Яд для Моцарта

Ирина Алефова

Яд для Моцарта. Сюита-фантазия на тему в ритме вневременья

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Кое-что, о чем необходимо знать заранее

Автор совершенно честно предупреждает читателя, чей пресыщенный литературными деликатесами взгляд выхватил интригующее название этой книги из бесконечного ряда ему подобных в предвкушении проглотить еще одну щедро приперченную порцию детективного чтива, что на сей раз чутье его подвело: это не детектив.

Для тех, кто не отложил книгу в сторону и перевернул страницу, несмотря на вышеизложенное предупреждение, маленькое уточнение: это не совсем детектив.

Абсолютным недетективом эту книгу назвать тоже нельзя, поскольку яд все-таки имел место быть, посему ни одну из нижеупомянутых смертей нельзя однозначно признать естественной, а некоторое сопоставление фактов так и напрашивается выпасть из ряда простых совпадений. Более того, автор настаивает на том утверждении, что в мире ничто не происходит просто так, все не случайно и имеет на то веские причины и основания.

Для того чтобы окончательно внести ясность по поводу того, во что читатель по оплошности ввязался, автор считает необходимым предоставить некоторые разъяснения.

Разъяснение 1, касающееся жанра

Термин «сюита… на тему» – один из тех многосмысловых слов, о которых втолковывал неразумной Алисе Шалтай-Болтай. Этот литературно-музыкальный жанровый гибрид предполагает ряд танцев (в нашем случае – историй), которые одновременно могут являться вариациями-вариантами одной и той же темы, положенной в их основу.

Кроме того, подзаголовок «фантазия» позволяет автору кое-какие вольности и отступления от жанровых предпосылок, с одной стороны, а с другой – полностью снимает с него всякую ответственность за правдивость сюжетной линии и отклонения от реальных фактов. Впрочем, не исключено, что все написанное здесь имело место быть. Опровергнуть сие утверждение практически невозможно.

Разъяснение 2, касающееся особенностей композиционного устройства

Структура сюиты-фантазии укладывается в следующую схему:

Первоначально в намерения автора входило подробное растолкование вышенарисованной схемы, но вскоре ему стала ясна абсурдность этой идеи, посему схема предлагается читателю на его собственное исследование.

Внимательный взгляд без труда обнаружит в ней как законы вечного кругового вращения, так и принцип нанизывания на некую непрерывную вневременную ось нескольких самостоятельных эпизодов, вынутых из истории. Одновременно эти эпизоды являются гранями одного кристалла, на уровне музыкальной формы выполняя функцию вариаций-вариантов одной и той же темы.

Последний раздел, обозначенный в схеме как «кода», включает в себя финалы развития двух вышеобозначенных линий. В одном из них содержится разгадка детектива, другой же имеет несколько иное предназначение.

Помимо несомненной пользы, безусловно извлеченной глубокомысленным читателем из предложенной схемы, а также – смысла, вложенного им же на освободившееся место, формула строения композиции попросту позволит более свободно ориентироваться в пространстве текста.

Разъяснение 3, касающееся непонятных иностранных слов, то и дело встречающихся по тексту и сбивающих читателя с толку, которое плавно перерастает в

ПРИЛОЖЕНИЕ,

составленное в виде алфавитного словаря терминов, встречающихся в тексте того или иного музыкального произведения. Примечательно, что в Приложении органично уживаются между собой слова, заимствованные из четырех языков (трех живых и одного мертвого) с переводом на пятый, доступный читателю.

К нижеследующему Приложению рекомендуется обращаться при непосредственном столкновении с каким-либо из терминов при чтении, в особенности тем, кто не имеет музыкального образования. Это позволит наиболее точно услышать звучание музыки, которая проходит позади первичного – словесного – уровня и наделяет его дополнительным смысловым подтекстом, тем самым увеличивая пространство книги в глубину.

Указатель звуковых ориентировA

atempo – в прежнем темпе. Ремарка относится, как правило, к моментам возвращений, после вторжения контрастных эпизодов

accelerando – постепенно ускоряя движение, переходя с шага на легкий, а затем и довольно быстрый бег, но, впрочем, не доведенный до одышки

adlibitum – по желанию исполнителя, полагаясь на ритм собственного сердца и внутреннюю пульсацию крови, совпадающие с дыханием музыки

agile – легко, бегло, полетно, одним прыжком отталкиваясь от земли

agitato – взволнованно, возбужденно, нервно шагая по комнате и хватая воздух руками

alla – в духе, в характере

allegretto – немного сдержаннее и танцевальнее, чем следующий термин

allegro – скоро, быстро, не задерживаясь лишний раз ни на минуту – всякое может случиться из-за непредвиденной заминки, потому что неизвестно, кто и зачем бежит сзади

amabile – приветливо, любезно, дружелюбно глядя собеседнику в глаза

andante – не спеша, спокойно, рассудительно, может быть, даже созерцательно

andantino – немного подвижнее и легкомысленнее, чем предыдущий термин

animato – воодушевленно, вдохновленно, словно подчиняясь порыву теплого волшебного ветра

appassionato – страстно, горячо, экзальтированно, якобы пребывая в тяжелом лихорадочном состоянии

assai – весьма

attaca – внезапно, без какого-либо перехода, избегая пауз и остановок – для создания эффекта яркого контраста

B

belebt – живо, оживленно

bruscamente – грубо, резко; подобно тому, как рубят деревья

burlesco – комически, откровенно потешаясь

C

cadenza – особый раздел музыкального произведения, в котором звучит кульминационное высказывание, из чего многое становится понятным. Каденции очень удобны для того, чтобы расставить все точки над i, а посему обычно помещаются в третьей четверти формы произведения или же в конце. Впрочем, возможны и исключения

calmanto – успокаивая, поглаживая по оголенным нервам

cantabile – певуче, плавно напевая, словно выводя извилистую музыкальную линию ловким смычком

capriccioso – капризно, в зависимости от контекста – либо кокетничая, либо устраивая легкий скандальчик, но в любом случае должны быть слышны интонации женского голоса

conamore – с любовью; более подробно – с тайным трепетом, с замиранием сердца, с восхищением, с огромной нежностью и глубокой печалью одновременно, а также со всеми прочими известными вам компонентами, которые составляют искренне и противоречивое чувство настоящей ЛЮБВИ

condolore – с грустью и невыразимой печалью, что таится на обратной стороне луны и в каждом осколке разбившейся тени

conforza – с силой, ударяя по каждому слову, абсолютно не жалея о том

congrazia – с грацией и элегантностью, с невыразимым и совершенным изяществом, присущим только самым тончайшим материям, из которых сотканы живые существа

congrotesk – с гротеском, откровенно издеваясь, нарочно обостряя углы и обрезая закругленности, способные смягчить резкую диссонантность звучания

conmoto – с движением, рассчитывая куда-то успеть

conpreghiera – с упованием и мольбой ко Всевышнему, беззвучно, одним шевелением губ произнося молитву, трепетно касаясь клавиатуры

concitato – взволнованно, возбужденно, страстно

D

deciso – решительно, руководствуясь твердой волей и холодным разумом

disinvolto – непринужденно и просто; так обычно говорят о самых банальных и естественных вещах, например, о погоде или о рассаживании цветов

doloroso – очень печально, проникая в самые отдаленные уголки души

doux – нежно, мягко, с некоторым спокойствием и умиротворенностью, но в той лишь степени, в которой это состояние свойственно французам

duramente – грубо, жестко, не выбирая слов и выражений, не жалея клавиш, не задумываясь о последствиях и доставляемой адресату боли

E

espressivo – выразительно, с полным набором чувств, эмоций, мимики и характерных жестов наподобие грациозных поворотов кисти и изгибов шеи

F

feroce – неистово, дико, с агрессивными повадками хищного зверя, сверкающего из темноты опасностью

funebre – скорбно, мрачно, угрюмо, одевшись во все черное, прикрыв глаза и изо всех сил сдерживая раздражение

furioso – бешено, яростно, подобно демоническим фуриям или в характере разыгравшихся стихий

G

giocoso – шутливо, весело, как проказничают и радуются шаловливые дети

grave – важно, степенно, значительно, каждый звук имеет немалый вес, поэтому между ними рекомендуется делать паузы и брать дыхание

H

humoreske – миниатюра-зарисовка юмористического характера

I

infernale – дьявольский, наводящий ужас и страх; звуки, рожденные в самых последних кругах ада

inqueto – тревожно, обеспокоенно, повинуясь нехорошему предчувствию, внешне якобы совершенно необоснованному

intimo – интимно, откровенно, задушевно, поверяя собеседнику наиболее скрываемые от посторонних глаз затемненности

irato – гневно, раздраженно, с напряженной внутренней пульсацией и дрожью в голосе

ironico – иронически, насмешливо

L

lamentabile – в высшей степени жалобно, сетуя на злую судьбу, тяжелую участь, невыносимую ношу, неудобный крест и прочие неотъемлемые явления бытия подобного рода

leggiero – по-летнему беззаботно и легко, порхая цветной бабочкой среди роскошных благоухающих цветов

leise – негромко, сдержанно

limpido – утренне-ясно, родниково-прозрачно, кристально-чисто, с легкой улыбкой на устах младенца

M

maestoso – торжественно, под звуки триумфального марша, с горделивой осанкой, прямой спиной, грудью колесом и властным взором

marcato – подчеркивая, словно подстраивая под каждый звук более прочный фундамент, для опоры

meditation – размышление, длительное и неспешное раздумье, погруженность в себя, рекомендуется прием самого глубокого прикосновения

mesto – печально, с затаенной ноткой скорби и безысходности

misterioso – таинственно, внушая всем видом намек на существование некоего откровения, постичь которое возможно только избранным

moderato – умеренно, т. е. соблюдая во всем меру

morendo – замирая, застывая на полувздохе, полужесте, полуслове, что характерно для полного и бесповоротного наступления тихой осени

N

narrante – говорком, рассказывая о вещах обыкновенных, служащих скорее фоном для основных событий, но без которых обойтись совершенно невозможно – как невозможно вырастить что-либо живое на камнях

nontroppo – не спеша, размеренно, в темпе спокойного и неторопливого шага – так прогуливаются по пустынным коридорам официальных заведений в ожидании

O

overture – вступительный раздел небольшого музыкального произведения или же самостоятельная часть крупного жанра (оперы или балета), открывающая своим звучанием занавес и раскрывающая слушателям особенности и законы предстоящего мира

P

parlando – быстро проговаривая, время от времени переходя на шепот, после чего вполне правомерно вновь набирая полную силу звука – в зависимости от контекста

pensieroso – задумчиво, мягко погружаясь в клавиатуру подобно тому, как рука уходит в воду, приобретая особую плавность и размытость контуров

piumosso – более подвижно, чем до сего момента; такое бывает, когда внезапно вспоминаешь о чем-то важном или новая мысль приходит в голову и заставляет действовать

pittoresco – живописно, картинно, якобы рисуя звуками и гармониями, которые используются в данном случае вместо красок, полотна удивительной естественности и неподражаемой красоты

poco – постепенно, более, шаг за шагом

pompоso – пышно, важно. Исполнитель, которому в тексте музыкального произведения встречается такая ремарка, должен непременно представить себя на феерическом балу эпохи барокко, облаченным в роскошный наряд. Иначе выполнить требования автора будет практически невозможно

Q

quasi – термин волшебный. С его помощью музыка способна перевоплощаться в то качество, характер или жанр, который указан рядом. И тут важно очень верно подметить новое настроение звучания, дабы не напяливать на музыку откровенно-фальшивую маску

R

recitativ – речитатив, форма мелодико-речевого декламирования, посредством которой слушатель узнает о событиях, происходивших за кадром, но повлиявших на развитие действия самым непосредственным образом. В чисто инструментальной музыке применяется в качестве отдельного фрагмента повествовательно-декламационного характера

resoluto – решительно, собранно, готовясь к важному сражению или выполнению ответственного задания

ritardanto – расширяя пространство, главным образом за счет запаздывания, растягивания времени и более свободного и глубокого дыхания

ritenuto – сдерживая, несколько замедляя ход событий, придавая тем самым звучанию большую значимость и подчеркивая содержательность текста

rubato – свободно, ориентируясь на предыдущее указание и на собственное усмотрение, исходящее от чувства музыки

S

sarabanda – сарабанда, траурно-танцевальный жанр-шествие, входящий в инструментальную доклассическую и классическую сюиту. Отличается сдержанностью темпа, спокойствием и размеренностью трехдольного метроритма с характерной остановкой на второй доле. Несет в себе оттенок скорби и печали

scherzando – скерцозно, шутливо, забавляясь

scherzo – скерцо, самостоятельный жанр инструментальной музыки, а ранее – отдельная часть сонатного цикла с ярко выраженным игровым характером. В зависимости от контекста скерцо может быть в равной степени как добрым и простодушным, так и остро-конфликтым, трагичным, злым etc.

sciolto – свободно, непринужденно, с ощущением абсолютного отсутствия границ и преград, и от радости, и из непривычности подобного чувства – несколько порывисто, бурно, даже резковато

secco – сухо, жестко, отрывисто, словно разговаривая с недоброжелателем, процеживая слова сквозь зубы

semplice – просто и ясно, естественно и легко; исполнитель обязан проникнуться чувством комфорта и уюта домашнего очага, ощутить себя в кругу самых близких и родных людей, с которыми можно быть самим собой

serioso – серьезно, пристально и напряженно глядя в глаза; звукоизвлечение плотное, но задерживаться все же не рекомендуется

sforzando – неожиданно громко, вскрик. Действие ремарки распространяется на относительно краткий отрезок времени – от одного звука до нескольких аккордов подряд

solo – соло, эпизод-монолог, высказывание от первого лица, обычно содержит в себе откровение исповедального характера. В форме произведения имеет особенно важное значение

sostenuto – сдержанно, проверяя и обдумывая каждый шаг

sottovoce – особый эффект звукоизвлечения, дословно переводимый как «вполголоса». Если учитывать то обстоятельство, что вполголоса, равно как и шепотом, принято говорить о вещах, имеющих конфиденциальный характер, то имеет смысл внимательнее прислушаться. Обычно композитор использует сей «обманный» прием, дабы все затаили дыхание и в тихих призрачных звуках научились отчетливо слышать музыку

souvenir – воспоминание. Вырывается из звучания основного текста особенным качеством полузатаенности, как может звучать музыка в отдалении или под покрывалом плотного и густого тумана. Легче всего такого характера звучания добиться путем нажатия левой педали рояля и прикрытия глаз исполнителя

stepstomacabre – причудливое сочетание английского слова «шаги» и осколка латинского термина dans macabre, в переводе означающего «танец смерти». Что получается, догадаться нетрудно. Дополнительный штрих вносит приближающий предлог to. Играть следует подчеркнуто механистично и бездушно, безропотно повинуясь неотвратимой воле рока

stravagante – фантастично, со странностями, близко к помешательству или проникновению в ирреальность бытия

subito – внезапно, с высоты камнем вторгаясь в плавное течение реки, взрывая водную гладь и поднимая фейерверк брызг, уходя одновременно на глубину

T

tempoprimo – возвращение к первоначально заданному темпу, после странствий – на круги своя

tenebroso – мрачно, таинственно, оминоривая прикосновением самые мажорные гармонии, устраняя тем самым последние блики солнечного света и целиком вступая в царство теней

tranqillo – спокойно, в некоторой степени безмятежно, но с непреходящим подозрением, что это спокойствие и умиротворенность – всего лишь видимость

triumfal – триумфально, ликующе и торжествуя, победно шествуя «со щитом» под главной аркой. Здесь можно смело добавить солнца и громкости в звучание, поскольку небесный свет десятикратно преумножается в отражении от сверкающих лат, оружия и глаз победителя

U

unruhig – беспокойно, взволнованно, закручивая воронкой мутную и шероховатую поверхность, поднимая с глубины ил и песок; так чувствует себя кошка при встрече с невидимой опасностью, когда у нее дугой выгибается спина и шерсть встает дыбом

V

violento – бурно, неистово, стремительно, горно-речно, с размаху обрушиваясь на клавиши, ощущение неограниченной свободы и силы

vivace – оживленно, проворно, весело и жизнерадостно

vivo – скоро, живо; от предыдущего термина отличается большей сосредоточенностью и целеустремленностью, что никоим образом не сказывается на темпе

Диалог с паузами

Быть может, всемирная история – это история различной интонации при произнесении нескольких метафор

Х. Л. Борхес. («Сфера Паскаля»)

– Нет ничего лучше, чем сидеть у огня на исходе дня и слушать треск и говор сгорающих сухих веток, и видеть живую игру угольев, завораживающе красивую…

– В надвигающихся сумерках бескрайность полей кажется пугающей…

– … завораживающе, завораживающе красивую…

– Меня охватывает неведомый страх. Разве ты не чувствуешь, что сегодня что-то должно случиться?

– …завораживающе, безумно красивую…

– Брат не слышит меня. Нас всегда было двое, но я был одинок, глубоко одинок.

– Ты что-то говоришь мне?

– Нет, нет. Я просто беседую сам с собой.

– О чем же?

– О беспредельности пространств.

– Да, ты прав, совершенно прав. Беспредельность полей потрясает необыкновенно. А эти звезды – ?! Взгляни на небо: вон там, в сгущающейся синеве, виднеется маленькая, едва различимая планета…

– Одинокая…

– А? Ты что-то сказал? Так вот, планета… Посмотри повнимательнее: неопытному глазу может показаться, что вокруг сияющей звезды нет ничего, кроме беспредельного разреженного пространства или, напротив, сгущенной туманности. Но на самом деле это не так, вовсе нет…

– Неужели?

– На самом-то деле ее окружают бесчисленные миллиарды таких же планет!

– Почему же их тогда не видно?

– Они не видимы потому, что не наделены божественным сиянием. Они не звучат, они мертвы. Звезда затмевает их своим свечением, звуковым потоком.

– Ты хочешь сказать, что эта маленькая звезда может излучать не только свет, но и звучание? Разве это возможно?

– О, это не подлежит сомнениям! Дорогой мой брат, это непреложная истина!

– Почему же мы ничего не слышим?

– Тс-с-с! Замри, притаись, закрой глаза, забудь о дыхании… Слушай!.. Ну, как? Слышишь?

– Слышу… как трещат поленья в огне. Сгорают, превращаются в уголья.

– Да нет же! Ты слышишь совсем не то! В твоих ушах звучат лишь знакомые звуки, земные. Попробуй еще раз: там, вдали, в бескрайних просторах космоса, в лабиринтах времен – звучит мелодия! Она пронзает всю ткань Вселенной. Ритм музыки сфер подчиняет себе все живое, заставляет сердца пульсировать в такт… Ну же, прислушайся! Она звучит достаточно отчетливо, чтобы расслышать ее за треском поленьев и танцем язычков пламени, чтобы услышать ее отзвук в бликах огня.

– Я ничего не слышу, ничего не слышу.

– Мелодия – удивительно красивая, безумно, завораживающе красивая! Звучит, наполняет вселенской гармонией все сущее… Раз-два-три, раз-два-три…

– Ничего не слышу… Все это самый обыкновенный бред! Ты сам выдумал эту сказку, как обычно, с одной лишь целью: чтобы построить между нами непреодолимую преграду, непроницаемую стену! Чтобы еще раз подчеркнуть, насколько мы разные, что ты одарен привилегией – называй это как хочешь, пусть даже и божественным сиянием, как эта звезда, а я – нет! Я – лишь твое множественное, безликое, мертвое, холодное, чуждое окружение!!! Ты хочешь, чтобы я поверил в это. Так вот, – слышишь? – вот что я тебе на это отвечу: планета звучит только у тебя в мозгу, а на самом деле никакой мелодии, никакого звучания и нет!

– Нет?.. Как же нет, если она звучит? Музыка не может смолкнуть лишь оттого, что кто-то не может ее понять… Имеющий уши – да услышит.

– …

– ???

– …Прости, это я сгоряча. Словно что-то оборвалось у меня внутри, где-то вот здесь, под сердцем… Что это на меня нашло? Наверняка виной всему темнота. Эта беспредельность пространств – и на небе, и на земле – меня пугает, повергает в ужас, в леденящий ужас.

– Что с тобой, брат мой? Я никогда не видел тебя таким. Ты начинаешь всерьез тревожить меня. Что тебя так пугает? Я слышу в твоем голосе напряженность, натянутость до предела всех струн твоей души.

– Это ничего, это пройдет. Подбрось поленьев в огонь, холодает… Вот, так лучше, светлее.

– Ты весь дрожишь! Сядь ближе к огню, я обниму тебя, быстрее согреешься.

– Не нужно. Мне вполне достаточно греться на расстоянии. Нет, не приближайся ко мне: я боюсь!

– Чего? Я не понимаю – чего ты боишься?

– Обжечься…

– Не беспокойся, искры от костра не долетят до тебя.

– От костра… Знаешь, брат, я должен тебе что-то сказать. Объяснить кое-что, чего я и сам еще не совсем понимаю. Так или иначе, выслушай меня, и тебе станет все понятно. Если ты, конечно, хочешь меня понять.

– Конечно, я буду рад выслушать тебя. Я весь внимание.

– Тогда посмотри, как дышит огонь в угольях. Ты увидишь, как это будет всегда…

История первая. Лицом к лицу

Россия, последний год XX века

allegro maestoso burlesco

«Это был триумф! Полнейший, совершеннейший, невероятнейший – триумф!!!

Мои песни, почти сразу же ставшие шлягерами, распевала вся стотысячная тусовка! Сей факт о чем-либо говорит?! Не подтверждает ли он то, что я – гений?

Я – гений! Да, да и да! По-моему, на этот счет ни у кого (ни у единого человека на земном шаре! – за исключением глухих, разумеется) не осталось никаких сомнений. Мной и моей музыкой восхищается вся страна, да что там страна – весь мир от меня в восторге. Вот, пожалуйста, мои портреты на обложках самых крутых журналов мира! Оскар Каннский! Это имя должно звучать подобно колоколу!

Не даром же я его так тщательно выбирал среди многих тысяч существующих имен!..» – говорил себе мысленно человек весьма невеликого роста, с невыразимой любовью и нежностью созерцая собственное отражение в зеркальной стене. Он бы с гораздо большим удовольствием произнес вышеизложенную речь вслух, но, увы, не имел таковой возможности.

Словам похвалы и гордости было слишком тесно внутри, и они то и дело прорывались наружу, правда, несколько не в том виде, в котором хотелось бы.

Вместо торжественного декламирования из ванной комнаты доносились лишь невразумительные междометия, чередуемые с крепкими непечатными выражениями, из чего читателю становится совершенно ясно, что человек пребывал в состоянии достаточно сильного опьянения. Лучи славы, изливающиеся на прогрессирующую лысину из многогранного хрустального шара-светильника, подвешенного под потолком, казались неземным сиянием, едва ли не священным нимбом. Человек, чуть покачнувшись, наклонился к зеркалу и лукаво подмигнул ему: мол, нам-то с тобой известно, чего стоит добиться столь громкого, ошеломляющего успеха!