Судьбой приказано спастись

– Смотри, прихлопну, гадина! – пригрозил он и снова замахнулся ногой на Кузьму.

Ребёнок испуганно смотрел на него и ждал, когда тот ударит, и уже было съёжился в комок, прикрыв глаза. Приоткрыв их, он заметил спускающуюся с дерева змею, которая направлялась в его сторону. Он в страхе опять закрыл глаза, ожидая укуса змеи, а когда приоткрыл, то заметил, что змеи возле него не было и удара от мужчины тоже не последовало. К его удивлению он увидел, как мужик медленно начал падать, а от него в сторону дерева стала уползать та самая змея, которая минуту назад направлялась к нему. Мальчик смотрел ей вслед и не понимал, почему всё так произошло. Может быть, шум и громкие голоса потревожили её, гревшуюся на ветке? Почему тогда змея укусила мужика, а не Кузьму, хотя именно мальчик первым был на её пути?

Кузьма не знал, что разгадка кроется в средстве, которым мазал его отец перед каждым выходом в тайгу. Это был настой травы буквица, который, как и табачный, делается для отпугивания змей. Змеи обладают слабым обонянием, и табачный настой помогает мало. А вот листья буквицы, измельченные и правильно высушенные, приобретают свойства и запах, способные отгонять змей. Этот специфический запах же от настоя буквицы эффективен в пределах более одного метра.

Увидев, что обидчик лежит на земле без движения, Кузьма осторожно и тихо вылез наружу через дыру в сетке и притаился за пригорком. Оттуда он увидел, как первый из мужчин подскочил к упавшему и, удостоверившись, что тот мёртв, сразу направился к своему компаньону. Незаметно добравшись до мёртвого и заметив на его поясе красивую «игрушку», мальчик с интересом стал её рассматривать, перекладывая из одной руки в другую и нажимая на все выступающие её части. Ещё никогда он в жизни не видел такую железку. Это был пистолет, который неожиданно выстрелил после того, как мальчик нечаянно нажал на спуск. От его грохота у него мигом глаза закрылись. Выстрел пришёлся в мужчину, стоявшего рядом с Кузьмой. Услышав выстрел, другой мужик быстро направился к Кузьме, вырвал из его рук опасную игрушку и, отошёл назад, в сторону убитого. Удостоверившись, что тот мёртв и озлобившись, он собрался уже выстрелить в Кузьму. Палец уже побелел на спусковой скобе, но вдруг и лицо бандита стало не менее белым, а ствол быстро пополз вверх, так как внезапно, откуда ни возьмись появилась между ними фигура огромного волосатого чудовища. Раздался выстрел, и пуля, предназначенная для мальчика попала внезапному спасителю в грудь. Стрелявший собрался выпустить в него вторую пулю – в голову, но, к счастью этого выстрела не произошло, так как к этому времени пришедший в себя Святослав, выискав момент, быстро нажал на курок своего ружья. Он напугался того, что тот вторым выстрелом с очень близкого расстояния мог бы убить Никиту.

Увидев, как мужик корчится в агонии, малыш вскочил и быстро подбежал к нему. В ярости набросившись на него, мальчик вцепился в его шею своими ручонками, словно зверь, и стал его душить. В этот момент он весь трясся и злобно, как медведь, ревел. На этот звук отозвался Киса, окончательно запутавшийся в сетях.

Святослав, услышав нечеловеческий животный рёв, приподнялся и, увидев сына в таком состоянии бешенства, стал ползти к нему, приговаривая: «Сынок, сынок…». Но Кузьма его не слышал. Он в бешеной ярости продолжал добивать своего врага. В нём проснулся инстинкт хищника, который с этого момента всегда будет сопровождать его в минуты опасности.

Когда Святослав, наконец, дополз до ребёнка, он обратил внимание на то, что пальцы мальчика намертво вонзились в шею мужика. Но стоило только отцу дотронуться до малыша, как тот вмиг разжал их. Чтобы окончательно привести Кузьму в нормальное состояние, Святослав ласково потрогал личико малыша и нежно прижал сына к себе.

– Всё кончено, все уже кончено! – успокаивал, убаюкивал он ребёнка.

Когда на лице у Кузьмы появилась первая улыбка, малыш посмотрел на своего отца и они вдвоём поспешили к своему спасителю, который стоял недалеко от них, шатаясь и схватившись за грудь. Затем, постонав, он неожиданно упал на землю. Святослав бросился к Никите, а Кузьме кивком указал идти к медвежонку, чтоб его освободить из сетей. Осмотрев Никиту, Святослав обрадовался, что гигант был жив, но пуля, выпущенная из пистолета почти в упор, сделала свое чёрное дело. Святослава пробил озноб, когда он осознал, что она предназначалась его сыну…

Помочь Никите на месте он не мог: ранение было сквозным. Единственное, что он смог сделать сейчас – оторвать кусок материи от своей рубашки и попросить Кузьму намочить эту ткань его детской уриной, чтобы закрыть входное отверстие от пули и хоть чуточку остановить кровь. А дальше, когда им удастся добраться до пещеры, оставалась одна надежда – на целебные свойства воды и глины, которые уже спасали жизнь и ему, и сыну.

Путь до пещеры, куда нужно было как-то доставить Уво, был неблизким. «Хорошо, что вертолёт, привезший «гостей», успел улететь до начала перестрелки, увёз подальше остальных гастролёров…», – с облегчением подумал Святослав, вглядываясь в чистое небо. И хорошо, что деревья в этом месте росли очень густо и не давали возможности увидеть с вертолёта, что происходило здесь, внизу. «Если б заметили, то не миновать бы беды», – произнёс для себя Святослав. Хотя, может быть, находящихся в вертолёте мало беспокоило, что происходит внизу и они уже думали о высадке в другом месте.

Перенести тяжёлое тело было задачей непростой. Сам идти Никита не мог – рана была серьезной, плюс слабость от перенесённой болезни. В таком состоянии он бредил о чём-то невнятно, лишь изредка можно было разобрать: «Кусс-ма-а… Кусс-ма-а». Мальчик все время был рядом и держал гиганта за руку, в то время, как Святослав искал что-нибудь подходящее для перемещения раненого. К счастью, Святослав заметил невдалеке что-то, похожее на брезент. Подойдя ближе, он увидел, что этот кусок брезента сильно изношен и в нескольких местах порван. «Наверное его выбросили с вертолёта, как ненужный хлам», – подумал Святослав, с улыбкой мысленно поблагодарил за этот ко времени подарок и поспешил обратно к Никите. Он кивком головы попросил Кузьму помочь ему осторожно перекатить тело Никиты на брезент и, взявшись за его концы двумя руками, попробовал сдвинуть его с места. Ноша оказалась не слишком тяжёлой, так как брезент хорошо скользил по поверхности земли, к тому же рядом были два хороших помощника: с одной стороны Кузьма своими не возрасту крепкими и цепкими ручками, а с другой – медвежонок, зубами вцепившись в край брезента, как могли, тащили своего спасителя.

Стоит ли рассказывать, с каким трудом они добрались до пещеры. Тут возникли новые трудности: через «парадный вход» под водопадом перенести огромное бессознательное тело Уво не было никакой возможности, слишком велика была опасность сорваться вместе с ним в бурлящий поток. Так что снова пришлось воспользоваться узким тоннелем. Здесь неожиданно пригодилось умение Кузьмы разговаривать с Кисой «по-медвежьи». Ему как-то удалось объяснить медвежонку, что от него требуется, и теперь тот полз впереди, сильными лапами срывая наиболее острые углы и в меру сил расширяя проход. Работал Киса, как маленький экскаватор, и только благодаря этому удалось протянуть через лаз Никиту. Кузьма полз вслед за медвежонком и убирал с пути небольшие обломки камней, чтобы папе легче было тащить раненого гиганта. Святослав же, попеременно упираясь ногами о выступы в стенках лаза, тянул брезент за собой.

Добравшись до места, Никиту положили на его привычное место. После кратковременного отдыха, Святослав принялся за необходимые уже процедуры с водой и глиной, которые он доставлял из целебных источников прямо к Никите, чтобы не тревожить его лишними перемещениями. Но, к сожалению, в этот раз такого лечения было недостаточно. Возможно, высшие силы решили, что Никита-Уво, «снежный человек» и «ужас тайги», выполнил свое предназначение на Земле…

Поняв, что все их усилия тщетны, и хозяин пещеры даже не приходит в сознание, Святослав и Кузьма сели возле огромного тела и с грустью запели свою любимую «Надежду». Кузьма, как обычно, аккомпанировал. Эта светлая песня стала своеобразным реквиемом Уво, прожившему непростую жизнь отверженного людьми, но так и не ставшему чудовищем существу.

От их пения Никита, находясь то ли в полусне, то ли без сознания, неожиданно встрепенулся и, громко произнеся слово «ма-ма», начал медленно подниматься и пошатываясь двигаться в сторону Святослава, Кузьмы и медвежонка. Люди, и даже зверь, испугались, услышав прозвучавшее как из могилы слово «мама». Оно было почти криком и в пещере прозвучало оглушительно громко. А когда же огромное волосатое существо, словно какой-то великан-призрак, медленно надвигаясь на них, подошло совсем близко, они все от испуга словно окаменели. Ведь до этого Уво даже не шевелился и почти не дышал, а тут – словно и не болел вовсе. Его движения были словно у человека–«лунатика» – медленными, пугающими своей осторожностью.

Подойдя вплотную и внимательно оглядев их, Уво стал медленно отворачиваться от них и так же медленно прохаживаться вокруг, осматривая пещеру изнутри, словно прощаясь со своим жилищем навсегда.

Побродив по пещере, он подошёл к скульптурам своей матери, посмотрел на её останки, лежащие недалеко от них, затем опять направился в сторону своих гостей и улыбнулся. Протянув свою руку к голове Святослава и гладя его по волосам, произнёс медленно: «У-во… У-во…». Затем то же самое проделал и с Кузьмой, произнеся: «Кусс-ма-а… Кусс-ма-а…». Потом посмотрел в сторону медвежонка, отчего тот стал, рыча, медленно пятится назад. Такое поведение часто бывает у всех животных, когда они видят нестандартное поведение знакомых им существ. Но словно гипнотическая сила его тут же смирила, отчего он опустил свою мордочку. А Никита, поглаживая его шерсть на загривке, неожиданно зарычал по-медвежьи. Услышав это, понимающий язык медведя Кузьма улыбнулся и понял, что он хотел сказать: на медвежьем это звучало как «Хороший». «Ух ты! Не только я на этом языке могу говорить».

Никита, быстро взглянув на гитару, которую Кузьма держал в руках, неожиданно выхватил её, словно топор, и стал бить по струнам своими огромными ручищами. Потом так же неожиданно вложил её обратно в руки Кузьмы и произнёс громко, обратившись к нему: «Гонг-гонг… Дзын-дзын-дзын…». Кузьма вопросительно повернул голову в строну отца. Поняв его взгляд, Святослав быстро проговорил: «Он, наверное, просит тебя на ней играть». В ответ Кузьма удивлённо произнёс: «А что играть, папа?». Но не услышав ответа от папы, он посмотрел на Никиту и, заметив его добродушный взгляд, словно под гипнозом, прошёлся по струнам и, заиграв, вопросительно посмотрел на Никиту. Тот, сделав паузу после начала игры Кузьмы, начал голосом изображать звуки ветра, шелест листьев, хруст веток, голоса зверей птиц и шума тайги – словно ее дыхание. А также стал издавать звуки грома.

Видавший в жизни многое Святослав был поражён. Воспроизводить звуки самой жизни в тайге – это просто было немыслимо для его понимания. Как может это на вид дикое существо так идеально и мелодично копировать эти звуки? Особенно его поразили звуки рокота грома, после которых казалось, что пещера вот-вот взорвётся. Грохот был до того оглушительным, что хотелось закрыть уши и больше этого никогда не слышать.

В отличие от Святослава, Кузьма спокойно стоял и, завороженно улыбаясь свойственной ему красивой улыбкой, продолжал играть. Видимо, мальчик, как исключительно музыкальный человек, смог уловить во всех звуках Никиты мелодичность. Никита улыбнулся, поглядев на Кузьму, а затем, продолжая проникновенно изображать звуки природы, направился в сторону могилы своей матери. Не спеша лёг на своё место рядом с ней, и вдруг резко затих. Кузьма тоже перестал играть. В пещере наступила мёртвая тишина, где спустя некоторое время еле слышно прозвучали слова Никиты: «Ма-ма… Ма-ма…». И после этого он, повернув голову в сторону своих гостей, с трудом улыбнулся, попробовал приподняться, словно хотел с добром попрощаться с ними, но неожиданно обессилел, и его большая голова упала на землю.

До глубины души пораженный увиденным, Святослав долго стоял без движения. Потом тихо направился к замершему Никите, и, потрогав его, убедился, что хозяин пещеры умер. Теперь – окончательно. Постояв некоторое время над телом, он неожиданно для себя почувствовал, как из глаз закапали слёзы. Вытирая их, Свят почувствовал, что к нему подошли Кузьма и медвежонок. Обняв их, он тихо прошептал, в большей степени для себя: «Никита, как само явление природы, через свои звуки признался, наверное, что мелодии природы познаются только истинными её детьми. И он – тот, кто удостоился чести стать частью самой природы».

Похоронив Никиту вместе с его мамой по-христианскому обряду, мужчина, мальчик и медвежонок покинули подземное жилище, чтобы скоро опять вернуться сюда…

Интерлюдия к I части

В прекрасно сложённом молодом человеке, который стоял на пороге охотничьего домика, было сложно узнать того малыша Кузьму, которому двадцать с лишним лет назад пришлось вместе с отцом налаживать таёжный быт. Выпавших на его долю испытаний хватило бы для героической биографии взрослого человека, но Кузьма отнюдь не считал себя героем, – он просто жил в предложенных судьбой обстоятельствах, а преодоление трудностей считал нормой такой жизни.

Два прошедших десятилетия не изменили главного: Кузьма по-прежнему очень любил своего отца и своего единственного близкого друга Кису, ставшего взрослым, крупным бурым медведем. Верность их друг другу стала со временем только крепче.

Жизнь в тайге текла в устоявшемся и размеренном ритме. Весной и летом отец с сыном жили, в основном, в охотничьем домике. Кузьма часто пропадал в своём любимом месте – в дупле старого дуба, когда-то обустроенном для него. Здесь он чувствовал себя, как дома, – в уюте и безопасности, так как, во-первых, дупло располагалось высоко, и взбираться туда можно было только по верёвочной лестнице, а во-вторых, было совершенно незаметным. Для большего комфорта Святослав хорошо утеплил его изнутри на случай холодов. Старый дуб был удобен для ребёнка ещё и тем, что был недоступен не только для зверей, но и для случайно заблудившихся в тайге незнакомцев.

Это уединенное место служило для Кузьмы своеобразным учебным классом, где единственным учебником был Уголовный кодекс, найденный когда-то Святославом на месте авиакатастрофы и несколько газет, привезённых когда-то Фёдором. За много лет парень перечитал всё это несчетное количество раз, и, тренируя память, запомнил наизусть почти все статьи кодекса, не говоря уже о газетных.

Однажды в разговоре с отцом Кузьма поведал тому своё сокровенное желание – помогать людям, которых, как и его папу, хватают и сажают в тюрьму. Святослав выслушал сына со всей серьезностью и похвалил его за столь благородные намерения. Затем, абсолютно без иронии в адрес законов, которые нерадивые служители Фемиды часто нарушают в своих интересах, постарался объяснить сыну, что тот, собственно, ничего не изобрел.

– Такая профессия, Кузьма, существует, и называется она адвокат.

Затем поведал, что дело это очень непростое, и чтобы овладеть им, приобрести профессию, надо обязательно учиться в университете. А если нет желания покидать лес, то можно учиться и заочно. Но это сложнее, и уровень образования заметно ниже.

Сделав паузу, Святослав улыбнулся и, обняв сына, добавил:

– Но чтобы учиться в университете, хоть очно, хоть заочно, вначале нужно школу закончить, – добавил он.

– А что это такое – школа, университет? – услышав незнакомые слова, наивно спросил Кузьма.

– Школа, сын – это такой большой дом, где дети все вместе делают почти то же самое, что и ты делал со мной, когда учился читать и писать. Но, чтобы обрести хорошие знания, занятий со мной, к сожалению, слишком мало. Там ты обязательно будешь изучать предмет, называемый – история, где будешь больше узнавать о жизни во многих странах, в том числе узнаешь больше о России и Китае.

Святослав уже не однажды рассказывал Кузьме о России и Китае, но тот пока не мог сообразить, что это за страны и где они находятся. Однако главное он понял – его папа родился в одном месте, а он – в другом. Впрочем, Кузьма пока не стал допытываться, как это может быть.

– В школе, – продолжил отец, – изучают математику – для того, чтобы уметь считать, географию и биологию – чтобы знать, что нас окружает и из чего все состоит на земле, физику и химию – чтобы знать, как всё в природе взаимодействует, и ещё кое-какие другие предметы. Кроме этого, в школе ты узнал бы о других языках и, возможно, научился бы на них говорить. Научился бы и рисовать, чертить, красиво читать стихи. Вот всему этому и обучают в школе, и не один человек, а много-много учителей, и не одного только ребёнка, а сразу много мальчишек и девчонок. И длится эта учёба не один год, а целых десять лет.

– А университет, – добавил Святослав, – это тоже учебное заведение, но на ступень выше, и там изучают уже специальные предметы, получают профессиональные знания по выбранной профессии. Там нужно учиться еще пять-шесть лет.

– Это, папа, всё мне, конечно, нравится. Но, как и где я тогда буду жить? Тебя, Кису и тайгу я никогда не оставлю, – заявил, позёвывая, Кузьма.

– Вот в этом-то и вся сложность… Но ничего, сыночек, что-нибудь, да придумаем, – приободрил сына Святослав, обещая себе, что сделает все, чтобы их мечты сбылись…

Так, почти изо дня в день, разговаривая о будущем, они засыпали с надеждой, что всё у них получится. Святослав хорошо знал внешний мир и знал, что многое там решают деньги. Это давало ему основания думать, что их разговоры об учебе – не пустые мечты, ведь средства у них были, и немалые. Но отец никогда не говорил с сыном о сундуке с сокровищами, который надёжно спрятал. Только один раз обмолвился, что когда тот будет учиться, то просто так никто туда-сюда возить его не будет. Для этого пришлось объяснить Кузьме, что такое деньги, и для чего люди их придумали. Но твердо сказал, что его сын может об этом не тревожиться, у отца есть кое-какие припасы. Главное, что он должен делать – это хорошо учиться.

Но в один далеко не прекрасный день вся их, хоть и непростая, но налаженная и размеренная таежная жизнь, все мечты и планы на будущее рухнули. И случилось это именно из-за спрятанного Станиславом сундука с сокровищами. Оказывается, на них много лет охотились «чёрные» кладоискатели, именно их десант удалось когда-то отбить таёжникам, за что поплатился жизнью «снежный человек» Никита-Уво.

А вместе с новым визитом алчных искателей сокровищ к Святославу прилетел и привет из прошлого.

В один из дней Кузьма с медведем ушли на заготовку орехов. Тайга богата кедром, на котором они созревают в большом количестве. По своим свойствам кедровые орехи считаются одними из самых полезных и питательных для организма продуктов, и в рационе Святослава и Кузьмы они составляли немалую часть.

Облюбовав один из кедров, Кузьма стал, высоко задрав голову, разглядывать его верхушку, на глаз оценивая какую «крепость» ему придется штурмовать. И, ловко подпрыгнув вверх, зацепился за нижний сук и, быстро подтягиваясь то одной, то другой рукой и закрепляясь затем ногами, скоро оказался наверху. Медведь почему-то вслед за ним лезть не захотел.

Набросав вниз шишек, Кузьма стал осторожно спускаться. Собрал валявшийся на траве урожай, подошёл к медведю и играючи уселся тому на спину, а потом, будто случайно упав, шутливо пожурил друга: «Ты чего дерёшься?» А затем, заигрывая, и вовсе стал с силой толкать Кису, ожидая его реакции, но тот стоял, даже с места не трогаясь. Тогда он решил отойти и с разбегу запрыгнуть на него. Но не успел, так как до этого медведь упал. Кузьма решил на него побежать второй раз, но, споткнувшись, на этот раз упал сам. А Киса, словно учуяв его намерения, стал его поддразнивать. Кузьма резко вскочил и побежал в сторону Кисы. Но хитрый медведь резко отошёл в сторону, и Кузьма с разбегу шлёпнулся на землю. Киса в голос стал над ним хохотать своим медвежьим способом, а потом убежал. Кузьма тоже стал хохотать и, быстро встав на ноги, бросился следом за медведем, убегая за ним вдаль леса. Но сколько не искал, он его не нашёл, и решил схитрить. Притворившись, что у него заболела нога, он по-медвежьи стал звать Кису на помощь. А сам побежал, чтобы спрятаться подальше.

Услышав крик о помощи, медведь незамедлительно прибежал и, в свою очередь, начал искать друга. Он стал подходить то к одному дереву, то к другому. Во время очередной перебежки внезапно раздался треск, и Киса оказался в яме – охотничьей западне. Кузьма сразу помчался в сторону рёва своего друга, и тут услышал собачий лай. Он доносился и раньше, но издалека и негромко, и Кузьма не обратил на него внимания, – он знал, что изредка в этих краях появляются охотники с собаками. Но сейчас лай раздавался совсем близко, и неожиданно к нему помчалась огромная собака, готовая вот-вот с яростью броситься на человека. Он, чуя опасность, хотел увернуться, но было уже поздно – пес набросился на него, и завязалась борьба. В ходе этой борьбы Кузьма краем глаза заметил направленное на него ружьё. Осознав, что скоро может прозвучать выстрел, парень приподнял пса, решив им прикрыться. И тут же раздался выстрел, но пуля, как и рассчитывал Кузьма, попала в собаку.

Охотник, не мешкая, начал быстро перезаряжать ружьё, но Кузьма, не теряя ни секунды, бросился к мужчине, свалил того на землю, вырвал из рук ружьё и отбросил его далеко в сторону. Противники встали друг против друга, готовые напасть в любой момент. Охотник, язвительно оскалившись, резко достал из-за пазухи нож и, замахнувшись им, бросился на Кузьму. Тот, успев увернуться, выбил нож ногой, и сам набросился на мужчину, сильно его толкнул, отчего тот упал спиной назад.

В это же самое время Кузьме послышался выстрел со стороны домика. Забеспокоившись за отца, он решил было побежать в ту сторону, но вспомнил об оставшимся в беде Кисе. Парень попытался понять, где медведь, и направился в направлении доносящихся шорохов и непонятных звуков. Добежав, он обнаружил своего друга в яме. Кузьма начал быстро подтаскивать к провалу лежавшие неподалёку части поваленного непогодой огромного дерева. В ход также пошли обломанные крупные ветки, брёвна с сучьями, которые он смог приподнять с земли. Дотащив «спасательные средства» до ямы, стал сваливать их туда, и по ним медведь без особого труда выбрался наверх.

Когда его друг, к радости обоих, был вызволен из западни, оба быстро побежали в сторону дома. Убегая, Кузьма на миг оглянулся на лежащего недалеко охотника, – из головы того текла кровь. «Наверное, – подумал Кузьма, – когда я его толкнул, он упал затылком прямо на сук».

В отсутствие Кузьмы и Кисы события у заимки развивались по собственному сценарию. Когда сын ушёл за орехами, Святослав решил сделать небольшой перерыв в работе, посидеть дома и попить воды. Но, не успев даже присесть, услышал во дворе непривычный шум. Обернувшись к двери, он изумлённо вздрогнул: на пороге дома стояли трое незнакомцев, настроенных явно не по-дружески.

– Ну, здравствуй, – с ухмылкой проговорил один из них. – Что уставился? Не узнал? А я тебя узнал. Ты знаешь, что у меня из-за тебя на службе, ой какие неприятности были! А я человек злопамятный, так что, давай, собирайся, на этот раз не отвертишься. Да, тогда ты на зоне всех без исключения вокруг пальца обвёл. Молодец, ничего не скажешь. Но за тот твой знаменитый побег тебя теперь порядочный срок ждёт. Ну, а за то, что ты со своим паршивцем-сыном моих ребят угрохал – то, суммируя всё, пожизненно гнить будешь. А что касается твоего змеёныша, постараюсь и его надолго за решётку упрятать. Кстати, где он сейчас шляется? – глядя на Святослава, сквозь зубы продолжил он.

Святославу ничего не оставалось, как только смотреть на незваного гостя с вопросительной улыбкой, задавая себе вопрос: «Как же он смог меня выследить?». Он разглядывал «кума», вспоминая времена отсидки на зоне, где тот служил начальником.

– Но с того случая слишком много лет прошло… – промолвил наконец Святослав.

– Вспомнил, значит, – ухмыльнулся «гость», – и, значит, узнал меня…

И в это самое время где-то далеко в тайге раздался ружейный выстрел. В домике наступила тишина, все стали прислушиваться. После затянувшейся паузы один из незнакомцев, чтобы Святослав не сбежал, набросился на него и стал скручивать руки. Однако Святослав вырвался, смог добежать до своего ружья и даже выстрелить, но промахнулся. Тут уже подбежал второй пришелец и связал ему руки сзади, а потом, толкая в спину, его повели в сторону вертолёта.

Подходя к машине, Святослав услышал сзади странный разговор, который убедил его в том, что эти мужики и есть те самые гастролёры, о которых когда-то давно, перед отправкой в тайгу, говорил Фёдор. Святослав уловил пару выражений: «…а может, он нам вначале поможет, ведь уже много лет шляется по тайге и, может, через него кое-что о «добре» узнаем, а уж потом – на нары…». Но договорить мужику не дали.