Молчание ягнят

Доктор Ганнибал Лектер заявил, что ему ничего не известно о подобных вещах. Президент и дирижер утверждали, что совершенно не помнят, что подавалось на обед, хотя доктор Лектер славился изысканностью своего стола и публиковал многочисленные статьи в изданиях для гурманов.

Впоследствии стало известно, что президент Филармонического общества лечится от анорексии (отсутствия аппетита) и алкоголизма в специальном санатории в Базеле.

Распай был девятым в списке известных балтиморской полиции жертв Лектера.

Распай умер, не оставив завещания, и тяжба из-за наследства между его родственниками несколько месяцев занимала первые страницы газет, пока интерес к этой истории не ослаб.

Родственники Распая объединились с родственниками других пациентов, ставших жертвами лечившего их доктора, и подали в суд, требуя уничтожения медицинских карт пациентов и магнитофонных пленок с записями, сделанными свихнувшимся психиатром. Невозможно даже представить, утверждали они, какие компрометирующие тайны могли выболтать пациенты, а медицинская карта – документ. Иск родственников был удовлетворен.

Суд назначил адвоката Распая, Эверетта Йоу, распорядителем оставшегося имущества.

Старлинг придется обратиться к адвокату за разрешением осмотреть машину. Но вполне возможно, что, стремясь сберечь репутацию покойного клиента, адвокат уничтожит улики, если у него будет для этого достаточно времени. Нет. Она предпочитает напасть неожиданно, но для этого ей нужен совет и соответствующие полномочия.

Клэрис была одна в отделе и могла сейчас делать что угодно. Она разыскала номер домашнего телефона Крофорда. Гудка она так и не услышала: в трубке неожиданно прозвучал его голос, очень тихий и ровный:

– Джек Крофорд.

– Это Клэрис Старлинг… Надеюсь, я не оторвала вас от обеда… – Ответом ей было молчание. Но нужно было продолжать. – Сегодня Лектер сказал мне кое-что касающееся дела Распая, я сейчас в отделе, уточняю детали. Лектер говорит, что-то есть в машине Распая. Мне нужно связаться с его адвокатом, чтобы получить к ней доступ. А завтра – суббота и занятий нет, так я хотела спросить вас…

– Старлинг, вы способны хотя бы припомнить, что я просил вас сделать с информацией, полученной от Лектера?

Голос Крофорда был спокоен до ужаса.

– Представить вам доклад к девяти ноль-ноль в воскресенье.

– Вот и выполняйте, Старлинг. Все.

– Хорошо, сэр.

Жало долгого гудка, казалось, впилось ей в ухо, и яд от этого жала разлился по всему лицу: горели щеки, жгло глаза.

– Ну, мать твою, дерьмец старый! – сказала она сквозь зубы. – Старый вонючий сукин сын! Тебя бы тот Миггз обхлюпал – я бы на тебя посмотрела.

Отмытая до блеска и облаченная в казенную ночную рубашку с эмблемой Академии ФБР, Старлинг второй раз переписывала свой доклад, когда из библиотеки вернулась Арделия Мэпп – соседка по комнате в общежитии академии. Круглая, шоколадно-коричневая, восхитительно нормальная физиономия Арделии показалась Клэрис самым желанным зрелищем за весь этот день.

Арделия Мэпп сразу же заметила, какое у подруги усталое лицо.

– А что ты делала сегодня, девочка?

Мэпп всегда задавала вопросы таким тоном, словно ее вовсе не интересовало, что ей ответят.

– Обольщала одного психа, а другой меня малафейкой обхлюпал с ног до головы.

– Ну, знаешь, хотела бы я иметь время для светской жизни. Чертова академия! И как ты все успеваешь – и общаться, и заниматься?

Старлинг вдруг обнаружила, что не может удержаться от смеха. Арделия Мэпп тоже смеялась – недолго, ровно столько, сколько и заслуживала ее нехитрая шутка. А Клэрис не могла остановиться и, слыша себя словно издалека, все смеялась и смеялась. Сквозь слезы Арделия Мэпп казалась ей странно постаревшей, а в улыбке ее сквозила беспредельная печаль.

5

Джек Крофорд – ему недавно исполнилось пятьдесят три – сидит у себя дома, в спальне, в глубоком кресле с подголовником, и читает при свете неяркой лампы с низко опущенным абажуром. Сидит он лицом к двум широким кроватям, под ножки которых подставлены кирпичи, так что кровати высотой походят на больничные. Одна из них – его, на другой неподвижно лежит его жена, Белла. Ему слышно, как она дышит – тяжело, ртом. Уже два дня, как она не шевелится. Два дня ничего не говорит.

Вдруг дыхание ее прерывается. Крофорд поднимает глаза от книги, вглядывается над полулинзами очков, откладывает книгу. Но дыхание возобновляется: Белла дышит – сначала легкий трепет, затем вдох и выдох. Крофорд встает, кладет ладонь на лоб жены; сейчас он измерит ей давление, проверит пульс. За долгие месяцы болезни Беллы он научился делать это не хуже любого медика.

Он не хочет оставлять ее одну ночью – вот почему его кровать стоит рядом с ее кроватью. Во тьме ночной он протягивает руку, чтобы коснуться ее руки, – вот почему его кровать так же высока, как и кровать Беллы.

Если не считать высоты кроватей да еще небольших изменений в системе канализации, необходимых для удобства жены, Крофорду удалось добиться, чтобы спальня сохранила свой обычный вид, а не превратилась в больничную палату. В комнате – цветы, не слишком много; никаких лекарств на виду: Крофорд освободил шкафчик для белья перед дверью и заполнил его лекарствами и необходимыми медицинскими приспособлениями и аппаратами, прежде чем привез Беллу домой из больницы. (Второй раз в жизни перенес он ее на руках через порог этого дома, и мысль об этом чуть было не лишила его мужества.)

Ветер с юга принес тепло; окна открыты; виргинский воздух свеж и мягок; слышно, как во тьме окликают друг друга лягушки.

Спальня блистает чистотой, но ковер немного замахрился. Джек не хочет пользоваться здесь шумным пылесосом, предпочитая механическую щетку, а она много хуже. Он проходит на цыпочках к шкафу и зажигает свет. На внутренней стороне дверцы – два планшета. На одном он отмечает давление и частоту пульса Беллы. Его записи перемежаются с записями медсестры, которая приходит днем. Колонки записей занимают множество страниц, отмечая бесчисленные дни и ночи. На другом планшете дневная сестра записывает, какие лекарства давались Белле.

Крофорд может теперь сам вводить ей любые лекарства, если ночью возникнет такая необходимость; по совету медсестры он практиковался, сначала делая уколы в лимон, а потом – в собственное бедро, прежде чем привез жену из больницы. Сейчас он стоит над ней вот уже минуты три, глядя в любимое лицо. Прелестный муаровый шарф тюрбаном окутывает ее волосы. Белла настаивала на этом – пока могла. Теперь на этом настаивает он сам. Джек смачивает ей губы глицерином и снимает какую-то крошку из уголка ее глаза большим пальцем. Она неподвижна. Еще не время повернуть ее на бок.

Встав перед зеркалом, Крофорд говорит себе, что он не болен, что он не должен отправиться под землю вместе с Беллой, что он здоров. Поймав себя за этим занятием, он испытывает жгучий стыд.

Снова усевшись в кресло, он никак не может вспомнить, о чем же он только что читал. Он ощупывает лежащие рядом книги, пытаясь найти ту, что еще хранит тепло его руки.

6

Утром в понедельник Клэрис Старлинг обнаружила в своей ячейке для писем такую записку от Крофорда:

К. С.

Займитесь машиной Распая в свое свободное время.

Получите в отделе кредитную карточку для междугородных телефонных переговоров. Свяж. со мн., прежде чем установите контакт с адвокатом или отправитесь куда-либо. Доложите о результатах в среду, в 16.00.

Директор получил доклад по Лектеру за Вашей подписью. Вы хорошо поработали.

Дж. К.Нач. ОПП/Сектор 8

Настроение Клэрис Старлинг резко улучшилось. Она прекрасно понимала, что Крофорд сейчас подкидывает ей незначащее дело, словно полудохлую, не способную уже бегать мышь – неопытному котенку. Но он ведь хочет научить ее работать. Он хочет, чтобы у нее получалось. Для нее это значило гораздо больше, чем вежливость и учтивый тон.

Распай был убит восемь лет назад. Какие улики могли сохраниться в его машине после всех этих лет?

Она знала по опыту собственных родителей, что машины дешевеют с невероятной скоростью, поэтому суд разрешает наследникам продавать их сразу же, с тем чтобы полученные деньги были отданы на хранение до утверждения завещания. Не похоже, чтобы распорядители имущества, даже если это дело было столь запутанным и спорным, хранили машину Распая все восемь лет.

Возникала еще одна проблема – время. С перерывом на обед у Старлинг было всего час пятнадцать свободного времени на то, чтобы успеть позвонить по межгороду в рабочие часы. Докладывать Крофорду нужно в среду. Стало быть, у нее на все – три часа сорок пять минут, да и то растянутые на три дня. За это время нужно найти машину; кроме того, она может использовать те часы, что тратит на подготовку к занятиям, а потом нагонять по ночам.

Клэрис была на хорошем счету у преподавателей курса следственной процедуры и рассчитывала, что сможет получить у них консультации по вопросам общего характера.

В обеденный перерыв в понедельник сотрудники Балтиморского окружного суда трижды просили ее не вешать трубку, а потом напрочь о ней забывали. Зато в часы, обычно посвященные домашней подготовке, она попала наконец на человека, вполне дружелюбно настроенного, и он поднял для нее документы по делу об имуществе Распая.

Служащий подтвердил, что разрешение на продажу машины было выдано, и сообщил Старлинг марку и номер кузова машины, а также имя нового владельца.

Во вторник она убила половину обеденного перерыва, пытаясь найти обладателя машины. За оставшуюся часть времени ей удалось выяснить, что Автотранспортное управление штата Мэриленд не имеет возможности разыскать автомобиль по номеру кузова, а только по регистрационному номеру или по последнему номерному знаку.

В тот же вторник после обеда ливень загнал всех в помещение, прервав занятия на стрельбище. В теплом конференц-зале от взмокших от дождя и пота курсантов повалил пар. Сам такой же мокрый, Джон Бригем, преподаватель огневой подготовки, бывший офицер морской пехоты, решил проверить твердость руки Старлинг, для чего заставил ее перед всем классом нажимать на спусковой крючок револьвера «смит-вессон-19» столько раз, сколько успеет за шестьдесят секунд.

Ей удалось сделать семьдесят четыре выстрела левой и, сдув прядь волос, упавшую на глаза, начать все сначала правой, пока кто-то из курсантов вел счет. Она стояла, собрав в кулак всю свою волю, четко видя мушку, менее четко (как и следовало) – целик и наскоро сооруженную мишень. Где-то посередине упражнения – минута еще не прошла – Клэрис заставила себя подумать о другом, чтобы не чувствовать боли, и вдруг разглядела мишень. Это была благодарность за отличную работу, выданная отделом охраны правопорядка Междуштатной торговой палаты Джону Бригему, ее теперешнему преподавателю.

Едва шевеля губами, в то время как кто-то вел счет револьверным щелчкам, она задала Бригему вопрос:

– Как отыскать последний регистрационный номер машины…

…шестьдесят пять, шестьдесят шесть, шестьдесят семь…

– …если имеется только серийный номер…

…семьдесят восемь, семьдесят девять, восемьдесят, восемьдесят один…

– …и марка? Если нет последнего номерного знака?

…восемьдесят девять, девяносто. Время!

– Хорошо, – произнес Бригем. – Хочу, чтобы все взяли себе на заметку: твердая рука – важнейшее условие в прицельной боевой стрельбе. Некоторые джентльмены в нашем классе беспокоятся, как бы я кого из них не вызвал следующим. Их беспокойство вполне оправданно – результат Старлинг значительно выше среднего. А почему? Она работает. Она укрепляет кисть, работая с любыми сопротивляющимися сжатию предметами, теми, что всегда под рукой. Большинство из вас вообще не привыкли сжимать ничего тверже собственных… – Всегда начеку, в попытках удержаться от такой родной, принятой в морской пехоте терминологии, он смолк, подыскивая подходящий эвфемизм, и наконец произнес: – Только и умеете, что собственные угри давить. Нечего улыбаться, Старлинг, вы тоже не больно-то хороши. Ваша левая… Мне надо, чтоб вы и левой делали не меньше девяноста к концу обучения. Быстро встать парами и вести счет поочередно, раз-два. Отставить, Старлинг, вас не касается. Подойдите сюда. Какие еще сведения о машине у вас имеются?

– Только номер кузова и марка, вот и все. И имя предыдущего владельца.

– Ладно, слушайте. Легче всего проср… сорвать все дело, пытаясь найти машину по регистрационным номерам или отыскать то одного владельца, то другого. Только запутаетесь в разных штатах. Ну, по правде говоря, полиция порой так и делает, да и в компьютеры заложены только регистрационные номера и последние номерные знаки. Все привыкли пользоваться именно этими данными.

Громкое щелканье учебных револьверов с синими рукоятками заполнило зал, так что Бригем басил прямо ей в ухо:

– Есть способ попроще. Р. Л. Полк и К° – вы знаете, они издают городские справочники – выпускают еще регистрационные списки автомобилей, указывая марку и соответствующий номер кузова. Больше нигде этого не найдете. Продавцы машин руководствуются ими, делая рекламу. С чего это вы решили меня об этом спросить?

– Так вы же работали в отделе правопорядка МТП, ну я и подумала, что вам наверняка приходилось отыскивать машины, и не один раз. Спасибо вам.

– Услуга за услугу, Старлинг. Разработайте свою левую до должного уровня, и пусть эти неженки в брюках краснеют от стыда.

В часы домашней подготовки, забравшись снова в телефонную будку, Старлинг едва могла записывать полученную информацию – так дрожали пальцы. У Распая был «форд». Недалеко от Университета штата Виргиния находился автомагазин, владелец которого многие годы терпеливо приводил в порядок ее дряхлый «пинто» – насколько мог. Теперь, столь же терпеливо, он просматривал списки Полка и К° по ее просьбе. Когда он снова подошел к телефону, он смог назвать ей имя и адрес человека, последним зарегистрировавшего машину Распая.

«Клэрис Старлинг лучше всех. Клэрис Старлинг ждет успех. А ну-ка прекрати молоть чепуху и позвони этому человеку! Он должен быть дома, посмотрим, посмотрим, где это Арканзас-Сити, Дитч, дом номер 9. Джек Крофорд никогда в жизни не позволит мне туда поехать, но я, по крайней мере, смогу узнать, кого он туда послал».

Никто не снял трубку ни в этот раз, ни в следующий. Гудок звучал странно, очень далеко, сдвоенным бип-бип, словно телефон там был спаренный. Клэрис попробовала позвонить поздно вечером – с тем же результатом.

В среду, в обеденный перерыв, в трубке наконец раздался мужской голос:

– Из Канады опять старые песни передают.

– Здравствуйте, я звоню, чтобы…

– Мне не нужны алюминиевые рамы, и я не собираюсь жить в городке жилых автоприцепов во Флориде. Что еще вы можете предложить?

Старлинг услышала такой привычный говорок жителя арканзасских холмов, что сразу приободрилась: она и сама могла говорить так с кем угодно, стоило лишь захотеть, а время поджимало.

– Ага, сэр, если б вы могли меня выручить, я б вам была благодарна не знаю как. Мне бы найти мистера Ломекса Бардуэлла. Меня зовут Клэрис Старлинг.

– Старлинг какая-то звонит, – крикнул он кому-то в глубину дома. – А чего вам надо от Бардуэлла?

– Я от Среднеюжной районной станции обслуживания автомобилей марки «форд». Ему полагается малый гарантийный ремонт, бесплатно.

– Ну я Бардуэлл. А я-то решил, вы мне чего-нибудь всучить хотите, по льготной-то междугородке. Только поздновато будет для малого ремонта, мне нужен большой. Я с женой ездил в Литл-Рок, а когда выезжал с Саутленд-Молл, знаете?

– Ага.

– Ну, там чертова железяка проткнула картер, масло вытекло на дорогу. А грузовик – знаете, фирма такая – «Оркин», машина с нашлепкой наверху? Ну, он въехал в масло, и его развернуло.

– Господи помилуй!

– Сбил фотобудку-автомат, стекла все повываливались. Хозяин будки еле вылез, шатался, ничего не соображал, пришлось его с дороги силком оттаскивать.

– Ну и ну, скажу я вам! Ну и что же с ней случилось?

– С кем что случилось?

– С машиной.

– Ну, я сказал Бадди Сипперу со склада утиля, мол, отдам ее за полсотни, только чтоб сам забрал. Думаю, он ее уже разобрал.

– А вы мне телефончик его не дадите, мистер Бардуэлл?

– А он-то вам на что? Если кому чего и следует тут получить, так мне. Не ему же?

– Прекрасно понимаю вас, сэр. Я ведь только делаю, что велят, а мне велели до пяти разыскать эту машину. У вас есть его телефон, простите, сэр?

– Книжку никак не найду. Давно куда-то задевалась. Знаете, как это, когда у тебя внучат куча. На центральную позвоните, у них должен быть. Спросите склад утиля Сиппера.

– Много вам обязана, мистер Бардуэлл.

На складе утиля подтвердили, что машина уже разобрана и пущена под пресс, чтобы пойти в переплавку. Мастер проверил по спискам серийный номер машины и сообщил его Старлинг.

«Эх ты, мышка из сраного домишка! – подумала Старлинг, не вполне еще освободившись от арканзасской манеры выражаться. – Тупик. Ничего себе «валентинка»!»

Она прижалась лбом к холодному телефонному аппарату. Арделия Мэпп заглянула в будку и, придерживая одной рукой у бедра пачку книг, другой протянула ей баночку апельсинового сока.

– Спасибо, Арделия. Мне надо еще один звонок провернуть. Если успею вовремя, нагоню тебя в кафешке, идет?

– А я так рассчитывала, что тебе удастся отделаться от этого невозможного диалекта! – сказала Мэпп. – Читай побольше, детка, книги помогут. Я лично больше никогда не пользуюсь красочным patois[13] родимого микрорайона. Только начни говорить, словно горячей картошкой рот набив, тут все и скажут – место тебе с последними дураками.

И Мэпп закрыла дверь в будку.

Старлинг понимала – придется сделать попытку получить дополнительную информацию от Лектера. Если ей удастся договориться с Чилтоном, может быть, Крофорд разрешит ей снова посетить психбольницу. Она набрала номер Чилтона, но ей так и не удалось прорваться через секретаршу.

– У доктора Чилтона совещание с коронером[14] и заместителем районного прокурора, – сказала секретарша. – Он уже беседовал с вашим начальством, и ему нечего вам сообщить. Всего хорошего.

7

– Ваш приятель Миггз умер, – сказал Крофорд. – Вы все мне рассказали, Старлинг?

Лицо Крофорда казалось безмерно усталым, но малейшее изменение тона мгновенно отражалось на нем. Клэрис вдруг подумала: как сова, что топорщит перья на горле от принятого острым слухом сигнала, и жалости в этом лице – как у совы.

– Как?

Все внутри у нее застыло, нужно было как-то справиться с этим.

– Незадолго до рассвета проглотил собственный язык. Чилтон полагает, что Лектер уговорил его сделать это. Ночной дежурный слышал, как Лектер о чем-то говорил Миггзу – очень тихо. Лектер многое знал о Миггзе. Разговаривал с ним довольно долго, но дежурный не мог расслышать о чем. Потом Миггз довольно долго плакал, а затем смолк. Вы все мне рассказали, Старлинг?

– Да, сэр. Если сравнить мой доклад с записями – все, почти дословно.

– Чилтон звонил и жаловался на вас… – Крофорд подождал немного и, казалось, был доволен, что она не задает вопросов. – Я сказал, что нахожу ваше поведение вполне удовлетворительным. Чилтон пытается избежать расследования по делу о нарушении гражданских прав.

– А должно быть такое расследование?

– Разумеется, если родственники Миггза потребуют этого. Отдел защиты гражданских прав расследовал тысяч восемь дел в нынешнем году. Рады будут добавить Миггза к тем, кто уже есть у них в списках. – Крофорд внимательно посмотрел ей в лицо: – Как вы? Нормально?

– Не знаю, как к этому отнестись.

– Никак. Не следует особенно расстраиваться из-за этого. Лектеру просто хотелось позабавиться. Он прекрасно понимает, что никто ему ничего за это по-настоящему сделать не сможет, так что почему бы и нет? Чилтон на какое-то время отберет у него книги и стульчак, лишит сладостей. – Крофорд сложил руки на животе, сплел пальцы, оттопырив большие, и уставился на них, словно сравнивая. – Лектер ведь расспрашивал вас обо мне, верно?

– Он спросил, очень ли вы заняты. Я ответила «да».

– И это все? Вы не опустили ничего личного, опасаясь, что мне неприятно будет это читать?

– Нет. Он сказал, что вы стоик. Но я об этом написала.

– Да, помню. Больше ничего?

– Нет, я ничего не пропустила. Вы ведь не думаете, что я выдала ему какие-то сплетни, поэтому он и говорил со мной?

– Нет.

– Я не знаю о вас ничего, что касалось бы вашей личной жизни, да если бы и знала – не стала бы это ни с кем обсуждать. Если вы мне не верите, давайте сейчас выясним это раз и навсегда.

– Я вам верю. Следующий вопрос.

– Вы же что-то такое подумали или…

– Переходите к следующему вопросу, Старлинг.

– Намек Лектера про машину Распая ни к чему не привел. Она ушла под пресс четыре месяца назад из дома номер девять по улице Дитч в Арканзас-Сити и отправлена в переплавку. Может быть, если я опять пойду и поговорю с ним, он еще что-нибудь мне скажет?

– Вы все до конца выяснили?

– Да.

– Почему вы решили, что автомобиль, на котором ездил Распай, был его единственной машиной?

– Только эта машина была зарегистрирована, он не был человеком семейным, я предположила…

– Ага, ну-ка подождите. – Крофорд поднял палец, указывая на некий невидимый глазу, но явно обнаружившийся в воздухе между ними принципиально важный предмет. – Вы предположили. Вы предположили, Старлинг. Глядите.

Крофорд написал «предположили» на листе большого блокнота. Старлинг знала, что многие преподаватели переняли эту манеру у Крофорда, но и виду не подала, что этот прием ей известен.

– Если вы что-то предположили, выполняя дело, порученное вам мною, то вы предварительно, с самого начала, – Крофорд подчеркнул последние четыре слога, – по-ло-жи-ли – и на дело, и на себя, и на меня. – Он откинулся назад, довольный поучительной, хотя и грубой шуткой. – Распай коллекционировал автомобили, знали вы об этом?

– Нет. И распорядители все еще хранят их?

– Не знаю. Как вы думаете, сможете сами выяснить?

– Смогу.

– С чего начнете?

– С душеприказчика.

– Помнится, балтиморский юрист, китаец, верно?

– Эверетт Йоу, – сказала Старлинг, – он есть в телефонном справочнике Балтимора.

– А вы задумались хоть на минуту о том, что нужно получить ордер на осмотр машины Распая?

На этот раз что-то в тоне Крофорда заставило Клэрис вспомнить о гусенице-всезнайке у Льюиса Кэрролла.

Но она не решилась парировать достаточно резко.

– Поскольку Распая нет в живых и его ни в чем не подозревают, то, если мы получим разрешение его душеприказчика осмотреть машину, этот обыск будет иметь законную силу и плоды его могут быть приняты в качестве доказательства при решении других юридических вопросов, – процитировала она.

– Точно, – сказал Крофорд. – Вот что я вам скажу. Я предупрежу нашу контору в Балтиморе, что вы приедете. В субботу, Старлинг, в свободное от занятий время. Отправляйтесь, вкусите от плодов, если таковые обнаружатся.

Крофорд попытался – довольно успешно – не смотреть ей вслед, пока она шла к двери. Из корзины для ненужных бумаг он двумя пальцами извлек комок розоватой плотной бумаги. Расправил его на столе. Это о его жене. Изящный почерк. Стихи.

Как знать философам, что меж собой гадают,В каком огне сей бренный мир сгорит,Не тот ли это жар, что день за днем сжигаетДосель нетленную красу ее ланит?

Мне искренне жаль, что Белла больна, Джек.

Ганнибал Лектер

8

Эверетт Йоу вел черный «бьюик» с вымпелом «Университет Де Пола» на заднем стекле. Под тяжестью водителя «бьюик» чуть осел на левый бок, отметила Клэрис, следуя за ним на служебном «плимуте» под проливным дождем. Было почти совсем темно; день, посвященный расследованию, подошел к концу; другого дня у нее для этого не будет. Она пыталась справиться с нетерпением, постукивая пальцами по рулевому колесу в такт дворникам; машины, следовавшие из Балтимора по 301-му шоссе, еле ползли.

Йоу был умен, толст и одышлив. Старлинг наугад дала ему лет шестьдесят. Пока что он был вполне сговорчив. Не его вина, что день потерян: вернувшись под вечер из деловой поездки в Чикаго, где пробыл неделю, он прямо с самолета явился к себе в контору, чтобы встретиться с Клэрис.

Роскошный «паккард» Распая был поставлен на хранение задолго до смерти хозяина, объяснил Йоу. У него не было номерного знака – Распай никогда на нем не ездил. Адвокат видел машину один только раз, на складе, под чехлом, когда составлял опись имущества вскоре после того, как его клиент был убит. Если следователь Старлинг согласится «немедленно и откровенно сообщить» обо всем, что она там обнаружит такого, что может повредить интересам его покойного клиента, он покажет ей автомобиль, сказал Йоу. Нет необходимости получать ордер на обыск и приглашать понятых.