Зереф. Порядок – война

Зереф

Порядок – война

Алмаз Браев

© Алмаз Браев, 2019

ISBN 978-5-4493-8617-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Новая схема познания общества

Это первая книга ревкона, которая выходит в печатной версии. Следом должны выйти ещё несколько книг. Читатель познакомится только с одним типом различения людей, которое создаёт человеческая эволюция. Это не только социальные типы, это также не стереотипы, к которым уже все привыкли. Кроме сексуального подтекста или мотивов поведения человека есть ещё более точные ресурсы, вырабатываемые как самим человеком, так и под влиянием других людей, вернее само общество довлеет и воспитывает всех и каждого. Люди делятся не только на привычные по марксизму классы, социальные, профессиональные и прочие группы, на холериков, флегматиков, меланхоликов. Это настолько важное различение, что затрагивает даже не группы и классы, а целые культуры, народы. «Но почему бы не назвать это различие культурным?» – скажет читатель. Потому что просто культурой это не понять. На самом деле, люди имеют разную рефлексию. Это своеобразное проявление душевных качеств группой одинаковых людей. Люди, как известно, все разные. Точно так же социальные группы, классы и даже народы имеют точную рефлексию. И какая группа рефлексии доминирует в данном народе, так себя этот народ и ведёт в действительности и на исторической сцене. Следовательно, описываемая группа делает историю народа. Сегодня вы узнаете, кто такие зерефы. Это самая первая и массовая группа.

Глава I. Кто такой зереф

Глава II. По ту сторону добра

Глава III. Пусть у всех будут такие ворота

Глава IV. Время пришло

Глава V. Мобилизация

Глава VI. Зерефный «язык»

Глава VII. Пустая середина

Глава VIII. Люди порядка и войны

Глава IX. Обычай

Глава X. Фольклорный натиск

Глава XI Как зерефы выбирают

Глава XII Голодомор

Глава XIII. Грузины, армяне, нохчи

Глава XIV. Голодомор 2

Глава XV. Вольница

Глава XVI. Казахи и евреи

Глава XVII Ты бог! Ты личность!

Глава XVIII. Обладали ли индейцы прогнозом

Глава XIX. Думай о себе

Глава XX Почему не нужна оппозиция

Глава XXI Улыбки и крах

Глава XXII Почему не хватает любви

Глава XIII Зерефы

Глава XIV Честность – это слабость

Глава XXV Мы – националисты и либералы?

Глава XXVI. Ошибка революций

Глава XXVII. Отсчёт традиционный

Глава XXVIII. Выдумка Гумилёва

Глава XXIX. Мы и арабы

Глава XXX. Дикарь и фрайер.

Заключение

Введение

Противостояние

Эта книга первая из серии ревкона. А у ревкона для каждого вида рефлексии будет отдельная книга. Это значит, будут книги с названием «Ремид», «Зеремид», «Рефаг», «Зелот» – сколько ревконовских рефлексий, столько будет и книг. И все они выйдут серией.

Теперь, что такое сам ревкон?

Ревкон – это неологизм, сокращение двух слов: революция и консерватизм. В мире до сего момента было два вида обществ – индустриальные и традиционные. И само противостояние шло глобально на уровне противостояния традиции и рынка. Противостояние традиции и рынка носило (и носит) разное название и происходило (и происходит) по всем направлениям, но масштабное внедрение рыночной культуры среди традиционных народов носит сегодня название глобализма.

Глобализм сам по себе унифицировал народы, то есть сделал в перспективе все народы похожими. Так вот, каждый народ встречает (и встречал) эти самые рыночные отношения по-разному и сопротивляется (и сопротивлялся) по-своему. Это каждое сопротивление рынку в ревконе отражено по уровню рефлексии. Хотя и сопротивлением-то это не назовёшь. Скорее, обречённостью. Народы сопротивляются рынку как бы без охоты. Самое главное: все народы, к которым пришли (и приходили) рыночные отношения, находятся (и находились) на разной стадии. Сопротивляются (и сопротивлялись) рыночной культуре только радикальные традиционалисты. Это очень пожилые, или по-другому, люди старших возрастов. Люди помоложе, а таких всегда больше просто по законам природы, встречают рыночные реформы даже с большим желанием. Почему это происходит, вы также найдёте ответы. Кроме того, в ревконе вы найдёте ответы на другие разные злободневные вопросы.

Противостояние чего с чем или кого с кем?

Прежде всего, это противостояние старого и нового, старого порядка и старой элиты и новой, революционной группы. Кто эти люди? Какие люди против новизны, а какие люди её хотят? Это противостояние может происходить не обязательно внутри одной общины или даже среди соседей внутри (в пределах) материка. Революции сознания или просто вирусы нового приходили вместе с другими людьми. Это могли быть мореплаватели, путешественники, конфессионеры, пришедшие вместе с авантюристами и разбойниками-завоевателями (сегодня пришли биржевики, банкиры, спекулянты). Некоторые народы, достигшие уровня государства, насильственно объединяли всяческих локальных патриотов, свергали их и образовывали более крупные социумы – империи, орды. Потом эти самые орды и империи сами рушились по каким-то неведомым законам. Причём уже имперскую элиту свергали варвары, которых в прошлом побеждали имперцы. Всё это происходило под девизом: «Больше пространства мне и моему народу!» А сегодня всё происходит под девизом: «Больше пространства мне и только мне!» Всем не хватало пространства, какого-то духа власти или свободы: и варварам, и их цивилизаторам, и рабам, и их господам, и завоевателям, и завоёванным. В современном варианте новое противостояние выглядит внедрением рыночных ценностей для традиционных народов, да-да, всё тех же традиционных народов, для которых голос крови, общины или равенства так важен (или, скорее, это лицемерие важности, чтобы пробиться побыстрее к кормушке через кровь и майдан).

Но про это мы поговорим позже. Или, скорее, вы сами найдёте ответы по мере увлекательного чтения. Желаю приятных минут и часов. До встречи на самой последней странице самого последнего тома. Самое главное нам всем – быть готовыми, или по-другому – встретить эту самую глобализацию во всеоружии, или даже извлечь из новых требований выгоду. Задача ревкона – сохранить свой народ.

Глава I

Кто такой зереф

Зереф – это неологизм из двух слов: зеро и рефлекс – рефлексия. У зерефа очень слабая рефлексия, почти что зеро, нуль, очень зачаточная рефлексия. Почти как у ребёнка. Да и почему почти? Если мы говорим о традиционном обществе, то каждый человек в подобном социуме растворен в своей общине. В традиционной общине человека как бы есть и его как бы и нет. Есть люди, разделённые по возрастам и выполняющие строго свои обязанности. Зереф с рождения подчиненный иерархии. Что это за система. Самые главные в иерархии – это старейшины. Затем идут остальные родовые авторитеты, но они также все очень старые. В общем, все наставники в традиционной общине – это обладатели жизненного опыта. Старейшины, авторитеты рода, учителя – все они управляют народом, который в свою очередь управляет зерефами. Отцы зерефы воспитывают сыновей-зерефов. В подобной схеме старшинства и опыта думать не надо, надо выполнять. Навыки почитания учителей или просто старших по возрасту отбивают желание рефлексировать, то есть погружаться в себя, задумываться. Потому зерефы напоминают обычных солдат общины, эдаких муравьёв – у каждого муравья своя задача, свой участок работы. Человеку незачем и некуда погружаться. Его поведение расписано другими. Если он будет подчиняться более опытным людям племени, он обязательно добьётся успеха. Пословица «Смирный телок двух маток сосёт» хорошо объясняет, как добиться успеха среди зерефов. В дальнейшем этим феноменом малой рефлексии мы объясним массовое явление другой народной мудрости: я начальник, а ты дурак. В современных условиях традиционные народы совершенно не избавились от старой парадигмы, наоборот, развили её и углубили. Даже если на поверку это оказывается отрицательной селекцией и дурак меняет дурака или вор вора. Но всё равно традиционные люди убеждены, что «всякая власть от бога». Получается, что и коррупционная власть выгодна традиционному народу?

Рефлексия развивается самим человеком. Потому что человек сам думает. За него никто думать не будет. Чем старше он становится, тем больше должен (оценивать свои поступки и степень их адекватности. Чем выше рефлексия человека, тем он больше погружается в автономность. Тем он более самостоятелен. Тем ярче его поступки. Но откуда эти поступки берутся? Тем более в традиционной общине. А вот откуда: каждый вышестоящий член коллектива давит на нижестоящего, давит сверху вниз, нижестоящему просто нет времени сопротивляться, он должен «сосать» вымя, если сможет, то сразу у двух маток и ещё кое-что у начальников.

То есть ему неоткуда взять сил для сопротивления?

Есть люди, которые совершенно в себе ничего не развивают. Не развивают и так и доживают до старости в природном зачатии и развитии на нуле. Многие ничего не добиваются, даже досасывая все «матки» начальников. Их просто используют как холопские щепки, пушечное мясо, расходный, строительный материал. Про таких ещё говорят: копят не мудрость, а только годы. То есть такие люди проживают жизнь как бы зря и не превращаются в человека. Превращаются «в человека» только самые преданные лицемеры у трона. Кому повезло быть рядом с очередным диктатором. Но и им же не везёт, если диктатора свергнут. Пан или пропал?

Как говорится, не судите и не будете судимы.

Мы же знаем, что всем детям на свете поступки ставят взрослые. На том уровне ставят, пока ребёнок сам думать не умеет. Значит, на уже готовом уровне, на своём опыте, то есть на том багаже, на каком сами эти учителя жили до того. И, конечно, на опыте предков. Ребёнку или подростку здесь думать не надо или, скажем, глубоко думать, задумываться не требуется. Ну так вот. Первый уровень автоматических поступков – это уровень чётких категорий – категоричный уровень.

Первый уровень традиции – это уровень табу.

Что можно, что нельзя. Очень жёстко и чётко. Например, кушать человека (своей крови хотя бы) нельзя. Заниматься сексом с родными категорически запрещено. И тому подобное очень жёсткое нельзя. Противостоять учителям нельзя. Всё, что говорит отец – это есть всегда правильное указание. За нарушение дисциплины следует наказание. Самое суровое наказание – это наказание за нарушение табу. И в других случаях за ослушание идут не менее жёсткие наказания. Подрастая, маленький зереф понимает, что главные его друзья в мире – это все люди его крови. Его братья, сёстры, тётки и дядьки его племени, его рода. Они будут сопровождать его всю его жизнь в родовом коллективе. Родственники будут осуждать его или, наоборот, поддерживать морально, хвалить и поощрять. Главные судьи по жизни у зерефа – это родственники. Это их привилегия казнить и миловать морально. Зереф вырастит, «отсосёт» у маток племени и сам будет учить новое поколение зерефов.

Мораль – это второй уровень традиции.

Этот уровень есть у всех традиционных народов как накопленный опыт гармоничного проживания и даже выживания. Мораль, или традиционная мораль, лежит в основе всех традиций и у всех народов она приблизительно одна. Если народ поддерживает и сохраняет свою мораль, значит, этот народ может смело смотреть в будущее. При одном условии: если данный народ и каждый человек развивает в себе сознание, потому что подсознание каждого само по себе богато, оно состоит из снов и смутного хаоса, а зереф без учителей развивает в себе только инстинкты. Уберите учителей, хотя бы унизьте их зарплатой, статусом нищих, и зерефы перебьют друг друга, не сразу конечно, но они это сделают обязательно.

Нет учителей, нет и зерефов.

Удовлетворение только физиологии абсолютно не ведёт к развитию, хотя бы оттого, что человек это человек, а не животное. Надо как-то от животного отличаться. Каждый должен подумать, да и каждый так и думает. В традиционном человеке много хорошего, это хорошее как бы врождённое, оно же подсознательное – это наследство от хороших предков. О таком народе говорят, что это перспективный народ. Трудолюбивый, покладистый. Или, наоборот, воинственный и непокорный. Но сегодня даже этого мало. В человеке много и плохого. 90% в человеке – это инстинкты. Обуздать животные инстинкты удаётся именно зерефам. Иначе цивилизация не получила бы готовых к модернизации людей. Зерефы, которые потеряли своих учителей, но продолжают делать всё на автомате, то есть на поставленных навыках прошлого, становятся как бы слепыми. Они оступаются в современном пространстве. Это часто ведёт только к радикализму. Если, например, традиционное население сразу вступает неподготовленными к рыночным отношениям, из них сразу готовят «личность», то все привычки прошлого становятся выпуклыми. Потому что у зерефов нет рефлексии, нет и полутонов. Всё, что ни сделает свободный от морали зереф, отныне будет радикально. Но ведь он теперь «личность»! Это оттого, что собственно думающих человеков в его родне было очень мало. А учителей стало ещё меньше. А хороших учителей, может, и не было совсем. Так зереф становится дикарем радикалом или радикальным дикарем.

Дальние предки людей – это обезьяны.

И в стаде шимпанзе прослеживается чёткая иерархия. И собственно сознание человек обрёл «недавно» – 50 000 лет назад. А миллионы лет люди были обезьянами. Вот эти обезьяны подарили человеку инстинкты. С ними первым зерефам и пришлось бороться. Но бороться с животным началом человеку удается двумя способами: это либо подчиняться учителям, либо самому думать научиться, то есть стать самому учителем. Это только в кино ребёнок рождается сразу от любви. Не проходит и девяти месяцев. Чтобы стать учителем, надо самому жизнь прожить. Или хотя бы быстро думать. Современные зерефы все умеют думать. Но их всё равно тянет к возрождению традиции. Потому что самые умные из зерефов видят выпуклость или радикализм своих собратьев. Что это губительный радикализм.

Что такое хорошо и что такое плохо.

Учителя, или элита избранных, всегда стремились укротить обезьяну в своих людях. И воспитать каждого, чтобы человек был хороший и полезный обществу. Отсюда вбитые в подсознание рефлексы (хорошего и плохого). Человек узнает своих, родню и на автомате делает им хорошее. И полезное. Но стоит ему увидеть врага племени или селения, он становится свирепым и жестоким. Это есть зереф. Его рефлексия зеро – низкая. Зе-реф. Зеро – рефлексия. Полутонов нет. Встреча чужака будет радикальная. Он – чужой. Всё. Больше ничего не нужно.

Если же человек преодолевает первичные рефлексы, он растёт сознанием и душой. Вот такой зереф пользуется в ревконе уважением почётом. Но, конечно, это уже не зереф, а кто? Вы узнаете про то дальше. Короче, меньше эгоизма – больше альтруизма. Самые худшие из зерефов – это чёрствые, толстокожие, эгоистичные люди. Это мусор истории. Но зереф, не забываем ни на миг, всегда растёт. Растёт морально и духовно. Он думает. Он погружается в себя. Хотя мораль, конечно, в смутные времена очень хромает.

Получается, что зереф – это в первую очередь очень молодой человек, ребёнок, дитё малое или почти как дитё. Во вторую очередь, и самое главное – это традиционный человек. Человек, который знает своё место в строю, подчиняется иерархии. Он знает, что такое хорошо и что такое плохо по традиционному закону его селения. Поступки его поставлены. Но не им самим, а старшими по возрасту зерефами. Потому думает он плохо и не желает, кажется, думать совсем. А вот идти по следу ведущего и молчать на тропе войны или охоты ему необходимо. Тишина в окружающей его природе зерефу нравится.

Глава II

По ту сторону добра

Что есть добро для людей и что есть его продолжение во времени.

Традиция – это как режим добра во времени.

Что есть добро? Придётся отвлечься на такие мелочи. Добро есть нечто хорошее для человека. Человек зереф ждёт добра как куска мяса иногда. Если другой человек даст кусок, неважно чего, хоть сахара, хоть лазейку для карьеры, то он хороший, если не даст, то плохой и жадный. Это так называемая зерефная выпуклость. Слишком очевидное желание удовлетворить этот эгоизм. Вот так и за субъективным хорошим и плохим мы не замечаем традицию. А ведь на самом то деле за выпуклым рыночным эгоизмом стоит культура. А что такое традиция? Все знают, что это социальная привычка, которую внедряют отцы. А для чего они внедряют? Чтобы у детей были куски. И эти куски не просто куски мяса, это куски жизни. Так и считайте традицию куском вашей жизни, которую надо прожить по кальке отцов.

Калька традиции: построить дом (соорудить юрту), наплодить наследников, позвать родню или гостей в гости.

В этом виде традиция слепа. Потому что если даже 90% народа понастроит дома и набьёт столы дорогими яствами, снедью для восторга гостей, это не есть хорошо. Это есть, прежде всего, показатель уровня хозяина дома. Он так выполняет заветы. И очень этим гордится. Но традиционный человек – зереф (рефлексия нуль) будет поступать вопреки всему. Ему даже не важно, кто будет отныне жрец и администратор. Главное для традиционного человека – семейная идиллия. Пусть родня соберётся за обильным дастраханом (за столом. – А. Б.) и позавидует ему. Зереф всё делает на показуху. Показывая достаток, зереф показывает свои возможности. Зереф тут всё выполняет по кальке. Он выполнил и даже перевыполнил насыщение и этому рад. Самое большое удовольствие и самое большое наслаждение сытого обеспеченного зерефа – это видеть зависть. Чтобы во время пира гости нахваливали стол с яствами, а также хозяина гостеприимного дома.

Всё это конечно в первую очередь показуха. Но кто не знает, то эти понты и есть показатель выполнения традиционных заветов. Хорошо все то, что есть приятное для зерефа. Если вы видите торжествующую в ресторанах толпу, это значит, традиционное общество ощутило очень много добра в том понимании зерефами удовольствия за обильным столом. А добро, мы знаем, есть кусок.

Проблема в том, что правительство в погоне за массовым добром не понимает, что оно делает на самом деле. В этом смысле традиция вредит государству. Хотя разве не будет богато то государство, где все граждане имеют куски добра? В том то и дело, что каждое семейное добро не собирается здесь в стратегическое добро или кусок другого значения. Зерефам нужен обильный стол, а государство вроде как бы и ни к чему. Кроме чиновников, которые тоже, кстати, зерефы. Значит, у них есть семьи, для них семья и традиция тоже выше общей задачи. Получаются большие зазоры. Иными словами, понты никак нельзя посчитать, а можно принять только за растрату или убытки. Традиционное общество в погоне за своим традиционным добром расходует общий ресурс, который каждому зерефу не интересен. Оттого зерефам не интересно даже своё будущее, которое они понимают лишь своим куском семейного добра.

Дело в том, что показатели добра, или куски добра, всё время меняются. И моду на уровень добра диктуют совсем другие люди. Оттого погоня некоторых самых богатых традиционалистов кажется бессмысленной. Вроде бы есть много добра, но аппетиты накопления не иссякают.

Но в общем и целом надо запомнить пока, что добро у традиционного человека всегда в виде куска. И если получит он это добро, должен его показать всем. Это почти идеология традиции показухи.

Глава III

Пусть у всех будут такие ворота

Здесь должно предъявить фото зерефа, стоящего перед прекрасными и дорогими, и очень высокими воротами с национальным (любого традиционного народа) орнаментом. Также для наглядности надо было бы показать возгласы других его традиционных товарищей (не обязательно узбеков, казахов, кыргызов, таджиков и т. д.). У всех без исключения нынешних традиционных людей и 100% у всех прошлых традиционных это возгласы восхищения и зависти типа: «bieno», «good», «ауминь», «пай-пай», «керемет» и в общем «маладесс»…

Кроме того, по этим же фото можно изучать историю происхождения феодализма.

Что характерно для феодализма? Наличие замков с высокими стенами и неприступными воротами. Когда феодалу нужно было пополнить запасы еды, он открывал ворота и забирал продукты, которые его крестьяне приносили под стены. Там же происходил обмен продуктами.

Вы можете представить город, состоящий из богатых особняков и прекрасных ворот – произведений искусства, с красными тряпками от сглаза? Вы не можете представить, вы это видите у себя почти каждый день. Возможно, вы сами живёте в таком доме с высокими воротами и красной тряпочкой.

Но весь вопрос: а существует ли для вас мир за вашими воротами?

Что такое государство, здесь уместно было бы задать и публике.

Люди традиции не создают общественный продукт.

Традиционные народы не создают общественного продукта.

Они активно потребляют дары природы. Когда народ или союз племён растёт в числе, он идёт войной на соседей, чтобы получить их земли и пустить туда свои тучные стада.

Точно в гармонии с природой люди более воспитанные в традиции и культуре рода заселяют большие города и… «пасутся», не создавая общественного продукта, а только потребляя, что чужая природа мышления создала в виде «травы» для поедания.

Очаги коррупции неизбежно возникают на наиболее «вкусных» участках с высокой и сочной травой. Туда устремляются все желающие.

======================================

Рефлексия по Ревкону

зереф: большой дом – большая земля – большая родня;

зе-ре, первое поколение горожан (зереф – ремид): большой дом – большой джип – большой забор;

ремид: большая работа – должность – большое имя – большая слава;

зелот: большая страна, большой народ, большая империя – большая ракета.

Глава IV

Время пришло

Настало время показать, что каждый в отдельности человек традиции – непроизвольный деспот, а толпа, снующая вокруг него на улице, потенциально готова этому новому авторитету подчиниться: выполнить его указ, исполнить приказание, уважать даже за внешний вид, за понты, за деньги, за возможности, за надменную или самоуверенную манеру общения, в общем, встретить «по одежде».

Настало время наконец объяснить, почему демократия западного образца отличается от демократии родовой или свободомыслия и выбора в традиционном социуме.

Настало время убедить, что чисто этнический путь без примесей «путей» других этносов (в данном случае более рефлексивных групп) вместе с настоящими локальными и потенциальными фюрерами может погубить весь народ, не доведя его до всеми желаемого уровня пресловутой демократии.

Время пришло.

Табу: некоторые люди были табуированы от рождения, например вожди и вожди-жрецы, которые происходили от богов и от них получали магическую силу. Всё, до чего дотрагивался вождь, считалось табу для других из-за опасности для простых людей. Будучи продуктом жизнедеятельности первобытного человека, в ходе исторического развития ряд трансформировавшихся табу вошли в виде различных представлений, обычаев, ценностей и норм в мораль, религию, право и обыденную жизнь людей.

«Wundt называет табу самым древним неписаным законодательным кодексом человечества».

З. Фрейд

Но юридическое, тут же заметим, право возникает от активности, активной деятельности, чтобы обуздать эгоизмы субъектов спора. Этим юридическое право отличается от «врождённых» отношений или рыночное право и гражданство отличаются от родового этнического табу. Чтобы понять, а в некоторых случаях и обойти право, новый горожанин начинает хитрить. Это даёт толчок для антиобщественного, антигражданского и криминального творчества. В то же время кровнородственные отношения обойти почти невозможно. И подогнать под заказ даже высочайшего родственника, ибо это наказ веков, – святой наказ, приказ предков, если хотите, нарушение которого ведёт к игнорированию, падению авторитета, проклятию и каре. Поэтому язычник является аскетом, человеком дисциплины, образцом верности и порядка, у него нет другого выбора. Значит, нет и другой судьбы. Он так ей покорен. Из этой покорности и дисциплины массово происходит и концентрация власти. Её культ. Если нет внешней агрессии и бедствия, существует большая вероятность установления деспотии в этом месте.

В тот момент, когда недобросовестной, узурпировавшей власть верхушке удаётся выйти из междоусобной борьбы или отразить внешнюю агрессию, она отменяет родовую демократию и никто из так называемого простого народа не смеет выразить ей непокорность или сомнение. Они к этому по традиционной культуре и не стремятся. Протестовать, возмущаться не имеют привычки. Если есть какое-то отрицание верховного своеволия, то это делается молча, пассивным саботажем, а ещё раньше – откочёвкой. Речь идёт о чистой, без примесей первобытной среде. Люди рода привыкли к иерархии. Поэтому любой возникающий культ происходит из этой привычки. Другими словами, они массово вспоминают о первом табу. А лидер ли это, то есть ныне живущий вождь или первобытный авторитет как культ, – не важно.