Дерьмомечтатель, или Тайная система Бима

Не веря неожиданной удаче, Бим без промедления подхватил её идею: «Ну и зачем тебе тащиться так поздно на «Университет», мы и тут можем прекрасно посидеть. Вино, коньячок, виски – всё, что твоя душа пожелает. Заодно, как говорится, закрепим наши договорённости по-человечески. А то всё цифры да цифры, достало, если честно. Я сам устал и совсем не прочь расслабиться в хорошей компании. С тобой, честно говоря, гораздо проще, не то что с твоими мужиками. Ой, простите, партнёрами. Я, кстати, в баню с ними собираюсь. Вечер подхалимажа и торжества лицемерия. Обожаю подобные мероприятия, погоняю как следует щеглов твоих. Ты будешь там, или тебя не берут на такие тусовки?» Белка засмеялась, но ничего не ответила. В баню она явно не собиралась, но вот насчёт чего покрепче неожиданно задумалась. Взяв небольшую паузу, как истинная леди, она оговорила последующие условия своего пребывания в квартире Бима. Мол, я недолго, по бокалу, и поеду. Тебе ведь спать надо пораньше лечь, дабы не проспать начало рабочего дня. Обычно я с заказчиками не позволяю такого отдыха, но ты стал исключением. В итоге они обоюдно решили, что более тесное общение не повредит сложившимся отношениям.

Отношения, конечно, не пострадали, но претерпели изменения. С одной стороны, в душе Бима появилось какое-то новое волнительное чувство, но с другой стороны, неожиданный калейдоскоп чувств принёс с собой поток беспокойства, сомнений и непривычных ощущений. Спасение могли принести только повседневные рабочие дела. Необходимость общаться с людьми стала раздражать, любой пустяк выбивал из колеи, работа перестала заводить, да и клопы не забавляли, как прежде. Он не узнавал себя, зоркие коллеги тоже заметили перемены, но отнесли на обычную усталость, накопившуюся к концу года. Биму захотелось в отпуск в компании с хорошей книгой и абсолютной тишиной вокруг. Подумать о жизни, о будущем, о том, кто он есть и зачем тратит столько сил, чтобы жить, как все, ждёт, чтобы его заметили, оценили или одобрили. Хотелось ещё поразмышлять над тем, почему вдруг эти мысли, которые всегда стороной обходили его истинно рациональную сущность, вообще поселились в его голове.

Ночь, проведённая с Белкой, не могла оставить столь глубокий след. Он был в этом абсолютно уверен и заявлял себе об этом каждый божий день, когда просыпался и ощущал её присутствие рядом, на кровати. Мари не было, но по-прежнему оставался её запах, а в прихожей так и осталась ждать хозяйку деревянная расчёска.

Белка не звонила, на свои многочисленные звонки и сообщения он получил в ответ короткое сообщение: «Прив, оч занята. Конец года, закрываем доки. На связи». Ну занята, так занята, он оставил неизбежный разговор на потом. И с головой погрузился в свои дела.

Глава 13. Время странных перемен

Декабрь – месяц головокружительных корпоративов, и говоря простым языком, официально одобренных начальством пьянок. Месяц для сбора долгожданного урожая и подведения итогов года. Услуги за сбор урожая вырастали с привычных пяти-семи процентов до новогодних тринадцати процентов за обналичку. Это всегда так, под конец года всем хотелось сорвать большой куш и получить всё и сразу. Кто-то мечтал увезти своё бренное тельце погреть на Мальдивы и там ни в чём себе не отказывать. Или, наоборот, хотел забраться в глушь Подмосковья, чтобы куролесить там неделю, чередуя банные забавы с истинно русским застольем. Вёдра шашлыков и льющаяся нескончаемым водопадом удовольствия водка. Пляски вокруг заснеженной ели, дружные хороводы и громкие новогодние песни. Пьяная куча мала, парочка мордобоев, праздничный секс и много прочих приятных забав.

Народ крутился, как мог, стремясь обеспечить себе праздник и следующие за ним каникулы не хуже, чем у других.

В офисе «Упряжки» все стояли на ушах. Белка не лукавила, говоря, что очень занята. Дел и правда хватало. Что стоило только полностью переделать документы за последний отчётный квартал, дабы исправить парочку незначительных неточностей в бухгалтерских документах. Требование заказчика – закон, даже если оно абсолютно тупое и необоснованное. А «Факел» – это словно отдельное государство в государстве со своими, отличными от общепринятых норм, бухгалтерскими законами и пожеланиями. Сегодня хочу белое, завтра – чёрное, причём правятся все обсуждения и по первому требованию. Компании-подрядчики вынуждены были принимать на работу специальных людей, расходный кадровый материал, выполняющий черновую работу по краткосрочным договорам. Пришли, перелопатили гору документов, ушли. Прошёл квартал, требования снова поменялись. Нужно заново переделывать – набрали массовку и решили вопрос. Большая часть такого рода бизнеса – бессмысленная бумажная работа, никому не нужная, но такая затратная и кропотливая. Белке тоже пришлось набрать подобный контингент, и, закатав рукава, коллектив дружно впрягся исполнять новые прихоти заказчика.

Партнёры всё так же создавали суету: бесконечные совещания, заверения друг друга в вечном братстве и поддержке, почти ежедневные совместные ужины в дорогих ресторанах заставляли задуматься об истинном положении вещей. В этих задорных шутках, сияющих улыбках и предновогодних поздравлениях сложно было что-либо разглядеть. В атмосфере витали флюиды чёртовой вечной дружбы.

Говорились громкие слова, в срочном порядке принимались стратегические решения. Все вдруг решили съехаться в один офис, объединить усилия в общем гениальном плане, готовом поднять компанию на невиданно высокий уровень. Решили набрать более толковых, квалифицированных людей на руководящие должности, автоматизировать документооборот, поднять уровень бизнеса, снизить издержки, что, в общем-то, полностью соответствовало самым современным тенденциям ведения бизнеса. Всё, как описывалось в модных учебниках. Основным источником идей был, конечно, вездесущий Пятачок. Он озвучивал, Белка записывала и раздавала распоряжения к дальнейшему исполнению, Лев Валентинович пламенно поддерживал или так же бурно возражал по каждому поднятому вопросу. Ну а Винни время длительных совещаний посвящал внимательному изучению своего телефона, поковыривая при этом пухлым пальчиком в бездонном носу и изредка вставляя замечания, чтобы участники совещания не забывали о его присутствии. Белка тщательно всё фиксировала, задавала спокойным голосом уточняющие вопросы, что существенно помогало сохранить рабочую атмосферу на совещании, не превращая всё действие в балаган.

В её рыжей голове зрел план, собственный план, по сути, идущий несколько вразрез со всеми ключевыми решениями компании, озвученными на совещаниях. И появление этого плана имело под собой весьма серьёзные основания.

По своей натуре она всегда была преданным человеком. Преданная дочь, верный и лояльный сотрудник, надёжный партнёр. Но ко всему этому Мари отличали крайняя целеустремлённость и склонность к амбициям. Маленькая и шустрая, она не вызывала опасений у окружающих, но, как показало дальнейшее развитие событий, её недооценивали. И очень сильно.

Шеф знал и, наверно, ценил её преданность, время от времени подкидывая ей подбадривающие слова, продолжая рисовать картины их светлого будущего, красочные перспективы ждущих их успехов. Правда, картины уже не выходили такими яркими, как прежде, да и красноречие Льва Валентиновича к этому моменту слегка поиссякло. Белка внимательно слушала, вылавливая крупицы оптимизма из его речей, и складывала их кирпичиками в голове, как фундамент будущего успеха «Упряжки». И бизнес вроде шёл неплохо, и контракты были, но что-то стало рваться в их тонкой паутине взаимоотношений, что-то незримое тащило их в разные стороны и каждому шептало свой секрет удачи. И как бы они ни пытались сложить общую мозаику, картинка не получалась, всегда не хватало какой-нибудь детали.

Каждый считал себя умнее и опытнее другого, и каждый хотел быть главным в этом тандеме и не хотел никому уступать.

Глава 14. Метаморфозы Бима

Декабрь не входил в число моих любимых месяцев года, для меня он был неким придуманным рубежом для подведения мнимых итогов прошедшего года и временем, когда все начинали ждать каких-то чудесных перемен и сюрпризов от жизни. Самые наивные загадывали желания в новом, предстоящем году и верили, что всё чудесным образом должно поменяться с наступлением января. Я же просто ждал новогодних каникул, долгожданное время отдыха от всей повседневной суеты, когда у меня наконец появлялась долгожданная возможность предаться любимому занятию: помечтать в полной тишине и абсолютном покое. Маменька с Папенькой ежегодно строили праздничные планы, неустанно отдавая дань застарелым и ненужным традициям. Одни и те же тошнотворные гости на бесконечных приёмах, ежегодные нудные поздравления и признания лживых заслуг перед обществом. Маменьку распирало от гордости за отца, очередной диплом или похвальная грамота крепились на стену почёта в их квартире. Очередной, заработанный непосильным трудом, миллион переводился на счёт нашего стахановца, чтобы потом попасть в цепкие Маменькины руки и уйти на благотворительные цели. Цели ставились светлые и возвышенные, намерения искренние, что довольно эффективно помогало решать все вопросы с налогами и совестью в нашей семье. Папенька, как муравей, в еженощных трудах, с потом и кровью, тащил в дом всё, что попадалось ему на праведном пути, а Маменька благополучно перерабатывала весь мусор в благородный материал. По выходным они обязательно ходили в храм, прикасались ко всем чудодейственным иконам, жертвовали батюшке и уходили всякий раз с благословлением на дальнейшие подвиги. Лица их просветлялись и были наполнены божественным светом, который мерк, как только они заворачивали за угол храма. Звали и меня с собой. Но я отказывался, потому что не мог понять, как божий промысел может повлиять на мои решения и мою жизнь. Не достоин, не дорос ещё, отвечал я на очередное приглашение.

Родители, как мне казалось, изменились и отдалились от меня за последний год, я не сетовал на них, понимая приведшие к этому причины. Семьёй я так и не обзавёлся, блестящей карьерой, на взгляд Папеньки, тоже не мог похвастаться, а ежегодные награды за доблестный труд обходили меня стороной. Да и счета мои пока не отображали цифры с шестизначными нулями. Работа, по большому счёту, меня забавляла, окружающие люди, пожалуй, тоже. Я не хотел никого осуждать, я давно всё понял про своё близкое и не очень окружение, да уже и сам не сильно отличался от своих хитрозадых коллег. Меня назначили на место, поставив определённые рамки, и я делал ровно то, что от меня ожидали. Требования были, как я уже говорил, минимальные. Сиди и не высовывайся, собирай «урожай» и сдавай его, куда скажут, не задавая лишних вопросов. Неуместные вопросы я умел держать при себе, да и смысл их озвучивать, если ответы на них открылись ещё в начале моего трудового пути. Чем я лучше или хуже, чем все остальные? Что я могу изменить и хочу ли этого? Каждый из нас мнит себя хозяином своей судьбы и хозяином своим решениям. Людям хочется жить хорошо и беззаботно, и кто из нас смеет винить кого-то за это желание? Мне просто повезло, я оказался, как говорится, в нужном месте и в нужное время, не прикладывая к моему карьерному росту никаких особых усилий и даже не особо усердно вылизывая достопочтенные места вышестоящего руководства.

Меня уважают или, по крайней мере, делают вид, что это так. Передо мной лебезят, знакомством со мной дорожат, но делает ли это меня счастливым? Нет. Самодостаточным? Пожалуй, да. Думаю ли я о своём будущем? На это есть Маменька с Папенькой, обычно они озабочены этим вопросом. Я жил одним днём.

Люблю ли я кого-нибудь? Этот вопрос я впервые задал себе в этом злосчастном декабре и не смог честно на него ответить. Я думал о Мари и по-прежнему не мог избавиться от навязчивых размышлений. Всё, включая мои дурацкие мысли, напрягало меня в этой истории. И девчонка, которая была совсем не в моём вкусе, и то, что сложившаяся ситуация выросла из рабочих отношений, и то, что всему происходящему между нами предшествовали деньги, деньги и ещё раз деньги. Мы периодически виделись, но назвать это свиданиями не поворачивался язык. Мари приносила деньги, я их раздавал, мы, цинично и не смущаясь, обсуждали с ней, сколько и когда мы сможем украсть у нашей Системы. Как и кого нам нужно отблагодарить, кого наказать на этот раз, а кого поощрить. Конец года был на редкость прибыльным, как-то Белка принесла ко мне домой чёрный полиэтиленовый пакет, мы долго пересчитывали хрустящие пахучие купюры, а потом вдруг, неожиданно для нас обоих, без переходов занялись сексом прямо на полу, небрежно запихнув пакет под кровать.

Я часто смотрел на её нежное лицо в россыпи шоколадных веснушек и пытливо искал в нём ответ. В наши близкие моменты её глаза были закрыты, она всегда их закрывала, когда была в моих объятиях, а губы слегка кривились, всегда готовые к насмешливой ухмылке. Её она кидала мне в лицо сразу после того, как я заканчивал. Я кусал её нос, губы, она ловко уворачивалась, а в ответ пребольно щипала меня за руки. Потом чмокала меня в нос и почти сразу начинала собираться домой. Ночевать не оставалась, да я и не настаивал. Звонила мне крайне редко, писала только по рабочим вопросам, приходила, когда считала нужным.

Деньги же носила исправно, как по расписанию, и не было повода её упрекнуть. Как же порой мне хотелось её ударить, чтобы это насмешливое личико скривилось от боли, искусать до яркой синевы, увидеть хотя бы одну чёртову слезинку на этом безмятежном лице, наполнить её глаза чем-то другим, кроме спокойной и откровенной уверенности.

Как я ни сопротивлялся, ко мне постепенно приходило осознание, что всё происходящее со мной медленно, но неизбежно стирает тонкую грань между личными и рабочими процессами в моей и без того нелепой жизни. Я терял контроль над ситуацией, и меня это жутко бесило. Раздражали люди, которые постоянно проникали в мой кабинет, под любыми предлогами назначая встречи, целью которых было увлечь меня очередным проектом, затянуть в денежную лотерею, где меня, безусловно, ждал гарантированный приз. К призам и наградам я с детства относился безразлично, равно как и деньгам. Может, потому что не испытывал в них недостатка? На этот вопрос я не мог ответить объективно даже самому себе. Меня больше интересовали процесс и, конечно, люди, которые участвуют в этом процессе. Их последующая трансформация, расширение, а потом и исчезновение нравственных границ их сознания, постепенно охватывающее человека ощущение безнаказанности. Самым ярким проявлением человеческой трансформации, на мой взгляд, была жадность, необъятная в своих размерах и растущая день ото дня. В их головах, одурманенных финансовыми успехами, со временем закреплялось искреннее убеждение, что как бы они ни поступали, что бы ни делали, это их неотъемлемое человеческое право, обусловленное только лишь достойным стремлением удержать бизнес на плаву и увеличить текущие доходы. «Бизнес есть бизнес» – эта бессмысленная фраза, кочующая от одного бизнес-деятеля к другому, почему-то даёт основание закрывать глаза на всё: непорядочность в партнёрстве, предательство друзей и близких, грабёж компаний, в которых и с которыми ты работаешь. В моем мире я был неприлично близок к вершине пирамиды и мог видеть многое. Я, в общем-то, ничем не лучше всего сброда, который меня окружал, пожалуй, я ещё хуже, потому что спокойно позволял им всем проявлять свои самые гнусные качества, не боясь быть наказанными или поруганными за это. Я был одним из них, настоящий вонючий клоп, присосавшийся к Системе. Мало того, я стал вполне полноценной и значимой частью этой Системы.

Через несколько дней после последнего визита Мари я напился. Это был первый полноценный загул, после того как я завязал и потерял интерес к выпивке в моей ранней бурной молодости. Пил я нещадно несколько дней, взяв на работе больничный. Заперся в квартире, включил мою любимую «Агату Кристи» на полную громкость и вливал в себя виски, пока оно воспринималось моим организмом. Лежание на диване я чередовал с объятиями унитаза, всё это происходило с завидной регулярностью, поскольку закусывать в своём загуле я не собирался. Я стремился наполнить своё бренное тело алкоголем так, чтобы просто плыть в потоке бессознательного и ни о чём не думать. Хотел избавиться от проснувшейся ненависти к себе и прочим убогим созданиям, которые наполняли мою жизнь, отравляя её своим присутствием. Думал про Белку, как она вдруг перевернула всю мою жалкую жизнь и пробудила неведомые мне ранее чувства. С последней бутылкой виски я осознал, наконец, свою удивительную никчёмность и бесполезность. А после того, как проснулся наутро с тяжелейшим похмельем, ко мне пришло озарение, как быть со всеми этим чувствами дальше.

Глава 15. Что-то пошло не так

Очередное совещание закончилось руганью и хлопаньем дверей. Пятачок рвал и метал, Шеф традиционно занимал нейтралитет и демонстративно перелистывал свою чёрную тетрадь с записями, как бы показывая, что он всё фиксирует и помнит. Винни по привычке важно надувал щёки и изображал оратора, которого никто не слушал. Белка сидела, поджав губы, и зло поглядывала на Пятачка. Её персона была на повестке текущего совещания, которое она же и инициировала. Повод был серьёзный, поскольку последствия стоявшего на повестке дня вопроса могли кардинально поменять их нынешнее положение. Мари нервничала и почти всю ночь перед совещанием в сотый раз анализировала их разговор с Бимом, произошедший за несколько дней до злополучного совещания. Они встречались в маленькой уютной кофейне напротив его офиса. Зимний пронизывающий ветер буквально занёс Мари в помещение. Она рассчитывала на горячий ароматный кофе и необременительную беседу. Деловитой походкой она запорхнула в основной зал и слегка оторопела, узнав в молодом человеке за столиком у окна Данила. Выглядел он довольно необычно. Растрёпанные волосы, неопрятная щетина и глаза, говорившие о несколько бессонных ночах, но излучавшие какое-то неестественное воодушевление. Именно это, не свойственное ему воодушевление, больше всего смутило Белку, когда она присела напротив Данила за столиком. Бим нервно поглядывал по сторонам, словно высматривая кого-то, потом наконец немного расслабился и выдал ей, судя по скорости вещания, заготовленную заранее речь. Говорил он быстро, не давая ей вставить ни слова и выкладывая один аргумент за другим.

– Выслушай меня внимательно и не перебивай. Я долго думал последние дни и понял многое. Про себя, про тебя, про всех нас. Я знаю про себя почти всё, что должен знать, и мне это сильно не нравится. Давно уже не нравится, поверь. То, что я полное ничтожество, знаешь даже ты, и тем не менее сидишь сейчас со мной рядом. Спишь со мной, может быть, даже испытываешь что-то ко мне. Но спрашивать об этом я тебя не буду, не делай такие глаза. Я просто хотел сказать тебе, что больше так не могу. Не хочу ни себя пачкать, ни тебя. Не хочу, чтобы между нами были деньги, грязные, вонючие деньги, которые ни тебе, ни мне не принадлежат. И чем больше их будет между нами, тем сильнее я тебя возненавижу. А этого я допустить не должен. Девочка моя, я тебя совсем не знаю. Хотел бы, наверно, но уже не в этой жизни. Но это не мешает мне хотеть тебя, а может, и любить, в конце концов? Что мешает мне уберечь тебя от этой грязи, пока ещё не поздно? Ты ведь ещё не отравилась всем этим дерьмом? Посмотри мне в глаза.

– Бим, да что с тобой? Ты совсем плохо выглядишь. Судя по всему, пил, да? Давай мы поговорим в следующий раз, когда ты придёшь в себя. Правда, ты меня пугаешь, да и тема разговора странная. С чего вдруг тебя накрыло? Всё вроде шло хорошо, и тут к тебе приходит непонятное озарение. – Белка тщательно подбирала слова, видя его состояние. Её беспокоила мысль, что он вполне может выкинуть что-нибудь этакое. Достанет сейчас пистолет и, как в каком-нибудь чёртовом фильме, расстреляет всё кафе, а её возьмёт в заложницы.

– Да, пил, много пил и думал. Как закончить все это? Как сохранить в себе то, что мне ещё не опротивело? Я не хочу, чтобы ты приходила ко мне только для того, чтобы передать сумку с баблом. Я хочу, чтобы ты приходила общаться со мной, спать со мной, только потому, что ты хочешь этого, а не должна. Давай мы договоримся так: ты и твоя компания мне ничего не должны. Ни сейчас, ни потом. Я подпишу все нужные бумажки, но носить ты больше ничего не будешь. Запомни, никогда. И своим передай, что работаем впредь открыто, на качество, драть буду три шкуры с вас, но денег больше не возьму. И конвейер прикрою. Всё, хватит. Посоветуй твоим друзьям, чтобы лишних движений не делали, ни к чему. Надо будет, перекрою кислород везде, где понадобится, и «свечка» не поможет. А ты… приходи ко мне, просто, не по работе… Хочешь, в кино сходим, в парк… Что хочешь? – Бим взял её за руку и посмотрел в круглые глаза. Белка отвела взгляд и аккуратно убрала руку. Губы задрожали и скривились. Она, наконец, посмотрела на Бима и слегка улыбнулась.

– Ты знаешь, это, наверно, хорошая идея. Я тоже об этом часто думала, ты молодец, что заговорил об этом. Только один важный момент. Я тебе ещё не говорила, точнее, не успела сказать. Меня наконец в отпуск отпустили, правда, всего на недельку. Поеду с девчонками на море, развеюсь хоть немножко. Сам знаешь, какие сумасшедшие дни были в последнее время. Вернусь, и всё обсудим как следует. Ты пока никому не говори, твоё решение – это очень серьёзный шаг, надо всё подготовить. А насчёт кино… конечно, почему нет… как вернусь, так сразу сходим. Я совсем не против.

Свернув как можно быстрее столь странный разговор, Мари выскочила из кафе и стремительным шагом направилась до станции метро «Университет». Прислонилась спиной к стене какого-то невзрачного ларька и нервно закурила. «Чёрт бы его побрал, что он вообще затеял? Что это за игра, зачем?» – ей стало не по себе от того, что пришлось увидеть и услышать. Бим её крайне удивил, выбившись из своего обычного образа, который был ей понятен и близок. Его беспокойные глаза с лихорадочным блеском, влажные цепкие руки, которыми он пытался её коснуться во время разговора, дикие идеи. Она абсолютно не была готова к такому повороту событий.

Всё шло, как ей казалось, по накатанному сценарию, встало, как говорится, на нужные рельсы. Всё то, к чему они так стремились, наконец случилось. А она почти добилась того, чего так давно хотела. Поездка на следующей неделе должна была закрепить позиции её плана и приблизить его к долгожданному финалу. Она закурила ещё одну сигарету, и тут Мари осенило. Белка схватила телефон и набрала номер.

Глава 16. Веское мужское слово

На совещании она поведала коллегам о произошедшем, о том, что у Бима, по-видимому, поехала крыша и он настаивает на изменении формата их взаимоотношений. Вопросы личного характера между нею и Бимом она обошла стороной, да и они никого и не касались, кроме них двоих. Радовать подробностями своей жизни жадного до чужих интимных деталей Винни она совершенно не хотела, обойдётся.

– У Бима совсем кукушку снесло, не знаю, что произошло, но он идёт в отказ по бонусам, причём не только своим, но и по всей схеме. Обещает, конечно, сохранить контракты и утрясти все вопросы со старшими товарищами. Не знаю, как отреагирует Иваныч, но боюсь, что его это категорически не устроит. Не за красивые глаза нас туда привели, сами знаете. – Белка оглядела всех собравшихся и продолжила: – Думаю, ему надо дать недельку на раздумья, пусть успокоится, соберётся с мыслями. Да и надеюсь, за эту неделю со стакана сумеет соскочить. Судя по его лицу на последней встрече, прикладывался он хорошо и не один день. А через неделю снова с ним встречусь, попробую переговорить.

Винни нервно елозил на стуле, уже не слушая Белку и строча кому-то сообщение в телефоне. Как только поднялся вопрос по Биму, его словно подменили. В любой ситуации отпускающий шуточки Казявин неожиданно весь подобрался, капельки пота, повисшие на лоснящемся лбу от напряжения, собрались жидкой кучкой на переносице. Сначала он пытался одновременно писать и вникать, о чём там продолжает вещать Белка, потом бросил слушать и сосредоточился на телефоне.

Лев Валентинович, наоборот, не выказал большого беспокойства, пробежался глазами по своим записям и уточнил, кто ещё, помимо присутствующих, в курсе последнего разговора Белки и Бима. Следом позвонил в «Факел» и узнал, что Бим по-прежнему находится на больничном. Потом расслабился и предоставил слово Пете. Тот был, как всегда, воодушевлён и в своей гениальной голове уже накидал план действий:

– Не вижу смысла дискутировать, а тем более фантазировать на тему Данила. Не думаю, что стоит ждать неделю и тратить попусту время. Да и, судя по всему, Маша, ваши разговоры с этим товарищем идут нам не на пользу. Ты езжай давай, куда ты там собиралась, а мы пока сходим с Данилой в сауну, мы как раз собирались с мужиками. Давно хотели, а тут как раз повод конкретный появился. Ты меня, конечно, извини, но женщины, как только дело доходит до серьёзных вещей, начинают всё портить. Не сочти за грубость, но ты уже реально облажалась. Так что сейчас этим вопросом займутся серьёзные ребята. – Пятачок самодовольно ухмыльнулся и так раздулся от гордости за свою сногсшибательную идею, что была бы возможность, поцеловал бы сам себя в гениальную макушку. Винни на слове «сауна» встрепенулся и расправил плечи, предвкушая халявную пьянку, а в особенности свой звёздный час в роли главного переговорщика. И поэтому не смог не вставить своё веское слово: