Полная версия
Кот для двоих
Ирина Владимировна Щеглова
Кот для двоих
© Щеглова И., текст, 2019
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2019
© Alena Ozerova / Shutterstock.com
В доме кто-то был
Едва Люся переступила порог, как почувствовала чужое присутствие.
Со стороны кухни донесся негромкий звук, напоминающий звон посуды… Сердце заколотилось, подступило к горлу – грабители?!
Она прислонилась спиной к стене, в ушах стучало: кто мог забраться к ней в дом? Кто бы там ни был, он тоже услышал ее, не мог не услышать – машина въезжала, светили фары, хлопали ворота, снег скрипел на нечищеной дорожке и ступенях крыльца, ключ поворачивался в замке.
Люся, стараясь дышать не так громко и часто, медленно достала из сумочки телефон, ругая себя, что до сих пор не поставила дом на охрану.
Звонить в полицию? А вдруг ей показалось?
Люся замерла, прислушиваясь, – тишина!
Показалось?
– Какая же я трусиха! – Она сделала глубокий вдох и решительно шагнула к двери на кухню.
Распахнула. Датчик присутствия не сработал, из темноты со стороны окна сверкнули чьи-то глазища.
Люся взвизгнула и машинально запустила в сторону глаз телефоном. Послышался звон стекла, стук упавшего мобильника и скрежет.
– Сволочь!
Она наконец рассмотрела его – из открытой форточки висела хвостатая задница крупного кота. Ошарашенная такой наглостью, Люся схватила первое попавшееся в руки оружие – веник – и бросилась на мохнатого зверя, так ее напугавшего.
Не успела. Кот таки забрался на форточку целиком и грузно спрыгнул вниз, в темноту двора.
Люся в сердцах захлопнула форточку, подняла с пола мобильник – ну конечно, экран раскололся! Плюхнулась на табурет и расплакалась от жалости к себе и бессильной ярости.
Домик в деревне
В деревенский прадедовский дом Люся переехала, а точнее, сбежала совсем недавно, обжиться не успела. Бригада ремонтников закончила работы перед самым Новым годом, Люся собиралась во время новогодних выходных заниматься обстановкой, заказывать мебель и технику, с чувством, с толком, с расстановкой… Но вышло, как вышло.
Поплакав, она поднялась с табуретки и поплелась в комнату, которую условно окрестила спальней. На полу ее ждал надувной матрас и несколько сумок с «барахлом» – все, что швыряла в бешенстве, носясь ураганом по их с Алексом квартире… она вздохнула: нет больше никаких «их с Алексом». Алекс остался в прошлом, перевернутая страница, и хватит вспоминать о нем!
Люся разделась, накинула халат и отправилась в ванную. Сегодняшний день совершенно измотал ее. С раннего утра за рулем по пробкам – разные концы города, три собеседования. А что делать? Сама виновата, не надо было увольняться вот так – заявление на стол без объяснения причин.
Горячая вода немного успокоила ее, расслабила, мысли потекли ровнее, увереннее.
Да, наверно, она погорячилась. Руководство компании, в которой она проработала почти десять лет, не виновато в том, что случилось между ней и Алексом.
«Проклятье! Ты снова думаешь о нем!» – Люся с досады губу прикусила.
Алекс появился в ее жизни четыре года назад: взяли на работу блестящего специалиста, переманили у кого-то, из-под носа увели. Он как вошел, так и очаровал всех. Волос волной, улыбка слепит, глаза умные, взгляд слегка насмешливый. И главное, сразу шепоток: «не женат».
– Может, он того… – округляла глазки главбух Татьяна Викторовна.
– Не похож, – сплетничала секретарша Леночка, – знаете, как он вчера на мою грудь заглядывался!
В ответ фыркала главная стерва – Стелла Эдуардовна, зам по коммерции:
– Не на твою грудь он пялился, он с нашей Людмилы глаз не сводит!
Угадала. На корпоративе в честь всенародного праздника Алекс пригласил Люсю на танец. Не прижимался, вел аккуратно, в ухо не сопел и рук не распускал. Пахло от него чистотой, какой-то хрусткой, морозной свежестью, радостью, праздником. Он не говорил избитых комплиментов, не задавал дурацких вопросов, не предлагал себя. Непринужденно рассказал какую-то смешную байку, потом она никак не могла вспомнить ее. Зато помнила, как рассмеялась, как разговорились, как он пригласил ее на следующий танец, а потом пересел за ее столик и ловко оттер надоевшего пьяненького консультанта Эдика.
Проснулась она рядом с Алексом в его комнате, на его кровати…
– Хватит! – Люся резко вывернула холодный кран, ахнула, поежилась, зато в голове прояснилось. Она закрыла воду и вышла из душевой кабины. На ходу накинула халат, побрела на кухню, включила электрочайник. За окном по старинке висела сумка с продуктами: сосиски, йогурт, сыр. Готовить все равно не на чем. Купила в ближайшем хозяйственном одноконфорочную плитку «дачную» – включаешь в сеть и ждешь, пока нагреется. Годится только сосиски сварить. Так, когда должны привезти кухню?
Люся взглянула на разбитый экран смартфона – как жаль! Попробовать включить, вдруг заработает? Удивительно, как еще оконное стекло не разбилось. Можно сказать, повезло.
– Как утопленнику, – пробормотала она вслух.
Телефон внезапно ожил, завибрировал, Люся схватила его, ответила поспешно:
– Да, мама!
– Людмила, ты почему молчишь? – строго спросил смартфон. – Не отвечаешь на звонки? Мы с отцом волнуемся, ты же знаешь, так зачем всякий раз доводишь до упреков?
– Мама, я не…
– Не перебивай! У тебя был целый день! Чем ты занималась?
– Была на собеседовании, – медленно и терпеливо начала Люся.
Но Вероника Сергеевна – женщина властная – не дала договорить:
– Девочка моя, я понимаю, ты уже взрослый человек и вполне можешь сама отвечать за свои поступки, – в ее голосе слышалось нарастающее раздражение, – но разве так поступают взрослые, самостоятельные люди? Зачем ты уволилась? Я звонила тете Свете, она сказала, что тебя с удовольствием возьмут обратно, срывы бывают у всех, это не повод терять хороших специалистов…
– Мама, ну кто тебя просил, – простонала Люся, представив себе все эти разговоры в кулуарах: слухи разнеслись молниеносно, кто бы сомневался. Она понимала: ее увольнение со стороны похоже на бегство, может, так оно и есть – сбежала с поля боя. Но работать там с ними она бы уже не смогла.
– Завтра спокойно поезжай на работу, хватит уже показывать характер, надо учиться быть гибкой. Кстати, у меня есть хороший психолог, я могла бы…
– Мама, нет! – Вместо жесткого спокойного ответа получился взвизг. У самой уши заложило. Она поспешно нажала «отбой» и выключила телефон.
Как она может вернуться в компанию, где до сих по работает Алекс? Мужчина, с которым она прожила три года, за которого мечтала выйти замуж, родить детей, жить долго и счастливо и умереть в один день.
Этого мужчину она застала с новенькой девчонкой из рекламного отдела.
Вот! Вспомнила на свою голову, снова замельтешил перед глазами пошлейший сюжет – как будто чей-то новогодний ролик из Ютьюба – он и она в мишуре и красных шапках на офисном столе среди бутылок из-под шампанского…
Люся почувствовала приступ тошноты.
В тот злополучный вечер накануне Нового года вся ее так тщательно распланированная благополучная жизнь разбилась вдребезги, рассыпалась на мелкие осколки – поднимешь такой из пыли и праха, а в нем кто-то незнакомый рожу корчит.
Нет, лучше не копаться в прошлогоднем мусоре, есть опасность порезать палец и получить заражение крови.
После праздников она написала заявление об уходе, позвонила в отдел кадров и договорилась о встрече с той самой «тетей Светой» – давней маминой подругой. Заявление та брать не хотела, пыталась уговорить, сердилась и даже припугнула последствиями. Но когда сдержанная, воспитанная Люся вдруг разрыдалась, лицо ее покрылось красными пятнами и она вскочила, бросив напоследок: «Гори оно все огнем!» Начальница сбавила тон, поторопилась остановить строптивую сотрудницу, напоила валерьянкой, пообещала во всем разобраться и сделать все возможное, чтоб Люся не пострадала.
– Ну-ну, милая, – бормотала «тетя Света», присев рядом с Люсей на офисный диванчик и по-матерински обняв ее за плечи, – незачем так убиваться, подумаешь, что-то там тебе померещилось, а даже если и не померещилось – никто ничего не знает и не догадывается. Можешь спокойно выходить на работу, за спиной шушукаться не будут. Не сомневайся, меры примем, – многозначительно добавила она. – Не принимай скоропалительных решений, это может дорого тебе обойтись. Помни, я – могила! – Она провела пальцем по губам, будто запечатала.
Люся вздрагивая от недавних рыданий, взяла себя в руки. В тот момент очень отчетливо понимала, что ее ждет, вернись она на работу. Репутация брошенки, лицемерное сочувствие «что вы хотите, он слишком хорош для нее…». Блестящий взгляд девицы из рекламного и шепотки за спиной. Пожалуй, и до начальства дойдет. Вызовет на ковер, будет задавать наводящие вопросы. Главное же – каждый день она будет вынуждена видеть лицо Алекса! Она должна будет работать с ним, здороваться, делать вид, что ничего не произошло. Люся содрогнулась от омерзения, почувствовала приступ тошноты и, вывернувшись из теплых объятий «тети Светы», встала с диванчика.
– Я увольняюсь, – тихо, но твердо произнесла Люся. И ушла, оставив на столе опешившей кадровички заявление.
Вот уже двадцать дней Люся жила в доме ее детства. Весь предыдущий год она занималась ремонтом и отделкой – нанимала рабочих, ездила по магазинам и строительным рынкам, общалась на форумах, искала дизайнера… как знала. Бригада отделочников почти все доделала и уехала перед самыми праздниками.
В этот дом, еще не отдохнувший от ремонта, пахнущий красками и клеем, свежей стружкой и побелкой, она и заявилась в ночь на 31 декабря теперь уже прошлого года. А куда было ехать, не к родителям же.
Назойливый сосед
Всю ночь шел снег, утром она с трудом отрыла входную дверь – вместо крыльца сугроб.
Чертыхнулась с досады:
– Вот незадача, у меня и лопаты нет. Чем бы почистить крыльцо? Кажется, я начала говорить сама с собой…
Она набросила пуховик на пижаму, поеживаясь, вышла на заснеженное крыльцо. Холодно!
На перилах, поджав лапы, распушившись, сидел крупный полосатый котяра и смотрел на нее, не мигая.
– Опять ты? – Люся и сама не поняла, зачем она задала коту уточняющий вопрос, ведь не ждала же, что он ответит.
– Чего пялишься? – Она рассердилась и на себя, и на этого наглого соседского кота. Наверняка рабочие подкармливали, вот и приучили его шастать сюда. Теперь не отделаешься.
– Нет у меня ничего, уходи. – Люся придала голосу строгости.
Кот медленно встал, выгнул спину, потягиваясь, переминаясь с лапы на лапу, хвост трубой поставил и аккуратно спрыгнул в снег.
– Иди-иди, а то вот сейчас веник принесу и наподдам тебе.
Кот подошел и потерся широкой усатой мордой о ее ноги.
– Вот еще! Только твоих слюней мне на пижаме не хватало! – Люся отступила к двери, кот направился за ней, намереваясь войти в дом.
– Ну уж нет! Брысь! – Люся пятясь вошла в прихожую, отпихнув кота ногой. – Наглый какой!
Села на оставленный ремонтниками деревянный лежак: надо как-то устраиваться, купить самое необходимое. У нее есть немного денег в запасе. Опасно, конечно, тратить все, кто знает, когда появится работа.
Из-за двери послышался настойчивый кошачий «мяв».
– Вот привязался! Что мне теперь, собаку завести, чтоб гоняла непрошеных гостей?
Она вдруг представила себе собачью будку в вольере, и цепь, и самого пса – чуть ли не цербера – гигантская оскаленная пасть и горящие глаза. Нет!
Люся никак не могла согреться. Ноги в войлочных тапочках замерзли, и пуховик снимать не хотелось. Градусника ни в доме, ни на улице не было, и Люся решила посмотреть погоду в интернете. Вспомнила о разбитом телефоне, оставленном на кухонном столе: «Заодно и кофе сварю».
Из-за двери опять раздалось мяуканье: настойчивое, с хрипотцой.
– На жалость давишь! – повысила голос Люся. – А кто мои сосиски сожрал? Кто в форточку лазает?! И не говори мне, что ты замерз! Ты не похож на бездомного голодного кота! Иди к себе домой!
Но кот не уходил, теперь его «мяв» стал громче, с надрывом и подвыванием.
– А ведь холодно, градусов двадцать, наверно, – пробормотала она, – животинка и правда замерзнет. Вот безжалостные люди, заводят животных, а потом бросают на дачах с голоду подыхать. – Она открыла дверь, и котяра бесцеремонно прошмыгнул в дом.
– Ты посмотри на него! Ведет себя как хозяин.
На кухне она включила чайник и телефон. В телефоне скопилась вереница неотвеченных вызовов: большинство от мамы, парочка с бывшей работы, еще несколько неизвестных и один от Ольги. Люся вздохнула. Алекса она сразу в черный список внесла, может, и он звонил, да не проверишь теперь.
Кот вспрыгнул на единственный табурет и, обернув хвостом лапы, снова уставился на Люсю.
– Ладно, я отдам тебе сосиску, – вздохнула она, – есть еще йогурт и сыр. Знаешь, ты ужасно напоминаешь мне одного знакомого кота…
Подруга и кот
У Ольги и провела Люся все новогодние праздники.
Дружили они много лет. Ольга была немного старше, успела побывать замужем, родить дочь, развестись и создать свой бизнес – маникюрный салон. Небольшой, но стабильный доход позволил Ольге разъехаться с бывшим мужем и купить квартиру в новостройке.
Люся помнила, как ездила с подругой смотреть квартиру, как через свои связи проверяла застройщика, как искали ремонтную бригаду и как потом эту же бригаду наняла для ремонта дома прадеда.
В тот страшный день, когда она в безвозвратно испорченном вечернем платье сидела на полу в пустом доме, среди брошенных сумок, рыдала и пила шампанское прямо из бутылки, позвонила Ольга и, услышав сбивчивый рассказ, сдобренный крепкими словечками и всхлипами, приказала:
– Так, сиди и жди! Сейчас я заберу тебя.
Она приехала среди ночи, заставила Люсю переодеться, затолкала в машину и привезла к себе.
В Ольгиной тесной квартирке было людно и шумно. На праздники приехали мама с младшей сестрой и ее мужем; прихожая завалена вещами, столы, подоконники, холодильник, печь, лоджия – заставлены блюдами, кастрюлями, салатниками со всевозможной едой. Ольга – известная кулинарка. На плите и в духовке что-то урчало, скворчало и булькало, под ногами путался Ольгин кот Марсель.
Подруга усадила Люсю на кухне и сунула кружку с кофе, от кофе шибануло в нос запахом коньяка.
– Здесь потише, – заявила Ольга, шинкуя морковь.
Люся поняла: расслабиться и порыдать не получится. Она быстро проглотила кофе, повязала фартук и включилась в работу.
Вскоре в квартиру ввалился друг Ольги – Николай, нагруженный сумками, мешками и коробками.
Новый год обещал быть насыщенным.
Неугомонная Ольга и ее домочадцы ни на секунду не давали Люсе возможности остаться с собой наедине и пострадать. Всю новогоднюю ночь они ели, пили, пели, плясали, запускали фейерверки, катались с горки, варили глинтвейн, смотрели кино, говорили все разом.
Второго января у Люси в голове трещало от салютов и разговоров так, что казалось, этот треск и шум никогда не прекратятся. Зато они заглушали все остальные мысли. Те разбежались по дальним закоулкам, попрятались в самых потаенных углах, заползли в глубокие хранилища подсознания и затаились там до поры.
– Я, пожалуй, поеду, – сказала она Ольге, когда та пыталась убирать на кухне и одновременно готовить завтрак.
– С ума сошла, – отрезала подруга, – сейчас гулять поедем, наши собрались в музей, будем наполняться искусством.
Люсе совсем не хотелось в музей, но она поехала со всем этим хлебосольным, неугомонным семейством, чтоб стоять в очереди на морозе, а потом бродить по людным залам, рассматривая кем-то давным-давно написанные полотна, почти не различая, что там изображено: портрет ли, пейзаж или батальная сцена…
Иногда она замирала перед знакомой картиной, вслушивалась в свои ощущения и чувствовала, как глубоко внутри поджидает безжалостный мучитель – ее недавнее прошлое.
Ночью они с Ольгой сидели на кухне и шепотом материли мерзавца Алекса. На коленях у Ольги дремал Марсель, сбежавший на кухню от гостей, – он то и дело водил ушами, прислушиваясь к невольным восклицаниям хозяйки. Ольга рассеянно гладила его по голове и снова продолжала разговор.
– Кстати, – вдруг спросила Ольга, – он тебя заметил, когда ты заглянула в кабинет?
Люся попыталась вспомнить, но не смогла.
– Хм, так, может, он не знает, что ты его застукала?
Люся горько усмехнулась:
– Как в анекдоте: может, он не кобель, может, он телеграмму не получил…
– Да я не об этом! – перебила Ольга. – Ты же ушла, не предупредив. Он же должен волноваться. Звонил?
– Звонил, – Люся вздохнула, – я его в черный список внесла.
– Черный список – это правильно, – не очень уверенно произнесла подруга, – пусть пока подумает, поищет, а ты за это время успокоишься, сможешь рассуждать здраво…
Люся испугалась:
– Я не хочу его видеть!
– Хорошо-хорошо. – Ольга примирительно взмахнула ладонями, кот недовольно шевельнулся и приоткрыл один глаз. – Я же не заставляю тебя прямо сейчас разговаривать с ним, но когда-то все равно придется…
От этих слов у Люси неприятно перехватило где-то в желудке, и к горлу подступил спазм, она икнула, зажала рот. Ольга смахнула кота с колен, метнулась к холодильнику, налила в стакан минералку, протянула. Люся покрутила головой, но стакан все-таки взяла и заставила себя проглотить немного холодной воды, почувствовав облегчение, маленькими глотками осушила стакан. Ольга стояла рядом, глядя на нее так, как смотрят медсестры. Марсель раздраженно мяукнул и, вспрыгнув на стул, уставился на Люсю с осуждением.
– А нельзя просто забыть о нем? Вычеркнуть из жизни, удалить из памяти? – жалобно вырвалось у Люси, будто разрешения просила.
Ольга с готовностью кивнула:
– Можно, но это же называется травмирующим воспоминанием, не переработаешь, так и повиснет тяжким грузом. – Ольга поймала Люсин взгляд и тут же выкрутилась: – Это не я придумала, психологи говорят…
– Психологи, британские ученые, – забормотала Люся, – все болтают, а толку? Все равно никто не знает, как нормальной бабе устроить свою жизнь, – она почувствовала, как кровь начинает пульсировать в висках, но остановиться уже не могла, – а я нормальная, понимаешь?! Я хотела замуж, чтоб вместе до конца, чтоб дети и внуки, и дом полная чаша, и любовь, и понимание, и нежность. Двое – едина плоть, ведь так? Одно целое! Как может рука изменить голове, или нога печени? Когда болит что-то, страдает все тело. Так и в семье – когда мы «едина плоть», то не страшно стареть и умирать не страшно, да какой там умирать! Жить хочется! Создавать, помогать, любить! Ты говоришь – доверие… А я доверяла, у меня в мыслях не было присматривать за ним, мы же взрослые, мы адекватные, мы вместе живем – это все предполагает честность отношений? Нет? – почти выкрикнула.
– Тише! – взмолилась Ольга, протягивая бумажный платок. – Разбудишь всех!
Люся всхлипнула, высморкалась:
– Прости, я понимаю, ты ведь прошла через все это, думаешь: перемелется, мука будет… Дочку растишь, нового мужа нашла, а я тут сижу, нюни распустила.
Оля пожала плечами, усаживаясь на стул, она подхватила кота, посадив его на колени.
– Ничего я такого не думала.
– Коты, дети, мужья, квартира, бизнес – понимаешь, это все твое, ты сама принимала решения, выбирала, делала ошибки, исправляла их. А я никогда не была самостоятельной.
– Да ладно!
– Да, – кивнула Люся, – отличница в школе, репетиторы, университет – по настоянию мамы, на работу – по знакомству, опять же, связи родителей. И жениха-то я себе там же нашла, не на улице встретила. Я думала, что живу правильно, а если я живу правильно, то со мной ничего нехорошего случиться не может. И все эти истории об изменах не имеют ко мне никакого отношения. – Люся выдохлась и сникла. Может, она не самостоятельная, но не дура. Ольга очень хороший человек, но у нее нет ответов на все вопросы. Так что на этот раз выбираться придется самостоятельно.
Ольга сидела погрустневшая:
– Знаешь что, дорогая моя, давай я тебе валерьянки накапаю и спать уложу, а? Утро вечера мудренее.
Люся согласилась. Валерьянка ли помогла, душеспасительные разговоры, или сказалась усталость, но Люся впервые за несколько новогодних дней забылась глубоким сном без сновидений.
Третьего января она, поблагодарив гостеприимное семейство, возвратилась в пустой дом прадеда.
Разговор с родителями
Третьего же вечером Люся, скрепя сердце, отправилась к родителям. Скандал ожидался грандиозный. Последний раз Люся говорила с матерью по телефону еще перед Новым годом, потом она не отвечала на звонки, лишь написала сообщение, чтоб не волновались: «С Новым годом, я у Ольги».
Не успела войти в квартиру, как мать обрушилась на нее словесным тайфуном, так что Люся стояла в прихожей, вжав голову в плечи и зажмурившись, ждала, когда мать успокоится.
В квартире отчетливо пахло корвалолом – запах беды. Отец бродил в домашнем халате днем! Что на него совершенно не похоже. И оба они – мать, накричавшись, отец, намолчавшись, – наконец затащили ее в гостиную, усадили на кресло и сели напротив на диван. Начался основательный допрос.
Ей пришлось отвечать: как она могла так поступить с ними? Почему не позвонила, не предупредила, не приехала? Сообщение – она считает, что бездушные три слова в телефоне как-то ее оправдывают?
Они задавали вопросы по очереди, когда выдыхалась мама, за Люсю брался отец.
Хорошо, допустим, у нее поменялись планы, но ведь она могла позвонить, рассказать об этом. Да, они понимают, что Люся взрослая женщина, но это предполагает определенную степень ответственности за свои слова и поступки.
Люся ужасно устала. Она сидела в глубоком кресле, зажатая с трех сторон, будто ее загнали в ловушку – не выбраться. Она смотрела в глаза родителей – встревоженные, родные, и чувство вины перед ними росло и росло.
– Людмила, и почему ты ничего не рассказываешь об Алексее? – Мать покраснела, Люся увидела, как дрожали ее пальцы, когда она поправляла безупречную укладку. Без косметики лицо ее казалось сильно постаревшим, и это тоже мучило Люсю острыми приступами жалости.
– Мама, я ушла от Алексея, – медленно выговаривая слова, ответила Люся.
Вероника Сергеевна слишком резко вдохнула, закашлялась:
– А ему ты об этом сказала?! – просипела она. – Он, между прочим, все эти дни обивал пороги, приезжал, звонил, пытался хоть что-то понять.
Вот тут Люсю и переклинило:
– Я думаю, он, как взрослый человек, должен был понять, что после случившегося на корпоративе мы не можем быть вместе.
Мать всплеснула руками:
– Подумать только! Ты убежала с новогоднего банкета (мама частенько выражалась старомодно), не объяснив ничего, не предупредив, заявилась к жениху на квартиру, собрала какие-то вещи и была такова!
Люся чуть не вывалилась из кресла:
– Мама, вообще-то мы с ним жили в этой квартире три года! Там моих вещей столько же, сколько и его! Этот подлец еще и пытается обвинить меня в чем-то?! – взвизгнула она.
Отец испуганно начал их успокаивать, побежал на кухню за корвалолом, принялся отпаивать маму, попытался накапать и для Люси, она выставила ладонь – нет!
– Но, но, но! Почему же он подлец?! – чуть не плача спросила мама. – Он воспитаннейший молодой человек, умный, утонченный, как ты можешь так говорить о нем!
– Как?! – Люсе наконец удалось вырваться из кресла, она выпрямилась и, глядя матери в глаза, бросила: – А так! Воспитаннейший, утонченный Алекс трахал на моих глазах на офисном столе девчонку из рекламного отдела.
Мать схватилась за сердце. Отец крикнул:
– Людмила, нельзя же так! – и снова побежал на кухню.
– Этого не может быть, – тихо сказала мама, – я тебе не верю. Возможно, что-то и было – алкоголь, танцы, все это расслабляет, к тому же не забывай, он мужчина. Если и приобнял какую-то сотрудницу, так это в порядке вещей. – Ее голос сорвался: – Если бы ты видела, как он расстроен!
Люся почувствовала, как у нее закружилась голова, лицо матери поплыло, пришлось вцепиться в спинку кресла. Отец вернулся со стаканом воды. Люся остановила его, выхватила стакан и жадно выпила.
– Дорогие родители, – она сделала паузу и продолжила: – Я виновата перед вами, простите, я должна была предупредить, позвонить, приехать. Но, к сожалению, не смогла. Просто потому что я тоже живой человек, и мне тоже может быть плохо, и я тоже хочу, чтоб меня понимали. Простите! Я вас очень люблю! Ставлю вас в известность, что с Алексеем мы больше не жених и невеста. Это наши с ним дела, мы сами разберемся. Если мне понадобится ваша помощь, я непременно обращусь. А сейчас я очень хочу спать! Правда. Я ужасно устала, мне необходимо отдохнуть.
