб на раздумья не оставалось времени? А? Как думаешь?

– Не знаю… Не знаю, товарищ командующий, – выдохнул Лебедев. – Впервые вот так… сразу.

– То-то и оно… Словом, я тебя не отпущу. Вместе мы кашу заварили, вместе и расхлебывать будем. Теперь, правда, все на меня ляжет. Ты-то теперь в стороне.

– Разве в этом дело, товарищ командующий?

– И в этом, Лебедев, и в этом.

Он шумно и тяжело вздохнул. В узкую прорезь амбразуры виднелось зеленоватое небо и темный, почти черный, абрис лесных верхушек уже на той, немецкой стороне. И там, над верхушками, вдруг проплыла одинокая трасса. За ней – целый фейерверк трасс, явственно вспыхнули и погасли сильные, почти прожекторные, огни. И уже потом, приглушенная стенами дзота, донеслась нестрашная, далекая дробь выстрелов.

– Что это, Лебедев? – почти в ужасе отшатываясь от амбразуры, быстро спросил командарм. – Твои, что ли?

– Не знаю, товарищ командующий.

Майор выскочил из дзота на взгорок, стал всматриваться в даль. Там, за дубравой, в обычном и уже до проклятости знакомом месте немецкой засады сверкали огоньки выстрелов, слышалась отчаянная трескотня. Поднять такую трескотню мог только солидный отряд. А никого, кроме двух разведчиков, там не было. Никого!

Из дзота вышел командующий, спросил:

– Что это? Выходит, не по плану? Не по плану?

Там, за дубравой, бой все разгорался и, словно от искорок трассирующих пуль, стал заниматься невидимый пожар. Через несколько секунд, а может, минут – время спрессовалось и шло как бы рывками – за аспидно-черной линией вершинок что-то багрово высветилось, вырисовывая могучие дубовые ветви. Потом пламя сразу, взрывом, метнулось вверх, дубраву просквозило ярким светом, и над лесом помчались веера искорок, чтобы далеко, почти у самого неба, стать темным столбом дыма.

Может быть, потому, что Лебедев последние часы все время думал о том, как бы ему уйти в бой вместе с разведчиками, и, значит, невольно готовил себя к бою, он первый догадался, что произошло там, за дубравой, но не успел высказать своей догадки, как связист из дзота крикнул:

– Товарищ майор! К телефону! Срочно, говорят!

Майор сбежал в дзот, на ощупь, по привычке, нашел протянутую трубку.

– Докладывает Тридцать третий. «Слухачи» доносят: слышны отдаленные звуки танковых моторов. – Докладывавший уловил что-то неверное, неграмотное в своих словах и добавил: – Вроде как заводят… Взрывами…

– Следите! – крикнул Лебедев и устало отпустил клапан трубки.

Командарм, кажется, прав. Операция может оказаться неудачной. Немцы, по-видимому, выходят на исходные. До начала нашего удара еще больше часа. Только после артналета на засады должна начаться бомбежка. Значит, бомбить будут по пустому месту.

На мгновение Лебедевым овладело тупое безразличие: да пропади оно все пропадом! Ничего не получается! Силен немец, его не перехитришь! Но затем пришла деятельная ненависть: черта с два сильней! Черта с два! Мы еще поглядим. Поглядим…

И в этой яростной, деятельной ненависти все как бы стало на свои места. Лебедев окончательно понял своих разводчиков и уловил общее положение дел. Выскочив в два прыжка из дзота, он обратился к командующему:

– Полагаю, необходимо немедленно передвинуть время «Ч».

Время «Ч» – условный час начала атаки… Начала артналета… Начала бомбежки. Для всех оно, это самое время «Ч», разное. Но оно увязано по времени в общем плане, и если его передвинуть сразу, то…

– Вы думаете, успеем?

– А что, собственно, изменилось? Только то, что кто-то, может быть, партизаны, а может, и Матюхин с Сутоцким, напоролся на засаду или, наоборот, решил вскрыть ее, предупредить нас об изменении обстановки? Вот и все. Остальное идет по плану.

– Ты думаешь, Лебедев, это твои разведчики подняли такое? – спросил командарм.

– Уверен. «Слухачи» только что передали: на немецкой стороне слышны танковые моторы. Взрывами. Значит, заводят машины. Мои люди могли услышать это раньше «слухачей». Услышать и предупредить, вызвав огонь на себя.

Командарм помолчал, потом тихо произнес:

– Если… если народ они толковый, то… все правильно.

– Они уже доказали, кто они. Надо переносить время «Ч».

– Такой вариант возможен… Тем более что он предусмотрен. Передайте: время «Ч» по третьему варианту. – Командующий не сказал, кому передать, и Лебедев переспросил его. Командующий мгновенно рассердился: – Передай начальнику штаба и офицерам связи. Что, забыл, как это делается?

Вот этого-то и боялся Лебедев, вот от этого и хотел сбежать! В самые глубины плана его не посвятили, а командарм, убежденный, что Лебедев все знает, обрушился на него. Признаваться в своем неведении боязно: либо сам попадешь под его гнев, либо других подведешь. А переспрашивать неудобно. Получился заколдованный круг. Еще не решив, как поступить в этой сложной ситуации, майор Лебедев, привычный к воинской дисциплине, крикнул:

– Третьего на провод! – и, когда связист подал ему трубку, передал приказ командарма.

Начальник штаба не удивился, поблагодарил – такой вежливости Лебедев за ним ранее не замечал – и отключился.

Майор выскочил из дзота, но офицеров связи уже как ветром сдуло. Далеко, в кустарнике, чей-то приглушенный голос передавал приказ командарма, а справа и слева уже слышалось тарахтение мотоцикла и машины.

Майор подумал, что командующий, кажется, ошибается: операция, может, удастся. Уж больно все четко получается. Но именно эта четкость, продуманность вариантов опять остановили его и заставили вспомнить о главном: своим-то разведчикам он ничего не сообщил! Но он сейчас же остыл: они приданы танкистам и должны действовать согласно их планам.

И вдруг стало пусто. Он оказался не у дел. Все пошло по плану. Пусть новому, но плану. И в этом плане места для него не нашлось. Лебедев понял это и обиженно усмехнулся.

Командующий, сняв фуражку, расстегнув крючки и верхние пуговицы кителя, сидел возле дзота. Далеко вправо, за дубравой, полыхнул багровый отсвет разрыва. Потом слева и справа загудела и заревела страшными орудийными голосами артиллерия. Небо высветлилось частыми всполохами выстрелов, но шелестящего, шелковистого полета снарядов так никто и не услышал: прошли стороной. За дубравой стали рваться тяжелые снаряды артиллерии резерва Главного Командования.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Настоящая фамилия Гитлера, родившегося в Австрии.

2

Все в порядке (польск.).