Неисповедимы пути Господни. Сборник рассказов

– Так тебе же, вроде, рядом, нет?

– Рядом, да не рядом. Если дорога нормальная и пробок нет, то пулей почти долетаешь. А так… Даже если вовремя доползу до них, то упаду пластом и усну – только настроение всем портить. Если бы не смена, то с утра бы уехала, конечно. А так… Не поеду.

Рита протянула подруге кофе, присела рядом.

– А как же семейные традиции?

Юля пожала плечами, вдыхая поистине волшебный (с нотками корицы) аромат, заполнивший собой всю сестринскую.

– А что традиции? Остальные-то приедут! Только меня не будет, так что не особо традиция пострадает.

– И твои не обиделись?

– Да нет, кажется. В конце концов, я же их не на вовсе бросаю. Первого, если погода не подведёт, поеду. Даже соскучиться не успеют.

– Ладно, – будто давая своё согласие, кивнула Ритка, – а сама что? В гости к кому-нибудь? Или к тебе кто?

– Нет.

– А что же тогда делать будешь?

– Спать лягу! – выпалив это почти шутя, Юля тут же улыбнулась простоте и ясности спонтанного решения. – Хоть высплюсь, наконец-то!

– Ты шутишь, что ли? – удивлённо переспросила Ритка. – Может, к нам приедешь? Или как?

– Или как! – шире прежнего улыбнулась Юля. – Серьёзно, Рит… Я устала, как собака. Есть хочу и спать! Так что приду, поем – и в постель!

– Дело, конечно, твоё… Но ты учти, что ведь как встретишь, так потом и проведёшь, Юль! А ты спать собралась!

– Ну что? Я же не болею, слава Богу! Просто отдохну! Высплюсь!

«Одна», – снова шепнул внутренний голос.

Пару минут Рита молчала, потягивая кофе, а потом вдруг добавила:

– Может, ты и права? Кто его знает, как там всё устроено… Вдруг после этой перемены ещё что изменится.

Всё это настолько напоминало те самые новогодние глупости, верить в которые в последнее время стало слишком трудно, что Юля невольно скривилась, но спорить с подругой не стала.

– Ага, обязательно. Вот прям возьмёт и резко повернёт на все сто восемьдесят градусов! Пошли, работать надо!

День, как и ожидалось, выдался суетный, шумный, полный травм, поздравлений, шуток и всего того, от чего к вечеру начала нещадно болеть голова.

Вернувшись, наконец, после смены в сестринскую, Юля поспешно выпила таблетку и только потом заметила, что их небольшой столик накрыт и украшен в честь праздника: фрукты, тортик, конфеты, всё тот же фирменный Риткин кофе и наверняка (разумеется, из-под полы, якобы тайком) бутылка шампанского.

Отказаться, не испортив при этом отношения с новым коллективом, было почти нереально, и потому Юля безропотно согласилась. Правда, пить не стала, сославшись на таблетку и головную боль. Но кофе, сладости, и веселый разговор удивительным образом помогли – прошла в итоге не только ноющая тяжесть в висках, но и внезапно накатившая было хандра.

– Будем считать, что я отпраздновала! – одеваясь, резюмировала Юля. – Так что, Рит, можешь быть спокойна!

– Это она о чём? – уточнила одна из их сменщиц, светленькая и большеглазая Ира.

– А она у нас вместе со страной праздновать ныне не желает! – с трудом сдерживая смех, ответила Рита. – От родителей и прочих родных отмазалась! Спать планирует лечь!

– Ага! – кивнула Юля. – Про перемены только добавить забыла! Они же на меня после такого бунта, как из рога изобилия повалятся!

Ира, не удержавшись, рассмеялась. И Рита тоже сдавленно прыснула, но потом напустила на себя серьёзный вид.

– Да иди ты уже… спать! Буйная!

Так и ушла Юля в тот день под общий смех, унося с собой какую-то странную лёгкость, будто без слов говорившую, что всё правильно, всё так и должно быть.

Дома, после горячего душа и мятного чая с любимым печеньем, Юля вновь почувствовала накопившуюся за последние недели усталость. И, в очередной раз укрепившись в своём решении, позвонила родным, отключила телефон, забралась в постель…

Шум праздника (хлопки салюта, пьяно-радостные крики и прочее) порой долетали до неё даже сквозь сон, путая сновидения, мысли, образы, но… Проспав почти двенадцать часов, проснулась Юля свежей, отдохнувшей и очень голодной.

Наскоро приготовив завтрак, девушка поела, оделась и, повинуясь внезапному порыву, вышла на улицу. Морозно-пустынное январское утро было настолько похоже на ожившую сказку, что от прежнего Юлиного скептицизма не осталось и следа. Абсолютная тишина и покой, такие забытые, такие непривычные для всякого, кто живёт в большом городе; лёгкий хруст свежего, почти нетронутого снега; чуть колючий ветер; ватно-серое удивительно лёгкое небо… И такая же необъяснимая лёгкость, ясность где-то в самой глубине – там, где, видимо, обитает душа. Словно за несколько часов минувшей ночи вдруг растаял, по волшебству исчез тяжкий, долго давивший сердце груз.

Юля шла очень медленно, осознавая каждый шаг, и с каждым этим шагом, всё острее чувствовала, что она не одна – вот прямо здесь, рядом с ней медленно шагает живое, не надуманное предчувствие перемен…

***

Год спустя они снова сидели в сестринской и всё так же пили тот же фирменный Риткин кофе.

– Ну и что? – снова, как и в прошлом году, уточнила Ритка. – Какие в этом году планы?

– Никаких, – спокойно ответила Юля.

– Серьёзно? Ну ты даёшь! Опять, что ли, затеяла что-то? Ещё разок жизнь перевернуть, а?

Юля невольно рассмеялась, расслышав в голосе подруги возмущение.

– Да ты не поняла, Рит! Я просто не планировала ничего, потому что Костя сюрприз какой-то затеял, и молчит! А поворотов мне больше не надо, спасибо! Одного вполне достаточно, – глядя на тонкое обручальное кольцо у себя на пальце, подытожила девушка. – По крайней мере, пока! Всё, пошли работать, а то влетит по первое число!

– Так завтра и есть первое, чего бояться-то?!

– Иди!

Вот так, смеясь и подначивая друг друга, девушки «покинули оазис спокойствия», нырнув в «пучину рабочего процесса».

Больница, город, да как будто и весь мир всё так же гудел шумом предновогодней лихорадки. И всё вокруг, ставшее абсолютно иным для одного человека, в целом осталось неизменно-прежним во всей своей суматошно-нелепой прелести.

ВЕСТНИК

Сны всегда были разными, но в то же время похожими друг на друга, словно родные братья: её малыш, её сыночек снова и снова приходил попрощаться…

– Да не сходи ты с ума, Оля! – тяжело вздыхала младшая сестра, а заодно подруга и поверенная всех её тайн. – Ну как, скажи ты мне, как может «приходить прощаться» тот, кого даже в зачатках никогда не было! Или ты…?

– Нет, – Ольга устало качнула головой, потёрла налитые болью виски, – не было его никогда. Если бы был, то бегал бы уже. Или ползал хотя бы. Ты знаешь, я бы не смогла никогда…

– Тогда как же, Оль? Ну, как такое возможно?

– Не знаю я, Сашка. Не знаю…

Она и впрямь не знала, но малыш приходил. Снова и снова, почти каждую ночь. Приходил то совсем маленьким, едва научившимся говорить, то уже школьником, почти подростком; то по-летнему свободный, то до по-зимнему закутанный… Но всегда, всегда одинаково потерянный и печальный.

– Ты меня совсем не любишь, – тихо говорил он, с укором и обидой глядя ей в глаза, – совсем не хочешь… Почему, мама?

– Нет! Нет, что ты… – Ольга пыталась найти слова, объяснить, рассказать, но…