Мэй vs Хорн

«Ничего страшного, потрачусь», – затыкаю внутреннего жмота, а все мысли теперь только о нём. Правильно! О сериале «Как я встретил Вашу маму».

Прошу таксиста прибавить газу, даже секунды, проведённые в одиночестве в такой ситуации, вгоняют в уныние, а это ничем хорошим не обернётся – топом самых грустных фильмов на свете. А я категорически избегаю таких периодов. Хотя список фильмов отменный.

Машина останавливается у многоквартирного дома совсем не в бедном районе, передаю деньги и устремляюсь к домофону. Нажимаю на кнопку вызова и там, не спрашивая: «Кто?», незамедлительно открывают. Улыбаюсь, в этом весь он.

Подняться на четвертый этаж не составляет труда, что-что, а вот выносливости мне не занимать – новые альбомы любимых исполнителей прослушиваю исключительно во время беговой тренировки. Дверь квартиры уже открыта, проскальзываю внутрь, на ходу развязывая шнурки, в коридоре появляется знакомая рыжая шевелюра друга, Тоби Харриса:

– Эл, чао! Я вот смотрю на твою толстовку… Снова вляпалась в историю? – он единственный, кому я позволяю так себя называть, но мои ассоциации с этой вариацией обращения не меняется.

– Привет, Кира.

Один кроссовок уже слетел, а второй сопротивляется давлению.

– Опять ты за своё? – его каждый раз бесит отсылка к «Тетради смерти» – не понимает, насколько это важно, насколько я его ценю.

– Да прекрати, Тоби! У меня был просто отвратительный день, – он пытается что-то вставить. – И прежде, чем я тебе расскажу обо всём, нужны, как минимум, три серии. Всё готово?

– Обижаешь в собственном доме! – это, конечно, звучит несерьёзно, потому что на губах играет хитрая улыбка ирландца, а скорее – лепрекона, который нашёл второй горшочек золота.

– Тогда погнали.

Скидываю второй кроссовок вместе с носком и плюю на это – потом надену. Проходим в гостиную, размером со среднюю квартиру, но с минималистичным дизайном, на стене красуется заставка сериала, собранная из нескольких экранов телевизоров. Только сегодня, обводя глазами интерьер, обращаю пристальное внимание на то, что Тоби действительно богат, такое чувство, что до этого я об этом не имела представления. Плюхаюсь на кожаный диван, немного рассыпая миску с поп-корном, отчего парень только улыбается:

– Так и знал, что это ты! А то мне постоянно в жопу зёрна упираются, – его лицо, когда он улыбается становится ещё круглее, словно он Чеширский кот.

– Меньше сидеть голышом надо, а вообще – цыц!

Нажимаю на play, и мир немного приходит в порядок: звучит голос Теда [5] и возникают его детки – я вовсе забываю обо всех сегодняшних событиях. Когда заканчивается третья серия, Тоби выхватывает пульт из рук и выключает экраны, и замечаю только после того, как это происходит, чувствуя, что теперь я сжимаю только пустоту.

– Рассказывай! На этот раз явно не такое безобидное, – его лицо на минуту становится серьёзным.

– Всё как обычно: пытаюсь захватить мир. [6] Ладно-ладно, не кипишуй! Патрисия и Кеннет хотят пожениться. Он сделал ей предложение, прикинь?

На лице Харриса отображается удивление и страх: он знает, что это значит. Мы знакомы много лет, поэтому такую тему обойти было очень сложно. Особенно если учесть, что после каждого напоминания семьи об этом условии проживания дома, я срывалась и ехала к нему заниматься тем же, что и сейчас. Тоби и сериалы – лучшее лекарство на Земле.

– И что дальше? – он явно чувствует, что это только верхушка айсберга.

– Они сделали мне предложение, от которого невозможно отказаться. [7]

– Господи, Лорин, прекрати говорить цитатами! – он злится, а за Тоби я тоже не наблюдала таких черт – видимо, сегодня день удивлений. Я нервно елозю по коже, пока он смотрит на меня и ждёт ответа – тут явно не так уж и просто собраться.

– Принимая их предложение, я должна выйти замуж за брата Кеннета и через пару лет развестись, а они смогут жить себе припеваючи.

Он отшатывается от меня, словно я зарядила ему пощечину, и как будто тон его лица становится не белым, а белёсым. Его руки сжимают пульт, и корпус пластмассы поскрипывает от силы.

– И что ты ответила? – чуть выдыхая, спрашивает Тоби, уставляясь прямо мне в лицо.

– Как тебе сказать… Убежала, – вспоминаю лицо мерзавца-Лукаса и непроизвольно сжимаются кулаки.

– А ты в своём духе! – смеётся невесело Тоби.

– И это не самое страшное. Брат Кеннета – тот самый тип, с которым познакомилась в tinder.

Харрис несколько секунд смотрит на меня, проверяя шучу я или нет, а потом, забывая о предыдущей информации, падает на диван в приступе истерики, еле сдерживаясь, чтобы не заорать во всё горло. Его лицо краснеет, и я уже боюсь, что он сам себя убьёт.

– Ло, ты меня сейчас … добьёшь, – сквозь слёзы проговаривает он. Я не злюсь, но для него-то это шуточки, а для меня – жизнь. – Тот самый, что забронировал место в дорогом ресторане, назаказывал разных блюд, а потом ушёл в туалет, сказав, что ему нехорошо, и исчез?

– Да, тот самый… – события всплывают перед глазами, от которых я бы хотела избавиться раз и навсегда. На мне фиолетовое платье на бретельках, на столе горят счечи, а через их пламя я рассматриваю…

– Тот, кого ты ждала час, а потом ещё и заплатила за ужин? – прыская, выдавливает из себя Тоби.

– Да-да, Тоби, тот самый!

Он сжимает губы, чтобы не засмеяться, но у него это, мягко говоря, плохо получается.

– Ты – ангел смерти, я сегодня точно умру!

– Пока ты тут снова не впал в истерику, дай мне, во что могу переодеться.

– Да, хорошо, – давясь смехом каждую секунду, уходит к шкафу Тоби.

– Держи! – Харрис протягивает спортивные штаны и клетчатую рубашку, пытаясь скрыть усмешку – теперь он понимает, что я нихренашечки не выйду замуж, но и не посмеяться над таким совпадением он не может. – Где ванна, знаешь.

Не удостаиваю его ответа и иду по коридору, а в закрытом пространстве боюсь заплакать – вот чего уж точно не хватало этому дню. Снимаю с себя толстовку и лосины, возникает желание даже выкинуть их, хоть и успокоилась, я всё равно ничего не решила, что делать дальше, а эти голубки точно с меня спросят.

– Ну что за жизнь такая? – спрашиваю сама себя, смотря в зеркало.

Лицо какое-то одутлое, подглазины небывалых размеров, сухая и обветренная кожа выглядит неживой, а волосы топорщатся в разные стороны. Когда я успела в это превратиться? Кидаю себе в лицо пригоршню холодной воды и становится чуть лучше, а потом взгляд опускается на тело: замечаю лишние дюймы и то, как висят некоторые места, но мои размышления, слава богу, прерывает голос Тоби:

– Эл, а случайно брата Кеннета зовут не Лукас? – кричит он через дверь, перекрикивая шум воды.

– Да, а что? – выключая воду, произношу я, и в отдаленной части сознания это рассматривается как не очень хороший звоночек.

– Тогда тебе срочно надо на это взглянуть, – голос Тоби серьёзен, строг и… напуган? Это только подталкивает побыстрее натянуть одежду и открыть дверь, испытывая поганое чувство дежа вю – он опять решил испортить мне жизнь.

[1] – Персонаж из «Семейка Адамс»

[2] – Персонаж из «Две девицы на мели»

[3] – Десятичный код APCO, означающий «Нужна помощь»

[4] – Десятичный код APCO, означающий «Сообщение принял (OK)»

[5] – Персонаж из «Как я встретил вашу маму»

[6] – Знаменитая фраза из «Пинки и Брейн»

[7] – Знаменитая фраза из «Крестный отец»

Часть 3. Лорин Хорн. Эгоист

Распахивая дверь ванной и на ходу застёгивая пуговицы на рубашке, я врезаюсь в грудь Тоби. От него приятно пахнет сырным попкорном, а ещё его запах, смешанным с порошком, чем наверняка теперь пахнет и от одежды, что на мне. На лице Тоби гамма эмоций, только вот она цвета ненависти. А моя – волнения и страха.

– Что ты хотел сказать? – чуть не заикаясь, произношу я, и щёки слегка краснеют, когда он обращает внимание на то, что я не до конца застегнулась и видно нижнее бельё. Тоби легко отворачивается, скулы которого напрягаются, вызывая в душе очередные сомнения.

Я не знаю, как точно интерпретировать это. С Тоби вообще довольно сложно: когда он становится задумчивым или говорит о чувствах ко мне, которые я предпочитаю не замечать. Во мне каждый раз появляется страх: не могу я потерять его в качестве друга, поэтому каждый делает вид, что всё в порядке. И большую часть времени у нас это выходит, стало, так сказать, неписанным правилом, но вот такие вот взгляды выбивают меня из колеи.

С момента предложения Кеннета всё меняется, а уж появление Лукаса – отдельная история. Я обращаю внимание на те вещи, которые от меня были скрыты: считала их недостойными своего времени. Ведь сериалы сами себя не посмотрят, а книги не прочитают.

– Показать, – поправляет он. – Вот это.

Протягивает свой MacBook, на котором замечаю страничку на twitter. Когда до меня, наконец, доходит, чья она, я уже красная как рак. Эти твиты вгоняют гвозди один за другим в моё тело, в своём воображении на мне нет живого места. Каждое слово больно бьёт в самые уязвимые места.

Аккаунт @yourhero, за которым скрывается Лукас Мэй, пишет:

«Друзья, кто в городе, и все незнакомцы, которым будет до меня дело, нужна ваша помощь! Пару минут назад из кафе «Дыра комиксов» сбежала моя девушка, одетая в фиолетовую толстовку с изображением персонажей Гравити Фолс и чёрные лосины. Если вы её видели, незамедлительно свяжитесь со мной».

– Ну, не всё так плохо, как может быть… – еле выдавливаю из себя признание.

Замечаю число ретвитов – становится дурно. За какие-то пару часов я стала звездой этого города – у него оказывается много друзей. Тело пробирает дрожь, когда перечитываю сообщение ещё раз и вижу местоимение «моя» перед словом «девушка».

– Моя? Что? Я убью его!

Тоби нервно топчется на месте, и я прям жопой чую, что он что-то не договаривает.

– Выкладывай.

– Это не единственный твит, Лорин…

Боюсь представить, что он пишет в следующих – надо сесть, а лучше выпить чего-нибудь покрепче. Веду курсор выше и вижу фотографию – на ней я и подпись: «Кто видел моё сокровище?».

Когда он только успел меня сфотографировать? При ближайшем рассмотрении нахожу эту фотку не только неуместной, но даже оскорбительной. Надо же было так снять, чтобы видны были вторые подбородки, складки на животе и отвратительный внешний вид – прям талант.

– Мелкий ублюдок, ему явно жить надоело!

Дохожу до стола столовой, которая находится смежно с гостинной, кладу ноутбук и иду к бару. Тоби, как собачка, следует по пятам, но ни слова не говорит, чем делает всё только серьёзнее – его юмора сейчас мне, действительно, не хватает. Хотя что тут скажешь? Беру стакан из шкафчика и наливаю себе текилу, побольше текилы, кидаю лёд из холодильника, на ходу оживляя телефон. Тоби искоса поглядывает за мной, предпочитая не попадать под горячую руку, но готовый прийти, если понадобится.

И прежде, чем увижу, что на нём, выпью. Осушаю стакан в пару глотков, немного морщась, и снимаю блокировку – десятки сообщений: от сестры, от друзей, от незнакомых людей, которые нашли меня, благодаря ему, а самое главное – от него, по крайней мере, я так думаю. Сообщений всего два: примерно в то время, когда исчезла из кафе – «Я тебя найду» и совсем недавно – «Тук-тук, я на месте. Выгляни в окошко». Не может быть: для того, чтобы найти меня, ему понадобилось чуть меньше двух часов, и это в огромном городе!

Наверно, всё отображается на лице: Тоби оказывается рядом и, видимо, читает вместе со мной сообщение через плечо. Тут у всех в порядке вещей нарушать личное пространство и свободу? Меня прошибает холодный пот, по спине бегут мурашки:

– История набирает забавный оборот, – произносит он с лёгкой улыбкой, которая мгновенно исчезает. Чего его так всё веселит?

– Издеваешься? Моя жизнь рушится, а ты умудряешься ещё подложить динамиту перед взрывом, – стараюсь подавить в себе желание отойти от него на пару шагов, испытывая какое-то разочарование. Мне нужна поддержка, а не вот это.

– Прости, Эл. Пытаюсь свести в шутку, но как-то не выходит.

Рука Тоби оказывается на моём плече.

– Какие тут шутки? Он начал вендетту, а сейчас Лорин нанесёт ответный удар. [1]

Направляюсь к окну, поднимаю жалюзи и вижу на другой стороне улицы машину, на которую облокотился высокий парень и курит. Конечно же, этим субъектом оказывается никто иной как Лукас.

Я наверняка прожигаю в нём хорошие такие дыры. И он, поднимая взгляд на окно и замечая меня, улыбается, а потом, бросая сигарету в рядом стоящую урну, указывает пальцем вниз, чтобы я спускалась. Отмечаю, что на нём коричневый плащ, который усердно что-то напоминает. И в ту же минуту он поднимает над головой древний магнитофон, включая на полную мощность – играет композиция Питера Гэбриэла «In your eyes». [2]

– Какой пафос! Он точно решил тебя завоевать, классика восьмидесятых, – над головой ржёт Тоби. – Я-то уж подумал, что он полный нуб в твоих интересах. А романтика-то бьёт ключом.

– Только вот не из того места.

Показываю средний палец Лукасу и отхожу от окна, телефон пиликает в ту же минуту. С того же неизвестного номера: «Спускайся сейчас же по-хорошему, нам надо поговорить, или я продолжу писать о тебе. Уже видела или пропустила всё веселье? ;)»

От этой истории будет сложно отмыться. Люди так и будут норовить показать пальцем, а если он продолжит, то будет клеймом на всю жизнь – это последнее, что нужно для тихой жизни, к которой я стремлюсь. Телефон снова вибрирует: «У тебя минута», следом: «Шестьдесят», «Пятьдесят девять». Мобильник издаёт звуки каждую секунду, пока я бегу в коридор, натягиваю кроссовки и хватаю рюкзак. Уже хочу выскочить в подъезд, но Тоби загораживает дорогу.

– Куда ты собралась? Не будь дурой, он же играет с тобой!

– Это не игра! – пытаюсь оттеснить его в сторону, но ничего не получается. – Тоби, у меня нет времени сейчас на это, поговорим позже, лады?

Нервы на пределе. Кажется, что они сейчас лопнут, как старые струны. Харрис отходит со словами:

– У тебя никогда нет времени на важные разговоры.

Может, меня и задевают эти слова, но проскакиваю в открывающуюся возможность и говорю сама себе: «Я подумаю об этом завтра» [3]. Но его щенячье выражение приклеивается ко мне, как злополучный стикер. Он прав, мои мысли всегда ограничиваются своим спокойствием, своими мыслями, своими невзгодами. Как он со мной только дружит?

Телефон всё ещё издаёт звуки, значит – успеваю. Не с первой попытки открываю тяжёлую дверь и, можно сказать, вываливаюсь на кого-то.

– Один, – раздаётся голос совсем рядом. – А ты успела. Теперь понял, как подстегнуть тебя, малышка!

Крепкие руки сжимают моё тело, его сердце бьётся размеренно и спокойно. Слишком спокойно. Задумываюсь над тем, не псих ли он? Он хватает за запястье и тянет через дорогу к машине. Я настолько не в себе от происходящего и близости чужого человека, что ничего не делаю – только переставляю ноги, которые плохо слушаются. Ещё немного и я упаду, а он, как дементор [4], высасывает из меня все силы. Лукас ставит меня у машины как будто неживую. Когда рука исчезает из ладони, становится свободнее, но какой-то осадок внутри не даёт покоя.

– Зачем ты это делаешь? – выскакивает у меня, а от его изучающего взгляда становится ещё неуютнее.

– Мы должны пожениться, Лорин. Я привык добиваться своего.

– Но…

Лукас, перебивая, хватает за плечи и прижимает теснее к тачке. Металлический корпус холодит спину даже через ткань толстовки Тоби в то время, как жар тела заставляет думать о чём-то другом. Его лицо слишком близко, он проводит рукой по щеке, и это выводит из состояния оцепенения. Отталкиваю и сжимаю его руку со всей силы, слышится хруст в костях.

– Нарушаешь зону комфорта! – вместо спокойной речи получается какое-то змеиное шипение.

– Как иначе, если ты моя невеста? – он даже не пытается выбраться из захвата, но уверена, что для него это сущий пустяк.

– Я тебе не невеста, – отбрасываю руку в сторону, как мусор.

– Ещё нет, – ненавижу эту его ухмылку. – Так у кого это ты там была?

Окидывает взглядом, отмечая внешний вид, точнее перемены в нём:

– Ещё и переоделась, как мило, – что-то, непонятное для меня, проскакивает во взгляде и почти сразу исчезает.

– Не твоё дело!

А он резко переводит тему, что и радует меня, и расстраивает где-то в глубине души:

– Садись в машину, отвезу домой.

– Сама могу добраться!

Однако стоит сделать шаг в сторону:

– Не заставляй повторять дважды: могу быть убедительным и по-другому.

Этот взгляд дьявола мне не нравится, но я не хочу выглядеть слабой перед двадцатилетним. Или сколько ему лет?

– Засунь свои угрозы, знаешь куда?

Делаю ещё два шага в сторону, наплевав на предостережение. Лукас грубо разворачивает за плечи и целует. Его сухие властные губы упираются в мои. Я настолько ошарашена таким поступком, что каменею, а ему удается почти мгновенно открыть дверь и засунуть меня на заднее сидение. Забываю, как дышать. Разве вообще могу это делать?

Лукас хлопает дверью и, заводя мотор, выжимает газ. Мы несёмся на скорости, выше допустимой, но это последнее, что меня интересует. Он не только позарился на мою свободу, но и на личное пространство. Нет никакого желания смотреть на него и даже разговаривать. Внутренности сжимаются так, что превращаются в кашицу, и только это позволяет не заплакать. Только не при нём! Смотрю на рубашку и на ней всё так же не застегнута часть пуговиц, на это нет сил. Мой заряд исчерпался.

Это его действие заставляет вспомнить, что он привлекателен и сексуален, каким и показался тогда в ресторане. До того, пока не бросил меня одну; до того, пока не заставил ненавидеть и не верить больше мужчинам. Снова.

Закрываю глаза и вспоминаю часть нашей переписки, хотя кого я обманываю? Я же не Дуглас Куэйд [5], чтобы восстанавливать свою память, чтобы найти ответы на вопросы – к сожалению, я помню всё.

О том, как рассказывала о своих любимых фильмах, сериалах и книгах; как много и легко шутила, потому что он казался таким другим, нежели сейчас, – открытым и мечтательным; как он присылал фотографии, показывая свою коллекцию фильмов в зеркальном стеллаже и как я долго рассматривала его самого в отражении. Его полуобнаженное тело с мокрыми волосами, полотенцем на плечах и в одних только шортах, которые держались на честном слове. Помню даже сейчас его торс и изгибы, и сон, где всё это было так близко, придавливая меня к кровати – я хотела, чтобы это было правдой. Что он действительно интересуется мной, хочет чего-то большего, нежели переписки в чате, но…

Но все мечты, как и всегда, разбиваются об айсберги. И этим куском льда стал его побег из ресторана. Сначала хотелось, чтобы и это было тоже частью сна, и ведь подтверждалось тем, что он не пишет и не звонит. Только вот проверив приложения, я находила всё те же доказательства того, что он реален и заходит в сеть, а потом, разозлившись, удалила всё, что могло напомнить о неудачном опыте.

Только вот я помню его фотографии слишком хорошо – не может быть ошибкой, это он. Тот, кого я ненавижу, и вот он снова в моей жизни, и это чувство вернулось с новой силой, словно случилось всё только вчера.

Как Мичиган настолько тесен, что из всех возможных вариантов именно он оказался братом Кеннета? Как я могу согласиться на их авантюру теперь? Это же Лукас. Тот самый Лукас, который…

– Почему ты так себя ведёшь со мной? – спустя какое-то время интересуется он, не сводя глаз с дороги. Мне настолько стало наплевать, что легко поднимаю взгляд и нахожу его лицо в зеркале, и как между делом бросаю:

– А ненависть должна проявляться как-то иначе? – вопрос риторический, но его разуму этого не понять, и он снова задаёт вопрос:

– Что я тебе сделал? – почему-то с его лица даже стирается пришитая улыбка, отчего он выглядит иначе – не похож на идиота. Состояние не позволяет использовать все свои театральные способности, поэтому выдаю только усталое:

– А ты не помнишь?

– Я не… – он пытается объясниться, но в окно неожиданно упираются чьи-то руки, отвлекая от признания. Оказывается, мы уже какое-то время стоим у моего дома, который теперь стал для меня хуже темницы с похороненными амбициями стать кем-то особенным, кем-то, кто не приносит вешалки в примерочные и уносит ворох одежды, снова возвращая каждую вещь на законное место. В какой-то другой реальности я бы стала тем, кем хотела, но, к сожалению, я не команда корректировки, чтобы менять события в жизни [6].

– Лори-и-ин! Я так волновалась! – через стекло просачивается голос сестры, и люди вокруг – последние, что хочу видеть.

Вылезаю из машины, запахивая поплотнее рубашку. Когда закрываю дверь, Лукас тихо говорит:

– Я удалил твиты.

«Какая, к черту, уже разница? Хватит и того, что люди это видели», – хлопаю дверью, представляя, как его голова оказывается между и трескается, словно спелый арбуз.

Сестра хватается за мою ладонь, её тепло такое родное и привычное, что я отдёргиваю руку вверх, по неаккуратности задевая по щеке Пат – сейчас мне не нужна эта жалость, а тем более разговоры по душам:

– Поговорим утром.

Мне не стыдно за себя, а, кажется, должно быть. Я сбегаю из кафе, прячусь у Тоби, используя его, снова грублю Лукасу, которого облила водой – могла ли я всё же его перепутать? – и, в конце концов, ударяю Пат за её беспокойство. Больше, чем знаний о сериалах, во мне эгоизма, и с этим ничего не поделаешь.

На лестнице я замечаю маму, которая усердно что-то стирает с глаз, смотря в окно, в котором отлично бы просматривалась наша сцена с сестрой.

– Лорин! – голос отца отрезвляет меня всего на пару секунд прежде, чем я заношу ногу на первую ступеньку и быстро поднимаюсь к себе.

А в комнате возникает желание, как и вчера, лечь и заплакать, но на это нет сил. Дотрагиваюсь до губ и вспоминаю нежеланный поцелуй.

– Мой первый поцелуй за долгое время и ещё с ним… – стоит коснуться головой кровати, и проваливаюсь в сон, который не имеет смысла.

*** ***

Просыпаюсь, и у меня чувство, что события полутора суток – это всего лишь затянутый и кошмарный сон. В окно светит солнце, на часах 10:46.

– Бог мой, проспала больше двенадцати часов, – закрываю ладонями глаза, издавая стон.

А это значит, что на два дня уже отстаю от своего расписания по важным делам. Спускаюсь вниз: Патрисия улыбается телефону, папа читает книгу, а мама копается в холодильнике – всё как обычно. И это даже у меня вызывает улыбку – всё в порядке.

«Это был сон, слава богу!»

– Дорогой, что будешь? – спрашивает мама, но папины губы не шевелятся, когда слышу:

– Не утруждайте себя, миссис Хорн, я уже позавтракал.

Дверца закрывается, и я вижу его.

– Доброе утро, Лорин! – лукаво подмигивая, говорит Лукас. Мне не удаётся ничего сказать, мама начинает трещать:

– Милая, почему не рассказывала о своём друге? Он такой замечательный: беспокоился о том, что ты не отвечаешь на звонки, – в глазах матери такой блеск, что вот-вот – и потекут слёзы от счастья. Боюсь устроить сцену перед родителями, хотя всё просто располагает к этому. Бросаю ненавистный взгляд на Пат, у неё выражение: «Я ни при чём», но это не уменьшает её вины. Это она привела его в нашу жизнь, вот пусть и соскребает со стенок, по которым размажу это говно.

– Ой, Лукас, ты так быстро справился со своей диареей и приехал?

Папа давится кофе, а мать укоризненно смотрит в мою сторону. «Если ты играешь нечестно, то и я буду», – мне был необходим перерыв, а сейчас я готова бить наотмашь, теперь-то посмотрим, кто кого.

– Ты стала готовить чуть лучше, или мой желудок уже привык, – отвечает задумчиво Лукас, но даётся это с трудом. Родители удивлено уставились на меня: они не идиоты и могут понять: такие фразы звучат от парочек, которые вместе живут, а при условии, что я, бывает, пропадаю иногда у Тоби, сопоставили сейчас факты. И их вердикт отображается на лице в виде улыбки – «У нашей дочери есть парень». Ещё немного и польётся шампанское рекой. И пока этого не произошло, подхожу к нему, беру за руку. Одно прикосновение к нему вызывает бурю эмоций и нежеланных воспоминаний. Шепчу:

– Ты, дерьма кусок, шевели булками и марш на улицу, – уже громко: – Выйдем на воздух подышать, завтракайте дальше, – никто не успевает сказать и слово. Он, тихо хихикая, позволяет вести его через кухню и выйти через стеклянные двери.

Уже на улице, когда отходим подальше от окон, прижимаю его к забору и толкаю в плечи:

– Какого хрена ты пришёл в мой дом?

Замечаю одну интересную деталь: на его правой руке повязка. Уж не пожалеть ли его?

– Не будь эгоисткой – дай нам шанс. Я привык добиваться своего любыми способами.

– Не хочу иметь с тобой дело, тем более – выходить замуж, – снова толкаю его в грудь, при соприкосновении с деревом он даже не морщится.

– Ты меня совсем не знаешь, – Лукас достаёт из большой куртки свёрток и протягивает мне.