Каюсь. Том 1

– Где вы переодевались?

Я постаралась прислушаться к ответу, но болтовня окружающих не позволила этого сделать. Заметив, что шатенка двинулась куда-то, расталкивая людей, я последовала за ней. Вскоре мы вместе зашли в туалет. Она с интересом оглядела меня, я приподняла вопросительно бровь. Шатенка усмехнулась и продолжила снимать одежду. Честно говоря, ее крупногабаритное тело меня несколько шокировало. Девушкой она была симпатичной, ну, знаете, из категории тех, про кого говорят милашка. Светло – русые волосы до лопаток, губки бантиком, розовые щечки. Но фигура далеко не танцевальная. Я тоже, учитывая третий размер груди, не формат, но до этой бабищи мне было далеко. Она кстати, как и я бродила по мне оценивающим взглядом, пока мы ими не столкнулись, что вызвало у нас обеих смех.

– Я Лера. – выдавила, все еще посмеиваясь, шатенка.

– Яна. – ответила я, улыбаясь.

– Ты нездешняя?

– А что, так заметно?

– О, да! Растерянные глазищи провинциалок видно за версту, – сообщила она с усмешкой. Ее замечание смутило меня, но не обидело. В конце концов, против истины не попрешь.

–Значит, надо купить очки,—парировала я, натягивая лосины.

– Некоторым уже ничего не поможет. Я тут пообщалась с народом, пока документы подавала. Дурка плачет по многим. Не понять откуда притащились, зато понтов– мама дорогая! – поделилась она впечатлениями. И это было так комично, что я вновь рассмеялась.

– А ты откуда?

– Я Москвичка! А что, не видно?– выпятив свою внушительную грудь, сообщила она театрально, я же опять прыснула.

– Вот сейчас видно! А так, я думала какая-то провинциалка.

– Да я вообще простая, как сибирский валенок.

– Кстати, я из Сибири. – произнесла я с усмешкой.

– Сорри…– ответила Лера машинально, хотя было видно, что неловкости она не испытывает .

– Да ничего.

Мы уже переоделись и теперь, переговариваясь, шагали к экзаменационному залу. Лерка оказалась той еще болтушкой. За те пять минут, что мы шли, она выведала у меня чуть ли не всю подноготную, заваливая бесконечными вопросами. А когда мы оказались около двери, у нее начался мандраж, и мне пришлось ее успокаивать. Я и сама стала волноваться, потому что результаты объявляли сразу же. Постепенно народ стал выходить, кто с лицами счастливыми, кто с грустными.

– Гельмс! – объявили в коридоре. Лерка соскочила со стула и с глазами по пять копеек уставилась на меня.

– Блин, это меня! – дрожащим голосом сообщила она.

– Успокойся. Ты все сдашь, даже не сомневайся. Давай, ни пуха! – решительно наказала я ей, она, тяжело сглотнув, кивнула, и поплелась в зал. Дверь за ней закрылась, а я закусила губу от волнения и уже не только за себя. Через десять минут Лера выскочила с радостным лицом и кинулась мне на шею.

– Янка-а, я сдала! – кричала она, смеясь, и я вместе с ней хохотала, раскачиваясь из стороны в сторону в ее объятиях, искренни радуясь. Тут дверь открылась, и объявили:

– Токарева!

Я шумно втянула воздух, отстранилась от Леры. Она шутливо перекрестила меня и подтолкнула вперед. Я кивнула и направилась в зал. Он был небольшой, по кругу зеркала, в дальнем конце комиссия из пяти человек – все, как на подбор, с постными лицами, взирающими на меня, как на букашку. Я вздернула подбородок и вышла на середину зала.

– С чего начнете? – спросил кто-то. Я сглотнула и твердо ответила:

– С комбинации аллегро.

– Помните, что на пальцах? – предупредил меня уже другой член комиссии.

– Конечно! – вновь спокойным голосом ответила я.

– Начинайте. – раздался приказ.

Я выдохнула и начала, сконцентрировавшись только на своих движениях. Все пролетело, как в каком – то сне. Аллегро, потом экзерсис у станка, вариация на фрагмент классического балета, которую я отрабатывала целый год. И вот я уже стою, дышу рвано, поджилки трясутся от волнения. Смотрю на бесстрастные лица членов комиссии. Они переговариваются между собой, я же готова в обморок упасть от этой пытки, называемой ожидание.

– Поздравляем, вы прошли отбор. – сухо сообщили мне. Я кивнула и медленно вышла из зала. Тут же на меня накинулась Лера. Я не ожидала, что новая знакомая будет ждать.

– Ну, как? —спросила она с улыбкой.

И я дала себе волю: засмеялась, закивала. Лерка подхватила мой смех и мы, как две дурочки, начали прыгать и визжать до тех пор, пока нас не выгнали. На улицу мы выбежали, хохоча над этим инцидентом.

– Так, это надо отметить! – хлопнула в ладоши Лерка, когда эмоции немного схлынули.

– Рано еще праздновать, вот сдадим все, тогда и гульнем, – ответила я.

– А вдруг не сдадим?

– Типун тебе на язык. Что там не сдать-то по истории хореографии?

– Ну, пошли хоть по морожке съедим? – потянула она меня в другую сторону.

– Да я деньги только на проезд взяла,– с сожалением призналась я.

– Ну и ладно, все равно идем! У меня мама менеджер в ресторане, так что вперед. Я сегодня угощаю, а после погуляем немного. Ты же еще не везде была? – протараторила Лера, по -прежнему таща меня за собой. Мне очень хотелось прогуляться после недельного, точнее годового загруза, и я решила, что позже верну ей деньги.

– Хорошо, только я потом все равно отдам тебе деньги, – поставила я ей условие.

–Пошли уже, – отмахнулась она, и мы двинулись к автобусной остановке. В транспорте Лерка без умолку тараторила: рассказывала о себе, комментировала все, что видела. Так я не хохотала уже лет двести. Достав телефоны, мы фотографировались прямо в автобусе, корча рожицы: губки уточкой, пафосное личико, хитрые глазки. На нас косились, но было все равно. Просмотрев фото, Лерка недовольно скорчилась и сказала:

– Не буду с тобой больше фотатся, а то у меня комплекс разовьется.

– Да, конечно, —отмахнулась я на автомате, начиная привыкать к подобным ремаркам в адрес своей эффектной внешности.

–Ой, да что «конечно»?! Смотри, как на тебя мужики косятся, – кивнула она в сторону сидевших напротив нас парней. Я посмотрела на них, и один тут же подмигнул мне, а после поднялся со своего места и направился к нам.

Мы переглянулись с Леркой и закатили глаза.

– Выкручивайся, – шепнула она мне, усмехнувшись. А я растерялась, не зная, что делать. Поэтому натянула на лицо непроницаемую маску и уставилась в окно. Парень остановился прямо надо мной и весело обратился:

– Привет, девчонки!

Я взглянула на него и приподняла бровь в ожидании дальнейших действий, но он не смутился, а продолжил;

– Давайте, знакомится.

– Зачем? – спросила я холодно.

– Ну, как зачем? Погуляем вместе, пообщаемся, крошка.

– Не хочу тебя огорчать, но парни, разъезжающие на автобусах -не наш формат! – парировала я насмешливо. Не знаю, какой бес в меня вселился, но это дурацкое «крошка» взбесило. Дебил, мачо недоделанный! С него тут же сошла удаль: улыбка сползла с лица, а в глазах загорелся злой огонек.

– Ну, и пошла на х**, сука! – выплюнул он и развернулся, чтобы уйти, но тут Лерка вслед кинула:

– Сам туда п*здуй.

Старики загалдели, а придурок обернулся и показал фак.

Лерка ответила ему тем же, а после повернулась ко мне.

–Не хило ты его отбрила. Аккуратней, всяких дураков хватает.

– Пошли отсюда. – прошипела я, потому что все теперь с осуждением смотрели на нас. А бабульки начали свою извечную песню о том, что за молодежь нынче пошла. На следующей остановке мы выскочили из автобуса и вновь начали смеяться, вспоминая лица людей, а главное, этого парня.

Через пятнадцать минут подошли к кафе Де Марко. Это было заведение с очень уютной и теплой атмосферой. Стильная обстановка, напоминающая уютные кафе Венеции, хотя я ее не видела, но представляла нечто такое. Все выдержано в светлых и коричневых тонах, особенно мне понравились лестница на второй этаж и панорамные окна на первом этаже.

– Красиво. – констатировала я.

– Это еще средне. – фыркнула Лерка, как мне показалось, несколько высокомерно, и потянула меня на второй этаж. – Здесь работать будем, если не поступим.

–Иди ты! – отмахнулась я от нее.

Мы поднялись наверх. Там нас проводили за столик и предложили меню. Вскоре к нам подошла светловолосая женщина в черном брючном костюме. Она тепло улыбалась. Я сразу же поняла, что это Леркина мама. Она поприветствовала меня, а потом обратила внимание на дочь. А я позвонила своей маме, чтобы поделится отличной новостью. Разговор затянулся аж на полчаса, мама никак не могла справится с восторгом. За это время принесли наш заказ: молочные коктейли и мороженое. Так как я с утра, как обычно, ничего не ела, то с жадностью накинулась на еду. Утолив немного голод, притормозила. В ресторане мы провели где-то час. Говорили о школе, тренировках, всяких забавных случаях из жизни. С Леркой было круто: столько энергии и позитива я ни у кого еще не видела, она заряжала положительными эмоциями. Вечером мы бродили по Арбату, я позвонила тете Кате и предупредила ее, что немного задержусь.

С наступлением темноты разговоры стали откровеннее.

– У тебя мужик есть? – спросила Лерка вот так в лоб. К этой минуте мы, кажется, знали всю подноготную друг друга.

Я засмеялась.

– Нет.

–Ну, был же? – недоверчиво покосилась она.

– Нет. – посмеиваясь, ответила я.

– Гонишь! – округлила она глаза.

– Почему это? – мне стало интересно. На самом деле, она была не первым человеком, считающим, что за мной толпами парни ходят. Но в школе все знали, что со мной ничего не обломится, как не старайся, поэтому никто не хотел тратить время, когда есть девочки посговорчивее. Ну, а кроме школы и тренировок я больше никуда не ходила, поэтому была не в курсе, какое впечатление произвожу на сильную половину человечества. Но ответ Лерки меня обескуражил.

– Потому что внешность у тебя бл*дская, на такую мужики всегда клюют! —выдала она как-то пренебрежительно, что мне даже стало стыдно за свою эту «бл*дскую внешность».

–Ну, какая есть,– пожала я плечами, скрывая смятение. Но Лерка будто почувствовала и преувеличенно бодро ткнула меня в плечо.

–Эй, ты чего? Я же шучу! Завидую; все мужики теперь твои.

–Да мне как-то не особо надо.

–Ой, да ладно.

–Я вообще-то серьезно.

–Как все запущенно. Че, прям вообще ни-ни?– лукаво поинтересовалась она.

– Ну, сказала же, – раздраженно ответила я. Почему – то мне стало неловко из-за своей невинности. Черт, как же смешно звучит-то!

–У вас там в Сибири, видать, отмороженные мужики. Даже я тебя хочу,– заявила она, как ни в чем не бывало, вызывая у меня шокированный хохот.

–Нет, а че ты ржешь? Серьезно, -возмутилась она.

–Гельмс, ты меня пугаешь.

–Это ты пугаешь, Токарева. Мне бы твои данные, и я бы уже захомутала какого-нибудь олигарха.

–Ага, – скептически отозвалась я. – Знать бы, где еще эти олигархи обитают.

–Пф, кто ищет, тот всегда найдет, – фыркнула Лерка, но уже в следующее мгновение засмеялась, видимо, сообразив, что за чушь мы обсуждаем.

Некоторое время мы шли молча, а потом она задумчиво произнесла:

– На самом деле, это круто, что ты не торопишься. Я вот сейчас жалею, что со всякими придурками спала. Первый раз свой вообще не помню; отмечали Новый год в десятом классе, и все случилось. Сейчас бы иначе это дело замутила.

–О, ну, ты еще поплачь. Все, что ни делается– все к лучшему, так что не хандри, – попыталась я ее подбодрить, а то она как-то сникла.

–Точняк, – согласилась Лерка, не долго думая, и сразу же с энтузиазмом перекинулась на другую тему. – Ой, кстати, сегодня в универе видела парня, забыла тебе сказать. Та-а-кой красавчик! Офигенный. Как глянул своими глазищами, я чуть не упала. Вот знаешь, до этого момента не верила, что так бывает. А тут стою, и он мимо проходит, все девки замерли, зашептались. А он оглядел нас таким взглядом, типа к ноге, сучки, и все замерли. Ты бы видела… Высоченный, фигура атлета. Просто бог! – закатила она глаза, а потом прыснула. Я же просто задыхалась, утирая слезы. Лерка посмотрела, как я катаюсь на лавке, держась за живот, и пихнула меня в бок.

– Если увижу его, обязательно тебе покажу, будешь потом на пару со мной слюни пускать. Хотя… че пускать? Надо действовать.

– Ага. – скептически покачала я головой, а потом глянула на время. – Слушай, надо уже закругляться.

– Надо. – согласилась она, и мы пошли на остановку. Затем обменялись телефонами и разошлись каждый в свою сторону.

Следующие три дня до экзамена мы постоянно были на связи. Тетя Катя радовалась, что я уже нашла себе подругу. А Лерка с каждым днем становилась мне все ближе и роднее. Перед очередным экзаменом я даже не волновалась – к нему я тоже готовилась весь год, поэтому в своих силах была уверенна. Мы с Лерой приехали пораньше, поэтому пошли на экзамен в первой группе. Я почти уже все написала, когда меня толкнула в бок какая-то блондинка и спросила шепотом:

– Слушай, подскажи этапы становления русского балета.

Я огляделась по сторонам – все сосредоточенно строчили. Посмотрев на умоляющее лицо девушки, решила помочь ей – написала ответ на листке. Взглянув еще раз вокруг, протянула записку, но тут сзади раздалось:

– Что у вас в руке?

Я тяжело сглотнула и повернулась. На меня грозно надвигался сухонький мужичок, сверля недовольным взглядом.

– Ничего. – прохрипела я, сжимая записку. Блондинка же уткнулась в свой лист и делала вид, что не при делах. Вот ведь сука! Хотя… это я просто дура.

– Показывайте! – подошел мужчина и указал на руку. Я затряслась, но кулак разжала.

Он быстро пробежался по листочку взглядом, нахмурился еще сильнее, а потом выдал, убивая меня:

– Значит, шпаргалки прячем?!

– Нет. – выдохнула я. Меня затошнило от ужаса и словно парализовало. Я знала, что за это сразу же исключают.

– Ваша фамилия!

– т-Токарева.

Он записал себе в блокнот, затем окончательно добил меня.

– Собирайте вещи и на выход. Можете сразу же забрать документы.

Я не верила, стояла посреди зала и не знала, что делать. В меня впились сотни взглядов абитуриентов, многие из них посмеивались. Слезы обожгли глаза. Я чувствовала, как мои мечты с оглушающим звоном разбиваются. Трясущимися руками собрала вещи и на негнущихся ногах покинула аудиторию. Мужчина пошел следом за мной, проводил меня в какой-то кабинет, где мне тут же выдали документы.

Я не заметила, как оказалась на улице. Слезы текли по щекам, а я шагала, как сомнамбула, сама не ведая куда. Город стал чужим и серым, жизнь казалась разрушенной. В голове не было ни одной мысли, хотелось лечь и умереть. Телефон разрывался, но у меня не было сил с кем-либо говорить. Я просто сидела на лавке и смотрела в одну точку, будто оглушенная. Боже, как же я скажу маме об этом провале? Она же столько средств и сил в меня вбухала. Как вернусь в Рубцовск? Что мне вообще теперь делать?

Адское разочарование скручивало меня, рвало на части. Я разве что не кричала на всю улицу. Как? Как такое возможно? Ведь я была всего в шаге от заветной мечты. У меня были хорошие результаты ЕГЭ, отличная подготовка, поэтому сомневаться в успехе не приходилось.

Так я просидела довольно долго. Эмоции постепенно утихли, в душе поселилась пустота. Одно я решила абсолютно точно – ни за что не уеду из Москвы, иначе пиши пропало. Я обязательно поступлю на следующий год, а пока буду работать. Винить в своем провале мне было некого и от этого еще горше. Приняв для себя решение, я поехала домой, готовясь к серьезному испытанию – разговору с тетей Катей. Я знаю, что мои шансы равны нулю, но я должна во что бы то ни стало уговорить ее подыграть мне и не сообщать новость маме. Не хочу, чтобы она расстраивалась, переживала, стыдилась меня.

Когда я вошла в квартиру, обомлела. Навстречу мне выскочили крестная и Лерка. Я удивленно покосилась на подругу. Но мне не дали и рта раскрыть, тетя Катя тут же начала кричать:

– Янка, ты с ума сошла?! Да ты знаешь, что мы тут всех на уши поставили?

Она продолжала возмущаться, я же не слушала, внутри медленно расползался ужас.

– Ты маме звонила? – спросила я дрожащим голосом.

– Нет. Сама этим займешься и сообщишь, как лоханулась. А я ведь тебе говорила! Это Москва, а не твой колхоз. Тут с тобой никто сюськаться не будет! Хотела добренькой побыть? А никому это на хер не нужно!

– Хватит! – оборвала я ее.

– Ты со мной еще поговори! Звони матери!

– Не буду я никому звонить, – огрызнулась я и подошла к шкафу, вытаскивая сумки.

– Что это еще за новости? – иронично поинтересовалась она.

– Такие. Я останусь в Москве! – выдавила я из себя. Руки тряслись от нервного напряжения

– Чего – чего? А где это ты собралась проживать в Москве, интересно?

Я тяжело сглотнула и посмотрела на Лерку, которая сейчас притихла. Она, словно поняв мою немую просьбу, прокашлялась и неуверенно подала голос:

– У меня.

Тетя Катя усмехнулась и покачала головой.

– Не резиновая Москва. Дур таких знаешь сколько?! На что ты собираешься жить?

– Проживу, не переживай. – зло, сквозь слезы, прокричала я, пакуя вещи. Меня так сильно задели ее слова. Да и вообще, я была выжата, как лимон. Там, на аллее, все казалось просто, а сейчас вдруг с ужасом понимаю – мне некуда деваться, я загнана в угол. Ну, где я буду жить? Где работать? Что мне делать? Одно я знала точно– я не хочу домой. Не хочу видеть потухший взгляд мамы и бабушки. Они же столько надежд на меня возлагали. Не могу больше сдерживаться: сажусь в кресло, утыкаюсь в коленки и реву навзрыд. Я не заметила, как оказалась в объятиях тети Кати.

– Ну, все, все. Ну, ты чего, детка? Ну, не конец ведь света?! На следующий год мы с тобой обязательно поступим. Ты мне скажи, зачем документы-то забрала? Ох, надо было мне с тобой идти, я бы их там разнесла! – причитала она, успокаивая меня. К нам подсела Лерка, взяла меня за руку.

– Ян, не убивайся ты так. Хочешь, я с мамой поговорю? Возможно, поможет тебе с работой – им часто официанты требуются. Нормально все будет, Ян.

Я кивнула, а потом посмотрела на крестную и отчаянно попросила:

– Теть Кать, пожалуйста, очень тебя прошу, не говори маме. Я буду платить за квартиру, обещаю. Я…

– Прекрати! – оборвала она меня и вышла на лоджию, покурить. Я же заламывала кисти и наблюдала, как она задумчиво смотрит вдаль.

– Я поговорю с мамой, попрошу ее помочь. Сеть Де Марко большая, где-нибудь обязательно будет работа. Так что не накручивай, все будет! А этой суке я пинка дала, сказала, что ей п*здец! Ты бы видела, как она бежала – только пятки и сверкали, –попыталась успокоить меня Лерка.

Вышло наоборот– я истерично засмеялась. Но чтобы не пугать Гельмс, сжала с благодарностью ее руку.

Вошла тетя Катя: бледная, губы поджаты, взгляд строгий. Я застыла в ожидании ее ответа. Она еще некоторое время сверлила меня взглядом, а потом вздохнула тяжело и сказала:

– Только попробуй не поступить на следующий год, придушу!

Все внутри меня оборвалось, слезы потекли из глаз, а на губах заиграла улыбка.

В эту минуту я пообещала себе, что из кожи вон вылезу, по головам пойду, но выкарабкаюсь!

ГЛАВА 3

Обманывать нехорошо. Кажется, так учили нас в детстве. Сейчас я убедилась, что прежде всего, «нехорошо» в этом случае тебе. По крайней мере, когда врешь своим близким.

Месяц назад моя жизнь превратилась в спектакль под названием «Я студентка, у меня все круто». На тот момент казалось, что проблема заключается лишь в том, чтобы уговорить тетю Катю подыграть мне, но я ошиблась. Понимание этого пришло, когда настало время поделиться «радостными» вестями с мамой.

Так я еще никогда не волновалась: язык словно прирос, меня парализовало. Но пересилив себя, сухо сообщила, что теперь я первокурсница. Только маму такой ответ не удовлетворил, она требовала подробностей вплоть до мелочей. Скрипя зубами, пришлось выдумывать велосипед. У меня было чувство, что с каждым лживым словом я отдаляюсь от мамы все дальше и дальше. Она же была такой счастливой, какой я ее никогда не видела. Столько смеха, восторга и радостных слез звучало в ее голосе, что у меня сводило внутренности от осознания моей унылой реальности. Приходилось утешать себя тем, что эта ложь во спасение. Только вот не свою ли шкуру я спасаю от позора и разочарованных взглядов? Такие мысли часто терроризировали мой мозг по ночам, особенно после вечерних разговоров с мамой по скайпу, которые стали для меня и тети Кати настоящей каторгой. Чаще всего после них крестная начинала извечную песню о том, зачем она ввязалась в этот цирк. Меня и саму корежило.

На дворе царствовал еще август, но я с ужасом представляла, что будет, когда начнется учебный год. Каким-то образом придется объяснять маме, почему я не в общежитии. Это будет очень сложно. Мама человек ненавязчивый, лучше стеснит себя, но не других. Оттого она категорически противилась моему проживанию у тети Кати. Не представляю даже, как буду решать эту проблему, а ведь придется еще делится впечатлениями об учебе, которых нет. В общем, одна проблема обрастала другой. Но на переживания вскоре не осталось времени. Гельмс, как и обещала, поговорила со своей мамой, и через некоторое время меня взяли на стажировку в один из ресторанов сети Де Марко. Санитарную книжку мне сделали за несколько дней, поэтому проблем с трудоустройством не возникло.

Признаюсь, никогда не думала, что для того чтобы стать официантом, необходимо учиться. По крайней мере, в Де Марко к этому делу подход весьма серьезный.

Во время стажировки я должна была выучить меню, включающее в себя более сотни напитков и блюд, состав которых обязана помнить, как отче наш. Разбираться с чем рекомендовать то или иное блюдо, какие соусы, напитки, овощи, закуски посоветовать к нему, в случае, если клиент сомневается в выборе. Еще в ресторане действовала система правил подачи тех или иных сортов чая, кофе, блюд и так далее. В течение месяца моя память тренировалась похлеще, чем перед экзаменом. Но я справилась: освоила все так, что от зубов отскакивало. А после успешной сдачи меню нашему менеджеру начался новый этап – знакомство с коллективом и так называемыми правилами внутреннего трудового распорядка. Их нарушение ощутимо било по зарплате.

За порядком строго следила грозная женщина Алла Ивановна – управляющая. Под ее надзором официанты не только по струнке ходили, но и дышали через раз. Позже мои коллеги, с которыми мне удалось найти общий язык, предупредили, что с Аллой Ивановной надо быть осторожной. Эта педантичная дамочка в брючном костюме и с кислой миной чувствовала себя не просто управляющей, а хозяйкой ресторана, потому как приходилась какой-то родственницей нашему директору. Так что любое слово Змеищи – как за спиной коллектив называл Аллу Ивановну, было законом независимо от того, права она или нет.

Что касается коллектива, он не далеко уехал от своей начальницы – сборище озлобленных тварей: того и гляди, сожрут. И хотя я хорохорилась, что хрен меня, кто проглотит, вскоре спеси поубавилось, как только моя стажировка подошла к концу.

С сентября я официально вступила в ряды обслуживающего персонала, и начался треш. Вот прямо с первого дня.

Когда в шесть утра прозвенел будильник, на ум пришел достаточно правдивый эквивалент известной поговорки: ученье – свет, а не ученье – чуть свет и на работу, поэтому настроение от незавидных перспектив на ближайший год опустилось ниже некуда. Погода была со мной солидарна: небо заволокло грозовыми тучами, ветер пока еще только набирал обороты и лишь слегка колыхал деревья, но грозился перерасти в ураган.

Одеваюсь потеплее, чтобы сделать зарядку на лоджии. И начинаю разминать мышцы, с остервенением и маниакальной злостью повторяя про себя, что уже через год все будет по-другому: не нужно будет изворачиваться и врать, не нужно будет подрываться ни свет ни заря на работу. Напоминание о ней приводит меня в волнение, живот неприятно скручивает, я очень боялась сделать что-то не так и потерять  место.

От нервоза даже не заметила, как сделала зарядку и приняла душ. Собиралась я, словно мышка, дабы не разбудить тетю Катю – она любила поспать, но эти попытки потерпели неудачу, когда позвонила мама. На всю квартиру запела моя любимая Rihanna со своей извращенной песенкой про садомазохизм. И начались лихорадочные поиски телефона по всему залу. Rihanna продолжала горланить «Na-na-na come on», в соседней комнате послышался мучительный возглас:

– Янка, я убью тебя!

Я прикусила губу, но тут же с облегчением выдохнула, увидев свою разрывающуюся Nokia. На экране мигало «мамулечка», вызывая у меня неприятное чувство и липкий страх. Думаю, если и дальше буду так реагировать на ее звонки, то к концу года меня можно смело определять в дурку.

Эта мысль веселит и немного гасит мой страх, поэтому отвечаю на звонок, придавая своему голосу как можно больше радости: