Судьбой приказано спастись

– Вы побудьте немного возле него, а я пойду за врачом. Скоро буду.

– Ничего-ничего, сейчас всё пройдет, – успокоила она раненого. – А выздоровеет, может, скажет, кто он, и как у нас оказался.

После посещения врача, ближе к вечеру, окружённый заботой и вниманием сразу трех женщин раненый начал потихоньку приходить в себя.

– Ну, слава Богу, начинает оживать, – обрадовалась Валентина. – Понятно, что он ещё слаб и вряд ли сейчас расскажет нам, что с ним произошло.

Через день мужчина уже мог садиться на койке и даже ходить по комнате. Валентина, чтобы он себя не чувствовал скованно, освободила соседнюю комнату, прибралась в ней и посоветовала ему перейти туда, объяснив тем, что окна смотрят прямо на сад, откуда воздух идёт совсем другой. Когда постоялец обустроился на новом месте, она решила спросить:

– Ты всё молчишь и молчишь… А нам очень бы хотелось узнать что-нибудь о тебе. А особенно интересно, как и откуда ты появился в наших краях и в нашем доме. Расскажешь потом?

Он улыбнулся и прошептал:

– Обязательно всё расскажу, – а потом добавил: – Меня Егор зовут.

Глава 4

Чужой среди своих

Пока в доме Валентины происходили загадочные события, связанные с появлением нежданных «гостей», Кузьме удалось добраться до города. Здесь уже не горели огни, но люди, как и вечером, гурьбой сновали по улицам. К удивлению Кузьмы, в дневное время их стало даже больше. Гуляя без определённого направления, он обратил внимание, что на него стали нехорошо смотреть одетые с странную одежду люди, такие же, что скручивали ему руки и от которых тогда удалось убежать. Возможно, дело было в том, что он был одет в одежду, которую ещё до своей смерти носил Фёдор. А так как Федор был немного другой комплекции, то вся она смотрелась на Кузьме довольно странно, как с чужого плеча. Когда милиционер стал подходить к нему, он на всякий случай бросился наутёк.

Вернувшись после путешествия по городу к дому, где оставил раненого Егора, парень забрался на ближайшее дерево и, греясь на солнышке, задремал. Разбудил его громкий и неприятный мужской голос:

– Я научу тебя, как себя со мной вести! Ты мне пока ещё жена, и должна по-прежнему слушаться! Я здесь хозяин на правах мужа!

– Ты когда-то был моим мужем, а теперь – никто, – старалась смело отвечать Валентина.

– Буду тебе никто, когда мне денег дашь. Расплатиться надо с долгами.

– Вот у тех, с кем пришёл, и бери, а у меня денег нет, – сказала женщина, указав на его спутников-собутыльников.

– Последний раз спрашиваю: или деньги, или… – пригрозил мужчина и пнул её ногой. Не удержавшись на ногах, женщина со стоном упала на землю.

А «муж» уже снова замахивался и собирался ударить, но в этот момент со стороны дерева раздался ужасающий пронзительный крик. От этого вопля «хозяин» с двумя собутыльниками, Тамара Васильевна и девочка резко обернулись в сторону дерева и увидели, как парень с восточным лицом, издавая медвежий рёв, с невероятной быстротой, но в тоже время плавно, словно рысь, спустился с дерева и, спрыгнув на землю, набросился на обидчика, словно зверь на жертву. Он поднял мужчину на вытянутых руках, тряся его словно котёнка, и, добежав до помойной ямы, с силой сбросил того в грязную жижу.

Затем Кузьма зло посмотрел в сторону двух напуганных собутыльников, и с тихим рычанием бросился в их сторону. Предчувствуя ту же участь, они, не чуя ног, споро рванули в сторону посадки. С презрением поглядев им вслед, Кузьма вернулся к «своему» дереву, и вскарабкавшись, удобно устроился на одной из веток, желая продолжить свой отдых. Но через некоторое время, смутившись недоумевающих женских взглядов, быстро соскользнул с дерева, забежал за угол дома и, оглянувшись на наблюдавших за ним людей, скрылся в зарослях густого кустарника.

Тамара Васильевна, Люда и Валентина долго стояли, кивая головами, а потом молча направились к дверям дома. Они толком не поняли, что произошло, но, тем не менее, с пренебрежением поглядывали на бултыхающегося в яме недавнего смельчака-крикуна. Последней шла Тамара Васильевна. Закрывая за собой дверь, она увидела, как двое собутыльников мужа Валентины, крадучись и оглядываясь, подошли к помойной яме и стали помогать тому выбираться. Старушке осталось только с сожалением произнести: «Эх-эх-эх… богатыри…»

Но скоро она вышла из дома с сеткой в руке, в которой были видны нарезанный хлеб, молоко, булочки и ветчина. Старушка осторожно подошла к дереву, где недавно сидел Кузьма, и, повесив сетку на уровне вытянутой руки вверх на прочный сук, тихо проговорила:

– Сынок, не обессудь, что я тебя угощаю, не пригласив домой. Я ведь сама здесь гостья.

Потом так же маленькими шажками вернулась в дом, приоткрыв дверь, чтобы иногда проверять – вернулся или нет парень. Примерно через час, в очередной раз выглянув, к своей радости увидела, как парень, посматривая искоса на дом, осторожно открыл сетку, потрогал её содержимое, и полез вместе с ней на дерево, где, удобно устроившись, принялся за еду. Тамара Васильевна, довольная увиденным, помолилась и прошептала: «Слава Богу, появился. Видно, очень проголодался. Ладно, пойду в дом. А то увидит меня и перестанет есть. Завтра ещё принесу, а потом, может, удастся и в дом уговорить зайти. Тогда нормально наконец-то сможет и поесть, и поспать в нормальной постели. Дерево – оно ведь всегда дерево, и там при всём желании не выспишься. А если из скромности откажется, то всем домом уговорим. Как хочется ему помочь… Сразу видно, что парень скромный, не избалованный. И, главное, улыбается красиво».

Она даже предположить не могла, какой сюрприз преподнесла ей судьба, – в такой, почти курьезной ситуации она познакомилась со своим приёмным своим внуком.

С удовольствием поев, Кузьма сидел на дереве и старался заснуть, но никак не мог – слишком уж много волнений выпало на его долю за последнее время. Спустившись, он направился к дому. Обойдя строение в поисках открытого окна, он оказался почти напротив комнаты, в которой находился раненый. Встав на носки, он смог разглядеть Егора, который сидел чем-то озабоченный. Кузьме в голову пришла мысль, как вывести того из печального состояния. Он решил вернуть ему то, что недавно собирались украсть у него грабители. Недолго думая, он почти бегом направился на то место, где произошло их своеобразное знакомство, и где он забросил в дупло дерева у обрыва «железку», из-за которой Егора, тогда чуть не убили.

Между тем Егор продолжал сидеть и переживать, что не смог выполнить данное Валентину обещание. Как он мог забыть об опасностях, о которых предупреждал Валентин Николаевич, а конкретно – об уголовниках, которые знали о золоте. Егор мысленно ругал себя за такую оплошность, вслух повторяя: «Какой же я дурак!». Почему тогда, на зоне, он не придал большого значения словам Валентина Николаевича о том, что после освобождения недруги будут «пасти» его, преследуя буквально по пятам. «Эти головорезы за такой куш будут готовы на всё, поэтому смотри в оба, – предупреждал его напоследок Валентин. – Они как-то вынюхали, что я где-то припрятал золото, но где – не знают. Так что на хвост обязательно тебе сядут».

Вот и получилось, как предупреждал старый зэк, – они шли за Егором до самого кладбища. И как он не смог этого предугадать?

С печалью и недовольством собой выдохнув «Э-э-э-эх…», он прислонился спиной к подоконнику. С улицы в окно дул лёгкий ветерок, отчего скрипнули створки окна. Егор невольно повернулся на звук и замер – на подоконнике лежал слиток золота. Придя в себя от изумления, Егор стал оглядываться, но рядом никого не было. Только невдалеке, там, у поворота перед спуском с горки, он разглядел спину удаляющегося Кузьмы, который не спеша возвращался к лесополосе, чтобы там, на вершине дерева, наконец выспаться, набраться сил и продолжить поиски отца.

– Спасибо тебе, друг, – проговорил больше самому себе Егор, глядя вслед удаляющемуся парню. По черным волосам и мешковатой одежде он смог его безошибочно узнать.

Через приоткрытую дверь послышался непривычно громкий женский разговор, и Егор, боясь, что кто-то может войти в комнату, поспешно спрятал слиток под матрац, и как ни в чём не бывало вышел к женщинам.

Хозяйка с дочкой и гостья живо обсуждали интересную статью, напечатанную во вчерашней газете, хотя, как ему показалось, мысли их были совсем о другом событии, произошедшем недавно. Откуда он мог знать, что они обсуждали случай, произошедший до этого на улице, где какой-то странноватый парень с восточным лицом помог им, как они надеялись, навсегда избавить от беспокойных гостей. Так что искусственно преувеличенный интерес к газетной статье был своего рода способом прийти в себя. Егору даже показалось, что они специально говорили слишком громко, желая поскорее о чем-то забыть. Не желая мешать разговору, он незаметно удалился себе в комнату.

– Надо же, поймали, как пишется, одного лесного человека, жившего до этого более двадцати лет в тайге, а он вдобавок ещё, оказывается, и убийца, – повторила с интересом девочка. – Чего только не бывает…

– Ты, Люда, так про людей не говори, – одёрнула ее мать.

– А что я такого сказала? Про это так в газете написано, – ответила дочь.

С интересом слушая их разговор, Тамара Васильевна, поискав и не найдя очки, покачала головой и с сожалением сказала:

– Как жаль, очки дома оставила. Так хотелось бы на него посмотреть.

– Выходит, что все эти годы он в этой тайге постоянно жил один, что, очень вероятно, было не так легко. Зимой ведь в Сибири такие лютые морозы, а летом всякого зверья и змей там столько, что даже от мыслей о тайге жутко становится. Как он, интересно, в таких условиях там так долго жил? Жалко мне его, – сочувственно произнесла Валентина.

– А чего его жалеть, такого убийцу, – вновь заметила девочка.

– Люда, замолчи, – приструнила ее мать.

– Мама права. Не надо так резко судить. Он ведь как-никак тоже живой человек и, может, случайно стал убийцей, – еле слышным голосом сделала вывод старушка.

– Как вы думаете, Тамара Васильевна, сколько будет ему на вид лет? – поинтересовалась Валентина, имея, конечно, по этому поводу собственное мнение, но пожелала всё-таки узнать другое – насколько оно совпадает с её суждением о возрасте мужчины на фото, но тут же спохватилась: – Ах, да, вы же совсем плохо близко видите без очков.

– Дай всё же погляжу. Интересно почему-то стало, – попросила старушка.

Она суетливо взяла газету и, прищуриваясь, внимательно стала её разглядывать.

– Лет, эдак, пятьдесят, я думаю, – заверила Тамара Васильевна.

– Интересно, а что он там, в этих дебрях, ел? – с интересом слушая разговор взрослых, спросила девочка.

– В лесу всяких ягод и грибов вдоволь хватает, только не ленись. Да и живности всякой там тоже навалом, – тихим, дрожащим голосом ответила старушка, о чём-то задумавшись, а потом и вовсе задрожав всем телом, что бросилось в глаза Валентине. «Почему она вдруг так разволновалась и так повела себя впосле разглядывания газетной фотографии?» – неожиданно задала себе вопрос Валентина, заметив, как её собеседница вдобавок ещё и побледнела.

– Что с вами, Тамара Васильевна? – испуганно спросила она, увидев, как старушка неожиданно пошатнулась.

– Не знаю, наверное, устала с дороги, и оголились от этого нервишки, – ответила та и заплакала.

– Вы что, плачете? – ещё более обеспокоенно спросила её Валентина.

– Как поглядела на человека в газете, то сразу почему-то сыночка своего вспомнила, – дрожащими губами произнесла Тамара Васильевна, почувствовав, как сдавливает грудь. Стало тяжело дышать, губы задрожали ещё сильнее. В её сознании отчетливо возник образ сына.

Любая мать всегда чувствует какую-то необъяснимую связь со своим ребёнком, где бы он ни был. И даже, если, когда кажется, что нить эта безвозвратно прервалась, в сердце матери всегда теплится надежда, что с её ребёнком ничего плохого не случилось, и она до последнего вздоха будет продолжать верить в это.

– Его давно уже нет в живых. И совсем не знаю, где похороненный лежит. Не знать, где могила родного сына – это так тяжело. Если б узнала, бросилась ничком и, рыдая, всю оставшуюся жизнь просила бы прощения за то, что погубила его, – проговорила, разрыдавшись, старушка.

– Тётя Тома, так вы что, своего сына убили? – простодушно спросила девочка.

– Люда, думай, что говоришь, – обрезала её Валентина.

– Не убила, конечно, своими руками, но именно по моей вине его, наверное, давно нет в живых, – промолвила после долгого молчания женщина.

– Тамара Васильевна, о чём вы таком говорите? – удивилась Валентина.

– Это было очень давно, больше четверти века назад. Однажды наш сын взял и украл у нас с мужем деньги… – сбивчиво начала Тамара Васильевна, – …он забрал все наши семейные накопления и собрался уже уходить тайком из дома, но муж успел его вовремя поймать. В пылу борьбы муж ударился головой об угол трюмо и тут же умер. Сын, даже не посмотрев, что с отцом, убежал. Я сразу заявила в милицию, и спустя час его уже поймали, а затем посадили в тюрьму. Через несколько лет я случайно узнала, что он погиб – вроде бы это случилось при перевозке заключённых с одного места на другое. По слухам, их машина столкнулась с бензовозом. Многие в той аварии сгорели, так что трудно было опознать тела, хотя потом в милиции мне говорили, что мой сын вроде бы выжил в той катастрофе, но чуть позже всё равно погиб. Никто мне правду так толком и не сказал. Попробуй разузнай, как оно всё было на самом деле? Вот и получается, что я из-за каких-то проклятых денег отправила его в тюрьму, – сокрушалась старушка.

– Тётя Тома, а может, он жив? Уехал себе за границу, женился на какой-нибудь леди и живёт себе, поживает там, – попыталась успокоить её девочка.

– Тоже мне скажешь… За границу уехал… Да нет, вряд ли… Кто его выпустит туда? – немного успокоившись, проговорила Тамара Васильевна.

– Я слышала, что ко дню Победы, амнистия была, и многих отпустили. Хотя, говорят, что в основном это ветеранов больше коснулось. Слышала об этом, мама? – постаралась успокоить старушку Люда.

– Но ведь её сын погиб, и в тюрьме, значит, не сидит, – заметила Валентина.

– А я говорю, что не погиб, а живёт где-то, поменяв фамилию и в ус себе не дует, – с улыбкой продолжила Люда.

– Может быть. Ладно, пойду прилягу. Устала что-то, и ноги подкашиваются, – сказала Тамара Васильевна и вышла из комнаты.

Но стоило ей прилечь на постель, как мысли стали крутиться вокруг последних событий: странный сон, кладбище, неожиданные и загадочные события в доме Валентины. А теперь и эта статья, где на нечеткой газетной фотографии она увидела лицо своего постаревшего сына. Или показалось, что увидела. Но где-то в душе всё же затеплился огонек давно угасшей надежды.

Глава 5

Череда сюрпризов

Покинув двор, Кузьма побрёл, куда глаза глядят, думая о своей главной цели – как и где найти отца? Огромное количество людей вокруг вызывало у него растерянность. Пусть ему везло и большую часть пути он проехал на попутных машинах – это всё равно огромная трата сил. Нужно учесть и то, что все эти дни он жил почти впроголодь. От этого любой сильный человек слабеет, начинают сдавать нервы – всё это приводит к растерянности и непониманию своих дальнейших действий.

Увидев однажды дом, где жила Валентина с дочкой, напомнивший ему их с отцом домик в тайге, Кузьма уже не мог расстаться с ним, тем более, что и местность вокруг дома ему тоже нравилась. Ноги как будто сами вновь и вновь заставляли возвращаться молодого человека к симпатичному пригорку, утопающему в зарослях акации. Кузьма, словно седьмым чувством ощущал, что у этого дома, возле которого он так полюбил проводить время сидя на дереве, с ним должно случиться что-то очень для него важное; а кроме того, здесь ему давали еду – об этом заботилась Тамара Васильевна. Ему казалось, что все эти люди как-то связаны или будут связаны с его отцом. В дальнейшем мы убедимся, что предчувствие не обмануло парня. Этот дом, расположенный недалеко от станции, станет тем местом, где со временем соберутся почти все причастные к судьбе Кузьмы и к судьбе его отца.

Но этим событиям суждено сбыться гораздо позже… А пока Кузьма просто шёл, оглядываясь по сторонам, в надежде найти отца. Он не мог попросить никакой помощи у прохожих, так как помнил наказ Святослава – с незнакомыми людьми надо всегда молчать. Тогда на вопрос Кузьмы: «Почему?» – отец объяснил, что когда человек нем, с него меньше спроса. Кузьма очень хорошо запомнил слова отца: «Ты никогда не почувствуешь, как твои слова в один момент могут быть перевернуты так, что надолго в жизни твоей будет чёрная полоса невезения и ты ничего уже, как ни старайся, не сможешь сделать в ответ на такую людскую подлость». Отец рассказал однажды Кузьме, как во время пребывания в лагере, он встретил человека, который был осуждён только за то, что говорил правду и был очень честен. Он посоветовал Святославу верный способ не сказать случайно ничего лишнего. Способ довольно прост: прежде, чем что-либо сказать, нужно прочитать по себя «Отче наш» и тогда желание говорить исчезнет. А ещё Святослав просил Кузьму молчать потому, что боялся, как бы Кузьма ненароком не проговорился о людях случайно убитых ими в тайге в целях самообороны. «В суде не всегда судят по закону. Зачастую, к сожалению, «правосудие», сынок, вершится по заказу вышестоящих начальников», – говорил Святослав. Кузьма никогда не забывал эти слова отца, сказанные ещё в детстве. Он чтил и уважал своего отца, и потому его наказ всегда молчать при незнакомых людях выполнял свято.

…Он почти уже полдня отмеривал своими натруженными ногами километр за километром, обдумывая по пути, в каких местах ему искать своего папу, но так и не придумал, что же ему предпринять. Разочарованный безрезультатностью своих действий он оказался за городом, остановился у какой-то большой и широкой дороги и уселся на обочине. Мимо него проносился с равнодушным рёвом сплошной поток дорожного транспорта, пока, сбавив немного скорость, не появилась легковушка, из которой, как ему показалось, выбросили какой-то предмет, упавший невдалеке от парня в придорожную пыль. Кузьме не хотелось подниматься, но любопытство взяло верх: нехотя встав и подойдя ближе, парень увидел, что предмет представляет собой некий бумажный свёрток. Развернув его, он невольно улыбнулся. В нём оказались открытая банка тушёнки, почти не тронутая, и обёрнутый газетой немного подсохший батон. Откусив кусок булки, он понюхал содержимое банки, и, найдя мясные консервы пригодными к употреблению, подобрал валявшуюся рядом щепку, что могла послужить ему ложкой, и неторопливо принялся за еду. Не вдаваясь в подробности, случайно или по чьему-то умыслу этот сверток оказался рядом с ним, Кузьма мысленно поблагодарил пассажиров легковушки, которые таким образом позаботились о нём, словно чувствуя, что сидевший у дороги парень очень голоден. Он был рад и благодарен судьбе за своевременный сюрприз, ещё не догадываясь, что его ожидает и другой сюрприз, который удивит и обрадует парня до слёз…

Кузьма не спеша, как и обычно, ел, отрешённо уставившись на газету, как вдруг его внимание привлекло одно изображение на её последней странице. Кузьма развернул газету… И… Вот так сюрприз!.. С фотографии на него смотрел Святослав – его родной папа. Он так был рад вновь увидеть родные черты, хотя и на фотографии, что даже вскочил на ноги и стал что-то выплясывать, рыдая от счастья, как делал часто с Кисой, выражая таким образом неудержимую радость. Даже не прочитав текст к снимку, он аккуратно сложил газету, бережно положил её в карман, и, воспрянув духом, энергично зашагал по трассе в сторону города, крепко сжимая в руке оставшуюся часть батона.

Журналистка, написавшая статью о Святославе, работала в газете «Известия». Основной темой её публикаций были истории о людях с необычными судьбами. Большую часть материалов она брала из реальных дел, что ведутся в правоохранительных органах и федеральных службах. Это было взаимовыгодное сотрудничество, полезное как для этих органов, так и для престижа газеты. Как-то в одной из бесед с человеком из правоохранительных органов, она узнала о судьбе одного необычного заключённого, сумевшего каким-то образом сбежать с зоны и более двадцати пяти лет скрываться в тайге, совершив при этом один благородный поступок. Какой именно – умалчивалось. Она без промедления попросила ей помочь и умудрилась встретиться с этим беглым для беседы. Непростая, полная драматизма и тяжких испытаний, история жизни, поведанная ей этим человеком, настолько тронула журналистку, что она решила, во что бы то ни стало написать статью о нём. Так и появилась в газете вышеупомянутая статья с фотографией…

Пока Кузьма, полный радостных впечатлений, бодро шёл вдоль трассы, мимо него промчалась милицейская машина, а потом, обогнав грузовую машину, затормозила прямо перед ней. Увидев вышедших из машины людей в одежде, которая была с недавних пор для него тревожным сигналом, Кузьма моментально спрятался в канаве и стал осторожно за ними наблюдать. Люди в форме, проверив у водителя грузовика документы и груз, поехали дальше. Водитель же сначала сел себе в кабину, но потом зачем-то вылез обратно и стал копаться под крышкой капота. Пока он возился в моторе, Кузьма, сообразив, что кузов его приоткрыт, быстро подбежал к машине и одним прыжком запрыгнул под тент кузова… Доехав до города, он при первой же возможности незаметно спрыгнул с машины…

Побродив некоторое время по улицам огромного города и осматриваясь вокруг, Кузьма облюбовал себе место возле одного небольшого, привлекающего своим видом домика с вывеской «Кафе» и, чтобы дать отдых своим уставшим от долгой ходьбы ногам, Кузьма уселся у входа в кафе на скамейку и с любопытством стал наблюдать за происходящим около домика. Конечно, Кузьма и понятия не имел, что означало это слово на вывеске. Просто его, как ребёнка, удивило то, что если несколько раз произнести это слово, то на нём зажигались разноцветные огоньки. Про лампочки Кузьма тоже вряд ли что-либо знал, но их созерцание забавляло его так, что парень не просто улыбался, глядя на бегущие огоньки, но даже иногда начинал, не обращая внимания на окружающих прохожих, которые принимали его, вероятно, за душевнобольного, держась за живот, хохотать. Ну и, конечно, его очень поразило одно непонятное для него обстоятельство – поведение людей после пребывания в этом домике почему-то резко менялось: войдя в дом даже в очень плохом настроении, выходили они оттуда всегда довольными и весёлыми.

Кузьма никогда не зашёл бы в этот странный, на его взгляд, домик с мигающими огоньками на нём, если бы не одно «но»… Жизнь в тайге придала его слуху особенную чуткость: он мог расслышать любые, даже еле уловимые звуки, которые на фоне привычных громких звуков не способно различить ухо обычного человека. И вот сейчас, среди монотонного городского шума, ему послышалось, что как будто там, внутри этого домика, кто-то поёт под красивую мелодию. Заворожённый услышанной песней, он, мягко и плавно ступая, направился к входной двери кафе. С каждым шагом мелодия слышалась всё громче, а слова отчётливее. Войдя внутрь, Кузьма мог уже совсем чётко разобрать все слова песни, доносившейся из дальнего угла помещения. Без всякого стеснения, ловко перемещаясь между расставленными повсюду столиками с сидящими за ними людьми, он подошёл к небольшому возвышению, на котором несколько ребят примерно его возраста, «барабаня» палочками, мешали, как ему показалось, исполнять парню трогательную мелодию на гитаре. Рядом с гитаристом стояли двое ребят с тёмными волосами, держа в руках близко ко рту чёрные, похожие на небольшие обугленные сучья, трубки, и пели. Их голоса звучали, как показалось Кузьме, неестественно громко, что, конечно, его очень забавляло.

Больше всего в этом исполнении Кузьме понравились слова песни: они с теплотой и нежностью говорили о маме и пробудили в сердце парня воспоминания о его любимой маме, которую он, вопреки судьбе, надеялся когда-нибудь встретить вновь. В отличие от остальных присутствующих в помещении, он слушал эту песню с жадностью впитывая каждый звук и пристально следя глазами за губами поющих, как будто боясь пропустить и не расслышать хотя бы одну букву. Заметив такого зрителя, исполнители почувствовали какую-то неловкость – их никто и никогда ещё так страстно не слушал и не смотрел на них таким пронизывающим душу взглядом. Но дальнейшее его поведение удивило не только музыкантов – внимание всех присутствующих в кафе теперь было приковано к нему. Этот странного вида и поведения парень, заметив на сцене свободную гитару, без всякого зазрения совести и не обращая ни на кого внимания, подошёл к ней и, взяв в руки инструмент, уверенно и умело прошёлся по струнам. А буквально уже через пару минут, к всеобщему изумлению, безошибочно и плавно «вклинился» в игру ребят, сумев до конца проиграть с ними незнакомую ему ранее мелодию… Улавливая правильность игры неизвестно откуда взявшегося нового члена коллектива, ребята переглянулись и, как ни в чём ни бывало, продолжали петь, но уже с удвоенным куражом и вдохновением.