Любовь и смерть. Селфи

– Наверное, в отличие от меня она просто умеет готовить, – грустно пошутила Люба.

Стас, наконец, улучил минутку и подсел к ним.

– Я пока не вижу, что девочке нужен психотерапевт, – попеняла ему Люба. – По-моему, она спокойна, как удав.

– Он нужен моей теще. Алена и впрямь тормоз. Не понимает, во что вляпалась.

– И все-таки, Самохвалов, как тебя угораздило? – не удержалась Люська.

– А то ты, Иванова, не знаешь, как это бывает? – лицо его стало кислым. – Работали вместе.

– А! Служебный роман!

– Я начальник службы безопасности, она секретарша у шефа. Я, было, подумал, работает и в ночную, дело обычное. Но потом пригляделся и понял: ничего подобного. Утром на работу, вечером домой, как примерная девочка, в выходные с родителями, дома или на даче, близких подруг нет, так, знакомые. Сама скромность и чистота. А у шефа роман на стороне. И жена, и любовница, все в комплекте, только Марина к этому отношения не имеет.

– Ну, ты не удержался и… – Люська сделала выразительный жест рукой. – Осчастливил.

– А что мне жалко? – пожал плечами Стас. – Как по накатанной пошло. Сначала работа денежная появилась, потом квартира. Появилась квартира – появилась женщина. И бац! Беременна.

– И ты решил совершить первый в жизни героический поступок, – хмыкнула Люба. – Повел ее в ЗАГС.

– Это мой первый ребенок, между прочим, – обиделся Стас.

– Ой, ли? – прищурилась Люська.

– Об остальных я не знаю, клянусь! А этот точно мой, потому что я у Марины первый и единственный, – сказал он с гордостью.

– Не зарекайся.

– Чего вы ко мне привязались? Мне между прочим уже сорок.

– За сорок, – поправила Люба. – А ей?

– Двадцать шесть.

– Разница в возрасте солидная. Не уверена, что Марина разделяет твои интересы.

– Ей сейчас не до этого. У нее токсикоз. Родит – я ей второго заделаю. Общие дети – общие интересы.

– Самохвалов – примерный семьянин, – хихикнула Люська. И не удержалась: – Конец света! Я, конечно, рада за тебя, Стасик, но хотелось бы о деле. Что там с селфи-убийцами? – деловито спросила она.

– Не на свадьбе же, – Стас оглянулся, ища глазами тещу. Та поймала его взгляд и подошла. – Знакомьтесь, – представил даму Стас: – Анастасия Петровна.

– Можно просто Настя, – улыбнулась та. – Мы ведь ровесницы?

Люська с Любой переглянулись.

– Мой сын уж точно ровесник вашей дочери, – сказала Люська. – Я тоже рано родила.

– Вот как? – Анастасия Петровна явно обрадовалась. И села рядом с Апельсинчиком: – Я, было, подумала, что мой зять привирает. Откуда у него такие друзья? Известная телеведущая – настоящая звезда и врач-психотерапевт. Насколько я знаю, Стас раньше в милиции работал.

– Мама, я никогда не вру! – ударил себя кулаком в грудь Самохвалов. Та поморщилась на «маму». Если она и была старше своего зятя, то ненамного. Уж не на «маму» точно.

– Мы познакомились в больничной палате, – мстительно сказала Люська.

– Мама, вы плохого не подумайте, это был не дурдом, – рассмеялся Стас. Люба с удовольствием подумала, что чувство юмора у него осталось. Хоть что-то от прежнего Самохвалова, бессребреника и почти бродяги.

– А что тогда? Бандитская пуля? – нашлась и Анастасия Петровна.

– В точку попали! Эх, было время, эти пули так и свистели у меня над головой!

– Он пришел в больницу ко мне, – поставила все точки над «i» Люба.

– Дамы, я вас оставлю, – Стас поднялся. – Мне опять целоваться пора.

Гости и в самом деле хорошо поддали и опять орали:

– Горько!

Стас пошел на свое место жениха, а Марина встала, в ожидании него, нервно одергивая платье, которое топорщилось на животе. Невеста с женихом обнялись, и Стас со знанием дела принялся за поцелуи.

– Я от него, конечно, не в восторге, – вздохнула Анастасия Петровна. – Ведь он намного старше Марины. Но ведь и она далеко не красавица. Вы с моей дочерью, кстати, похожи, – она вопросительно посмотрела на Любу.

«Все она знает. Во всяком случае, догадывается», – подумала та и кивнула:

– Бывает.

– Я уж и не чаяла выдать Марину замуж. Когда ей двадцать пять исполнилось, подумала: ну все, старая дева. Мы-то рано замуж выходили, времена такие были. А вы, кстати, замужем? – она опять посмотрела на Любу.

– Нет. Я вдова.

– Ах, да… Стас что-то рассказывал. Сочувствую.

– Это было давно… Так что все-таки случилось с вашей младшей дочерью?

– История настолько странная, что в нее трудно поверить, – заволновалась Анастасия Петровна. – И начать надо бы издалека. Место для откровений не подходящее, – она оглянулась по сторонам.

В ресторане и впрямь становилось шумно. Они расположились в банкетном зале, основной теперь тоже был набит под завязку. Гости хорошо выпили, закусили и рвались выплеснуть свое веселье на танцполе. Там уже зажигала какая-то поп-группа. Стас снял пиджак и ослабил узел модного итальянского галстука. «Неужели собирается зажечь? – покачала головой Люба. – Неисправим!»

– Вы ведь старше, – тихо сказала Анастасия Петровна. Люба увидела, что теща Стаса смотрит в ту же сторону. – Поэтому он на вас не женился?

– Что, простите?

– Бросьте. Боевая подруга. Ну, кто в это поверит? Да, наглости ему не занимать. Но и у меня нет выбора. Я готова принять любую помощь, а вы, как утверждает Стас, настоящий профессионал. «Игру на вылет» я не помню, а вот ток-шоу с вашим участием смотрю всегда, – она наконец-то перевела взгляд на притихшую Людмилу. – Было громкое дело: подростков доводили до суицида, используя социальные сети. Вы тогда раскрутили это, и получилось очень грамотно. Предупрежден, значит вооружен. У меня похожий случай. Только на этот раз селфи. За месяц – три смертельных случая.

– Да вы что?! – ахнула Людмила. Глаза у нее загорелись.

– А началось все с кладбища.

– Вот это да!

– Девчонки потащились туда ночью делать селфи, – Анастасия Петровна поморщилась. – Нет, Алены с ними не было, – поспешно сказала она. – Но она в группе риска. Потому что Кристина с Машей – ее подруги. Они втроем повсюду ходят, так же, как и мы когда-то, их матери. Вернее, ходили, потому что неделю назад Кристина умерла.

– Семнадцатилетняя девочка? Отчего? – Люба с Апельсинчиком переглянулись.

– Она на год старше моей дочери. Кристине уже исполнилось восемнадцать. Вердикт следователя: несчастный случай. Уголовное дело даже не возбудили. Была только доследственная проверка. Я бы поверила в несчастный случай, если бы он был единичный, – Анастасия Петровна горько усмехнулась. – Поймите: я очень боюсь за свою дочь. Умоляю, Любовь Александровна, оторвите вы ее от этого селфи! Мне сказали, тут только психолог поможет. Или психотерапевт.

И тут в зале грохнуло: «На лабутенах-нах… и в восхитительных штанах»…

Народ взревел и кинулся на танцпол.

– Ничего не поделаешь: свадьба, – пытаясь перекричать музыку, сказала мать невесты. Люба достала визитку. И также громко сказала:

– Давайте встретимся завтра.

– Когда?!

– Завтра!

– Я поняла! А время?!

– Когда вам удобно?!

– Вечером!

– Хорошо! В семь! Приходите на прием в семь!

– Я хочу без Алены! Понимаете?! Посоветоваться!

– Хорошо! У меня в кабинете!

– Договорились!

– «На лабутенах-нах… И в восхитительных штанах… Штанах…»

– Эх, черт! – Люська расправила плечи и притопнула ногой. – Мне, что ли, сплясать?

– А нам не пора? – Люба выразительно посмотрела на часы.

– А давай еще выпьем! Как-никак Самохвалов женится!

И они выпили. Потом Люба с трудом припоминала, как вытащила из ресторана азартную Люську. Та все упиралась и орала:

– Эх! Гулять так гулять!

Провожал их Стас, который тоже хорошо поддал. «Свободу ведь пропиваю!» Они втроем стояли, обнявшись, в ожидании такси. Самохвалов все лез целоваться, а Люба напоминала ему, что он сегодня женился и обращается не по адресу, а Люську дома ждет любимый муж. Который уже пять раз звонил. И вообще ей не нравятся блондины.

– Ну что, девчонки, раскрутим это дело? – спросил Стас, запихивая их, наконец, в такси.

– Запросто!

Вот так все это и началось. На лабутенах…

Глава 2

Уже к пяти вечера Люба освободилась. Летом народ предпочитал отдыхать и зарабатывать новые болячки, а не лечиться от старых и таскаться по больницам. Только разве срочно, в травмпунк. Шашлыки, курорты, дачи, обильные возлияния, экстремальные развлечения, неумеренные солнечные ванны. В стране, где шесть месяцев в году зима, а три – непонятно что, лето – это праздник. И надо отжечь так, чтобы зима не казалась слишком уж долгой. Поэтому в медицинском центре, где Люба вела прием, в августе было затишье.

Она некстати подумала, что Стас с молодой женой укатил сегодня в Крым. Сразу стало тоскливо. Ей-то поехать не с кем. Людмила занята на съемках, если и выкроит недельку-другую для отдыха, то у подруги семья. Муж, дочка, сын, а недавно и внук родился. Люська-то уже бабушка! Наверняка на отдых поедут все вместе. Мешаться им не хочется. И вообще, летом на юге жара. Сама Люба опять взяла отпуск в сентябре, чтобы народу было поменьше и солнце не так жгло. Еще одна причина, по которой они со Стасом разбежались. «Милая, отдыхать – это тусить. А в сентябре на юге одни пенсионеры… Меланома – это где? Если в мозгах, то тебе уж точно опасаться нечего… У меня давление всю жизнь сто двадцать на семьдесят, хоть у трезвого, хоть у пьяного. А то ты не знаешь!» И прочие гадости. Хотя проблемы «в мозгах» как раз ему опасаться нечего. Во всех расследованиях, которые они вели, именно Люба была головой, а он только ногами. Но Самохвалов терпеть не может «упрямое бабье» и считает, что мир принадлежит мужчинам.

Ну и пусть! Пусть в сентябре отдыхают одни пенсионеры! Люба невольно почувствовала досаду. Почему, интересно, она успешно терапевтирует других и не может справиться с собственными комплексами?

Надо сказать, что Самохвалов молодец. Хорошо устроился! Спихнул тещу с ее проблемами на «боевую подругу», а сам укатил в Крым. И уж точно не собирается просидеть все две недели у юбки своей беременной жены. «Я только на минутку, посмотрю». «Прикинь, машина заглохла, а вокруг – никого!» «Кто пил? Я?! Да чтоб меня разорвало!» Марина с ним еще нахлебается. А если он срочно понадобится? Он как-никак, бывший мент, а теперь начальник службы безопасности крупной фирмы. У него люди, связи, деньги, машины и записывающая аппаратура.

– Как только начнут свистеть пули – я тут же вмешаюсь и все возьму под свой контроль! – заверил их с Людмилой Самохвалов сегодня перед отъездом. Подруги заскочили к нему на квартиру, где народ собрался на опохмел-пати. Ну и молодых проводить в аэропорт.

Апельсинчик недоверчиво хмыкнула, а Люба по привычке вздохнула. Неисправим! Расхлебывай теперь!

«Одной что ли на юг рвануть?» – подумала она, глядя в окно. Погода, как назло, была солнечной, и сидеть в кабинете, пусть даже с кондиционером особенно тоскливо. Чтобы отогнать неприятные мысли, Люба занялась делом. Решила подготовиться к визиту Анастасии Петровны.

О селфи Люба знала только то, что на нем помешана молодежь, школьники и студенты, особенно девушки. И что теперь по пляжу ходят торговцы не столько с мороженым и вареной кукурузой, сколько с палками для селфи. Наверное, это доходнее. Сама Люба фотографировалась редко. И уж точно готовилась к этому долго. А селфи ни разу еще не делала. Все-таки возраст, и фигура оставляет желать лучшего. Чем гордиться-то? А вот Люська селфи обожала. Оно понятно: звезда. И по поводу внешности подруга никогда не комплексовала.

– Любка, ты глянь, какие у меня умопомрачительно кривые ноги!

Или:

– С таким ростом или повеситься или податься в клоуны!

Она и подалась. В клоунессы. Но постепенно выросла в талантливую журналистку, телеведущую. Люба тяжело вздохнула и уткнулась в планшет. Надо работать!

Итак, сэлфи. Явление приобрело массовый характер года так с 2013-го. После того, как на 86-й церемонии вручения премии Оскар ведущая Эллен Дедженерес вместе с актером Бредли Купером сняли селфи в компании многих звезд Голливуда и его за сутки перепостили более трех миллионов пользователей. Направление к популярности было задано. Делай, как звезды, и у тебя тоже есть шанс! Хотя попытки селфи были и раньше. Но почему-то не цепляло. Наверное, из-за дороговизны аппаратуры и сложности процесса. Раньше сэлфи называлось фотопортретом, и многие знаменитости, в отличие от обычных людей имеющие и время в избытке и средства в достатке, фотографировали себя в зеркале, дабы оставить свое изображение потомкам. Если снимок не понравится, его всегда можно удалить. Можно долго тренироваться, выбирая выгодный ракурс и позу, подбирать фон, наряды и грим. Чужой человек не озаботится тем, как выглядит его натура, или озаботится, за деньги, но где гарантия, что обнародуют только хорошие снимки, а все плохие будут уничтожены? Бац – и всплыло. Кому-то из селебрити абсолютно на это наплевать, но есть и люди щепетильные. Особенно женщины.

Самый известный фотопортрет, это, пожалуй, снимок в зеркале княжны Анастасии, дочери последнего российского императора. Его можно назвать первым селфи тинейджера, потому что княжне на тот момент было тринадцать лет. Но это из истории.

Сэлфи вошло в моду так стремительно, что его не успели осудить или одобрить. Кто ж себя не любит? О себе любимом человек может говорить бесконечно, и собственные фото ему не надоедят никогда. Ведь это история его жизни. Неповторимая, уникальная, достойная того, чтобы потомки ее узнали. Своего рода дневник. Когда-то, давным-давно, в те «доисторические» время, когда еще не существовало Инета и смартфонов, история писалась туда, в общую тетрадь в клетку. Или в линейку. Но сделать эту историю достоянием общественности было проблематично. Иное дело «Инстаграм», или страничка в «Фейсбуке» и «Одноклассниках». Заводи себе френдов и считай «классы» и «лайки». Если повезет, и ты придумаешь что-то необычное, из ряда вон выходящее, о тебе узнает весь мир.

Поэтому не удивительно, что вслед за модой на социальные сети пришла и мода на селфи. Одно логически вытекает из другого. Дневник – это ежедневные фото, а просить кого-то напрягает. Главное достоинство селфи – это простота. Достаточно вытянуть руку и нажать на кнопку. Хорошо бы, эта рука была подлиннее. И в камеру влезло бы побольше народу. А заодно собор Василия Блаженного или Эйфелева башня. Так появилась палка для селфи и появился «дакфейс».

Люба даже достала зеркало и сложила губы уточкой. Или же «бантиком». И тут же с досадой отбросила зеркало. Вид глупейший, особенно, когда тебе за сорок.

Все были уверены, что мода на селфи, как и любая другая мода, скоро пройдет. Но оно распространялось со стремительностью вирусной эпидемии. И если для одних грипп проходит без последствий, то для других бывает и со смертельным исходом, если не лечиться и болезнь запустить. Так появилась статистика несчастных случаев при попытке сделать селфи.

Люба с интересом прочитала упомянутую Людмилой памятку МВД. «Опасно для жизни». Лекарство красиво упаковано, ничего не скажешь, но о смерти каждый почему-то думает: это случится не сегодня. Зато о славе наоборот: сегодня я могу стать знаменитым на весь мир. То, что может случиться сегодня, в приоритете, а о завтра я подумаю завтра.

Селфи прочно вошло в жизнь, и количество пользователей «Инстаграм» за последний год стремительно увеличивалось. Явление селфи было невероятно популярным, и информации о нем в Инете очень много. Люба так увлеклась, что не заметила, как пролетели два часа. За это время она посмотрела кучу фоток и сделала для себя кое-какие выводы. Когда раздался стук в дверь, Люба невольно вздрогнула. Кто бы это мог быть? Потом опомнилась и посмотрела на часы. Крикнула:

– Да-да! Войдите!

Анастасия Петровна Галкина была точна. Сегодня, при дневном освещении Люба рассмотрела ее как следует. Выглядит на свой возраст, то есть как женщина, у которой дочка двадцати шести лет. За сестер их ни за что не примешь, хотя похожи. Галкина-старшая не красавица, но за собой следит, одевается дорого, и благодаря этому вид у дамы внушительный. Такой не хочется нахамить, оставить ее просьбу без внимания, пренебречь ответом на вопрос, хоть бы и самый простейший: «Как вам погода сегодня?»

Люба невольно улыбнулась, когда услышала:

– Как вам сегодня погода? Моя дочь явно прогадала, отправившись на юг. Если в Москве такая жара, то что же там, в Крыму?

– Там море, – ответила Люба, и Анастасия Петровна тоже улыбнулась.

Контакт есть. Люба гостеприимно предложила:

– Может, чайку? У нас ведь не прием, просто дружеская беседа. Вы боитесь, что Алена замкнется и перестанет вам доверять, если вы вдруг потащите ее к врачу?

– Стас ничуть не преувеличивал, когда вас нахваливал. – Анастасия Петровна села в кресло. – Чаю не надо, жарко, а вот водички я бы выпила.

– У меня морс, – Люба полезла в маленький холодильник, которым обзавелась, когда поняла, что на работе придется иногда перекусывать.

Она разлила по стаканам клюквенный морс и приготовилась слушать.

– Слава богу, у нас с Аленой доверительные отношения, – начала свой рассказ Анастасия Петровна. – Поэтому она и не поехала той ночью на кладбище. Я ей отсоветовала. Хотя моей дочери семнадцать, а это возраст, когда вовсю демонстрируют свою самостоятельность, Алена еще имеет привычку отпрашиваться у мамы, если собирается вернуться домой за полночь. Машиной маме повезло меньше. Я уж не говорю о родителях Кристины… Можно я начну издалека? У вас есть время?

– Да, конечно, – кивнула Люба. – Вы у меня сегодня последний клиент. Простите, друг, раз у нас с вами доверительная беседа.

– Я очень надеюсь, что мы подружимся, – Анастасия Петровна еще раз улыбнулась. Приветливо. – Кстати, о дружбе. Когда-то мы были лучшими подругами… – сказала она после небольшой паузы. – Да что это я? Мы и сейчас подруги! Просто судьба у нас сложилась по-разному. У меня, у Клавы и у Оксаны. С Оксаной мы гораздо ближе, у нас общие интересы, мы часто перезваниваемся. А Клава держится особняком. Мы ровесницы, учились в одной школе, но в разных классах, хотя жили в одном дворе. Школа у нас была большая. А подругами мы стали, когда родители привели нас в секцию художественной гимнастики. Я сдалась через два года, – Анастасия Петровна улыбнулась, но теперь уже грустно. – Уже тогда было понятно, что моя проблема – лишний вес. Чтобы быть в форме, приходилось голодать. Дисциплина на сборах была железной. Ни конфетки, ни печеньица. Чего уж говорить о пирожных! Даже о мясе. Это ведь сплошные калории. Кому-то повезло с обменом веществ, и можно есть все что угодно. К примеру, Клава с Оксаной особо не страдали, Клавочка так вообще была прозрачной, хотя покушать любила. А таких как я держали буквально на хлебе и воде. После второго голодного обморока моя мама сказала: «Все, Настя, хватит». И я не стала возражать. А вот девочки, Клава с Оксаной, за спортивную секцию зацепились. У обеих оказался талант, у Клавы поярче, зато Оксана отличалась упорством и терпением. У Клавы тогда было прозвище, – Анастасия Петровна невольно вздохнула. Любе даже показалось, с завистью, – Клаудиа Шиффер. Была тогда такая красавица-модель. Имя ее гремело. Она и сейчас снимается в рекламе, просто ей уже хорошо за сорок. Так вот Клава Кириллова была на нее удивительно похожа. Понятно, что на нее возлагали большие надежды. Такая внешность! Такой яркий талант! Она выступала индивидуально, а Оксана только в групповых упражнениях. Потом… – Анастасия Петровна вздохнула и потянулась к стакану с морсом. Люба терпеливо ждала. – Все закончилось для Клавы в один момент. Нелепая случайность: спортивная травма, причем, на ровном месте. То ли не размялась, то ли чрезмерно увлеклась. Падение – и серьезная травма бедра. Одна операция, другая. Сначала все надеялись, что обойдется. Возились с Клавочкой, устраивали в элитные санатории, в реабилитационные центры. Но правая нога все равно усыхала, становилась короче другой. Через год стало понятно, что в большой спорт Клаве Кирилловой уже не вернуться. А Оксана меж тем получила звание мастера спорта международного класса.

– Ого!

– Добилась своего. Клаве же в итоге дали третью группу инвалидности. Она замкнулась в себе и перестала общаться с бывшими подругами по команде. В это же время на одном из благотворительных концертов-аукционов Оксана познакомилась с Павлом Красильниковым. Не олигарх, но крепкий бизнесмен, мужчина со средствами, хотя, как говорится, на любителя. Пока Паша не обтесался, его можно было принять за бандита, за «братка». Он был старше Оксаны лет на пятнадцать, но ее это не смутило. Она бросила спорт и вышла за Красильникова замуж. Долго не могла забеременеть, сказались физические нагрузки во время занятий профессиональным спортом. Но в двадцать восемь Оксана Красильникова наконец-то родила, сама, хотя до этого были две неудачные попытки ЭКО, долгое лечение. Да чего только не было! Три года назад, кстати, Оксана родила и второго ребенка, сына. Она рискнула это сделать после сорока. И опять сама забеременела, без всяких искусственных оплодотворений. Она молодец! Я ею искренне восхищаюсь! До сих пор в прекрасной форме, уже вернулась к работе, похудела. Хотя во время беременности набрала прилично. Возраст есть возраст.

– А где она работает? – с интересом спросила Люба.

– О! У Красильниковых же фитнес-клуб! Очень модный и неимоверно престижный. Наверняка вы о нем слышали. Оксана заместитель гендиректора, но, по сути, он и есть. Дела клуба Павла мало интересуют, он большой любитель футбола. А к тренажерам и всяким там единоборствам относится прохладно. К тому же у Красильникова есть другой бизнес, а клуб он считает игрушкой жены. Хотя эта игрушка приносит очень неплохие деньги, – Анастасия Петровна усмехнулась. – Оксана ведь не только финансами занимается, но и ведет групповые занятия. Я и сама к ней хожу. У меня как у близкой подруги бонусы и скидки.

– А ваша судьба как сложилась? Не завидуете подруге?

– Нет. Я главный бухгалтер. Контора солидная, у меня в подчинении человек десять. Зарабатываю неплохо, если бы еще и муж оказался человеком дельным… – она невольно вздохнула. – Но я Ваню не виню. Как говорится, каждому свое. У нас хорошая семья, дружная, две дочери, теперь вот внука ждем.

– Уже знаете, что будет мальчик? – улыбнулась Люба.

– Да… Так вот о детях: Марину я родила в девятнадцать, а вот Алену через год после того, как моя лучшая подруга Оксана тоже родила дочку, Кристину. Я тогда подумала, что прозвенел последний звоночек: двадцать девять. Оказалось, и после сорока можно родить. Но я не такая рисковая, как Оксана, и сила воли у меня не та, чтобы на диетах сидеть. Что касается Клавы… Характер у нее спортивный, она боец. Поэтому долго не могла смириться с инвалидностью и увечьем. В одном из санаториев Клава и познакомилась с Игорем Даниловым. Мы с Оксаной тогда обрадовались. Наконец-то и Клава выходит замуж! Хоть мы и не были ни в чем перед ней виноваты, но все равно чувствовали неловкость. У нас-то все хорошо: работа, семья. А у нее пенсия по инвалидности и одинокие вечера в бабушкиной однушке-хрущебе. Мы пытались предлагать ей деньги, но Клава от любой помощи категорически отказывалась. У меня, мол, все хорошо. Государство ей, конечно, помогало, как бывшей спортсменке, но в девяностых всем пришлось туго. Но Клава гордая. Позвонила только, чтобы на свадьбу нас с Оксаной позвать. Народу пришло немного, в средствах они с Игорем были ограничены… Знаете, он очень хороший, – вдруг принялась оправдывать Клавиного мужа Анастасия Петровна. – Добрый, милый, покладистый, рукастый. Просто очень уж добрый. Чрезмерно. Вот он не боец. Всем готов помочь, все раздать.

– По-моему, замечательное качество, – осторожно сказала Люба.

– Да, но не в наше время. И не для мужчины, у которого жена – инвалид. За двоих ведь приходится работать. К тому же Клава сразу родила. Ей очень уж хотелось ребенка. Чтобы все было, как у людей…

– И чтобы подруги перестали смотреть на нее с жалостью.

– Может быть, – рассеянно сказала Анастасия Петровна. – Я об этом не думала. Мы с Оксаной просто порадовались тогда за Клаву. Я понятия не имею, почему Игорь от нее ушел!

– А он ушел? Бросил жену-инвалида и ребенка? Как-то не вяжется с вашим рассказом. Добрый, отзывчивый.

– Я же говорю: там что-то серьезное. А Игорь ушел, как настоящий мужчина, все оставил Клаве. И каждый месяц отдает ей ровно половину своей зарплаты. Хотя у него уже другая семья и еще один ребенок, сын. Но двадцать тысяч Клава получает от бывшего мужа ежемесячно, не смотря ни на что.

– Не густо. В Москве жизнь дорогая.

– Да, не густо, – согласилась Анастасия Петровна. – Но я уверена, что Игорь не утаивает ни копейки. Он не такой. Алименты, пенсия, зарплата… Клава не шикует, но и не бедствует.

– Она что, работает? Где?

– В том-то и дело. У Оксаны, в фитнес-клубе.