Поле жизни

На мой вопрос (а как же, ведь в новой Конституции говорится чёрным по белому, что советская власть обеспечивает право граждан и свободу их вероисповедания) Пешехонов только ответил мне: «Мало ли что говорится там, а на деле мы видим совсем обратное. Колокола с церквей поснимали, церкви насильно закрыли, обманывая тем, что якобы закрываются по требованию трудящихся. Нас, служителей культа, гнули налогами, а теперь видят, что нас этим не проймёшь, стали арестовывать. Вот как, например, Вы, наверное, слышали, что арестовали в церкви «Неопалимая Купина» Громогласова и Маслова, а за что! Ведь они люди совсем попали без вины, а только за то, что были священниками».

Вопрос. Вы указали, что в особо близких отношениях с Соко-ловым был прибывший из ссылки бывший священником Леонов Георгий Родионович. Расскажите, что Вам известно о нём?

Ответ. Леонова Георгия Родионовича я мало знаю, и из разговоров с самим Соколовым мне стало известно, что он якобы только в этом году вернулся из ссылки и с целью маскировки не пошёл служить священником и решил временно поступить рабочим, чтобы этим самым свободно продолжать свою враждебную деятельность, прикрываясь званием рабочего. Леонов часто бывает на богослужении в единоверческой церкви и церкви «Неопалимая Купина», где активное участие принимает в хоре.

Мне известно о том, что Леонов по заданию Морошкина ходил по сбору средств на построение нелегального монастыря для Фаддея Успенского, а также в ноябре месяце ходил по сбору подписей среди верующих о передаче староцерковникам обновлённой кладбищенской церкви. Антисоветских высказываний я от Леонова, кроме небольших отрывочных фраз вроде «скоро вам с коммунистами будет конец», больше ничего не слышал.

Завершается протокольная запись соответствующими подписями свидетеля Сапрыкина и оперуполномоченного Выгодчикова. А следствие по делу Соколова В. И. набирает обороты, привлекая всё новых свидетелей. Так, 1938 года января месяца 29-го дня сержантом госбезопасности Пликиным допрошен свидетель Федотов Михаил Федотович, 1905 г.р., начальник 1-го строительного участка «Калининстроя».

Вопрос. Вы знаете Соколова Владимира Ивановича?

Ответ. Да, знаю. Соколов Владимир Иванович является моим подчинённым по работе, то есть он работает в 1-м стройучастке в качестве кассира. Я же являюсь начальником этого участка с июня месяца 1937 года.

Вопрос. Известно ли Вам что из социального прошлого Соколова?

Ответ. Из рассказов рабочих стройучастка мне известно, что Соколов был служителем религиозного культа – псаломщиком в одном из сёл Рамешковского района до 1930 года. После чего он работал на разных работах в г. Калинине, но где, я точно не знаю.

Вопрос. Что Вам известно об антисоветской деятельности Соколова В. И.?

Ответ. Соколова В. И. я знаю очень мало, и его антисоветской деятельности мне не удалось замечать. Сам Соколов является человеком замкнутым, и особой дружбы он ни с кем не имел, в разговоры неслужебного характера ни с кем не вступает. Мне известен случай, когда Соколов в конце сентября месяца пел песню, которая давно уже запрещена, точно слова её я привести не могу, но помню некоторые слова, как то «За тюремной стеной…» и т. д. По работе за Соколовым у меня никаких замечаний не было. Больше показать я ничего не могу.

Далее следует процедурное завершение допроса с подписями свидетеля и оперуполномоченного.

В этот же день, 29 декабря 1937 г., оперуполномоченным Выгодчиковым допрошен свидетель Метлин Николай Васильевич, 1869 г.р., сын священника, до и после революции – священник.

Вопрос. Вы знакомы с регентом единоверческой церкви Соколовым Владимиром Ивановичем?

Ответ. Соколова Владимира Ивановича я хорошо знаю и знаком с ним с 1917 или с 1918 года.

Вопрос. Расскажите о социальном происхождении Соколова В. И.

Ответ. Соколов Владимир Иванович является сыном священника. Сам после окончания учебного заведения на работу в сов. учреждения не пошёл, а вступил в должность псаломщика и сторожа церкви «Вознесенской». Бывший лишенец.

Вопрос. Изложите подробно, что Вам известно об антисоветской деятельности Соколова Владимира Ивановича.

Ответ. Соколов в разговорах со мной на протяжении целого ряда лет, касаясь образования и причины, почему он не стал продолжать своё образование как очень успешный человек в науке, с ненавистью всегда говорил: «Советская власть меня искалечила. Я ненавижу её всей душой, и противно даже упоминать название этой гнусной власти, мелочной в своём отношении к враждебным классам. Единственное, в чём я нахожу утешение, – это в обществе милостивого архиепископа владыки Фаддея (Успенского), которому я предан и душой, и телом».

Соколов по своим убеждениям вполне сложившийся монархист. В своей агитации контрреволюционного характера систематически высказывает, что советская власть неизбежно должна скоро погибнуть и вместо этого строя должен укрепиться монархический строй. В этих разговорах он говорил: «Я согласен с архиепископом (Успенским), указывающим, что теперь нам остаётся немного потерпеть. Скоро это всё кончится. Господство черни будет сметено дочиста и смыто кровью».

Метлин расписался в достоверности своих показаний на допросе.

В архивном деле далее следует Протокол допроса от 28 января 1938 г. свидетеля Ергина Михаила Гавриловича, 1891 г.р., оформленный сержантом госбезопасности Пликиным.

Род занятий: служитель религиозного культа – дьякон церкви «Белая Троица» в г. Калинине. Социальное происхождение – сын священника, окончил Московскую Богословскую академию в 1934 году.

Вопрос. Вы знаете Соколова Владимира Ивановича?

Ответ. Да, Соколова Владимира Ивановича я знаю. Это бывший псаломщик, и после закрытия Вознесенской церкви служил в 1935 году секретарём архиепископа Тверского Успенского И. В. (Фаддея) до 1936 года по октябрь месяц. Я хорошо с ним знаком не был, но мне пришлось в 1935 году в марте или апреле месяце принимать церковное имущество церкви «Вознесение», которым заведовал Соколов Владимир Иванович.

Вопрос. Что Вам известно об антисоветской агитации со стороны Соколова В. И.?

Ответ. До 1935 года я личность Соколова не знал, и, когда стали принимать церковное имущество церкви «Вознесение», нам сказали, что Соколов В. И. является дворником церкви, и, так как церковь из Тихоновской ориентации передавалась обновленцам, мы Соколову предложили остаться дворником и у нас. При этом Соколов остаться дворником у обновленцев категорически отказался и заявил:

«Я не предатель веры и интересов Патриарха Тихона и его завещания помню, что мы будем бороться с обновленцами как продавшимися большевикам, и наши интересы разные с обновленцами.

Вы помогаете большевикам уничтожить религию в России. Но это недолго, скоро вам придёт конец. Вспомните, что в 1929 году, когда папа римский объявил крестовый поход на Россию, но сейчас наших сил больше. Если это не удалось в 1929 году, то удастся теперь, и этого недолго ждать. Советская власть морит голодом крестьян, отбирает у них последний хлеб и оставляет на произвол судьбы. В городе наши силы тоже крепнут, и скоро мы вам и вашей советской власти покажем, как отбирать церковь у истинно православных христиан».

После этого случая я заинтересовался этим Соколовым, почему у него такие антисоветские настроения. И как мною было установлено, Соколов раньше имел кулацкое хозяйство и в то же время служил в церкви. В 1929 году его раскулачили, по переезде в г. Калинин он был наиболее приближённым лицом реакционного, ныне арестованного, архиепископа Фаддея и впоследствии был его личным секретарём. В церкви «Вознесение» Соколов В. И. являлся фактически хозяином, так как был и зав. хозяйством, то есть управлял всем хозяйством. И если что делали в церкви, только с его разрешения.

Кроме того, он являлся регентом хора и псаломщиком, цель этого – скрыть себя от обложения налогов и замаскировать своё лицо. А высказывания повстанческого характера со стороны Соколова, я считал, были вызваны тем, что Соколов с передачей церкви терял своё положение, а может, что другое. При этих разговорах присутствовали священник Колесников Тимофей Савич и Александров Иван Александрович. Больше показать ничего не могу.

«С моих слов записано правильно, мной лично прочитано, в чём и расписываюсь, – М. Ергин».

Это же удостоверил Пликин.

Судилище тем временем продолжается… В Протоколе допроса Соколова Владимира Ивановича от 31 января 1938 года ощущается грозное напряжение (всего два допроса решили его судьбу).

Вопрос. Вам предъявляется обвинение по ст. 58 п. 10 УК РСФСР, т. е. в том, что Вы систематическим среди населения проводили контрреволюционную агитацию. Признаёте себя виновным в этом?

Ответ. Виновным себя в этом не признаю, т. к. никакой контрреволюционной агитации не вёл нигде.

Вопрос. Следствие располагает данными о том, что Вы проводили контрреволюционную агитацию. Дайте правдивые показания по этому вопросу!

Ответ. Нет, контрреволюционной агитации я не проводил нигде.

«Протокол записан с моих слов правильно, мне зачитан, в чём и расписываюсь, – В. Соколов».

«Допросил: Врид. уполномоченного 4-го отдела УГБ сержант госбезопасности Пликин».

Соколову В. И. на этом же допросе объявлено уже утверждённое постановление от 24 января 1938 г. начальника управления НКВД Калининской области капитана госбезопасности Гуминского об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения, датированного 27 января 1938 года.

Я, врид. оперуполномоченного 6-го отделения 4-го отдела УГБ УНКВД СССР по Калининской области, сержант госбезопасности Пликин, рассмотрев следственный материал по делу № 13464 и приняв во внимание, что гр. Соколов Владимир Иванович, 1900 г.р., уроженец села Нектарьево Медовского района Калининской области, достаточно изобличается в том, что, будучи настроен враждебно к советской власти, систематически среди населения г. Калинина проводит контрреволюционную агитацию (нет достоверных фактов по поводу изобличения),

постановил:

гр. Соколова Владимира Ивановича привлечь в качестве обвиняемого по ст. 58 п. 10, мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание под стражей в тюрьме г. Калинина.

«Арест Соколова по признакам ст. 58 п. 10 УК санкционирую. 29.1.38. зам. областного прокурора (подпись неразборчива)».

Визируют документ, составленный сержантом Пликиным, словом «согласен»: начальник 6-го отделения 4-го отдела мл. лейтенант госбезопасности Михайлов; начальник 4-го отдела УГБ УНКВД капитан госбезопасности Рождественский.

Настоящее постановление объявлено 31 января 1938 г., на нём стоит также подпись обвиняемого, Вл. Соколова.

В обвинительном заключении от 13 февраля 1938 г., составленном Пликиным, последовательно и сжато констатируется рассмотренное дело, где, в частности, указано: «Соколов Владимир Иванович… группировал вокруг себя контрреволюционные церковные антисоветские элементы с целью использования их для антисоветской агитации… повстанческого характера, клеветнически высказывался по адресу советской власти о якобы насильственном уничтожении религии в СССР». С постановлением Пликина «передать дело № 13464 на рассмотрение Тройки УНКВД по Калининской области» согласен врид. нач. 4-го отд. 4-го отдела лейтенант госбезопасности Афанасьев.

6 марта 1938 года краткая запись из протокола Тройки по слушанию дела № 13464, где указано: «Соколов в 1932 году приговорён к трём годам лишения свободы, из ссылки бежал… Обвиняется в том, что, будучи враждебно настроен к советской власти, среди населения проводил контрреволюционную агитацию, направленную против мероприятий, проводимых партией и правительством, высказывая пораженческие настроения», завершается страшным словом расстрелять.

Дело 13460

Безвинный Соколов Владимир Иванович по акту от 8 марта 1938 года расстрелян, что подтверждают «служивые»: начальник 8-го отдела УГБ УНКВД Калининской области лейтенант госбезопасности Станкевич, начальник АХО лейтенант Курдин, начальник внутренней тюрьмы сержант Иржевский, инспектор сержант Александров.

Как просто решались судьбы! Родным сказали, что В. И. Соколов осуждён на 10 лет. Родные надеялись, ждали и молились «о здравии», а надо было «об упокоении».

А Владимиру всего-то 38 лет. Человек твёрдых убеждений, образованный, деятельный, искренне сожалел, что не может принести пользу обществу. Он так и не познал радостей семейной жизни. Бытовая неустроенность, атмосфера страха не вселяли уверенности в завтрашнем дне. Обладая аналитическим умом, он допускал возможность пополнить собой ряды репрессированных (что и случилось) и, как порядочный и ответственный, не мог подвергать тяжёлым испытаниям ту, которая стала бы его избранницей. По словам очевидцев, Владимир был весёлым человеком, имел хороший голос, прекрасно играл на музыкальных инструментах, но иногда в общении с неприятными ему людьми допускал резкость.

Ложь по поводу гибели Владимира повторилась спустя почти двадцать лет, когда 26 декабря 1957 года сестра Владимира – Екатерина Ивановна Соколова – направила заявление областному прокурору города Калинина: «Жив ли брат и за что осуждён, а если умер, то где и когда?», указав, что «после его ареста я сдавала по месту его работы кассу и денежные дела. Никаких недостач у него никогда не было, люди, работавшие с ним, непосредственно соприкасаясь с ним, как то: бухгалтер З. И. Рассудовская и другие сотрудники, о нём очень хорошо отзывались. По работе был очень аккуратен и исполнителен».

Оперуполномоченный УАО УКГБ при СМ СССР по Калининской области ст. лейтенант Лукин, рассматривавший архивно-следственное дело № 5043 на Соколова В. И. и заявление его сестры, добился, чтобы смерть Соколова В. И. была зарегистрирована в Калининском городском бюро ЗАГСа «как умершего в местах заключения от прободения язвы желудка 22 февраля 1942 года».

Доказательством невиновности Соколова В. И., людоедства и циничности судилища над ним служит заключение от 7 апреля 1957 г. заместителя начальника следственного отдела УКГБ по Калининской области майора Анисимова, указывающее:

«Обвинение Соколова было основано на показаниях свидетелей Метлина, Мощанского, Сапрыкина и Ергина. Передопросить их не представилось возможным, так как местожительство их не установлено. Однако объективность показаний этих свидетелей вызывает сомнение, поскольку в процессе проверки устанавливается, что Сапрыкин, Метлин и Ергин выступали в качестве свидетелей по целому ряду дел. По материалам архивно-следственного дела на Успенского, арестованного в 1937 году и обвинявшегося в создании контрреволюционной монархической организации в г. Калинине, Соколов не проходит. Допрошенные в процессе проверки свидетели Мощанский С. С., Орлов В. Е., Филоник Т. И., Арефьев П. С. ничего компрометирующего о Соколове не показали.

Одновременно с этим свидетель Орлов В. Е., проживавший в одном доме с Соколовым В. И., охарактеризовал его взаимоотношения с Мощанским С. С. ненормальными. Работники УНКВД Афанасьев и Рождественский, проводившие следствие по данному делу, допускали в 1937–1938 гг. фальсификацию и другие извращённые методы ведения следствия, за что в 1939 году были арестованы и осуждены.

При таком положении нельзя признать правильным осуждение Соколова В. И., а поэтому полагал бы архивно-следственное дело № 5043 вместе с материалами проверки и нашим заключением направить прокурору области для решения вопроса об отмене решения Тройки УНКВД Калининской области от 6 марта 1938 года и прекращении дела на Соколова Владимира Ивановича на основании ст. 204 «б» УПК РСФСР».

Это заключение утверждено 8 апреля 1957 года начальником управления КГБ при СМ СССР по Калининской области подполковником Горбатовым.

В принесённом протесте (в порядке надзора) по делу Соколова Владимира Ивановича прокурор Калининской области старший советник юстиции М. Паспортников признал, что «Соколов осуждён был за антисоветскую агитацию незаконно без объективных доказательств его вины… Постановление Тройки УНКВД Калининской области от 6 марта 1938 года, руководствуясь ст. 16 Закона о судопроизводстве Союза ССР, союзных и автономных республик, прошу отменить и дело о нём за отсутствием состава преступления производством прекратить».

Священномученик Фаддей (Успенский И. В.). Икона

Можно догадываться, сколько мучений испытал в заключении В. И. Соколов, каково мужество, сила духа: не струсил перед палачами, категорически отвергал обвинения в свой адрес, на провокационные вопросы по поводу его знакомых следователи не получали ответа.

Когда Владимира Ивановича арестовали, решалась судьба и его духовного пастыря – бывшего архиепископа Фаддея (Успенского Ивана Васильевича). В справке от 20 декабря 1937 года, выданной по запросу НКВД, врид. председателя райсовета Центрального района г. Калинина Веселова, указано: «…гражданин Успенский Иван Васильевич, 1872 г.р., проживающий по ул. Бонч-Бруевича, д. № 30, является епископом, до 1936 г. лишался избирательных прав. В последнее время жил на пожертвования верующих граждан».

В протоколе допроса, проводимого Тройкой УНКВД Калининской области 29 декабря 1937 г. (Дело № 13460 4-го отд. УГБ УНКВД) по обвинению Успенского Ивана Васильевича, изложены биографические данные и обоснование ареста: «…урождённый с. Наруксово, быв. Лукояновского уезда Горьковского края, сын священника, сам архиепископ, один из 11 заместителей Патриаршего престола, бывший архиерей по Калининской области, осуждён органами ВЧК в 1921 г. к высылке из УССР, в 1923 г. постановлением коллегии ОГПУ был выслан в ссылку на один год в Усть-Сысольск Коми-области.

Обвиняется в том, что, являясь руководителем контрреволюционной церковно-монархической организации, имел тесную связь с ликвидированной контрреволюционной церковно-фашистской организацией в г. Кашине (участники которой в числе 50 человек приговорены к высшей мере наказания). Давал задания участникам на организацию, насаждение церковно-монархических групп и повстанческих ячеек по Карельскому национальному округу через своего посланца Орлова Митрофана, осуждённого по сбору средств на построение нелегального монастыря, и руководил организацией систематической агитации».

Выписка из акта от 29 декабря 1937 года за подписью начальника 8-го отдела УВД УНКВД Станкевича, начальника АХО УНКВД лейтенанта госбезопасности Курдина, начальника внутренней тюрьмы сержанта госбезопасности Иржевского подтверждает состоявшийся расстрел Успенского И. В. 31 декабря 1937 года.

Прошло много десятилетий, и 18–23 февраля 1997 года Священный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви причислил священномученика Фаддея к лику святых, а его мощи покоятся в Твери в церкви «Вознесение».

Арсений Иванович Соколов

Пишу, испытывая сердечное волнение и печаль, о жизни Арсения, младшего брата Владимира Соколова. Это был удивительный, светлой и нежной души человек, наделённый незаурядными способностями, он всё время учился. В объёме семилетки получил знания в фабрично-заводской школе № 3 г. Калинина, совмещал работу на заводе с учёбой в комсомольской школе при вагоностроительном заводе, успешно окончил её за полтора года. Поступил в Московский институт народного хозяйства им. Плеханова и стал счастливым обладателем диплома 25 июля 1940 г., а с августа приступил к работе в Калининском горпромторге. 25 июня 1941 года Арся призван в армию.

В семье сохранились три письма – бесхитростные искренние строки о его жизни. На долю Арсения выпали немыслимые испытания: плен, тяжелейший тиф, побег к своим.

Его первое письмо от 28.09.1941:

«Здравствуйте, дорогие мои мамуленька и сестра! Сегодня решил написать вам письмо про свою бродячую жизнь. Но прежде, будучи крайне беспокоен за вас, очень болею душой о том, как вы продолжаете жить в Калинине.

Как видно, из Калинина часть людей выехала. Но что вы будете делать, если вдруг придётся выезжать? Очень плохо, что я не совсем ясно представляю себе жизнь в настоящее время в Твери. Живут ли ещё на месте наши Мощанские? Мне бы очень хотелось, чтобы ты, Катя, мне по нескольку слов, но писала, какое у вас там состояние. Между прочим, я получил 9 сентября открытку от Виктора Кононова, он пишет, что был 1 сентября в Твери. Также получил подарок-посылку, и когда открыл её, то оказалось, что эту посылку послала из Калининского драмтеатра артистка Зайцева. Прислала пару белья, пачку печенья, конфет, одеколон, мыло. Так что надо её поблагодарить.

Е. И. Соколова, А. И. Соколов, Л. С. Соколова

Получаете ли вы деньги по аттестату, который вам наш нач-фин уже давно выслал? Привет всем родным и знакомым. Пока ещё жив и здоров, долго ли так будет, не знаю, конца кампании не видно. Где находятся сестра Зоя и племянницы?

Ну, пока, всего хорошего. Остаюсь любящий вас, всеми мыслями с вами, Ваш сын и брат Арся… Сегодня, 29 сентября, получил открытку».

И связь прервалась почти на три года. Родным это время показалось вечностью: неизвестность приводила в отчаяние, но порой светились искорки надежды: а может, жив? И возносились молитвы ко Господу: «Святый Боже, спаси и защити Арсения»…

И как чудо – несказанная радость: пришло от него письмо от 30 июля 1944 года.

«Здравствуйте, дорогие и милые мои мамуленька и Катя!

После более чем двух с половиной лет неожиданно для вас оказался ещё жив, и в данную минуту невредим. Но здоровье неважное, ибо очень много тяжёлого перенёс, и в заключение – болезнь тифа в тяжёлой форме сильно пошатнула моё сердце, так что оно пошаливает. Как видно, молитвы Ваши, мамуленька, пока спасли меня. И эти молитвы к Богу сейчас мне ещё более нужны. Дай Бог, чтобы все вы были живы и здоровы. Особенно боюсь за Вас, мамулька. Ведь фашисты-немцы были и в Калинине. Где Зоя и племянницы? Много писать не буду, но скажу, что я пережил участь Лёни и Вани Мощанских в войну 1914–1918, но ещё тяжелее. Из плена бежал к своим, но пока моё положение, наверно, немного лучше Володиного.

Впереди передовая. Но что же делать? Только вот здоровье плохое, очень сильное малокровие и след от небольшой ранки. Я уже могу потерять сознание.

Успехи нашей славной Красной Армии заставляют сильно радоваться. Молодцы те, кто гонит этих мучителей, ненавистных нашей Родине. Быть может, и конец войны недалёк.

Где-то вы живёте? Я пишу по старому адресу, хотя не знаю, цел ли дом. Хорошо бы ещё пожить и вернуться домой хотя бы скромным воином. Это было бы великое счастье.

Молитесь обо мне. Ну, всего хорошего. Целую вас много, много тысяч раз. Остаюсь любящий вас до гроба, ваш сын и брат Арсений Соколов. Пока адреса своего не даю, пока не уточнится моё положение».

Удивительно, какое нежное, любящее сердце! После перенесённых страданий не ожесточился, сохранил светлую душу, мечтая «вернуться домой скромным воином».

Трепетно, бережно касаюсь листочков последнего письма от 26.08.1944.

«Здравствуйте, дорогие мои мамуля и Катя!

Пишу вам вторично несколько слов о себе. Очень жаль, что я не сообщил вам, что всё же можно было бы написать ответ по адресу, который я написал на конверте. Но он (адрес) теперь уже отменён. Мой временный адрес теперь – Полевая почта 92761 – ответ я успел бы получить и по старому адресу. Теперь и по этому адресу я едва ли получу ответ. Но всё же если получите письмо, то сразу же черкните мне про свою жизнь хоть несколько слов. Я очень беспокоюсь за всех вас и особенно за мамуленьку.

Моё положение пока без перемен, но должно измениться в ближайшем времени. Но оно немного лучше Володиного, вот как изменилась жизнь в худшую сторону. Дай Бог, чтобы остаться живым и невредимым. Я уже в первом письме указал, что пережил судьбу Лёни и Вани Мощанских. Ужас, что перенёс там, болел тифом (сыпным), и очень тяжело, но выжил, сердце моё стало очень слабое и желудок также, следовательно, силы очень мало и сильное малокровие. Как видно, только Всевышний может меня теперь спасти. Но что ж делать? Ау, война…