Весь мир – в обещанье

Весь мир – в обещанье

Алла Макаревич

Наталья Коноплева Редактор

Елена Ткаченко Оцифровка стихов

Наталья Коноплева Дизайнер обложки

Наталья Коноплева, Инна Макаревич Сооставители

© Алла Макаревич, 2019

© Наталья Коноплева, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-4474-0165-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

*

«…Моим стихам,

как драгоценным винам,

Настанет свой черед».

Марина Цветаева

Не предвкушая торжества

Не предвкушая торжества,живу под властью знаков странных.И точные ищу словадля выраженья снов туманных.В безумных будней чехардуспешу внести закономерность.И краски яркие кладуна жизни бледную поверхность.Бегу. Но некуда уйти,непоправимо виноватойво власти ломких сонатиннеумолимого стаккато!Мир – в снегопадах и грозе!А прозу – оставляю дома,предвидя критику друзейи любознательных знакомых.26 октября 1980

Если бог есть

Если бог есть – так, верно, от бога!(От кого ж ещё милостей ждём?)По каким нас проносит дорогам!И каким заливает дождём!И какие высокие травы!Берег озера, данного нам……По какому веселому правуЯ к тебе прихожу по утрам?Если чёрт есть – так, верно, от чёртаПетербургский безумный июль!Очертанья домов полустёрты —Только радуга, руки и руль!И, как в детстве, весь мир – в обещанье!И, как в юности, жизни не жаль!И, как взрослым, не нужно прощанья! —Растворился в июле февраль.август 1977

Ах, поэты, не о том вы

Ах, поэты, не о том вы, не о том:всё о небе, о берёзе над прудом.Или о погибших в Ту Войну.Вот и я сейчас травить начну……Части разгружаются на фронт,Над Москвой – в ракетах горизонт.Командиры в кожанках. И войЗлых сирен. За пленными – конвой.Песни возвращавшихся с войны..…Будто за Историю СтраныНе бывало пострашней Времён,не пылало потемней знамён,не лежали во земле сыройВоинства, прошедшие сквозь строй.Не стояли черные пруды,Мертвой русской полные воды.Не лежали жёлтые пески,Мёртвой русской полные тоски.Не молчала белая тайга,Пол-России положив в снега.март 1979

О нет, не сказка и не чудо

О нет, не сказка и не чудо:день будто тот же, что вчера.Но возникает ниоткудадвух слов случайная игра.И показалось мне, что ночинельзя оставить фонарям,что по ступеням многоточийлегко подняться в древний храм.И показалось мне, что утросамо собой отринет зло,и дни распишут по минутам,как нам волшебно повезло……А вечер музыкой трамваяласкает лица на ветру,моей судьбой не называядвух слов случайную игру.август 1977

Семейный альбом

Цикл стихотворений

из восьми фотографий

Вступление

Высокий мир старинных фотографийненарушим и важен, как мечта.Я слова вымолвить не вправе.Ночь коротка.И жизнь проста.Пустые хлопоты и скорая разлука.И четырех дорог рассветный крест.Над каменными снами переулкаВладимирский трамвайный благовест.октябрь 1977

Фотография первая. Дед

1890-е годы

Посвящается жертвам разгрома

польского восстания.

Погублена Польша.Но это – еще не конец!Огромна Россия.Пространства ее беспредельны!Покончено с прошлым.Свистит петербургский свинецна белой равнине,под небом глухим и метельным.Российская каторгабудет: земля и судьба —по общим могилам,набитым за общее дело…Но в серых глазахпод покровом высокого лба —нет, Польска еще не сгинела!Еще не сгинела!Спустя бесконечностьсожженных, расстрелянных летты неистребима —бессмертья простая основа!В тяжелом альбометемнеет овальный портрет,где в вырезе губсохранилосьпоследнее Слово.март-июль 1978

Фотография вторая. Бабушка

1900-е годы

Памяти Анны Д-ской

Непроницаемо лицо.Чуть слышен шелест речи польской.В глазах – дорога мертвецовОт Кракова и до Тобольска.Бескровно губы сведены:– Иисус Мария! Бог рассудит!Но будут дети спасены.И будут выведены в люди!Она проводит их самаВ ту жизнь, где молча ждут известий:– Побег. – Тюрьма.– Побег. – Тюрьма.И, может быть, расстрел на месте.…Пока они все с ней. В живых.Но век двадцатый начат рано.На страшный век детей своихБлагослови, святая Анна!декабрь 1977

Фотография третья. Отец

1920-е годы

Посвящается чекистам первого призыва

«А сзади, в зареве легенд,Дурак, герой, интеллигентГорел во славу темной силы».Б. Пастернак. «Высокая болезнь»Деревянные подмостки.Гимнастерки, сапоги.Лица в ряд – бледнее воска:всюду – тайные враги!Взрывы, кражи и пожары!Хлеб и пули – пополам!…Комиссары, комиссарыпо хохлацким хуторам,по местечкам, селам, станам —с Правдой, бьющейся в груди!И с охраной при наганах —слева, справа, позади!И во времени том грозном,под счастливою звездойон стоит: такой серьезный,всемогущий, молодой!Жизнь не делится на частиИ не ведает кривизн:торжество Советской властиозначает коммунизм!И пока еще не скоро —через горы страшных летукрепленные заборыскроют «зарево легенд».Скроют тех, кто пел не с намиИли просто так не пел,тех, кто нес чужое знамя,а уйти не захотел……Засверкает век парадов,теплой крови чистоган!Ни прощенья, ни пощадынашим классовым врагам!И спецы, и командармыдогниют в земле сырой.Но построен будет самыйсправедливый в мире строй!…В дачный сумрак Подмосковья,в летний яблоневый дымчерный ворон плюнет кровью:и на этот раз – за ним.На крыльце, сухом от зноя,встанут трое:– Поживей!Он обнимется с женою.Поцелует сыновей.– Руки за спину!– Ах, сволочи!Мы же с вами!..Желчь во рту.И шагнетс веранды – в полночь.В книги.В мифы.В пустоту.декабрь 1977

Фотография четвертая. Мать

1930-е годы

Посвящается

Ленинградской интеллигенции.

«…». секретарем редакции была Генриетта Давыдовна, женщина необыкновенной красоты

И. А. РахтановБесконечна под челкой летящейЧерных радуг старинная власть —То ли в картах, разлуку хранящих.То ли свита толпою пропащейО столетья твои обожглась!То ли в гордых, нелепых дуэлях,Обезумев, считали шагиВ энном веке – твои менестрели,В девятнадцатом – злые шинелиИ в двадцатом – капризы пурги.В Петербурге, в Москве, по РоссииПереметившей смертью дома……То ль в глазах твоих – карих и синихОтражались, тонули, просилиИ до срока сходили с ума.Был твой смысл и непрост, и некороток:Принимая и песню, и стон,Ломкий почерк нежданных находок,Крупный почерк декретов и сводок,Жирный почерк сплошных похорон.И судьбы своей страшную ношуТы со всеми несла наравне.Там, где нет – ни плохих, ни хороших,Бог прикончен, и мир перекошен.Ты оттуда вернулась – ко мне.февраль-март 1978

Фотография пятая. Друзья дома

Конец 30-х годов

Гибли сотни – где и как попало.

Но летели, плыли, рвались в бой,

Чтоб страну под черным покрывалом

Защищать, как первую любовь!

Поднимали пестрый сброд в атаки,

Свято веря в миф о двух мирах.

И вели: беспомощные ЯКи —

Догорать в простреленных горах,

Газиков зеленые скорлупки —

Под Мадридом вспыхивать и тлеть!..

…Но в нелепой этой мясорубке

Вы сумели чудом уцелеть.

Чтобы выпить штоф Московской водки,

Поминая тех, кто воевал,

И мальчишкам подарив пилотки,

Загреметь на Северный Урал.

Даже эхом – не оставшись в доме!

Даже тенью – не тревожа глаз!

Только с фотографии в альбоме

Через сорок лет взглянуть на нас.

Интербригадовцам, вернувшимся в Россию

ноябрь 1977

Фотография шестая. Бабушка

1940-е годы

Посвящается семьям осужденных

Когда огромный мир родного домаСвернется пачкой спрятанных бумагИ как шагрень свернется круг знакомых(Не угадать, кто друг, кто враг),Закат зальет вокзалы черно-красным,Под грязным снегом помертвеют дни —Всех, канувших во мглу страны безгласной,В молитвах помяни!Помяни их, о матерь Августа,В Августейшей Молитве Любви!В сердце пусто, и в храме негусто,И на каторге дети твои.Хороводят железные годыПо каленой-паленой Руси,Под простые молитвы народа:«С нами Бог» и «Господь их спаси!»Спаси их – на этапах и в бараках,В дыму каменоломен и болот!Евреев, русских, немцев и поляковСоздатель – да спасет!И вспыхнут дни возвратов и признаний!Закрутят в пальцах телефонный диск —Услышишь, не веря,Теряя сознание:«Междугородняя!Новосибирск!Мы живы!!!..»…Очнешься.Полмира до почты,И шаг – до кресла.Земля в глазах.Качается комната……Жизнь – это то, чтоНельзя о ней рассказать!март 1978

Фотография седьмая. Братья

1950-е годы

Годовщина Победы

Посвящается Р. и В. Д-ским

Для того, кто дожил,домолчал, доходил,не упал ни в одну из безвестных могил,не сгорел, не замерз,не оглох, не ослеп —рудники Воркутыи Голодная Степь,и дорога железнаяна Салехард, —остаются во снах,в мемуарах, в стихах,в разговорах по пьянкеза жизнь и судьбу,да в юродивых лицах,затертых в толпу!Ничего, что салютне гремит над Москвойи над Питером тихо —он дважды Герой!Над забитой Россиейвисит тишина —За Победу нам выкатятбочки вина!В распрекрасную жизньмы вернулись с тобой:в дождь на улицах,в книги,в работу,в любовь!Наши речи несвязны,желанья просты.Лихорадкой Победыобметаны рты!Мы с тобой рожденыпод счастливой звездой!И морской крещеныледяною водой!Мы из тех, кто не выбит,из тех, кто дополз,изучив и еврейский,и русский вопрос…Он по лекциям летаэкзаменом сдан.В Годовщину Победымы пьяны вдребадан!Будут средства нескорые:время и труд.Будут дети, которыенас не поймут.декабрь 1977

Фотография восьмая. Дочь

1970-е годы

Посвящается нашим детям.

«Какой ты несовременный, папа!»

Г. Д. Родители несовременны,Как книги их, столы и стены.Как тень побед, что их вела.Они мудры и неизменны,Они до огненной геенныПогружены навек в дела!– О, да! Прожив свои поэмы,Меняя ритмы, жанры, темы,И пряча, как грехи, мечты,Решая страшные дилеммы,Мы были скованы и немы,С трудом переходя на «ты».А это новое искусство —Всех красок, выплеснутых густо —Нам неподвластно, не дано!С сороковых мы и с тридцатых:Война нам снится, как солдатам,Под песни старого кино.Но белый ангел фотографийХудые крылышки расправил,Приладил звонкую трубуИ чистой нотой утро начал,В том видя важную задачу.И возвестил твою судьбу!Вестфальские воспоминанья,И муки польского изгнанья,И жалость русских мятежей,И дрожь немого иудейства —Кровь исторического действаНа нежном кружеве манжет!Сквозь полувзрослый плач и вздохи,Сквозь питерский промозглый ветер,Сквозь смех в расширенных зрачках —Звенят монгольские эпохи,Еврейские тысячелетьяИ европейские века.март 1978

День рождения

Моим сверстникам и друзьям

посвящаю

Мы – дети войны

Мы – дети войны.Это – в нас.Это – с нами.А песни войныотпылали, как знамя,обрывки которого прячем упрямо!И плачем на фильмахИз старой программы.За тридцать прошедшихи прожитых (с лишком)тех лет, о которыхмы разное помнили или читали,и разное думали в самом начале —за тридцать – вот этих,почти что нестрашных,с нависшим в квартирахмолчаньем домашних(тех старших, вчерашнихбойцов-храбрецов) —мы взрослыми стали.И смотрим в лицо:тому, что от насне зависит ничуть,тому,что всему перерезало путь;на век, на двадцатый,которого хватитна всех разорённыхи всех, кто заплатит!Мы – внуки банкротов.Мы – дети солдат.И наши:«Что делать?»И «Кто виноват?»Навек суждены намс той самой войны……Но, может быть, станутсмешны, не нужныдля наших детей?август, 1978г.

И город пуст. И небо чисто

И Город пуст.И небо чисто.И празднично заснежен сад.Но – снятся, снятся нам фашисты,Как сорок лет тому назад!И – бой в дыму каменоломен!И – зарево над бездной крыш!И взрыв сметает все – огромен!И – никуда не убежишь!Болят простреленные крылья,Но ты взлетаешь над песком —В одном отчаянном усилье,Одним отчаянным рывком!Паришь!Сквозь комнат анфилады,Над площадями,Над рекой,Над разукрашенной громадойБольшого Дома,И тоскойТебя охватывает странной.Бой смолк вдали.А что потом?И воздух свежий и туманныйГлотаешь судорожным ртом.И чувствуешь чугун смертельный,Которым крылья налиты.И падаешь.И длишь паденьеВсей грудью – страхом немоты.И падаешь………………………………….……………………………….Проснешься.Мглисто.Сон не окончен.Начат стих.Все не досмотрим про фашистов —Рожденные в сороковых.январь 1980

Вестибюли метро

Вестибюли метро – наши храмы разлук,да вагонной толкучки накат.Эскалаторов рты за оградами рукнаши вечные тайны хранят.Это свет наш янтарный над углем колёс,нежный мрамор, надёжный гранит……Это век наш товарный летит под откос —обожжён, искорёжен, разбит.Вестибюли метро – наши храмы надежд.Ставьте свечи у белых колонн!В лабиринт пересадок бросайтесь, как в брешьв обороне врага!В дым, в огонь!А когда подают предпоследний составранней ночью, без четверти час —как молитва о счастье легка и проста —о тебе, обо мне и о нас!Вестибюли метро – наши храмы удач,странных встреч на скрещеньях путей!И приятель Булата – старинный трубачнас незримо ведёт в темноте.май 1979

Возвращение к Первой Мещанской

И. В-ой

Я к этой улице вернусьИ, курточку стянув потуже,Ещё на рынке потолкусь,Ещё попрыгаю по лужам.Ещё билет в «Уран» достав,Куплю «фруктовое» и спички.Ещё с Крестовского мостаПересчитаю электрички.Ещё увижу за угломЛюбви старинную науку.И красный трёхэтажный домПосередине переулка.Ещё игрушечный вокзалОмоет бирюзою площадь……Но я – не там.Я буду заЦепочкой лет.Мудрей и проще.И обращу лицо к окну,К рустованным тяжёлым стенам.И запах булочной вдохну —Той, карточной, послевоенной.Где сплыло детство.И Любовь —Ещё не Первая – другая…И стыла в трупах за ТрубойВ следах от танковМостовая.сентябрь 1978

Помнишь

А. К.

Помнишь:с детства и до сих пор —«Ниоткуда не жди чудес!Надо честно раскладыватьсвой костёр!А огонь —упадёт с небес».Этой заповедиспасителен свет,крепок якорь,священен крест.Через десять,и двадцать,и тридцать летмолиться не надоест.С нефамильных портретовглаза – в упор.(А ведь жизни-то нам —в обрез!)«Надо честно раскладыватьсвой костёр!А огонь —упадёт с небес».В небесах же погода —не дай, Господь!Мокрый снег,да холодный дождь.Не видать огняво мгле скудного дня.Но приказано ждать —и ждёшь!Мы послушны привычке(о чём разговор!) —до седых волос.Без словес.«Надо честно раскладыватьсвой костёр!А огонь —упадёт с небес».И исполнились сроки!Пламя – в дом!!Выбил рамынебесный вихрь!!!Горсть углей чернеетвчерашним сномна сожжённых ладонях моих.август 1980 г.

Антиретро

Воспоминание о двух вечерах

Л. С.

Кладите бледную эмальна невесомые капризы……Неуловимо, как печаль,звенят старинные сервизы.И мебель – нежная тоскавскользь обозначенного века:кушетки в тонких завиткахиз настоящего ореха,полуовальный секретер,храним узорными ключами……Великолепие манер,шутя усвоенное нами,велит беседу поддержатьо знаменитых эмигрантахначала века. Но свежаещё история Таланта,Запроданного столь умно,столь выгодно и столь бесславно!Как страж, глубокое окночернеет в кружеве платанов.И – Господи! – какая ночь!Как давит голосов бессилье!Тщету молитвы приурочьК обману вымершего стиля.июль 1978

Антиретро II

Не будем клясться стариной!Все эти свечи, залы, шубы,метель и крылья за спиной,любви серебряные трубы,пруды, усадьбы, летний зной —ленивый сон, сушивший губы, —в наш век, изменчивый и грубый,уместятся в строфе одной.Не будем клясться стариной!Не будем плакать о балах,где предки век свой прогостили,где отцветали в зеркалахЛюдовиков седые стили,а рядом в двадцати шагахстрелялись, ссорились, кутили,играли и с ума сходили,и прожигали жизнь дотла!Не будем плакать о балах!Мы – не из тех воздушных лет!Мы – из других времён! Из страшных.Но стылой крови ржавый следи флаги на высоких башняхне мы оставили. О нет!Всё это – дело тех, вчерашних,не чтивших очагов домашних,а знавших только свой обет.Мы не из тех безумных лет!Мы – ниоткуда! Из войны.Её дорог и бездорожья.Из предвоенной немоты,с которой жизнь живём, как можем:мараем чистые листы,юродствуем, меняем кожу,анкеты, города – и всё жесамим себе – всегда верны!Как те, из светлой старины!Как те, из тёмного железа!Мы – теза их и антитеза.Мы ничего им не должны!В их злые песни влюблены,Мы – дети страха и войны.июль 1978

Художники

Цикл стихотворений

Начинали до света

Начинали до света.И ночами босымиУходили поэтыв долгий путь по России.Скоморошьи куплеты —по дворам и заставам.Не щадили поэтымировую державу!За былые обеты,за свободу и славуподнимали поэтыголубые бокалы!От чахотки, наветов,в тёплой крови шинели —погибали поэтына крестах и дуэлях!Золотые сонетыисчезали во мраке.Возникали поэтыИз «Бродячей собаки».И в железные летаиз огня и агонийвыносили поэтовлегконогие кони!Но в пурге до рассветасреди хрипа и храпаумирали поэтына колымских этапах……Все подробности-сметыбиографий отбросив,застывают поэты:в гипсе!в мраморе!в бронзе!В медных трубах Историисинеют на полках.И недёшево стоятблагодарным потомкам!октябрь 1978 г.

Поэт и летит, и боится

О. М-му

Поэт и летит, и боится,И Белого Бога зовёт.И чистого неба страницаОткрыта во весь разворот.В сугробы упрятано поле,Ведущее в бездну и мглу.И алое зарево болиПылает на каждом углу.И жёлтого снега пригоршниШвыряет чухонский январь.И гаснут все спички.А дальше —Усмешкой решит ГосударьСудьбу.февраль 1979 – февраль 1980

Ещё в концертах Петербург

Ещё в концертах Петербург,И сани вязнут, улицы в снегу.Ещё добры коней глаза,И есть – Воронеж и вокзал.Ещё поэт парит, поётИ зажигает неба свод.Ещё он нежен и красив,И сладко пахнет керосин.Ещё друзей живых не счесть,И многие почтут за честь…Ещё он ходит, пьёт и ест,Но там – на доме – белый крест!И телефонные звонкиРвут перепонки на куски!И ночь последняя грядётОт зарешёченных воротавгуст 1978

Платок и плащ

«Есть у нас паутинка

Шотландского старого пледа»…

(О. М.) Платок и плащизодранный и ветхий.Платок и плед,и пальмовая ветвь.И четверть или третьнеобозримо огненного векауже прошла.Остались считанные годы(а может, месяцы, недели, дни…)Потёртый чемоданна паперти вокзальной.И руки на коленях —два крыла……И пересыльный стынет товарнякв ста километрах от Владивостока.Туманные надежды на спасеньеоставлены.Съедобно всё, что можноразгрызть зубами!(Как они болят!)Как режет ушикрик чужой высокий,натянутый на нервы проводов!И лучшесовсем затихнуть,уползти подальше.Кровоподтёки молча зализать.От холода и боли задохнуться.И прекратить небытие —безумье жизни!И бытие бессмертья обрести.январь 1979

Обериуты

«Данька будет генералом!»

(из мемуаров)

Ах, в клетчатых немыслимых штанахвыходит Хармсиз-за угла на Невский!Год двадцать энныймчится впопыхах!Цветут афиши,ночи тонут в блескебезумных споров,свежих рысаков!Театров стенырушатся в спектаклях!Шар Зингеракружится над строкой,(пока его не описал Ираклий).Год двадцать энный —пеной из ноздрей коней,не укрощённых над Фонтанкой!Кострами расцветает в январе,Звонком трамваябудит спозаранку……Выходит Хармсна мостик покурить.Он знает, что не будет генералом.Он только чиркнет спичкойнад каналом.Но мир за нимне сможет повторить.май 1979 г.

Сотворение Мира

С. В-ву

Возникающее из небытия,вечной цепью вьющееся чудо —никуда, нигде и ниоткуда —мир мой,век мойи душа моя,возникающая из небытия.Всё накрыто к тайным торжествам.И заря разостлана в полнеба!В переливах граней – сон и небыль.В серебре и золоте листва.Всё накрыто к тайным торжествам.В невозможно синей глубинеостывает силуэт развязки:чьих-то глаз – сверканье в прорезь маски!чьих-то губ – почти на самом днев невозможно синей глубине!Бархатом малиновым, ночным,занавеса край – колеблет зданье.Радуги бессильно опозданье!Всё уходит.Чтобы стать иным.И рожденья розовеет дым. февраль 1978—1980

Туда! Скорее! Дайте руку!

Туда! Скорее!Дайте руку!(Сквозь вонь бензина —дробь подков!) —В отшельничество переулка!в ампирный понт особняков!В сквозняк оконных переплётов!За полный разворот перил —В подъ-езд,в под-ход,в подъ-ем,в под-что-там?)В подвластье глаз!Под взмахи крылресниц, распахнутых в подлобья,под – низкой чёлки – прямоту!Во тьму прихожей,в руки – обесвои руки!И маятуприветственных обрядов векалегко отбросив и забыв,вступаю в непричастье смеха