Записки эмигрантки

Любые совпадения имен и событий прошу считать случайным недоразумением

Написание этой книги заставило меня вскрыть тайники моей памяти, так глубоко зарытые и утрамбованные временем. Порой было горько до боли, порой смешно опять возвращаться в прошлое и все вспоминать сначала. Но я нисколько об этом не жалею....

Пролог

Телефонный звонок прозвучал в четыре утра. Всегда, когда это случается – жди чего-то неприятного или неожиданного. Сегодняшний звонок оказался редкой неожиданностью. Звонили приятели из Штатов с новостью: я выиграла Грин карту. Заснуть после этой новости я , конечно, уже не смогла. Какой может быть сон, когда в голове начинают роиться мысли и ты понимаешь: одно дело играть, а другое дело – выиграть Грин карту. Надо принимать решение и менять комфортную московскую жизнь бизнесвумен на жизнь эмигрантки. Или не менять.

– 

Мне собирать вещи? – поинтересовался сожитель Саша, проживающий в моей большой московской квартире уже более полугода.

– 

Зачем же? – ответила я, соображая, нужен ли он мне вообще, а тем более нужен ли он мне в Штатах. – Наверное, можно что-то придумать, чтобы выехать вместе

1. Москва и москвичи

Я – Вероника. Ника, Никуся, Никуля, Никочка… В зависимости от настроения того, кто ко мне обращается.

Я приехала в Москву пятнадцать лет назад, выйдя замуж за москвича не по большой любви, но с уверенностью создать крепкую семью – ячейку общества. Через десять месяцев, как полагается, родила сына – Даниила. Шел 1990 год. В стране на тот момент была полная разруха. Мы проживали в двухкомнатной квартире с родителями мужа, что изначально явилось большой ошибкой. Однако альтернативы, как и у большинства молодых советских семей того времени, у нас не было. Поэтому учитывая мой независимый нрав, начальственный характер бывшей свекрови, слабую натуру бывшего мужа и, как потом оказалось, его любовь к алкоголю, наша ячейка общества накрылась медным тазом.

Удачно оказавшись в нужное время в нужном месте, я, сначала поработав на Канарских островах, стала представителем таймшерной фирмы в Москве, а затем открыла и свое туристическое агентство. У меня большая квартира, хорошая машина, дача и свой туристический бизнес. Сын учится в англо-французской школе. В общем, полный комплект сбывшихся мечтаний и надежд для таких, как я – приехавших «покорять столицу». Казалось бы, живи и радуйся жизни! Но не в моем характере успокаиваться на достигнутом.

Годы перестройки и «шальных» денег прошли. Бизнес потихоньку сходил на нет – Интернет охватывал все большие пространства. Это же коснулось и туризма.

Мне было тридцать четыре, когда я стала задумываться об отъезде в Штаты и подала документы на Грин-карту. Тридцать четыре года – это средний для России возраст женщины, когда что-то еще можно успеть, но, по большому счету, уже везде поздно. Например, в Штатах многие женщины рожают в этом возрасте впервые. В России же, рожая даже не впервые, ты считаешься старородящей. В

этом возрасте уже не так легко найти хорошее место работы. И уже практически невозможно отыскать мужчину «своей мечты». Если до сих пор это не удалось сделать.

В принципе, в Москве не так легко найти свою половинку – если ты уверена в себе, знаешь чего хочешь, самодостаточна и хорошо стоишь на своих ногах. Москвич среднего возраста, более-менее обеспеченный и что-то из себя представляющий ищет исключительно фотомодель 18-23 лет. Возражения не принимаются – проверено на собственном опыте методом проб и ошибок. Таким образом, остаются лузеры ( в переводе с англ. люди, потерявшиеся или потерявшие себя), алкоголики и приехавшие в столицу для «покорения», имеющие семьи в других городах нашей необъятной Родины. Приезжая в Москву на заработки, многие из них удачно решают свои жилищные и сексуальные проблемы таким образом. На самом деле их много и москвички с удовольствием принимают таких «квартирантов» с той только разницей, что арендную плату платят не «квартиранты», а еще и сама «арендаторша» доплачивает такому, с позволения сказать, мужчине. Он живет за ее счет да еще и получает деньги на пиво-сигареты. В худшем случае. В лучшем же, если женщина достаточно обеспечена и хочет сохранить при себе кавалера, – она еще и частично обеспечивает вторую семью «квартиранта». Не хватает мужчин в столице! Известны случаи, когда такие «квартиранты», отчаявшись покорить столицу, решают уехать, напоследок прихватив все, что возможно и невозможно из квартиры своего арендодателя. Вот уж правда, как добры и простодушны русские женщины и на что они только не идут, чтобы «был бы милый рядом». Ну и, конечно же, учитывая доблестный труд наших защитников правопорядка почти все « квартиранты» оказываются безнаказанными.

Сделав несколько попыток после развода найти свою половинку, я отчаялась. Моя беда состояла в том, что я всегда знала, кого я хочу и чего я хочу. И по мере того, как я становилась старше, мудрее и обеспеченнее, планка понемногу завышалась. В конечном итоге, связав свою судьбу с женатым человеком Андреем, зависла в этих отношениях на долгие годы. Я не была с ним счастлива и тщетно пыталась вырваться из этого треугольника все это время. Он не

старался быть дипломатом – слова «дочка» и «жена» часто фигурировали в его лексиконе. А еще чаще «мои».

– 

Что будешь делать в выходные?– спрашивала я.

– 

Мои на даче. Поеду к ним, – отвечал Андрей.

– 

Пойдем, перекусим куда-нибудь, – предлагала я при встрече.

– 

Я только что поел. Жена сварила суп с грибами, – гордо отвечал он.

Я прекрасно понимала, что он женатый человек и ни на что не претендовала. Зачем же всяческий раз напоминать мне об этом открытым текстом? Ведь эти моменты можно очень тонко обходить. Если ты, конечно, не хочешь ранить своего партнера ( партнершу). Андрей не пытался тонко обходить. Или просто всяческий раз давал понять, где мое место. Но зачем тогда входить в отношения с другой женщиной? Ешь дома грибной суп со своей женой, а потом ложись с ней в супружеское ложе. Он не понимал меня.

Мне было больно. Однако, невольно сравнивая его с теми, кто в этот период пытался ухаживать за мной, – счет был явно не в их пользу. Кроме всего прочего, физиология брала свое. Мне хотелось постоянства в сексуальной жизни.

Отношения дали сбой, когда его жена ( с которой он якобы не спал) забеременела и в сорок лет родила ему второго ребенка – сына. Какой мужчина устоит в этом возрасте против сына! Я его не обвиняю. Но количество «моих» увеличилось. Я поняла, что в данных отношениях всегда буду на второстепенных ролях и надо постепенно выходить из этого треугольника.

В один прекрасный день, отвезя сына после музыкальной школы домой, я поехала на стоянку – поставить машину.

– 

Добрый вечер, – раздался голос за спиной, когда, поставив машину, я выходила из ворот.

Со мной поравнялся Мерседес, из окна которого улыбался приятный брюнет.

– 

Добрый вечер! – ответила я.

– 

Можно Вас подвезти? – поинтересовался он.

Я села к нему в машину. И не выходила из нее почти два года.

Это был Саша. Тот самый, который комфортно жил у меня в квартире, когда пришло сообщение о Грин-карте. Нет, он не был «квартирантом». Саша – москвич со своей двухкомнатной «хрущевкой», старенькой «иномаркой» и Мерседесом в придачу к какой-то незначительной должности в Газпроме. Его мама жила в Сан-Франциско. Он симпатичен, внимателен и ненавязчив. Саша встречал-провожал, практически сразу изъявил желание поехать с нами на дачу, что меня подкупило и дало понять: человек настроен серьезно и не боится знакомиться с моим сыном. Ну, и самое главное, я очень устала от отношений с Андреем и мне хотелось своего – который рядом и в выходные, и в праздники, и на даче, и дома… Пусть даже он будет и хуже.

Ведь в России как: никто не смотрит, что ты интересна ( внешне, внутренне), умна, удачлива по жизни.... Если ты одна – значит никому не нужна, значит что-то не так с тобой. И наоборот, серая мышь – никто и звать ее никак, но с мужиком – значит, полный порядок. Взяла его. А чем взяла – беременностью «неожиданной», или папой, который обеспечил ее жениху будущее, или пропиской московской, или еще чем – это уже дело третье. Правильно говорят – хороша девка, когда засватана.

Познакомившись с Сашей, я сразу же разорвала наши отношения с Андреем. Будучи в гневе, он старался не появляться в нашем офисе. У нас имелась совместная фирма, прибыль с которой по-честному делилась пополам, не смотря на наши близкие отношения. Надо заметить, что работала я одна – он только забирал свою долю. Постепенно Андрей успокоился и в дальнейшем мы остались просто друзьями.

Саша был неплохим мужчиной, но… Не герой моего романа. Через два месяца я предложила ему переехать ко мне – так удобнее, да и жили мы практически рядом. Все бы ничего, но через какое-то время я поняла, что он запойный алкоголик – человек может не прикасаться к спиртному месяцами, а потом сразу несколько недель запоя.

Впервые это случилось на Рождество. Я сначала не поняла, что произошло. Даниил болел ветрянкой в возрасте двенадцати лет – очень тяжело. Участковый врач напугала меня, что это может перейти в менингит. Можете представить себе состояние матери, когда ребенок так болеет. А Саше – секс подавай! Не почувствовав взаимности с моей стороны и обидевшись, он ушел среди ночи домой. На следующий день мы должны были поехать в гости, а он с утра уже выпивший. Для меня это явилось полной неожиданность… Также, как и весь последующий период, продолжавшийся десять дней. За свои годы я много чего видела. Пил отец Даниила. Утром он вставал и шел на работу. Здесь человек «не просыхал» десять дней, мигрируя от своего дома, находящегося в десяти минутах ходьбы, к моему, пьяный, по нескольку раз в день. Черные кожаные штаны, короткая курточка и ушанка с опущенными ушами на голове ( эта картина маслом будет стоять у меня перед глазами всю жизнь). Сколько раз за эти дни он прошел под моими окнами туда и обратно! Дверь я не открывала – отправляла его назад. Заразившись ветрянкой от сына, я болела очень тяжело и мне совсем не хотелось быть матерью Терезой в отношении Саши. Он звонил по телефону, извинялся, признавался в любви, плакал, просил принять его и спасти! И нес весь этот бред, который несут люди в подобного рода состоянии. К счастью, Даниил был у дедушки с бабушкой на каникулах и не видел всего этого кошмара. Апогеем стал день, когда мне позвонили из Газпрома: сказали, что они забрали Сашу, держат его в подвале уже сутки ( впоследствии, я узнала, что только таким способом можно завершить запой) и сейчас его привезут ко мне домой, чтобы я проводила дальнейшую послезапойную восстановительную терапию. Я ответила, что мне не до него сейчас и вообще впору за мной ухаживать. Тем не менее, через какое-то время раздался звонок в дверь и мой кавалер нарисовался в сопровождении двух парней атлетического телосложения. Охранников из «Газпрома».

Не буду описывать его дальнейший выход из запоя. Скажу только, что работу в Газпроме он потерял равно как и Мерседес, прилагающийся к этой должности. На сто процентов будучи уверенной, что расстанусь с ним, не могу сказать, что заставило меня поверить ему и жить с ним дальше.

2. Подготовка к отъезду

На тот момент, когда зазвенел телефон в четыре часа утра у нас с Сашей вроде бы все нормализовалось. Оговорюсь, когда я отправляла документы на Грин-карту, не думала , что мне удастся выиграть уже на третий год – новость стала полной неожиданностью. Будучи осведомленной о нелегкой судьбе эмигрантов, я решила дать Саше еще один шанс – расписалась с ним и отправила документы на него. На тот период он действительно не пил. Ко всему прочему, в эмиграции легче выживать семьей – один работает-второй учится. У него специальность, востребованная в Америке. Вскоре на него пришло подтверждение – мы могли уезжать вместе.

И тут началось полное преображение Саши в противоположного человека. Он не хотел ехать сам и всячески пытался воспрепятствовать в этом мне. Вплоть до того, что когда надо было идти в Посольство США получать визы – он говорил:

– 

Вот сейчас возьму и не пойду – и ты никуда не поедешь.

За пару месяцев до отъезда он покупает новую машину, а затем новый компьютер. На вопрос: «Зачем? Мы ведь уезжаем!» – ответа не было. Слово «мы» было неприменимо к нашим отношениям. Я понимала, что он меня затягивает в болото. Моя инициатива вывезти его из страны оказалась, как всегда, наказуема.

– 

У тебя сын – есть смысл уехать, а мне зачем?– спрашивал он.

– 

Зачем же мы расписывались, зачем ты мне морочил голову? – в отчаянии восклицала я.

– 

Я думал, ты изменишь свое решение. Что тебе надо? У тебя ведь все здесь есть. Давай останемся!

– 

Счастья у меня здесь нет и будущего! И я никогда не меняю своих решений!– отчеканила я.

В конечном итоге, визы получены, все медицинские справки оформлены. Осталось только сдать мою квартиру, продать машину и улететь. За несколько недель до отъезда – запой. Я молила всех святых, чтобы он остался и я уехала бы без него, но он все-таки оклемался.

– 

Или ты «зашьешься» или я уезжаю без тебя! – сказала я. – Мне алкоголики там не нужны.

Он «зашился». Для непосвященных: делают такие уколы, после которых пить нельзя. В случае, если человек выпьет – может наступить остановка сердца. Но это было уже за несколько дней до отъезда. А до этого – долгие девять месяцев ожидания, подготовки, сборов документов, сдачи различных анализов. Все мои приятельницы в один голос говорили:

– 

Куда ты едешь? У тебя здесь комфортная обеспеченная жизнь. Свой бизнес, в конце концов. Кем ты будешь там – официанткой? Или за стариками ухаживать? Подумай!

Но я знала, что такой шанс упустить никак нельзя. Шансы вообще упускать нельзя – они даются не часто. «Счастье не ждут, счастье находят те, кто всегда в пути». Это мой девиз по жизни.

Основополагающими факторами моего стремления уехать явились не материальное положение и не отсутствие жилья, как у многих. Нет! Меня угнетало хамство, отсутствие будущего у России и, таким образом, у моего сына. Я не чувствовала себя и своего ребенка в безопасности. Девиз: «Моя милиция меня бережет» не работал.

Когда Даниилу было лет одиннадцать он возвращался домой со школы, с другом. Пять отморозков лет семнадцати остановили их – забрали деньги, сорвали цепочку с крестиком с шеи моего сына и, когда Данька хотел убежать, догнали и по шее надавали. Узнав о происшествии, я сразу же побежала в милицию. Там ситуацию восприняли с юмором. Попросили привести сына для дачи показаний. Ребенку одиннадцать лет – он мне с большой натяжкой не все рассказал: для него это смесь унижения с невозможностью отомстить. Ведь маленький, но мужичок уже. Одним словом, я поняла, что толку нет от милиции.

– 

Вы понимаете, каким ударом для него это явилось? – спрашивала я у милиционеров, – Вы хотите наслоить еще и поход в милицию и повторное воспоминание происшествия в виде рассказа незнакомым? Он ведь ребенок!

– 

Как хотите, – говорили они, явно насмехаясь, – тогда дело открыть не сможем.

– 

Давай выследим этих подонков и накажем их по-своему, – позвонила я отцу Даньки.

Но он как-то очень вяло отреагировал, а потом Даник вставил мои мозги на место окончательно:

– 

Мам, – сказал он, – тогда мне надо переводиться в другую школу. Они же меня вообще покалечат после этого.

Были еще несколько прецедентов такого же рода. Все покупаются и всё покупается. Если милиция не видит денег ( желательно зеленого цвета) она даже пальцем не пошевелит. А парень растет! Это что значит? А то, что когда ему будет пятнадцать-шестнадцать я поседею, ожидая его вечером домой. А армия? Поступление в институт с военной кафедрой вовсе не освобождает парня от службы в армии, так как в России постоянно меняются законы. Особенно те, которые выгодно переиздавать. Это касается и законов, связанных со службой в армии. Я знала, что приехав в Штаты обеспечу будущее Даньке – по крайней мере дам ему шанс стать американцем и получить американское образование. Ну, а если он захочет – он всегда может вернуться назад. Выбор есть.

Я пошла на курсы американского английского. База языка у меня есть, но в глубоком пассиве. Я учила английский в школе, университете… Но как нас учили? Прочитать и понять – пожалуйста! Поговорить: а зачем? Приехав в страну надо уметь говорить. Три месяца я отходила на курсы. Уже будучи здесь, в Штатах, и открыв однажды учебники с программой этих курсов, привезенных с собой в надежде, что они мне помогут, я поняла: нас учили не тому «американскому английскому». Не понятно зачем, мы пытались запомнить «сленг», на котором здесь разговаривают уж точно не в офисах.

Отъезд был намечен на 9 мая – день Победы. Ну, а как же иначе? Я ведь Ника – Победительница. Была сдана моя квартира, продана машина. Оставшиеся перед отъездом дни мы жили у Саши. Делались последние пломбы у стоматолога, давались указания сотрудникам оставшейся туристической фирмы, забирались документы из школы.

Накануне выезда из моей квартиры, перед сдачей ее квартирантам, вечером на кухне мы пили чай с Данькой. Было жалко покидать квартиру, которую я так любила, жалко себя. Я понимала, что мне придется пройти опять весь нелегкий путь, уже пройденный в Москве. С нуля. Путь становления. Проб и ошибок. Только в другой стране. И никто мне в этом не помощник. Я не удержалась и расплакалась. Что я делаю? Правильно ли я делаю? Ведь уезжаю не девчонкой двадцати лет, когда все легко и просто – и язык дается легко, и с работой проблем нет. Ведь мне уже тридцать восемь и я отвечаю не только за себя, но и за сына, которому четырнадцать – самый сложный возраст, когда они сами себя не понимают, даже будучи в своей стране, разговаривая на своем языке. А тут – другая страна, другой язык, другой менталитет! Не разрушу ли я ему жизнь, судьбу? Здесь, в Москве, у него хорошая школа, друзья, он отличник, пользуется уважением. А что будет там, в Америке?

Я прощальным взглядом окинула кухню. Основное место посиделок. С какой любовью и тщательностью подбирался и продумывался интерьер, покупалась красивая посуда. Думала, для себя. Думала, навсегда. А теперь это остается в пользование чужим людям. Слезы медленно капали в чашку с уже остывшим чаем. Даниил, видя мои слезы:

– 

Мама, может не поедем? Все еще можно отменить! –с надеждой в голосе. Он не был сторонником отъезда.

– 

Нет, Даник, назад дороги нет! Мы должны ехать и, по крайней мере, попытаться. Чего бы нам это ни стоило!

Отдельно несколько слов о том, как мне удалось получить разрешение на выезд Даника от его отца. После развода я практически не получала денег на воспитание ребенка. Хотя отец его жив, здоров, молод и всегда был обеспечен работой. Получив алименты, сумма которых равнялась одному походу в продовольственный магазин, я поняла, что обойдусь без этой «поддержки». Такие горе-отцы, дав коробку конфет бухгалтеру, выписывающему справку о заработной плате для начисления алиментов, получают бумагу, в которой фигурирует сумма раз в несколько меньше реальной. Наше государство не считает нужным позаботиться об этом и издать соответствующие законы. Почему-то мать всегда считается «виновником торжества» – мало того, что выносила, родила, потеряла здоровье, годы карьеры так ты еще и по жизни считаешься ответственной за здоровье, воспитание, образование ребенка.

– 

Ну, ты же мать! – всегда возмущенно говорила бывшая свекровь, когда я пыталась достучаться через нее ( по-женски) до ее сына. Что явилось большой ошибкой.

А что же отец? Он не считается? То есть великодушно взбрызнул свое семя и все? Ответственность снята? Можно продолжать раздавать свои сперматозоиды безнаказанно дальше? Но это ведь дети, рожденные в браке. А где же закон? Где защита материнства? В Штатах если ты женат, имеешь ребенка и разводишься – считай, что по жизни уже не принадлежишь себе. Львиная часть твоих доходов будет уходить бывшей жене и ребенку плюс недвижимость. Если она имеет место быть. Потому что существуют законы. И защита материнства.

Я счастлива, что у меня есть сын. Делала и делаю все, чтобы он был образован, здоров, воспитан, обеспечен. Но позвольте спросить: какие могут быть «разрешения» на выезд от таких горе-отцов? Какое право он имеет давать или не давать разрешение? Какое он принимал участие в воспитании, содержании ребенка, что я должна его просить разрешить вывезти сына в Штаты для обеспечения ему достойного будущего??? Только потому, что его имя указывается в свидетельстве о рождении?

И тем не менее, боясь получить отказ, я сказала ему, что еду на работу. На год. Не став говорить, что мы уезжаем навсегда. Разрешение, как вы уже догадались, я получила.

3. Нью Йорк, Нью Йорк…

9 мая 2004 года – знаменательная для России дата. День Победы. Для нас он стал не менее знаменательным – отъезд в Соединенные Штаты Америки. Все эмигранты, уехавшие в Штаты, помнят эту дату как день своего рождения. Сколько бы лет не прошло с момента, как они покинули Родину, каждый год в этот самый день они вспоминают : « Сегодня прошло столько-лет, как мы приехали в Штаты».

Это на самом деле очень запоминающийся и эмоциональный день: для всех прибывших он связан с большими надеждами. Ведь никто не знает, какой здесь путь уготовлен ему и его семье. А дорогой каждый идет своей, и дорогой очень непростой ( если ты, конечно, не приезжаешь с миллионом долларов на счету). И каждому хочется, чтобы ему было легче, чем другим, но никто заранее не может сказать, как это будет для тебя именно. И все уверены, что их ждет счастливое безоблачное будущее. А иначе зачем было уезжать? И только через лет пять (столько, говорят, надо прожить здесь, чтобы понять, что такое эмиграция) если спросить большинство из тех, кто уезжал : « Смог бы ты пройти еще раз этот путь?» львиная доля этой массы ответит: «Нет». Есть счастливые, есть разочаровавшиеся, есть сомневающиеся, есть потерянные и сожалеющие, что приехали сюда. Но для многих людей назад дороги нет. Обрублены концы, проданы или отданы государству дома и квартиры, потеряны специальности и, что самое главное, упущено бесценное время что-либо менять.

Это ведь начало новой жизни – причем жизни не в своей стране и не среди своих людей , объясняющихся на твоем родном языке. Приходится менять в себе многое – менталитет, понимание, культуру, поведение и даже манеру одеваться. Если, конечно, ты действительно хочешь достигнуть здесь чего-нибудь. Есть второй вариант – осесть на Брайтон-Бич. Там не надо напрягаться и менять что-либо в себе. Но об этом позже.

Самое смешное, что даже если ты прекрасно говоришь на английском без акцента, неброско одет в джинсы-майку-кроссовки, как одеваются многие американцы, все равно все видят, что ты эмигрант. Американцы в большинстве своем эмигранты – все зависит от того, как давно их родственники прибыли на эту землю. Но первое поколение ( я считаюсь первым поколением) можно узнать всегда. С определенностью могу сказать, видя приближающихся за несколько метров людей: «Вот русские идут». Я уверена, точно также они могут сказать и про меня : «Русская». Как? Ведь мы можем быть из какой угодно страны… По глазам, наверное. И не только…

Итак, 9 мая 2004 года я, Саша, Даниил с котом Манулом в клетке прибыли в Шереметьево-2 в сопровождении провожающих.

О коте Мануле я должна написать отдельно. Красавец перс, серебристый шиншилла с изумрудными миндалевидными глазами. Громадный, он весил что-то около тринадцати килограммов. Замечу, что его дед был вывезен из Венгрии и слыл самым большим котом в стране. По всей видимости, гены передались через поколение. Когда я проносила его через рамки, предварительно вытащив из клетки, все таможенники Шереметьево сбежались посмотреть на это чудо. Люди, равнодушные к котам, никогда не проходили мимо. Отличаясь необычным для персов умом, со мной он прожил семь долгих лет в Москве и был для меня как второй сын. Вопрос о том, чтобы его оставить кому-нибудь отпадал сам по себе. Не смотря на то, что нас отговаривали везти его в Штаты: здесь тяжелее найти квартиру, если с тобой животное.

Но вот позади все паспортные и таможенные проверки, девять часов полета и..... Нью Йорк ! Нью Йорк!

В Америке у нас из родственников не было никого. Не считая Сашиной мамы, которая жила в Сан- Франциско, давно получила американское гражданство, но, по всей видимости, стыдилась сына-алкоголика и не то, что не подавала на воссоединение семьи, но даже не приглашала его к себе в гости. Правда, она сполна компенсировала это хорошей материальной помощью, на которую он безбедно жил во времена после запойные. Но летели мы в Нью Йорк и встречал нас Алик.