Башня Полной Луны

Звука падения не было.

Осторожно, очень осторожно я поставила ногу, просканировала окружающее пространство и застонала от досады. Стукнула бы себя по голове, если бы не побоялась потерять равновесие. И начала расплетать чары, слой за слоем снимая морок.

Исчезла дорога, растаял лес… все вокруг таяло, становилось зыбким, меняло очертания. Меня замутило, желудок сжало спазмом, как всегда, когда приходилось работать с магией иллюзий. Хоть бы голова не закружилась – в нынешнем положении это может быть смертельно!

Похолодало и посветлело. Пространство наполнилось лунным сиянием. Я рискнула бросить взгляд под ноги. Желудок подскочил к горлу. Ну конечно! Никакой дороги в помине не было. Я стояла посредине каменной осыпи, в русле пересохшего ручья – точнее, водопада, потому что в паре шагов передо мной осыпь круто срывалась вниз. Вид на побережье, далекие огоньки в порту Мадиньи и озаренное луной море открывался просто бесподобный. Я представила себе, как делаю еще шаг и лечу вниз – на встречу со всем этим великолепием, – зажала рот руками и кинулась прочь от пропасти, содрогаясь в рвотных спазмах.

Растяпа! Тоже мне, дипломированный специалист! Живое воплощение нравоучительной картины «Куда приводят мечты!»

– Спасибо за прекрасную прогулку! – с чувством сказала я, придя в себя и успокоившись. – Пейзаж действительно впечатляет!

Мне никто не ответил. Но могу даже не сомневаться – меня услышали.

Я сориентировалась по звездам и пошла в обратную сторону по руслу ручья, надеясь отыскать место, где он пересекался с дорогой. Под ногами в лунном свете блестели осколки гранита. Теплый ветер с моря прощальной лаской ворошил волосы на затылке. В темноте отчетливо мерещилось злорадное хихиканье.

До утра я продолжала путь без приключений. Встретила холодный, бледно-розовый рассвет вместе с птицами – и сразу начало клонить в сон. Подождала только, пока высохнет роса, нашла сухое укрытое место в корнях сосны, очертила охранный круг, завернулась в плащ и уснула.

Проснулась я, как всегда, после полудня, перекусила вялеными кальмарами и отправилась искать место, где меня сбили с пути злые духи.

М-да… Место я нашла без труда. Каменный мостик над сухим руслом горной реки. Посередине мостика лежала пожелтевшая от времени рука скелета, нагло указывая костлявым пальцем в сторону пропасти.

Честно говоря, мне стало очень стыдно.

Когда море окончательно скрылось за горами, возникло ощущение, что я перенеслась в другую часть света. Здесь все выглядело совсем не так, как на побережье. Нет, никакой «страны кошмаров» – просто строгий, хмурый, совершенно пустынный горный край. Под высоким серым небом темные кривоватые сосны казались такими же застывшими в вечности, как скалы, на которых они выросли.

Тропинку, в которую давно превратилась дорога, устилала хвоя, она глушила шаги. Тихие, очень тихие места.

Настороженная, выжидающая тишина.

С каждым поворотом открывался вид на новые и новые горные хребты. Но никаких следов человеческого присутствия я не заметила. Путеводитель мельком упоминал, что раньше в предгорьях Мураби существовало множество деревень, городков и даже укрепленных замков, но ничего подобного мне не встретилось даже в виде развалин. Только однажды далеко-далеко увидела на вершине горы дозорную башню. Сердце радостно забилось – неужели она, та, которая явилась мне в видении? Так близко? Но приглядевшись, я увидела, что башня давным-давно разрушена.

Эта земля была совершенно пустой. Даже призраков тут не было.

Ближе к вечеру наткнулась на придорожный алтарь – тоже давно заброшенный. От былой пестроты приношений, подарков, пестрых ленточек, свечек и бумажных цветов остался только серый гранитный столбик с ликом кого-то из богов-хранителей. Обе руки бога, вытянутые перед собой в отвращающем зло жесте, были обломаны – явно намеренно – и валялись тут же среди хвои и шишек.

Сердце сжалось от этого жалкого зрелища. «Ограбили, изгнали, лишили даже заступничества свыше», – подумала я с возмущением.

Не то чтобы я верила в это самое заступничество. Я-то привыкла полагаться на свои силы. Но что делать тем, кому своих сил не хватает? Молча погибать?

Сама не зная, зачем это делаю, прижала руку к каменному столбику и прошептала несколько слов. Кровь вскипела, между растопыренными пальцами вырвался пар. Когда я отняла руку, в граните навсегда остался оттиск моей ладони.

Этим днем мне удалось забраться очень далеко в горный край. Демоны ни разу меня не побеспокоили. Впрочем, я рассчитывала лицезреть их ночью.

Но на закате меня ждала куда более неожиданная встреча.

Я сидела у костра, ужиная кальмарами и попивая неплохое местное винцо из кожаной фляги, когда увидела среди сосен высокую тень. Тень скользила между стволами, плавно и бесшумно приближаясь. Я быстро прикрутила крышку фляги, чтобы не пролить, когда начнется… Но тут раздался едва слышный хруст – должно быть, веточка сломалась под ногой, – потом звук дыхания.

Ага! Это был не призрак и не демон, а настоящий, живой местный житель.

Худой высокий старик в таком же плаще, как у меня, – то ли сборщик шишек, то ли смолокур, то ли пастух, кто их тут знает, – подошел к костру, вежливо поклонился и заговорил со мной на кастельо, пожелав доброй ночи, как принято в здешних краях. Говорил он учтиво, не как простолюдин.

Нижняя половина его лица была обмотана длинным концом головной повязки, так что на виду оставались только лоб и глаза. В пустынных землях, укрываясь от жгучего ветра, так ходят все – и женщины, и мужчины. Ну, а по эту сторону моря – те, у кого есть причины прятать лицо. В основном разбойники.

Начало неплохое.

На первый взгляд гость был безоружен. Я заметила только обычный нож в кожаных ножнах на поясе. Но это ничего не значило. В складках плаща мурабита можно спрятать хоть двуручный меч.

Я, кстати, вспомнила, что в путеводителе сказано: местные разбойники издавна славятся своей вежливостью и грамотной речью.

Любезно ответив на приветствие гостя, я принялась разглядывать его с большим любопытством. В путеводителе упоминалось, что Ан-Ясин истребил не всех оседлых мурабитов. В горных долинах еще скрывались потомки этого воинственного племени, правившего краем четыреста лет назад и грабившего его еще триста. Что ж, часть лица, доступная взгляду, подтверждала мое предположение. Блестящие черные глаза под седыми бровями, высокая переносица, острые скулы. Очень бы хотелось взглянуть и на остальное…

Поздоровавшись, старик и не подумал представиться. Меня это не удивило. Скорее даже немного успокоило. Значит, он мне тоже не доверяет. Да и побаивается, похоже. Вот если бы он меня совсем не боялся – это должно было бы насторожить.

– Куда держите путь, алима? – спросил он, не приближаясь к костру. – Может, я подскажу дорогу? Я хорошо знаю эти горы.

Когда старик произнес обращение «алима», я на миг оторопела. Но потом сразу рассмеялась. Ну да. Какая еще женщина полезет в эти горы по доброй воле, да еще в одиночку?

– Садитесь, – пригласила я его к огню. – Угощайтесь, а я пока подумаю над вашим предложением.

Старик молча сел на землю, подогнув под себя левую ногу, небрежно облокотился на правое колено. Его непринужденная поза говорила о многом. Прежде всего, что он в самом деле мурабит – только мурабиты предпочтут сидеть на муравьях и шишках, когда рядом есть удобное, сухое бревно. Я протянула ему фляжку, от которой тот жестом отказался. Другого я и не ожидала. Но кальмара он тоже не взял, а это было уже слегка подозрительно.

На самом деле в его предложении был смысл. И мне не помешал бы проводник из местных. Но вот так довериться первому встречному… Да еще из этого разбойничьего племени… Который вдобавок прячет лицо и не хочет разделить со мной пищу…

Впрочем, что мне мешает для начала просто порасспросить его?

– Где-то в этих горах есть некая башня, – заговорила я. – Белая четырехугольная башня с плоской крышей. Стоит, скорее всего, на перевале. У нее четыре стрельчатых окна, по одному на каждой стороне света. Каждое из них расположено наискось и чуть выше предыдущего…

Старик бросил на меня острый взгляд и долго молчал. Левый глаз его чуть отсвечивал белым. Впрочем, это мог быть отблеск луны.

– Есть такая башня, – сказал он наконец сдержанно. – Там, на севере. Но лучше, алима, вам бы туда не ходить.

– Почему? – живо спросила я.

– Опасно. Там живет демон.

Я насмешливо посмотрела на старика. Тоже мне – напугал ежа голым задом!

– Этот сильнее прочих! – поспешно добавил гость. – Он подчинил себе многих духов, от побережья до самых ледников. Можно даже сказать, он – амир местных демонов.

– Та-ак… Как он выглядит?

– Да как угодно, – старик окинул меня странным взглядом. – Женщинам он чаще является в виде прекрасного мужчины…

– Ну-ка, ну-ка, интересно! Я бы даже сказала, заманчиво!

– Я сказал – «в виде». Не вам ли, алима, понимать, что облик не имеет значения?

– Ну, смотря какой облик, – пробормотала я.

– То, что под ним, ни в коей мере не интересно и не заманчиво?

– Опять-таки смотря для кого…

– Дело ваше.

– Точно. В крайнем случае, будете потом рассказывать путникам о демоне в облике прекрасной женщины.

Старик покачал головой.

– Вы далеко не первая, госпожа. Немало чародеев и чародеек приходили в эти края за тем же, что и вы. Почти никто не нашел башню Полной Луны. Если же и нашел – не вернулся обратно. Там, на Беличьей горе, за сто лет мно-ого косточек накопилось…

– За тем же, что и я? – спросила я, затаив дыхание. – А зачем я сюда явилась?

– Ну, зачем лицемерить? Мы оба знаем правду.

– И в чем она?

Блестящие глаза превратились в щелки – старик усмехнулся под своей повязкой.

– Послушайтесь доброго совета, поверните назад. Горы полны нечисти. Войска проклятого амира Ан-Ясина вдоволь похозяйничали в краю Мураби, – сказал он таким тоном, словно война закончилась вчера. – Однако он вовсе не пустынный. Многие долины обжиты, на удивленье многие… Вот только люди селятся укрепленными деревнями, никого к себе не пускают и за ограду поодиночке не суются. Вас встретят оружием и огнем, ни еды не продадут, ни помощи не окажут. А в горах – царство демонов. Сто лет назад прекраснее нашего царства не было во всем мире… Но теперь здесь правит тьма. Люди сами ее призвали сюда. Вот что бывает, – добавил он не в тему, – когда в войнах участвуют колдуны.

– Я-то здесь при чем? – возмутилась я. – Да я еще не родилась тогда!

Но старик сурово ответил:

– Вы чародейка. Значит, часть вины и на вас. Зачем вы сюда явились? За тем же, зачем и остальные. Вынюхивать, грабить, заклинать демонов!

– С первым и вторым пунктами категорически не согласна!

– Тогда зачем?

– А это не ваше дело!

– Не хотите сказать? Значит, ваши цели нечисты.

Я пожала плечами.

– Не тратьте время. Я все равно ничего не скажу, это не моя тайна…

– Вот вы и проговорились, – удовлетворенно произнес старик. – Вам поручили… что? Зачем вам колдовская башня?

– А вам какое дело? – вспылила я.

Но сразу же взяла себя в руки. Никаких эмоций! Гнев – такая же слабость, как страх, – особенно в царстве демонов…

Какое-то время я посидела, насупившись. Потом взяла вяленого кальмара и протянула гостю.

– Угощайтесь. Что же вы ничего не едите?

– Это? – Он посмотрел на кальмара с презрением. – Это еда?

– Они гораздо лучше на вкус, чем с виду.

Он взял явно из вежливости, повертел в пальцах. Пристально посмотрел на меня. И отдал обратно.

Мы еще посидели, молча сидели, глядя, как догорает костер. Небо из лилового окончательно стало черным, горы пропали во мраке.

– Хорошенько подумайте о своих целях, алима, – сказал старик, вставая. – Не свернуть ли назад, пока не поздно?

Я тоже поднялась, затоптала костер и принялась собирать вещи в дорогу. Еще одна причина, почему я предпочитаю путешествовать ночью – в темноте я вижу гораздо лучше, чем днем. Дневное зрение изрядно подорвано чтением. Ночное – для охоты и битвы!

– Благодарю за компанию, – сказала я старику, закидывая поклажу на плечи. – Мне пора идти.

– Я вас провожу.

– Не надо.

Мы уставились друг на друга через чадящее кострище. Я видела, как сверкают удивительно яркие и живые глаза ночного гостя. Но видела и все остальное. Не столь живое.

– Мне не нужен в провожатых мертвец.

Старик усмехнулся и неожиданно схватил меня за руку. Хватка у него была мертвая, прикосновение – ледяное. Я не стала ни отбиваться, ни убегать. Вместо этого я схватила его за другую руку. Левый глаз его в самом деле отсвечивал – но уже не белым, а красным.

Несколько мгновений мы крепко держали друг друга за запястья, выжидающе глядя друг на друга и пытаясь понять, кто кого поймал.

– Мне нужна твоя кровь! – хрипло сообщил мертвец.

– А мне – твоя память!

Резким движением я вывернула ему запястье ладонью наверх и вгляделась в линии – глубокие, словно трещины. В следующий миг старик вдруг высох, остыл… Ладонь совсем потемнела и сморщилась. Потом побелела. Через мгновение я поняла, что держу за руку скелет, и оттолкнула его. Остов упал в кострище и рассыпался по косточкам. Задыхаясь, я крикнула в темноту:

– Спасибо, что вышел лично меня поприветствовать!

Прозвучало, наверно, не слишком приветливо – аж скулы свело от злости и волнения.

Демон не ответил. Скорее всего, он уже улетел очень далеко отсюда. Как ни быстро одержимый им мертвец распался в прах, а кое-что я все ж успела заметить.

Я отряхнула руку о штаны и отправилась в путь, размышляя о том, что прочитала на его ладони.

Глава 3. Незваные попутчики

Жизнь – это энергия, и задача целителя – научиться с ней управляться наилучшим образом. От элементарного восстановления сил, через возвращение утраченного равновесия четырех стихий и пяти соков тела, к апогею врачебного искусства – воскрешению мертвых. Девиз факультета целительства: «Смерть – это ненормально» – настолько мне понравился, что я с самого начала приняла его как свое жизненное кредо. В Незримой Академии немало увлекательных дисциплин, и до третьего курса мы успели ознакомиться почти со всеми. Но, избрав целительство, я решила, что все остальное мне не нужно. Боевая магия, предсказания, превращение вещества – истинное и ложное, изысканная и подлая магия иллюзий, изготовление эликсиров и выращивание кристаллов, история и теория высшей магии и многое другое – все это я какое-то время считала лишним и только отвлекающим от Настоящего Дела.

Однако со временем стало понятно: одного целительства катастрофически мало. Странствуя в диких землях, буду исцелять в основном себя – если не сумею себя защитить. Большая часть встреченного зла вовсе не жаждет быть исцеленным. Как раз наоборот – старается причинить максимальный ущерб целителю. Вот тогда я поняла, зачем нам история магии и боевые искусства, дальновидение и левитация. И еще кое-какие предметы, при одном упоминании которых нормальные люди плюют через левое плечо. А именно – некромантия и демонология.

«Зачем тебе лезть в эту дрянь? – спрашивали меня друзья и приятели. – Все нормальные люди стараются держаться от нее как можно дальше, а ты!..» Я отшучивалась в духе «врага надо знать в лицо и со всех других сторон тоже», но дело было не в этом. После подробного изучения истории Мураби я поняла, что даже умения изгонять демонов и допрашивать мертвецов мне будет недостаточно. Если я действительно хочу добиться своей цели, мне надо выяснить, что порождает нечисть, откуда она приходит и чего хочет. Надо видеть закономерности и понимать причины. Иначе со мной будет то же, что и с прочими. Теми, которые ушли в край Мураби и не вернулись.

Сначала возникло ощущение, что дальше идти не надо.

Я сразу остановилась. Предчувствиям лучше доверять – дольше проживешь.

Вокруг стоял все тот же безмолвный сосняк, только где-то робко стрекотала цикада. Тропинка вилась между стволами, постепенно забираясь в гору. В безмерной вышине сияли звезды. На миг мне захотелось взлететь над горами и оказаться там, среди них, в холоде и тишине – подальше от неведомой опасности. Но только на миг. Я поправила лямки заплечного мешка, плавно подняла перед собой правую руку, растопырила пальцы, впитывая ими ночную прохладу, и открыла на ладони глаз.

Студентами, чтобы натренировать внутреннее зрение, мы рисовали на теле глаза. На руках, на груди – «смотрите сердцем!», на лбу между бровей – «открывайте разум!»; глаза на затылке, естественно… Бывало, я ходила вся глазастая с ног до головы, пугая мирных обывателей столицы. Теперь уже так не делаю – нет необходимости. Внутреннее зрение давно стало куда острее ночного, не говоря уж о дневном. Вот и сейчас – едва повела перед собой раскрытой ладонью, как сразу нащупала скверное, темное место. Шагах в пятнадцати в сторону от тропы, под корнями накренившейся сосны – яма, полная серой хвои. А под ней…

Из ямы донесся отчетливый скребущий звук. Я несколько раз сжала руку в кулак, закрывая внутренний глаз, остановилась так, чтобы другие сосны не загораживали вид, и начала наблюдать.

Хвоя зашевелилась, во все стороны полетел черный песок, что-то тускло блеснуло. Из-под земли возникла железная рука. Несколько мгновений она слепо шарила в воздухе, потом нащупала свисающий корень и схватила его мертвой хваткой. Сосна жалобно скрипнула, качнулась, но выстояла. Рука согнулась в локте, и из ямы, как из трясины, показался острый наконечник шлема.

Я смотрела во все глаза. Зрелище было редкостное: из-под земли выкапывался рыцарь.

Вскоре я уже могла рассмотреть его целиком. Судя по доспехам, это был знатный воин-мурабит. Воин был облачен в кольчугу и остроконечный шлем, лицо закрывала улыбающаяся металлическая маска. Кольчуга потускнела, но не заржавела – должно быть, посеребренная. На груди мертвеца красовалась круглая пластина с золотой чеканкой. Похоже, при жизни воинская карьера у него складывалась неплохо.

Выкопавшись, воин-скелет снова полез в яму и какое-то время деловито там шарил. Добыл полусгнившее копье, которое при попытке выдернуть его из-под корней сломалось прямо у него в руках. Меня это ничуть не огорчило. Практически все оружие времен последней войны зачаровано, а боевая магия никогда не была моей сильной стороной. Ну а если копье даже от гнили и ржавчины заколдовать поленились, значит, оно мне, как чародейке, никакой опасности не представляет.

Мертвый рыцарь, похоже, рассудил так же, потому что отбросил обломки копья и снова полез в яму. На этот раз он копался там дольше, пока не выудил лук в почерневшем чехле. Тут я подошла поближе. Попасть он в меня все равно не попадет, даже с десяти шагов, – отведу глаза, – да и тетива наверняка давно сгнила, а сколько стоит хороший лук, я примерно знала. Тем более такой – короткий, круто изогнутый, лакированный, с костяными накладками и, кажется, во вполне продажном состоянии… Рассмотреть его получше я не успела – рыцарь убрал лук в налуч, повесил за спину, нагнулся, а когда выпрямился, в руке у него виднелась ржавая булава.

– Значит, вооружился? – спросила я. – Щит и меч для полного комплекта?

Мертвый воин молча шагнул в мою сторону. Неся на себе столько железа, он двигался почти бесшумно, прямо как гвардейцы великого амира. Пока я прикидывала, что из его вооружения мне пригодится и стоит ли тащить через горы лук, пусть даже дорогущий, он вышел на тропинку и перегородил мне путь.

– Посторонись-ка, умертвие, – попросила я кротко.

Мертвец шагнул в сторону, пропуская меня.

Я прошла от него в двух шагах. Все семь глаз были распахнуты, все шесть чувств – наготове. Нет, к бесам лук, все равно наверняка подгнил, и здесь, в горах, его точно никто не купит…

Странно. Мертвец в спину не ударил и таким образом ненадолго продлил свое загробное существование.

Я резко обернулась – он тоже застыл шагах в пяти, словно оруженосец. Я протянула руку и напоказ сложила пальцы в знак, которым изгоняют неживое, – очень удобно и быстро, только не когда нападают толпой. Мертвец даже не вздрогнул – стоял как ни в чем не бывало, только серебряная маска улыбалась. Я отчетливо видела за красиво вырезанными в металле веками пустые глазницы черепа, полные черного песка.

Какое-то время я стояла на тропинке, выжидая. Почему не нападает?

Конечно, я легко могла бы загнать древнего паладина обратно в яму под корни. Но смысл – если он мне не угрожает? Что ему вообще от меня надо?

– Ну, посмотрим, – пробормотала я, когда топтаться на месте стало совсем уж глупо, и пошла дальше.

Тропа вилась себе между сосен. Позади слышались мягкие шаги и слабое позвякивание кольчуги. Конечно, я ни на миг не выпускала его из внимания. С этими покойниками только расслабься… Но этот действительно был странный. Шел себе за мной и шел, словно надоедливый поклонник. Нет, не стану загонять его в землю, пока не выясню, почему он ко мне привязался.

Постепенно я немного расслабилась и даже начала прикидывать, что это по-своему удобно – когда вешалка для трофеев идет за тобой сама…

От мечтаний меня снова оторвали скребущие звуки.

– Так, – протянула я, глядя на вздрагивающую кучу бурелома. – Кто на этот раз?

Куча затрещала и провалилась внутрь самой себя. Над прелью и гнилью вынырнул череп с длинными зубастыми челюстями. Я вскинула руку со сплетенными пальцами, готовясь ударить.

Но через мгновение опустила ее и хмыкнула.

– Да это уже настоящий бродячий цирк!

Обладатель челюстей выкопался из земляной норы, встряхнулся, подбежал к скелету рыцаря и смирно сел, словно пес по команде «к ноге». То есть мне хотелось думать, что при жизни это была именно собака. Потому что таких больших и зубастых четвероногих скелетов я раньше не видела. А если вспомнить путеводитель, ни на беличий, ни на ежиный этот остов тоже не походил.

– Ты тоже собираешься за мной тащиться?

Мертвая псина приветливо повиляла хвостовыми позвонками.

Я пожала плечами и отправилась дальше. К шагам и звяканью железа за спиной прибавился цокот когтей.

Так мы и шли – довольно долго. Тропа круто пошла вверх. Налетел ветер, разметал облака, небо посветлело и вызвездило, сосны расступились. Я взобралась на россыпь валунов, оглядываясь. Со всех сторон, куда ни глянь, серебрились леса. Только на севере кольцом вдоль всего горизонта белели снежные вершины. Дальше моя дорога уходила вниз в щелевидную долину, темную и узкую. Под валунами поблескивали доспехи – там терпеливо ждала моя чудная свита. Я по непонятной причине вдруг порадовалась, что они идут со мной. И только вернувшись на тропу, поняла, в чем дело.

Мне очень не хотелось спускаться туда одной.

После осыпи тропинка так резко нырнула в сосняк, что на какое-то время я забыла о мертвецах, сосредоточившись на том, чтобы не подвернуть ногу. Но выбравшись на более-менее ровное место, спохватилась, что не слышу позади уже привычного бряканья и цоканья. Отстали, что ли?

И тут в ладонях возник противный холодный зуд. Щекотка быстро усиливалась, нарастало и ощущение опасности. Я не раздумывая распахнула все внутренние глаза, но никого не заметила, ни рядом, ни в отдалении. Только обычным ночным зрением увидела своего мертвого рыцаря и его псину – они стояли шагах в десяти и пристально смотрели куда-то в лес. Я поспешно уставилась в том же направлении, но внутреннее зрение уверяло, что лес девственно чист от любой нежити.

Только почему-то я ему не очень верила. Ощущение тревоги нарастало. Зуд в руках перешел в мелкую дрожь, и я закрыла глаза на ладонях – толку от них все равно не было. Зашумели сосны, словно ветер пробежал по кронам.

– Ну, кто будет следующий? – с нервным смешком спросила я. – Рыцарь у меня уже есть, пес тоже… Сокол? Верный конь?

Я покосилась на рыцаря, и меня словно холодной водой окатило – он деловито расчехлял лук. Вытащил из налуча вощеный кожаный мешочек, достал оттуда новую тетиву взамен сгнившей. Действия ловкие, четкие, – сноровки не утратил с тех пор, как был жив. Натянув тетиву, наложил стрелу и прицелился в темноту.

Собака стояла рядом с ним, вытянувшись в струнку; и неподвижным взглядом смотрела в лес.

Внезапно меня затрясло. Ощущение быстро приближающейся угрозы – смертельной! – стало нестерпимым…

Я закрыла все глаза и принялась глубоко и медленно дышать, делая паузы после каждого вдоха и выдоха, стараясь отстраниться телом и разумом от подступающего ужаса. Панику надо остановить любой ценой, иначе – верная гибель. Вдох – усилием воли разгладилась гримаса на перекошенном лице… Выдох – разжались стиснутые кулаки… Вдох – сердце бьется спокойно и ровно… «Оно близко! Беги, беги!!!» Выдох, вдох, еще выдох… Да что за дрянь?! Руки наконец перестали трястись. Но ледяная щекотка расползалась под кожей, проступала очагами, пятнами, как лишай. Чешется лоб, ломит затылок, холод растекается по груди…