Пусть все будут счастливы. Рассказы о поиске счастья

Я же раньше директором был, в собственной фирме. Не веришь? А я тебе расскажу!

Самые счастливые люди на земле те, которые могут вольно обращаться со временем, ничуть не опасаясь за последствия, – так думал культовый киногерой нашего времени.«Семнадцать мгновений» смотрел? Нет, ну и ладно.

Фирма моя стала преемницей завода ЖБИ. Делали мы изделия из бетона: разные панели, плиты, бордюрные камни… Я до перестройки технологом на этом же производстве работал, а в конце 80-х завод начал резко терять обороты из-за спада спроса в строительстве… Когда страна стала разваливаться, старый директор слёг с инфарктом, а меня назначили. Никто не знал, что дальше будет: каждый норовил урвать побольше здесь и сейчас. Проснулись в один день, а по телевизору говорят: «Нет больше Советского Союза». Как-то не верилось даже, ведь вся жизнь прошла в стране Советов. А в девяносто четвертом стали всё приватизировать. Умные люди подсказали у рабочих долю в предприятии за их же зарплату выкупить. Кто акции не отдавал, зарплату не получал, работал бесплатно, то есть безвозмездно – ну как говорила Сова из мультика про Винни-Пуха. Пай свой сдал – получил зарплату плюс премию. И всем хорошо! Так я и стал собственником, мажоритарным акционером. Слыхал такое? Нет, ну и ладно.

Опыт и образование у меня были, так я стал директором и хозяином в одном лице. Заказчиков, конечно, меньше стало, но более требовательные. Теперь не за государственный счёт покупали, а всё больше для себя и за свои. Вот ты говоришь: «А что там требовать-то в бетонной плите?» – а это ключевой вопрос того времени: В чем сила, брат? Чтобы поверхность изделия гладкая была, необходимо качественно форму смазать и просушку провести как надо… что я тебе рассказывать буду, всё равно не поймёшь, это технология!

Да не сгорел мой завод, а погорел. Чувствуешь разницу? Нет, ну и ладно. Я себя тогда царём горы почувствовал. Не понимаешь? Попробую объяснить. Вроде, как самый умный. У меня всё – у других ничего. Как говорил один герой устами Олега Янковского: Умное лицо, господа, – это ещё не признак ума! Встал вопрос: закрывать весь завод или оставить один-два цеха для производства ходового товара. Но тогда бы пришлось почти сто человек оставить без работы. А каждого из них знаю, я ж с ними полжизни. Очень мне этого не хотелось. Знаешь, когда на тебя такими жалобными глазами смотрят и ничего не говорят, а ты всё понимаешь и отвернуться не можешь. Надо было выводить капитал за границу, а не в завод вкладывать. В другое время был воспитан… – будто в прошлое глядел. – Со всех сторон кредиторы, заказчики, поставщики обложили. Я себе так и сказал: «Поздравляю тебя, Шарик, ты балбес!» Не знаешь, какой шарик? Да не заморачивайся!

Короче, пришлось кредит взять и переоснащение всего производства провести. Зато заказчики довольны были, другим стали наши изделия рекомендовать, появились крупные госзаказы… будь они неладны.

Это тебе здорово, а мне тогда кранты пришли! Понимаешь? Нет? Ну и ладно!

Ты слушай дальше! Приезжают ко мне ребята на чёрных джипах и говорят: «А хотите, Пал Семёнович, войти в элиту поставщиков?» Понимаю, что мне делают предложение, от которого невозможно отказаться, как сказал бы главный киношный мафиози. Я раньше такие сцены только в американском кино и видел. Заходят мужики с золотыми цепями на груди. Они бы ещё жёлтые штаны надели. А когда у общества нет цветовой дифференциации штанов, то нет и цели. В те годы ориентировались на цвет пиджака и толщину цепочки на шее.

Завалились они ко мне в кабинет человек двенадцать и стали мне втирать про «элитный клуб», в котором распределяются эти самые госзаказы. Побазарили мы, и я понял, что отступать некуда. Ну как в том фильме: – Чего ты хочешь: чтобы тебе оторвали голову или поехать на дачу?

А дальше вот чего. Устроили они мне ещё одну встречу, с членами «клуба», там и московские шишки были, мы их по телевизору часто видим. Как сказал один американский киногерой: Да, крысы обычно бегут с тонущего корабля, но в моём случае они теснятся на палубе. Вот примерно так я себя и чувствовал.

Они рассаживаются, закидывают ногу за ногу, дорогущие телефоны на стол кладут и объясняют: чтобы крупный госзаказ отхватить и хорошенько заработать, надо с ними дружить.

В общем, вскоре я узнаю, что победил в тендере на поставку столбов для освещения на федеральной дороге в нашей области. Вот счастье-то! Я всерьёз ликовал: кончились трудности! Остатки кредита отдам, вибростол импортный куплю, рабочим – премию к Новому году!

Прислали мне документацию по тендеру, а там в договоре никаких штрафных санкций. Ну не бывает так! Если я вовремя деньги за свою работу не получу, как с поставщиками рассчитываться? Чем зарплату выдавать? Звоню Михаилу Тимофеевичу, его мне контактным лицом представили и подставили, а он говорит: «Ты что, ты же член клуба, ну какие штрафы!»

В общем, сырьё предложили закупать «у своих». Ладно, какая мне разница? Жить, как говорится, хорошо! А хорошо жить – еще лучше! Эту формулу весь советский народ стопроцентно усвоил.

Выписываю счета у кого надо на арматуру, на бетон, начинаю столбы отливать. Всё сделал в срок. Качество – не придерёшься! Лично каждое изделие проверял перед отгрузкой.

А потом мне стали звонить кредиторы. Как в том фильме: – Родственник, слышишь, родственник, ты мне рупь должен.

Вот тогда я и задумался о смысле жизни. У меня есть завод, где почти двести рабочих. Я царь и бог. Но почему-то нет в моей жизни счастья. Стоило мне столько горбатиться, крутиться, выкручиваться, чтобы понять простую истину: не приносят эти чёртовы бабки счастья, даже удовлетворения не наступает. От них одна забота, как преумножить и сохранить. А от этого человек становится несчастен. Родственники и друзья от меня отдалились. Да некогда мне было в гости ходить да гостей принимать. Я жил в страхе всё потерять. От каждой тени шарахался. И в конце концов потерял.

А чего говорить? Не заплатили мне за эти столбы… Сказали – нет денег в бюджете, и не жди… И остались мы чужие на этом празднике жизни.

Я, конечно, не смирился, хотел биться. Всех их разнести на щепки! Бросился к друзьям посоветоваться. Вот только, увлёкшись бизнесом, настоящих друзей порастерял. Никто вписываться за меня не стал. А мне один очень осторожный товарищ припомнил мой любимый фильм «Золотой телёнок»: Удивительный Вы человек – все у Вас хорошо! С таким счастьем – и на свободе!

Им, оказывается, того и надо было, чтобы мой заводик обанкротить. Разыграли как по нотам. А перестал я быть директором и будто освободился от всего. Так легко стало! Дети за это время выросли, разъехались, жена ушла к другому. А я стал охранником. В общем, хлебаю счастье полной ложкой.

И после этих слов Семёныч как-то нехорошо поморщился, словно боль через него прошла. Весь напрягся и покраснел от переживаемого заново давно прошедшего события.

Экран в голове зависшего над столом мужчины в форменной куртке зарябил и сам собой закрылся. Подняв стопку с водкой к лицу, он с горечью посмотрел на неё, но не выпил. В шуме разгорячённой разговорами компании уже трудно было понять слова человека, последним видевшего и слышавшего усопшего:

– Сказал Семёныч о счастье, голову так опустил и словно уснул, – бормотал опьяневший от спиртного и невыразимого словами горя человек, – Ну, я тревожить не хотел. Я ж не знал, что ему плохо стало. А когда скорая приехала, уже всё.

Голос рассказчика покачнулся. Грузный и неопрятный охранник хотел ещё что-то сказать, но сел на стул и зарыдал.

– Да, ты уже готов, брат! Капусточка, конечно, дело хорошее, но в доме надо держать и мясные закуски.

Слово снова взял дальний родственник, приехавший из трудновыговариваемого после продолжительных поминок Сыктывкара:

– Жизнь наша словно песок промеж пальцев. Помянем Семёныча – эээ… был человек!

СОАВТОР

Как непонятен мир людей, не имеющих цели в жизни. Сколько их? Мужчин, возвращающихся домой после нелюбимой работы и плюхающихся на диван перед ящиком развлекательных программ и разжижения мозгов. Женщин, измученных заботами по хозяйству и укоряющих себя в том, что жизнь прошла мимо…

– Антонина, ты это… денег можешь дать в долг? – Василий стоял на пороге её однушки с потерянным видом.

– На выпивку?! Не дам, – твердо ответила Тоня.

– Что ты сразу! Что ты, как… стерва!

Сосед выглядел озверевшим, не таким, как всегда. Сегодня он не был тихим и индифферентным алкашом.

– Случилось чего? – спросила Антонина.

– Таньку мою… парализовало, на лекарства деньги надо, – захлебнулся слезами Василий, – как жить-то теперь будем?

***

А на заседании кафедры всё как всегда. Заведующая пересказывает новости о реорганизации, модернизации и введении инноваций. И как следствие закрывают ещё одну лабораторию. За малопонятными словами скрываются неприятные действия с самыми отвратительными последствиями. То, что создавалось большим трудом и было результатом усилий многих людей, служило предметом гордости, уничтожалось одним росчерком пера. Нет, конечно, не одним, заседали, совещались, решили, постановили. Подписей на документе о закрытии, читай – уничтожении – лаборатории было много. Но это значило лишь одно – персональной ответственности за это никто не нёс. Решение-то коллегиальное и, как объясняла заведующая, вынужденное. У института нет средств. А нет денег – и лаборатории нет.

Члены кафедры возмущались, кто-то кричал, кто-то молча сидел, обхватив голову руками, понимая, что ничего не изменишь… Отменить принятое и утверждённое руководством решение было не проще, чем повернуть реку вспять.

Антонина работала старшим научным сотрудником в НИИ уже двадцать лет. Имела кандидатскую степень. Печатала научные статьи в российских и зарубежных изданиях. Но кому это было интересно? Любимый НИИ разваливался на глазах, теряя в месяц по кусочку. Уходить ей было некуда – вся жизнь была отдана науке. И вот настали времена, когда науке приходилось выживать.

Чтобы как-то отрешиться от жизненной безнадёги, Тоня однажды собрала свои старые записные книжки, стала перечитывать. Потом кое-что захотелось сохранить, вбить в компьютер. Старенький ноутбук всё вытерпел, помог собрать, систематизировать, перестроить и объединить… Получился вполне небезынтересный текст. Слово «небезынтересный» вертелось в Тониной голове и распадалось на части: с одной стороны, двойное отрицание – НЕ и БЕЗ, а с другой – ИНТЕРЕС – это ключевая эмоция, которая побуждает человека к действию.

Антонина сама не понимала, как она решилась отправить свой текст в литературный журнал, который выписывала еще с юности. Мама любила читать и передала свою страсть дочери. Вечерами они нередко обсуждали прочитанное. А потом мамы не стало, и интерес к художественной литературе стал затухать. В последние годы почти не читала, но всё равно выписывала этот журнал по инерции.

Однажды, когда Тоня как всегда одна сидела на кухне, раздался звонок телефона.

– Антонина Алексеевна? Это редактор журнала «Невская лира». Вы нам присылали рассказ.

Чашка с чаем предательски задрожала в руке.

– Да, слушаю.

– У меня к Вам вопрос: Вы сами это писали? Извините, конечно, но всякое бывает…

Так в жизни Антонины случилось маленькое чудо – рассказ напечатали, а вскоре появилась благожелательная рецензия. Стали поступать предложения публиковаться. Бывший научный сотрудник теперь вечерами корпел над новыми идеями, новыми текстами. Научные труды были заброшены, на полке появились книги «Как стать писателем» и «Грамматика фантазии».

Помогали записные книжки и дневник, которые Антонина вела всю жизнь, записывая свои впечатления от увиденного, прочитанного и пережитого. Незаметно для самой себя, Тоня из никому не нужного кандидата технических наук стала востребованным писателем.

***

Спустя год после первой публикации в один из мрачных, дождливых осенних вечеров к Тоне за какой-то приправой заглянула соседка Татьяна. Была она одного возраста с хозяйкой дома. Они часто виделись то в лифте, то во дворе, то в магазине… Татьяна Петровна была шире в талии, пара лишних подбородков её не красила. Пришла в заношенном халате, замученная, с давно не мытой головой. И пришла она не за чёрным перцем…

– Тоня, не говори мне ничего, нужен твой совет! – выпалила Таня на одном дыхании, врываясь в квартиру, как смерч. Как можно дать совет и при этом молчать? Фраза так озадачила Антонину, что она ничего не ответила быстро оккупирующей помещение соседке.

Но всё, что той было нужно, – это свободные уши. Складывалось впечатление, что соседка уже много раз репетировала свою речь, подбирала слова, ломала и вновь собирала синтаксические конструкции, нарочно добавляя в рассказ о своей пресной жизни средства выразительности.

– Понимаешь, у меня неприятности, – продолжала незваная гостья, – мама болеет, муж пьёт, сын сидит без работы. Ты меня извини, я покурю. Потом проветрим.

И вот уже Тоня сидит перед открытым окном на кухне и старается пореже вдыхать сигаретный дым, выдыхаемый собеседницей. Дым возвращается с каждым дуновением ветра, а совсем не выветривается, как хотелось бы Антонине…

Перед кем могла обиженная жизнью женщина произносить свой заученный монолог? Тоня была единственным зрителем этого спектакля одного актера.

В Америке очень популярен личный психоаналитик, терапевт души, свидетель интимных переживаний, вынужденно скрываемых ото всех. Такой человек по долгу службы проявляет сострадание, выслушивает согласно оплаченным часам, искренне и профессионально выражает сочувствие, хранит тайну исповеди или душевного стриптиза – у кого как получается. В России персональный психоаналитик – это даже не роскошь, это блажь.

Тут нужен человек, умеющий слушать и не умеющий отказать в сочувствии, не способный отвернуться от страдающего собеседника. В общем, в России – это не профессия, а особый склад характера. И по законам равновесия этого мира такие люди находятся и становятся носителями бесполезной информации о жизни тех, кто использует их в качестве «жилетки», в которую можно поплакаться.

В этот вечер Татьяну, что называется, «прорвало»:

– Знаешь, я молодая была, глупая. Мечтала быстрее замуж выйти, сына родить, ну, жить по-человечески, – рассказывала она, поднимая на Тоню влажные выпученные глаза, – а вот замуж вышла, сына родила, и жизнь будто кончилась. Исполнилось всё, о чём мечталось, а дальше пустота. Вроде, живу, а зачем – не знаю. Сыну уже не нужна, другую кухарку и прачку себе нашёл. А муж, сама знаешь, – соседка махнула рукой, – а ведь замуж выходила, в довольстве таком жила, через розовые занавесочки на жизнь смотрела…

– У меня же любовник был, Тоня… Я красивая была, не то что сейчас! – соседка затушила сигарету и отодвинула остывший чай.

– Да ты и сейчас…

– Он меня с ребёнком забрать хотел, – перебила Татьяна, – в другой город уговаривал уехать.

– А ты что?

– А я дура была, всё надеялась на что-то… потом узнала, что он бизнесменом стал и в Америку подался. А ведь какой роман был! – Таня закатила заплаканные глаза к потолку, – сейчас расскажу, зашатаешься…

Через какое-то время уши хозяйки квартиры, словно переполненные сосуды, больше не воспринимали речевой поток, извергавшийся в них.

Когда соседка остановилась, чтобы перевести дух (а может, кончился подготовленный текст и надо было переходить на импровизацию), Антонина воспользовалась паузой:

– Послушай, голубушка, у тебя очень интересная история, хочешь, я её… напишу?

– Куда напишешь? – опешила та.

– Понимаешь, у меня есть… как бы тебе сказать… хобби. Я пишу рассказы. Хочешь стать героиней?

– Да ну, что ты! – испугалась Таня. А если кто прочитает? Муж или сын… ты это брось, и так в последнее время нервы – ни к чёрту.

– А мы имена изменим, никто и не догадается, а ты станешь соавтором – вон какой сюжет мне тут натараторила… обижаешься на весь мир, «жизнь заканчивается»… я тоже думала, что конец света настал, когда лабораторию закрыли и с работы ушли, а вот нашла другую радость – скоро книга моих рассказов выйдет!

Не уговорила Антонина свою страдалицу – та вскочила, как чумная, поставила чашку в раковину и замахала руками – всё, всё, домой мне пора. Извини, что засиделась… вон, времени уже сколько. Что? Какой перец? Ах, да… давай… побегу. Пока.

***

Имена Таня и Тоня, конечно, разные и тем не менее созвучны. Ничего общего в происхождении, но в написании отличаются всего одной буквой. А вот полные имена совсем различны: Антонина и Татьяна. По общему убеждению, в имени «Антонина» звучат жизнерадостность и добродушие. В переводе с латинского первое означает: «пространная», «приобретение», «сравнение» и «противница». С греческого имя можно перевести как «приобретающая взамен». Отдавая, такой человек неизменно получает что-либо взамен.

Слово «Татьяна» древнегреческого происхождения и первоначально, до того, как войти в именник, значило «устроительница», «учредительница». Татьяны, с одной стороны, улыбчивы и непоседливы, а с другой – упрямы и властны, знают, чего хотят, и не любят возражений, всегда стараются настоять на своем.

Сближаются имена в уменьшительных формах Тонюшка и Танюшка. Их можно произнести и с ударением на первый слог, и с ударением на второй. Второе произношение делает практически неразличимыми на слух.

Разными, но в чем-то схожими, как и два женских имени, были две соседки: добродушная, открытая и отзывчивая на чужую беду Антонина и упрямая, напористая Татьяна, привыкшая управлять своими мужем и сыном.

После того трудного разговора, утром Тоня обнаружила листок, исписанный своим круглым ровным почерком. Уже засыпая, вчера она записала мысли, сложившиеся в рифмованный столбик.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Горстчунэм – Дела не имею… (армянский).