Безумная неделя, или Майские хлопоты

– Если я с тобой соглашусь, ты не подумаешь, что я хвастаюсь? – смеется Костя.

Честно говоря, думаю я сейчас немного о другом. О том, какой сегодня странный день. Сперва Стас сваливается как снег на голову и принимается изливать мне душу, теперь вот Костя… Но какая большая между ними разница!

– Жаль, что ты утащила меня от клумбы, я толком ничего не рассмотрел, – доносится до меня Костин голос. – У тебя есть её снимки в телефоне?

Действительно, огромная разница.

Юля

Если в ночь со вторника на среду я предавалась отвлеченным мечтам убить Железнова, то через день к моим членовредительским фантазиям прибавилась конкретика – ведь я получила шанс в ближайшее время оказаться в непосредственной близости от объекта, подлежащего уничтожению. Посему мне пришлось проявить чудеса силы воли и самодисциплины, чтобы оторваться от смакования кровавых сцен, возникающих в моем воспаленном мозгу, и поразмыслить о деле.

Я вдруг сообразила, что могу попробовать узнать имя своего таинственного псевдоблагодетеля, о котором, как выяснилось, с удовольствием судачила за моей спиной вся контора. Еще накануне одна мысль о разговоре с кем-то из работников «Атланта» повергала меня в смятение и трепет, однако предвкушение скорого возмездия придало мне смелости и отваги. Перебрав в уме имена коллег, я пришла к выводу, что придется потревожить все того же Мишу – только относительно него я была полностью уверена, что он сохранит в тайне и мой звонок и мою просьбу.

И Миша не подвел, хоть и смог представить результат только сегодня вечером. Зато какой!

В некоторой прострации я сижу перед Майиным домашним компьютером и созерцаю фотографию, пересланную Мишей по электронной почте. Сижу довольно долго, безуспешно пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли.

Точнее, попытку спокойно проанализировать ситуацию я предприняла сравнительно недавно, сперва пришлось как следует поднапрячь память, поскольку событие, запечатленное на фото, не слишком отчетливо отложилось в моей голове.

– Это ты с кем? – раздается за моей спиной. Оказывается, Майя уже пришла с работы, а я и не заметила.

– С Владимиром Александровичем Мамонтовым, своим, якобы, покровителем, – хмыкаю я.

– Очень любопытно, – тянет Майя, присаживается рядом и начинает с интересом изучать красочную картинку, изображающую нарядную и смеющуюся меня в объятиях седовласого сластолюбца. – Может, объяснишь?

– Мы просто танцуем, – вздыхаю я. – А в целом история такая. Месяца четыре назад «Атлант» отмечал какую-то дату своего основания и приглашал гостей из дружественных организаций, в том числе моего бывшего начальника. Приглашение было на два лица, а начальник, с одной стороны, был в разводе, с другой – знал о моем желании работать в «Атланте», против чего не имел возражений. Я еще при устройстве к нему на работу честно предупредила, что это временно, и он согласился не чинить препятствий и даже помогать, при условии, что я расчищу авгиевы конюшни, то есть, ликвидирую жуткий кавардак в бумагах и в электронных документах, оставленный предыдущей секретаршей. В общем, начальник отдал мне одно приглашение, и я вполне приятно провела время на дне рождения «Атланта».

– Ты это называешь приятным времяпровождением? – недоверчиво хмурится Майя, не отрывая глаз от фото.

– Ой, ладно тебе, все остальные кавалеры там были на порядок моложе! А этот милый старичок возник около меня ближе к концу мероприятия, и я согласилась станцевать с ним ОДИН ЕДИНСТВЕННЫЙ ТАНЕЦ! И после ни разу в жизни его не видела!

– Хорошо-хорошо, не кричи, – вздрагивает Майя. – Только просвети: кто он такой, действительно ли он за тебя хлопотал, и откуда эта фотография?

– Он бывший акционер, член совета директоров. Недавно он продал свой пакет акций и уехал жить в теплые края. Я сильно сомневаюсь в том, что он кого-то за меня просил, я ведь с ним почти не говорила и совершенно точно не упоминала о своем желании сменить работу. Думаю, сплетни пошли как раз из-за этой фотографии. А происхождение её очень простое – на празднике работал фотограф, удачные фотки он потом выложил на сетевом диске для всеобщего обозрения.

Майя немного хмурится и начинает мерить шагами комнату. Очевидно, куцые сведения, которые я ей изложила, навели сестру на какие-то серьезные размышления. Неужели она видит и понимает то, что мне недоступно?

– Все ясно, – Майя разворачивается на пятках и устремляется ко мне. – Насколько я понимаю, раньше ты не подозревала, что сего достойного старца в твои папики записали? Как же тебя озарило?

– Позвонила Мише, и он собрал сведения.

– Ты молодчинка.

– Да, но что это нам дает? – пожимаю я плечами.

– Конкретику.

– В смысле?

– Видишь ли, я тебе не рассказала… Дело в том, что я еще вчера кое-что узнала. Хотела сегодня продолжить изыскания, но ничего не вышло – на работе завал, да и свадьба эта… В общем, слушай.

И Майя рассказывает мне о приобретении Железновым акций «Атланта».

– Значит, он купил бумаги у кого-то, кто решил совсем выйти из дела и продавал весь свой пакет? – уточняю я.

– Ты зришь в корень. Собственников «Атланта» не так много, сомневаюсь, что у них регулярно кто-то расстается со своими акциями. Я, понятное дело, не могла у нашего главбуха фамилии спрашивать, поэтому хорошо, что ты все по своим каналам узнала. Считаем установленным, что Железнов купил акции у твоего Мамонтова.

– Он не мой!

– Не важно.

– Ладно, и что из этого? Я имею в виду, мы же не знаем, использовал ли Железнов недозволенные приемы по отношению к Мамонтову. А если даже использовал, то тогда Мамонтов мог бы желать мести, а не наоборот.

– Вот именно, – Майя устало качает головой. – Говоришь, Мамонтов уехал из страны? И ваших сплетников не удивляет тот факт, что ты осталась? Получается, или он тебя бросил или ты была просто мимолетным увлечением. Тогда как, увольняя тебя, Железнов думал задеть Мамонтова?

– Выходит, мы ничего толком не узнали, зато еще больше запутались, – резюмирую я.

– Нельзя сказать, что совсем ничего не узнали. Какая-то цепочка между вами тремя вырисовывается: сплетничают о тебе и о Мамонтове, о Мамонтове и Железнове, и в результате Железнов вышвыривает тебя из «Атланта».

– В результате чего?

– Прости, я криво выразилась. Я только хотела сказать, что нельзя отмахиваться от этого обилия слухов. Мне кажется, оно имеет какое-то значение.

– Весеннее обострение, – буркаю я.

– Май на дворе, – напоминает сестра. – Смена климата уже состоялась.

– Тогда не знаю, что и думать. И как завтра подступаться к Железнову, тоже не знаю.

Вопреки моим ожиданиям, Майя не пытается помочь мне советом. Она просто сидит рядом, уставившись в пространство с каким-то задумчивым и одновременно недовольным видом. Я вопросительно гляжу на неё, и вдруг на меня снисходит догадка.

– Ты знаешь что-то еще, правильно? И сейчас гадаешь, стоит ли меня посвящать. Давай раз и навсегда договоримся: я должна знать все, что касается меня, Железнова и моей бывшей работы.

– Хорошо, – вздыхает Майя. – Помнишь, я рассказывала тебе про Глеба Майорова? Он мне кое-что поведал…

Суббота

Сентябрина

Ответственно заявляю, если бы не Майя – вся наша затея с фальшивой свадьбой провалилась бы, даже не начавшись. Мало того, что сестра спланировала до мелочей подготовку к мероприятию и постаралась предусмотреть любую неожиданность, она также сумела раздобыть для меня какое-то замечательное успокоительное средство, благодаря которому я благополучно проспала всю ночь накануне великого события, а не металась по подушке, не в силах уснуть от страха и нервного возбуждения.

Неспешно позавтракав, я предупреждаю мамулю, что ночевать буду у Майи, и отправляюсь к месту преображения. Сестра встречает меня в полной боевой готовности. На туалетном столике выстроены баночки с гримом, огромные Элины фотографии в разных ракурсах прилеплены к зеркалу, экран телевизора светится Элиным лицом.

– Предлагаю сразу же заняться делом, – говорит Майя. – Конечно, до четырех еще вагон времени, но кто знает, сколько уйдет на то, чтобы превратить тебя в Элю. Если вообще получится…

– Что за упадническое настроение?

– Настроение называется мандраж. Обмотайся пленкой и садись в кресло. Начнем с волос.

Мучительно долго Майя возится с моими космами. И зачем она так усердствует? Волосы – это ерунда, невесте позволительно перекрасить их в любой цвет, никто даже не удивится.

Наконец, удовлетворенная результатом, Майя оставляет волосы в покое и немного нервно, но при этом уверенно берется за мое лицо. Накануне она уже гримировала меня под Элю, причем в присутствии оригинала. К сожалению, было это совсем поздно вечером, после торжественного ужина, и Майя ворчала, что из-за разницы между искусственным освещением и дневным светом у неё будут большие сложности. Очень надеюсь, что она преувеличивает.

У меня затекает все тело, однако Майя безжалостна. Не меньше полутра часов я жду, пока она добьется совершенства. Когда мне разрешают мне взглянуть в зеркало, я вижу в нем несомненно не свое, а Элино лицо, но от усталости почти ничего не чувствую. Майя тоже выдохлась. Мы устраиваем перерыв, напиваемся кофе, после чего Юля, заменяя кавалера, повторяет со мной танец.

– Сентябрина, на место, – командует Майя, указывая на кресло. – Сделаем прическу.

Придется еще пострадать. Хорошо, что прическа задумана довольно простая – несколько локонов у лица и узел на затылке, к которому позже будет прикреплена фата. Майя закрепляет узел шпильками, отпускает меня окончательно и берется за Юлю. Я, впрочем, тоже не бездельничаю. Эля оставила отчет о вчерашнем торжестве с перечнем фамилий и кратким изложением разговоров. Последних, к счастью, не слишком много – по нашему уговору Эля на ужине изображала из себя идиотку, утратившую от любви дар речи и способную лишь глупо хихикать. Но имена гостей и темы общих разговоров я должна постараться запомнить.

В отличие от меня Юля имеет возможность сразу облачиться в наряд для торжества. Майя самолично подобрала ей одеяние – платье длиной до середины колена, сочного вишневого цвета, без бретелей, расходящееся от талии пышными складками. Мне кажется, что чрезмерно яркая расцветка Юлю не особо красит, но я благоразумно держу свое мнение при себе. Майя же усаживает сестру перед зеркалом, достает откуда-то парик и тщательно пристраивает его на Юлиной голове. Затем Майя наносит Юле легкий макияж, задержавшись только на губах, и довольно быстро представляет моему взору видоизмененную сестру.

Признаюсь, я в восхищении. Как по мановению волшебной палочки Юля исчезла, а вместо неё возникла незнакомая девица с роскошными формами и манящим ртом. Густые волосы цвета карамели пышными волнами спадают на плечи и прекрасно гармонируют с ореховыми глазами (по моему примеру Юля тоже обзавелась линзами), грудь кажется больше (подозреваю, что это благодаря белью с соответствующим эффектом), а фасон платья создает иллюзию пышных бедер.

– Ну, как я тебе? – немного нервно вопрошает Юля, пытаясь разглядеть себя со всех сторон.

– Супер! – искренне отвечаю я.

– Никогда в жизни не носила такие губы! – жалуется сестра. Действительно, Майя, едва подкрасив глаза, на губах оторвалась в полную силу, сделав их объемными и яркими, в тон платью.

– Помада суперстойкая, – невозмутимо информирует Майя. – Можешь есть, пить, целоваться, с ней ничего не случится.

– С кем целоваться, с Железновым что ли? – кривиться Юля.

– Хорошо, можешь кусаться. Только тогда он от тебя сбежит, и ты ничего не узнаешь.

– А чтобы узнать что-то, обязательны поцелуи?

– Нет, конечно. Но шпионки, я слышала, ими не пренебрегают.

– Оставлю этот метод на крайний случай.

– Но все-таки оставишь? Самоотверженно.

Майя, понятное дело, просто дразнится, но мне становится не на шутку интересно: сможет ли Юля поцеловать своего заклятого врага, если будет уверена, что выудит таким образом нужную информацию?

Тут я вспоминаю, что мне сегодня совершенно точно предстоят поцелуи, и давлюсь смешком. Ой, нет, прочь подобные мысли, а то я разомлею, не смогу сосредоточиться, все перепутаю…

С другой стороны, наши поцелуи должны выглядеть натурально, как у любящих жениха и невесты. Может, стоило порепетировать? Жаль, мне это раньше в голову не пришло.

А, ладно, пусть у Костика по этому поводу голова болит. В конце концов, он же мужчина, должен играть ведущую роль…

То есть, я, конечно, не хочу, чтобы у него болела голова при мысли о поцелуях со мной…

Ох, совсем запуталась.

Юле предстояло отправиться в «Парнас» – отель, претендующий в нашем городе на роль «Плазы», – самостоятельно, тогда как нам с Майей еще требовалось нарисоваться в родительском доме невесты, чтобы уже оттуда со всей помпой прибыть на торжество. А заодно порадовать видом новобрачной любопытных соседок, поскольку свадьба, хоть трижды западная, не должна отменять святых национальных традиций.

До Элиного дома мы добираемся на такси. В лифте меня начинает бить дрожь – вдруг приходит в голову, что кто угодно из соседей может пристать с разговорами, и в итоге я срежусь еще до начала свадьбы.

На звонок открывает довольно упитанный седоватый мужчина с добродушным лицом, в котором я по фотографии узнаю Виктора Петровича – Элиного отца.

– Здра… – начинаю я, но получаю легкий толчок в спину и моментально оказываюсь в прихожей.

Действительно, я ведь пришла в родной дом, соображаю я, глупо топтаться у порога. Мало ли кто там к дверным глазкам прилип. Конечно, это немного отдает паранойей, но уж лучше перебдеть.

Майя закрывает за собой дверь и приступает к изысканным приветствиям, однако Виктор Петрович едва её слушает, пожирая глазами мое лицо с веселым изумлением.

– Лариса! – неожиданно громко вопит он. – Иди сюда, полюбуйся на свою дочку!

Из комнаты появляется очень красивая темноволосая женщина и приветливо нам улыбается.

– Добрый день, вы, вероятно, Майя, а вы… ох! – Она театрально хватается за сердце. – Вылитая Элечка!

– Восхищен! Искренне восхищен! – восклицает Виктор Петрович.

– Признаться, у нас голова идет кругом от этой Элиной затеи, – снова вступает Лариса Максимовна. – Но теперь я начинаю верить, что все может закончиться удачно. Девочки милые, вы представить себе не можете, как я вам признательна! Для вас это, вероятно, такие хлопоты!

– Все в порядке, мы рады помочь своим друзьям, – вежливо улыбается Майя. – Но нам еще нужно переодеться…

– Да-да, конечно, проходите, – Лариса Максимовна провожает нас в небольшую, но очень уютную и светлую комнату, и оставляет одних.

Свадебное платье разложено на кровати. Несмотря на то, что я уже неоднократно его примеряла, у меня снова перехватывает дыхание при виде белоснежного великолепия.

Майя помогает мне облачиться, приводит в порядок слегка растрепавшиеся волосы, прикрепляет к ним фату и оставляет меня наслаждаться собственным отражением в зеркальной дверце шкафа.

Я, к сожалению, забыла поинтересоваться, покупала Эля это платье или шила на заказ, но оно сидит на мне, как влитое. Низко декольтированное, со спущенными короткими рукавами и заниженной талией, не прямое, но и не чрезмерно пышное, платье делает меня красивой, стройной и высокой.

Пока я любуюсь собой (или Элей?), Майя переодевается в длинное платье нежного лавандового цвета, закалывает сзади волосы заколкой с синими цветами и в итоге молодеет лет на пять и вообще выглядит потрясающе.

Полностью экипированные, мы предстаем перед Элиными родителями. Виктор Петрович рассыпается в комплиментах, Лариса Максимовна растроганно вздыхает и предлагает немного подкрепиться. Ожидающие на журнальном столике закуски и шампанское приходятся весьма кстати. Мы с готовностью пьем за успех предприятия, ведем светскую беседу, изображаем непринужденное веселье и старательно скрываем друг от друга сомнения и страх.

Телефонный звонок раздается около четырех.

– Пора! – торжественно объявляет Виктор Петрович, положив трубку после короткого разговора. – Карета подана!

У меня екает сердце. Трясущимися руками я ставлю фужер с недопитым шампанским на стол и поднимаюсь из кресла. Майя чуть вздергивает подбородок, допивает свой фужер и тоже встает. Лариса Максимовна хватает сумочку, Виктор Петрович беспокойно хмурится, как будто пытается что-то вспомнить, потом машет рукой и говорит:

– Ну, с богом!

Мы дружно выходим в подъезд. Лифт как по заказу ожидает на нашем этаже. Меня это почему-то жутко пугает – мерещится что-то зловещее в тесноте кабинки, плавном движении подъемника… Никогда я не страдала ни клаустрофобией, ни боязнью застрять или упасть, зато теперь накатило все разом и в тройном размере.

А вдруг лифт сломается?

Откуда этот гудящий звук? Разве он был, когда мы поднимались?

Мы застрянем и опоздаем на свадьбу. Бабушка страшно рассердится…

К счастью, спуск длится недолго. Двери открываются, и меня сразу отпускает. Даже становится немного смешно.

Да, в нашей стране лифт – это фактор, который нужно учитывать и взвешенно подходить к вопросу о его использовании в день любого важного события. С другой стороны, а какие варианты для тех, кто живет выше четвертого-пятого этажей? Допустим, жених может спуститься ножками, но что делать невестам на каблуках? Спускаться в тапочках и потом уже переобуваться?

Перед домом припаркован лимузин. Нелепо длинный, сияющий белизной и украшенный лентами автомобиль кажется чем-то нереальным, фантастическим, восхитительно чужеродным и соблазнительным.

Вместо того, чтобы отпустить ехидное замечание или шутку, Майя лучится улыбкой, и я понимаю, что у нас уже появились зрители. В окнах торчат любопытные лица, мамочки на детской площадке, позабыв о своих отпрысках, дружно развернулись в нашу сторону, несколько восхищенных школьниц замерли невдалеке, а старушки-пенсионерки, заранее занявшие лучшие места в партере, то есть лавочки у подъезда, приготовились обсуждать и осуждать.

Я расплываюсь в улыбке и спешу к машине, где кто-то распахивает для меня дверь. По возможности грациозно забираюсь внутрь, все остальные рассаживаются рядом, и лимузин плавно трогается с места.

Роскошь – это слово первым приходит мне на ум, когда я осматриваюсь в салоне. Изогнутые сиденья (или надо говорить диваны?), обтянутые белой кожей, мягкое освещение, едва уловимый горьковатый аромат… И, конечно же, снова шампанское. Только на этот раз я решаю воздержаться от алкоголя. Меня бьет мелкая дрожь, и я боюсь, что просто не сумею удержать в руке бокал и испачкаю платье.

Машина плавно трогается с места. Восторг и ужас заполняют мой разум. Скоро все начнется…

Виктор Петрович тяжело молчит, Майя и Лариса Максимовна вполголоса согласовывают порядок действий. Глядя на них, я пытаюсь вспомнить, что должна буду делать по прибытии на место, но мысли скачут, спотыкаясь друг о друга, и я сдаюсь на милость взбудораженных нервов. Ладно, стану просто тупо следовать указаниям Майи – самой лучшей, полезной и незаменимой подружки невесты – и все будет хорошо. Главное – чтобы ноги не заплетались и голос не дрожал.

Не знаю, сколько времени занимает дорога. По моим ощущениям буквально через несколько минут мы уже тормозим у «Парнаса». Майя помогает мне выйти, расправляет платье, укладывает красивыми складками невесомую фату, доходящую до середины спины, и вручает неожиданно тяжелый, но все равно очаровательный букет.

По ступенькам отеля к нам спешит нарядная дама с улыбкой в тридцать два зуба. Она рассыпается в приветствиях, затем поворачивается к Майе и начинает с ней что-то негромко, но весьма энергично обсуждать. К своему изумлению я вскоре понимаю, что это никто иной как распорядитель свадьбы, с которой сестра неизвестно когда успела познакомиться.

«Интересно, а я должна её знать?» – лихорадочно думаю я, понимая, что в моей подготовке уже обнаруживаются пробелы. К счастью, Эстер Львовна – не иначе как для меня Майя очень громко произносит имя распорядительницы – игнорирует мою персону, полностью сосредоточившись на подружке невесты. Они быстро приходят к согласию (понятия не имею, по какому поводу), и мы шествуем в комнату невесты, откуда нас должны пригласить на церемонию.

Комната очень маленькая, зато с зеркальной стеной, что весьма предусмотрительно, так как именно хорошо освещенное зеркало, а не танцевальное пространство необходимо невесте за пять минут до регистрации.

Увидев в зеркале вместо себя незнакомую красавицу, я слегка успокаиваюсь. Откуда-то берется фотограф, и мы делаем несколько постановочных снимков. Потом в дверях возникает Эстер Львовна, оскаливается в мою сторону улыбкой и преувеличенно жизнерадостно восклицает:

– Элеонора! Вы изумительны сегодня! Вы самая красивая невеста из всех, что я когда-либо видела!

Хм, нечто подобное я уже слышала. В каком-то голливудском фильме…

– Пора! – объявляет Эстер Львовна.

Мы послушно тянемся к выходу, проходим коридор и оказываемся перед огромными, украшенными позолотой дверями. Майя встает впереди меня, сжимая в руках изящный букет с лилиями.

Откуда она вообще взяла эти букеты? Лично я совершенно забыла, что они нам полагаются.

Виктор Петрович берет меня под руку. Ларисы Максимовны нигде не видно, вероятно, она уже пробралась в зал.

Двери медленно и торжественно открываются. Раздается глухой шум, и краем сознания я понимаю, что его произвели гости, поднявшиеся со своих мест. Звучит красивая музыка, под которую Майя медленно начинает движение. Она плавно скользит по проходу, кажущемуся мне бесконечным, и останавливается где-то далеко впереди. Получив ободряющий кивок от распорядительницы, мы с Виктором Петровичем выступаем вперед.

Глаза заволакивает туманом, ряды гостей тянуться в стороны на километры, а впереди маячит что-то бело-черное. Вскоре до меня доходит, что это Костик и Элин брат, играющий роль свидетеля, оба в смокингах и белоснежных рубашках. При виде жениха я едва не издаю смесь хихиканья с хрюканьем, но успеваю прикусить губы.

Наконец я встаю рядом с Костиком у свадебной арки, перед которой нас ждет статная женщина с приветливым лицом в длинном золотистом платье и красной перевязью через плечо. Всем телом я ощущаю присутствие Костика, хотя и стараюсь не встречаться с ним глазами, поскольку не знаю, какую именно реакцию выдаст тогда мой организм. Меня слегка подташнивает, к горлу подкатывает нервный смех, сделав вдох, я то и дело забываю выдохнуть, коленки же просто ходят ходуном, и я понимаю, что длинное платье – это благо, от которого не должна отказываться ни одна нормальная невеста.

– Дорогие друзья и близкие! – глубоким, хорошо поставленным голосом начинает ведущая, и неожиданно паника в моей душе слегка стихает. – Сегодня мы все являемся свидетелями чуда – чуда рождения новой семьи! Любовь, озарившая жизнь Элеоноры и Константина, привела их к важному и ответственному решению – соединить свои руки и сердца, стать надежной опорой друг другу и делить вместе радости и горести, пока смерть не разлучит их!

Неплохая речь, надо признать. Только зачем же поминать смерть в момент радостного события? Мы же не на церковном венчании…

– Твердость своего намерения Константин и Элеонора готовы подтвердить торжественной клятвой! Жених, повторяйте за мной. Я, Константин Шмелев, беру тебя, Заруцкая Элеонора, в законные жены.

Костик негромким, но твердым голосом произносит нужные слова. К своему изумлению, я тоже справляюсь с задачей. Мой голос слегка звенит от волнения, но не дрожит и не ломается. Чрезвычайно окрыленная успехом, следующие фразы я говорю даже с выражением. Мы клянемся друг другу в верности, любви, понимании, уважении и много в чем еще. Я постепенно вхожу во вкус, и когда регистраторша выдает очередную цветистую фразу, не сразу соображаю, что её уже повторять не нужно.

– Константин и Элеонора! Обменявшись клятвами, вы объявили о своем искреннем намерении идти по жизни рука об руку! В знак верности обменяйтесь кольцами – священным символом бесконечности любви!

На маленьком подносе ведущая подает нам кольца, и мы благополучно ввинчиваем их на пальцы друг другу.

– Константин и Элеонора! Я объявляю вас мужем и женой! Жених может поцеловать невесту!

Вот оно! Настал момент, которого я так ждала и так страшилась!

Я поднимаю лицо навстречу Костику, надеясь, что блаженное предвкушение не слишком отчетливо читается в моих глазах.

И тут какой-то кретин из гостей кашляет на весь зал. Мой романтический порыв испаряется без следа.

Да, только со мной могло такое случиться – первый поцелуй в присутствии сотни свидетелей! И не случайных прохожих, а наивнимательнейших зрителей!

Вмиг превратившись из счастливой невесты в ледяную скульптуру, я тупо и безучастно жду. А время как будто замирает. В нелепом оцепенении я наблюдаю, как Костя до невозможности медленно наклоняется ко мне. В последний миг я закрываю глаза и сразу же ощущаю прикосновение теплых Костиных губ. Лед начинает стремительно таять и испаряться. Я становлюсь легче воздуха, уношусь ввысь и долго-долго кружусь в звездной бесконечности.